Разговоры по душам

О счастье

Вот наслушаешься, что каждый «кузнец своего счастья» и надрываешься, пашешь, работаешь над счастьем, как на кузне. В поту, копоти и грязи пыхтишь, замахиваешься молотом, бьешь и добиваешься… искры из глаз, а счастье всё никак не получается, кривенько выходит; куй не куй, а получаешь только… то, что получается.

Тянешь, выбиваешь, пока окончательно не выдохнешься. Смертельно устанешь, разогнешь задеревеневшую от напряжения спину, вытрешь черную копоть трудового пота с глаз, плюнешь, прислонишь молот к стене – и вон из кузни. Сядешь, а то и упадешь на пороге: сил нет, веры нет, боль и слезы, да отчаяние.

А счастье вдруг подойдет тихонько, сядет на крылечке рядом. Посидит-посидит, а потом как обнимет. Нахлынет мечтами и вдохновляющими идеями, волшебными ласкающими звуками, омоет свежими ручейками впечатлений, тронет нежно благоуханным ветерком, утрет слезы злости и обиды, принесет гармонию и вернет тебе себя – вдруг, неожиданно, легко, безо всяких усилий.

Я желаю тебе. Прямо сейчас. Огромного безусловного счастья.

Счастья просто быть! Не бежать, не страдать, никому ничего не доказывать.

Хотя бы на чуть-чуть присядь рядом. Перестань страдать, добиваться, выдирать, ковать. Просто побудь в нем. В счастье.

О том, что после

Если бы вся жизнь была беспросветной тьмой, никто бы не выдержал.

А так нет-нет да и легчает. Вдруг, непонятно почему. Вот вроде вчера ад кромешный на работе, и дома ребенок в соплях, и у самой «всеболитничегонепомогает», и погода – пронизывающий холод и дождь.

Бежишь ты такая, мокрая, слезы с дождем на лице мешаешь, а внутри молитва-мантра-плач: «Господи, ну за что, за что! Когда всё это кончится? Где взять сил? Да я сейчас прямо в эту грязь лягу и не сдвинусь, ничего не надо, ничего не хочу».

Не знаю, замечала ли ты, что накатывает постепенно, а легчает резко. Опаньки – а ты уже домой дошла, а там теплый чай тебе с печеньками. Или вино на кухне с подругой. Или обнимашечки неожиданные, слово ласковое, дитё улыбнулось, температура спала – и ты выдыхаешь.

Вот только у меня для тебя плохие новости. Эти моменты… они не для «расслабиться и забить». Они твоя единственная возможность изменить ситуацию и больше в нее не входить.

Непонятно? Сейчас объясню.

Была такая пытка у немцев: человека оставляли в комнате и, как только он засыпал, будили. Ничем другим не мучили, есть-пить давали, боли не причиняли. Но люди ломались, признавались, соглашались на всё или постепенно теряли рассудок и умирали.

А китайцы еще изощреннее придумали: сажали в камеру, закрепляли голову и на одно место с определенной периодичностью капали воду. Просто вода. Медленно. По капле. Одна капля в одно и то же место. Это даже не больно. Но вот рано или поздно ожидание этого сводило человека с ума – и он готов был признаться в чем угодно. Человеческий мозг не выдерживает однообразия и невозможности действия в одном флаконе. Так мы устроены.

К чему это я? К тому что алгоритм у любых изощренных пыток один (если тебя, конечно, не убивают, а просто хотят изменить): чередование боли и облегчения, причем неважно, отняли от тебя раскаленный утюг или вынули голову из унитаза, на какое-то мгновение тебе становится легче – вот тогда-то и наступает переломный момент. Момент истины. Признания ошибок, изменения и покаяния.

У тебя появляется единственная возможность повлиять на ситуацию. Прекратить пытку. Путем изменений – да. Путем отказа от дорогих сердцу, но изживших себя программ, сценариев, кусков себя и жизни, которые и привели тебя к твоей невыносимости, – да. Но зато ты можешь прекратить мучения.

Есть, конечно, и другие алгоритмы перемен – можно меняться и в радости, и в приятии, и через подарки судьбы. Но мы берем сейчас тот вариант, когда у мира других способов объяснить уже не осталось. Или ты проигнорировала их, прошла мимо, осознанно выбрала продолжать.

Дальше выбор за тобой – меняться или идти на новый круг.

Выводы у меня неутешительные и обнадеживающие одновременно.

Во-первых, если накатило – это пройдет, главное, дождись, обязательно полегчает.

Во-вторых, даже если всё очень плохо – это можно изменить. Ты можешь изменить все, любую, даже самую беспросветную ситуацию. Пока жива. Поверь мне, прими как данность.

Даже если кажется, что всё уже не поправимо, оно поправимо, просто не тем способом, каким ты привыкла, просто ты не видишь, как поправить.

В-третьих, и это главное, если тебе очень плохо – расслабься, сейчас не время что-то делать, сейчас время постараться выжить и меньше страдать. Когда тебя бьет током, бесполезно пытаться из этого состояния искать громоотвод. Поздно уже. Карма наступила – принимай. Ищи ресурсы, чтобы пережить ситуацию, считай часы. Жди. Скоро станет легче. Обязательно.

Но когда тебе полегчает, – а это произойдет, обязательно случится, – вот тогда, внимание, настало время для прыжка в новую реальность. Время изменений. Время новых выводов. Время перемен.

Только тебе решать, использовать ли свой шанс на этот раз.

О самой важной встрече

Раньше я была уверена, что встреча с Богом – это когда-то потом, еще совсем нескоро, через много-много лет, на закате жизни, когда я уже буду шебутной старушкой с сиреневыми волосами и вдруг стану носиться по друзьям-знакомым с очередной грандиозной идеей покорить мир, выучить китайский по переписке и освоить самую нужную в мире профессию поднимателя пингвинов. Причем всё это немедленно и одновременно.

Тогда-то окружающие доброжелатели в этом самом человечном и толерантном из миров на мои вдохновленные глаза и фонтанирующие восторгами речи, вежливо и стыдливо прокашлявшись в кулачок, станут об этой скорой встрече мне намекать.

Да ладно, чего я сочиняю? Что там намекать, прямым текстом всё и скажут. У нас ведь как принято: святая обязанность родных и близких, а уж тем более далеких и малознакомых какая? Правильно, всю правду-матку – в лицо, в лицо. Прямо в широко распахнутые глаза и душу. Мы же честные, мы ж с благими намерениями. Догоним и причиним счастье. Да на полную на катушку, да в твою мечтательную улыбку – получай, фашист, гранату.

Я ж тебе, дурачку, добра хочу, поэтому сейчас глаза твои, неразумные, открою и очки твои, розовые, – неприличные, кстати, в таком преклонном возрасте – разломаю и повыдавливаю. Стеклами внутрь. Из самых лучших, естественно, побуждений. Чтоб ты наконец-то очнулся, поумнел и перестал другим, таким взрослым и серьезным, сказки рассказывать и голову морочить.

Скажут мне добрые люди, мол, хватит уже тебе, старушка, скакать шальным козликом по жизни, пора бы и о душе подумать. В церковь зачастить и к земле привыкать. Дачу, что ль, завести, как все нормальные пенсионеры, в цветочках закопаться, а лучше огурцов-помидоров внукам закатать, хоть какая-то польза от тебя и твоих идей, а не мчаться сломя голову самбу танцевать на карнавале в Бразилии. Ишь чего удумала, совсем из ума выжила на старости лет. Побойся Бога!

И, обеспокоенно нахмурившись, пальчиком у височка покрутят и головкой осуждающе покачают: «Ай-яй-яй, Наташа, как не стыдно». Ну а я чего, я же завсегда от чужого мнения зависимая была. Тут я – р-р-раз – и всё пойму. Наконец остановлюсь – и призадумаюсь. Начну в кои-то веки серьезно к своему будущему относиться, ответственно готовиться к этой самой главной встрече. Поститься, молиться и жизни так бессовестно и откровенно не радоваться.

Хотя чего его ждать, этого преклонного возраста? Я уже сейчас, слушая просветленных гуру всех мастей, прежде всего должна была усвоить: главное, что у меня должно быть, сегодня и всегда, – это готовность к встрече с Создателем. Стопроцентная! Ну, конечно, и мысли только благостные, и юбка подлиннее, и лифчик не в кружавчики, а то вдруг кирпич на голову – пять минут – и я уже перед Богом. Да в таком неприличном виде. С такими мыслями и такими кружавчиками. Упс.

Конечно, шутки шутками, но я раньше и правда была убеждена, что путь к Богу – это длинная дорога, полная препятствий и несчастий: быстрых рек, густых лесов и опасных обрывов. Путь длиною в жизнь. А в конце него, если, конечно, вообще повезет дойти, на высокой белой вершине меня встретит величественный и мудрый седовласый старец, который всё знает и всё видит, который терпеливо ждет, который любит и примет такую, какая есть. Дальше… дальше мысли останавливались.

Главное, что всё это будет гораздо позже, а пока я иду, медленно и упорно стираю медный посох и топчу железные сапоги, на кону стоят и животрепещут гораздо более земные и насущные вещи.

И нет большой беды, что они занимают всё моё время и внимание. Всё верно, правильно и так, как и должно быть, ведь мне прежде всего надо дойти. Не сорваться в овраг и не умереть от голода в диком лесу. Всему свое время: время разбрасывать камни и время их собирать.

Так думала я раньше, и как же я ошибалась!

Потому что сейчас я встречаюсь с Богом каждый день. Даже по нескольку раз в день, если повезет быть открытой настолько, чтобы пережить эту встречу как Встречу, а не плутать где-то неосознанно и бесполезно в путающихся мыслях между болящим прошлым и пугающим будущим. Если хватает сил и доверия, встреча с Богом происходит прямо здесь и сейчас. Мне даже не нужно для этого получать кирпичом по голове.

Я вижу и чувствую присутствие Бога во всём. В ухоженных дорожках мокрого осеннего парка и в уютно прилегшем прямо на скамейку пьяненьком мужичке. В неожиданно все-таки выпавшем в конце ноября снеге, в одолевшем меня на фоне всеобщей серости и уныния энтузиазме написать этот текст. В привычно хорошем и необычно плохом.

Когда-то в Библии я вычитала «Дух дышит, где хочет». Тогда я уцепилась за эту фразу в своем фильме о малой вымирающей народности Севера, пытаясь примирить официальное православие и вепсские традиции бытового шаманизма и как-то защитить право вепсов поклоняться деревьям, камням, духам места и стихий, строить церкви в лесу. Верить так, как они хотят.

Только спустя семь лет эта фраза действительно открылась мне максимой смысла, задышала жизнью. Ведь если Бог создал этот мир и меня, и искру свою, себя самого вложил в каждое творение, то, значит, он – везде. Просто надо учиться его замечать. Чем больше я открываюсь этому пониманию, тем больше чувствую, что все мои встречи с миром – это встреча Бога с самим собой.

Что я лишь тоненькая прослойка между, тонкая кожа на подушечках пальцев Бога, изучающего мир как свое тело. Я чуткий инструмент, наделенный способностью ощущать малейшие нюансы прикосновений к различным формам, температурам и фактурам. Все эти нюансы, шероховатости и скользящие гладкости, лед и пламень – это моя жизнь, это смысл всех ее моментов, всех обуревающих меня желаний и всех моих шагов. Твоих шагов, ведь то же самое про себя можешь сказать и ты.

Встреча происходит всегда, даже если кто-то пытается причинить мне боль. Поэтому я больше не боюсь открываться, я не боюсь едких фраз в ответ, не вижу осуждения в глазах людей в ответ на мою открытость. Вместо этого я вижу зажатые, онемевшие от долгого сидения в неподвижности и потому временно бесчувственные руки Создателя, точнейшие микроскопы с запыленными стеклами, хрустальные вазы с перебитыми горлышками. Я чувствую это прикосновение.

Я вижу Бога во всём.

Нет никакого пути – есть бесконечная встреча. Нет никакого потом. Только здесь и сейчас.

Как сохранить лицо

Как ты себя чувствуешь? Если в ответ запросилось грустное «не очень», то самое время переформулировать вопрос.

Я долгое время считала, что если что-то не так, то лучше внутрь не лезть и не ковырять. Целее будет. Рассосется как-нибудь само или получится залить, заесть, за-смотреть как-нибудь.

Пока не настало такое «плохо», которое игнорировать уже было нельзя. Тогда пришлось задавать себе правильные вопросы.

Например, о том, как понять, хорошо ли я себя чувствую, если я не чувствую себя вообще? А ты? Чувствуешь?

Самый простой тест: просто подойди к зеркалу и попытайся соотнести то, что видишь, с тем образом, что у тебя возникнет изнутри. Подойди и вглядись. Какой образ себя у тебя внутри?

Оказалось, что я и снаружи-то себя не очень разглядывала (слишком многое не устраивало), а тем более – внутри… Оказалось, что ноги мои – вот они – снаружи стоят, а внутри не прорисовываются вообще. Направляю внутренний взгляд – не вижу их, и всё тут. А значит, я просто не верю, что могу из неприятной ситуации встать и уйти. Оказалось, что правая сторона, отвечающая за внешнюю реализацию и отцовскую, мужскую часть, у меня, такой деловой и волевой, чувствуется гораздо лучше, чем женская, материнская, левая.

Оказалось, что свой череп я ощутить вообще не могу, и моё тело как машина, кабриолет без крыши. А всё потому, что поток и связь с Высшим боюсь разорвать.

Оказалось, нет другого пути, чем направить внутренний взгляд на себя и увидеть, какой образ себя мы несем в мир. Нет другой возможности изменить хоть что-то.

Мне было сложно почувствовать себя. Поэтому я помогла себе руками. В каждом пальце больше ста рецепторов на один квадратный сантиметр кожи. Знаешь зачем? Чтобы этими волшебными инструментами изучать, лепить и слушать себя и свое тело.

Особенно сложно оказалось с лицом. Так странно! Именно лицо мы все соотносим с узнаваемым «я», ведь именно о лице человека думаем, когда вспоминаем его, но как же мало, оказывается, я знаю свое лицо! Только положив руки на него, я впервые ощутила, как испуганным мотыльком быстро-быстро трепещут перенапряженные за день глаза, как привычно вытесненной тянущей болью отзывается спазм морщинка между вечно хмурых бровей, как высушенная городом кожа жадно молит об увлажнении, как устало игнорируют всякие посылы расслабиться кажется навечно сжатые челюсти.

Как же моя кожа не привыкла к ласке!

Попробуй нежно погладить свое лицо; я заплакала, только попробовав. И как же благодарно мое, не привыкшее к такому вниманию лицо отозвалось на каждое прикосновение.

Это очень важно – встретиться с собой и решить больше никогда не расставаться. Ведь невозможно сохранить лицо, если это самое лицо не взять в свои руки и не начать с ним что-нибудь делать. Смотреть для начала, чувствовать, замечать. Невозможно узнать себя, если даже не попытаться, не затратить время, внимание, усилия.

А какой у тебя с собой контакт? Ощущаешь лицо, мышцы, кости, органы? Ноги, которыми ходишь, руки, которые творят мир, легкие, что позволяют вдыхать жизнь, ребра, что защищают твое сердце? Понимаешь, какой тонкий и великолепный инструмент дан тебе в услужение? Можешь отделить себя от коробочки черепушки с прорезями, в которой сидишь, и рассмотреть, как оно там снаружи и, главное, как внутри, с обратной стороны?

Письмо от него

«Здравствуй, моя хорошая!

Давай поговорим. Почему ты делаешь вид, что мы чужие, после всего того, что у нас было? Мы совсем не общаемся в последнее время. Хотя ты, наверное, считаешь, что это нормально: то, как ты обращаешься ко мне и со мной.

Я не слышу ни одного ласкового слова, только приказы: „Хватит валяться, сходи, принеси, подай“. Где уважение?

Знаю, ты считаешь, что я тупое животное – без интеллекта, от которого ты так тащишься, и, вообще, изначально не в твоем вкусе. Но, правда, ты задолбала уже своим нытьем про то, что всё со мной не так и не то. Это несмотря на то что я у тебя в вечном рабстве и всегда к твоим услугам. (Тот корпоратив не в счет, ты сама виновата, не покормила меня перед выходом – конечно, мне было плохо после всего выпитого. Я очень сожалею, что тебе было неудобно перед коллегами.) Но, кроме этого, какие ко мне претензии?

Я поднимаюсь в шесть утра, башка раскалывается, не выспавшись, заметь, по твоей вине, это ты полночи не угомонишься, – и вот я на ногах, без завтрака, везу тебя на работу! И так каждое утро.

Кстати, о еде. Я питаюсь всякой гадостью! И заметь, молча!

Пашу как конь, скрючившись в кресле, на ногах с температурой, на работе засиживаюсь допоздна, только чтобы ты каждый месяц чувствовала себя спокойно по поводу финансов. После этого я даже не могу рассчитывать на то, чтобы прийти домой и пожрать нормально?!

Окей, я животное! Но я не только хочу вкусно есть, спать и совокупляться, как ты считаешь.

Мне нужна твоя нежность. Я хочу общения, я хочу объятий и прикосновений. Я хочу ласки и тепла. Когда ты в последний раз смотрела на меня с любовью? Ты женщина вообще или кто?

Я уже сто лет не чувствую, что ты гордишься мной, подчеркиваешь мои достоинства, говоришь мне комплименты. Ничего. Ты хоть раз спросила, чего хочу я, о чем я мечтаю?

Все. Мне надоело плясать под твою дудку, поэтому сегодня мы остаемся дома. Звони начальнику, говори, что заболела. Ложись в кровать, будем валяться. Поговорим хоть.

Жду тебя. Твое любящее тело».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

В замедленной съемке. – Прим. ред.