Губернатор

– Слушаю, – сказал нейтральным тоном Самарин.

– Видимо, ты имеешь что-то общее с охраной дворца и последними… событиями, – начал адмирал.

– Ты же знаешь, что я не могу говорить на эту тему.

– Понимаю, но я не хочу вытягивать из тебя никакие секреты, а наоборот, мне нужно знать, по правильному ли адресу я обратился.

– То есть?

– Достаточно будет ответа «да» или «нет».

– Ладно, допустим, что твое предположение более-менее соответствует фактическому положению, – неохотно ответил Самарин. – В чем дело?

– Я слышал, что не все нападавшие на дворец были схвачены, – серьезно сказал Новиков. – Люди сплетничают…

Генерал тяжело вздохнул: информация о том, что охрана все еще преследует заговорщиков, была совершенно секретной. Однако благодаря своему положению Новиков имел доступ к черт знает каким секретам, не говоря уже о донесениях военной разведки. Теоретически все специальные службы должны сотрудничать, однако Самарин понимал, что практика далека от идеала, а отдельные агенты часто между собой конкурируют.

– Ну да, – процедил он. – И что?

– Вчера на Митрофановской произошла стычка. Напали на военно-морской патруль, понимаешь, у нас там свои склады. Преступники скрылись.

– Митрофановская? Это недалеко от Охты?

– Да, почти у речки, – ответил Новиков.

Обеспокоенный генерал наклонился в сторону собеседника. Река Охта с юга и востока граничила с анклавом.

– И что? – нетерпеливо повторил он. – Зачем ты мне это рассказываешь? Ведь патруль должен составить рапорт командующему Балтийским флотом, а он…

– Не будет никакого рапорта, – прервал его Новиков. – Командующим патруля был, а точнее, должен был быть некий Попов. Капитан Попов. Из-за близости анклава патруль в этом районе всегда усилен и им командует офицер.

– И?

– Попов – зять адмирала Вирсаева, командующего Кронштадтской базой. И в тот день, а скорее ночь, капитан праздновал день рождения тестя. Любое расследование сразу же выявит, что его не было на месте. Поэтому Вирсаев не пустит рапорт выше.

Самарин гневно выругался.

– Но это может угрожать безопасности императора и его семьи!

– Потому я тебе об этом и рассказываю, – ответил Новиков, не опуская глаз. – У меня нет власти перепрыгнуть Вирсаева, слишком высокие пороги. Если я сообщу об этом в адмиралтейство, пройдут недели, пока кто-то решит, что с этим делать. А у тебя есть непосредственный доступ к Его Величеству…

Самарин поджал губы, но не стал отрицать, – не было смысла беспокоиться о том факте, что недавно созданная Секретная служба является менее секретной, чем выходило из ее названия. У него были проблемы посерьезней. Нужно было как можно быстрее поговорить с Вирсаевым и его зятем. Если бы информация об инциденте дошла до адмиралтейства, то они проследили бы, чтобы оба виновника воспользовались служебным оружием. Во имя чести флота. А с трупов немного спросишь…

– Спасибо, – сказал он. – Можешь быть уверен, что твоя информация попала туда, куда нужно.

– А что ты думаешь об идее с клубом? – спросил Новиков, меняя тему.

– С каким, к черту… А, ну да, если большинство будет за, то и я присоединюсь, – ответил он, пожимая плечами. – По финансовым вопросам обратитесь к моему управляющему. А сейчас извини, дела.

Воспользовавшись замешательством, Самарин выскользнул из курильни и отправился к телефону. Он должен был срочно связаться с канцелярией императора. Чтобы допросить Попова, не говоря уже о Вирсаеве, нужны были соответствующие полномочия, а принимая во внимание положение второго, их мог предоставить только царь.

Самарин всматривался в бледное, застывшее в изумлении лицо капитана первого ранга Зальтерса, командира охраны штаба Кронштадтской крепости. Оцепенение офицера не удивляло: он как раз читал приказ, в котором генералу разрешалось арестовать Вирсаева.

– Все ясно? – нетерпеливо спросил Самарин.

– Так точно, Ваше превосходительство! – неуверенно ответил капитан. – Жду приказа!

– Матушкин, пост! – коротко приказал генерал, не обращая внимания на моряка.

Подчиненный кивнул и встал возле телефона, положив руку на кобуру. Лучше, чтобы никто не предупредил адмирала о неожиданном визите.

Самарин поднялся на второй этаж в компании нескольких солдат Конвоя, после чего двинулся по длинному, плохо освещенному, но, к счастью, пустому коридору. Из того, что удалось наспех установить, Вирсаев пользовался уважением у подчиненных. Генерал не хотел стычки с преданными адмиралу матросами.

Он постучал в дверь кабинета и вошел, не ожидая приглашения.

Мужчина с красным, апоплексическим лицом и молочно-белыми бакенбардами сидел за массивным столом, изучая какие-то документы. В бронзовой пепельнице тлела сигара.

– Кто вы? – рявкнул он визитеру. – Что вы тут делаете?

Не ожидая ответа, он поднял трубку телефона.

– Дежурного ко мне! – гневно приказал он.

Самарин молча положил на стол документ, напечатанный в канцелярии императора.

– Прошу ознакомиться, – сухо сказал он. – А дежурный не придет, мои люди контролируют штаб.

Вирсаев окинул его мрачным взглядом, но потянулся за документом.

– Вы из Конвоя?

– Постольку-поскольку. Секретная служба.

Адмирал нервно вздрогнул: деятельность недавно сформированного отдела разведки была окутана тайной, хотя нетрудно было догадаться, что ее интерес не обещал ничего хорошего.

– В чем дело? – враждебно спросил он. – Снова какие-то дворцовые интриги? Месяц назад я отправил в адмиралтейство полный расчет…

– Речь не о расчете, – бесцеремонно прервал его Самарин. – Это дело квартирмейстера. Я не занимаюсь такими глупостями. Почему вы не доложили о нападении на патруль?

– Вы с ума сошли? Такая мелочь…

– Это не мелочь! – Генерал снова прервал его. – Вы слышали о нападении на дворец?

– Конечно, газеты пишут об этом уже несколько дней, но при чем тут это?

– Не все заговорщики были схвачены или убиты, некоторые скрылись, – резко пояснил Самарин. – Если бы не ваша халатность, возможно, мы бы их уже схватили. Поскольку ваши люди встретили их у реки. Если бы патрулем командовал ваш зять, он помешал бы им добраться до анклава. А сейчас террористы, которые пытались убить наследника престола, за пределами нашей досягаемости…

– Правильно обращайтесь к офицеру в ранге адмирала, – холодно заметил Вирсаев, игнорируя обвинения.

– Это не касается подследственных, – отрезал генерал. – Сейчас вы только арестованный, и никто больше.

– Да как вы смеете! Я немедленно сообщу Его Величеству о вашей…

Его прервал стук, и в дверях замер один из солдат Конвоя.

– Приехал, – коротко доложил он.

– Давай его сюда.

– Что все это значит?! – зло закричал Вирсаев, вскакивая из-за стола. – Как вы…

– Это значит, что я тут по приказу Его Величества, – ответил Самарин. – Император лично приказал мне допросить вас. И предупреждая ваш следующий вопрос: ему известны все обстоятельства дела.

Адмирал нащупал руками кресло, словно слепой, и медленно сел. Казалось, что за одно мгновение он стал старше лет на двадцать. Самарин отвел взгляд, стараясь преодолеть сострадание, ведь это конец карьеры героя битвы за Порт-Артур. Позорный конец, поскольку отныне фамилия Вирсаев всегда будет упоминаться вместе с покушением на наследника престола. И проклинаться…

Гвалт в дверях говорил о прибытии еще одного героя скандала. Капитан Попов, тридцатилетний мужчина с водянистыми, бледно-голубыми глазами и самодовольным выражением лица, едва держался на ногах.

– Чо ту такое? – промямлил он. – Михаил Петрович? Чо ту делает этот солдафон?

Вирсаев промолчал, и до отупевшего от алкоголя мозга Попова медленно начало доходить, что что-то не так.

– Мы обмывали повышение Гришки, имеем право, – бубнил капитан, тряся головой.

– Криенко, Мартов, приведите его во вменяемое состояние! – приказал Самарин.

– Слушаемся, Ваше превосходительство!

Солдаты схватили Попова под руки и вытащили в коридор. Через минуту прозвучал пронзительный крик. Похоже, подчиненные Самарина не стеснялись в средствах.

Когда Попов снова появился в кабинете, то выглядел почти трезвым, только трясся от холода, а с его мундира стекала вода.

– Я решительно протестую…

– Заткнитесь, капитан! Почему три дня назад вас не было в патруле?

– Как это не было?! – выкрикнул с притворным негодованием Попов. – Михаил Петрович? Скажите ему.

– Они все знают, – лишенным всяких эмоций голосом сказал Вирсаев. – Патруль, которым ты должен был командовать, пропустил террористов, замешанных в нападении на Царское Село. Сейчас заговорщики, скорее всего, сидят в анклаве.

Лицо Попова в одно мгновение стало цвета свежевыбеленной стены.

– Как это? Как так… – беспомощно бормотал он. – Это твоя вина! – внезапно завопил он. – Твоя!

Вирсаев скривился от отвращения, но не протестовал.

– Не губите невинного! – закричал капитан, падая перед Самариным на колени. – Он же адмирал! Я должен был его слушаться.

– Ведите себя как положено офицеру! – рявкнул Самарин. – Встать!

Попов неуклюже поднялся, с ненавистью глядя на адмирала.

– Я во всем признаюсь! – закричал он. – Я выдам все его злодеяния!

– Молчать! – гаркнул Самарин. – Меня интересует только состав патруля. Я просмотрел журнал, но хочу быть уверен, что там ничего не подделано. Ничего, кроме вашего имени.

– Состав патруля? Я не могу так, с ходу. Не помню…

– Тихонов, Рунге, Вербицкий, Рыбалкин, Куприянов, Миронович, Лейно, Бергман, Абалкин, Баженов, – не задумываясь, перечислил Вирсаев. – Так, как в официальном документе. Я приказал дописать только фамилию зятя. Слово офицера!

Самарин принял заверения легким, едва заметным кивком.

– Что с нами будет? – спросил адмирал.

– Это будет решать Его Величество. Лично.

Вирсаев кивнул, словно ни на что другое не надеялся, по лицу капитана стекали крупные капли пота.

– Это все из-за тебя! – глухо повторил Попов, обращаясь к тестю. – И из-за твоей дочери! Не тяните меня на дно! Я…

– Вы свободны, капитан! – прервал его Самарин. – По крайней мере, сейчас. Поэтому я советую вам привести свои дела в порядок.

Мгновение казалось, что Попов хочет что-то сказать, однако он только стиснул зубы и вышел, хлопнув дверью.

– Вы всегда так пышно справляете дни рождения?

– В моем возрасте? Было несколько членов семьи. Ну и этот… – Адмирал замолчал на полуслове. – Он появился, потому что не хотел идти в патруль, и знал, что я не стану ссориться с ним при дочери. Понимаете, это не впервые. Когда я узнал о нападении на патруль, хотя и знал, что это маловероятно, но я предложил ему признать свою вину, а сам собирался подать в отставку.

– И как отреагировал капитан Попов?

– Рассмеялся мне в лицо. Как моя дочь могла выбрать такого… – Вирсаев в очередной раз не закончил фразу. – Если бы речь шла только обо мне, я не колебался бы ни минуты, но Анюта не пережила бы, если бы я обвинил ее мужа.

– Вы оказались в незавидном положении, однако я вынужден просить вас о помощи. Как офицер офицера. Сейчас самое важное – безопасность императорской семьи, все другое должно отойти на второй план.

Адмирал тяжело вздохнул, но жестом признал правоту Самарина.

– Я могу сберечь вам время, – сказал он. – Я разговаривал с солдатами из патруля. Это хорошие ребята, и они сделали все, что смогли. Прошу, не подумайте, что я пытаюсь оправдаться, но не думаю, что присутствие моего зятя что-либо изменило бы. По крайней мере, в лучшую сторону… – добавил он тише. – Их было пятеро, и патруль действовал согласно установленному порядку. У них были документы, подписанные обер-полицмейстером Петербурга, – сейчас понятно, что они были поддельные, но солдаты не могли этого знать.

Самарин кивнул: не было смысла искать козла отпущения среди простых моряков.

– Патруль их пропустил, и не дошло бы ни до какой стычки, если бы Вербицкий не заметил, что один из них хромал, – продолжил Вирсаев. – Он поляк, самый умный из них. Он слышал о нападении на Царское Село и решил на всякий случай проверить, не хромает ли мужчина из-за какого-то ранения. Когда он закричал, чтобы они остановились, те ответили огнем. Была ночь, рядом несколько заброшенных, полуразвалившихся домов, и эта пятерка смогла там укрыться. Командиром патруля в отсутствие моего зятя был гардемарин Тихонов, он принял решение не преследовать их и вызвать подкрепление. Когда на место прибыло подкрепление, поиски ничего не дали.

– Понимаю, – сухо ответил Самарин.

– Сейчас мы знаем, что это была ошибка, однако тогда у Тихонова были все основания считать, что он принял правильное решение.

– Возможно.

– Никто не думал, что террористы отправятся в анклав, – отозвался встревоженным голосом адмирал. – Окружающие его стены охраняются и днем и ночью. Поэтому я надеялся…

– Они, должно быть, подкупили охранников, – рассеянно ответил генерал. – Ничего нового. Возвращаемся к нашей теме: есть что-то еще, о чем я должен знать?

– Да. У Тихонова прекрасная память. Эйдетическая, или, как ее называет пресса, фотографическая. Он запоминает все, всегда и везде. Это одна из причин, по которой ему прочат блестящую карьеру… Возможно, он будет в состоянии помочь.

Самарин откашлялся, положив ногу на ногу. Минуту назад он сел в кресло, не спрашивая разрешения у Вирсаева: это уже не кабинет адмирала. Сейчас он ощущал стыд, видя, что старый офицер помогает ему изо всех сил.

– Не беспокойтесь о Тихонове и остальных солдатах, я постараюсь, чтобы их не наказали слишком строго, – пообещал он.

Вирсаев кивком поблагодарил, на его лице появилось облегчение.

– Я арестован? – спросил он.

– Нет, – ответил Самарин. – Но я не знаю, какое решение примет Его Величество, поэтому рекомендую Вашему превосходительству уладить все свои дела. И еще одно: прошу, не делайте глупостей.

– Не понимаю…

– Понимаете вы все, понимаете. Насколько я разбираюсь в людях, ваша дочь вот-вот потеряет мужа. Я предполагаю, что капитан Попов в самое скорейшее время подаст на развод. Сейчас знакомство с вами не только не облегчит его продвижение по службе, а наоборот, навредит. Прошу прощения, но ваш зять не похож на человека, который выше ставит семью, а не карьеру…

Адмирал скривился, словно раскусил что-то исключительно неприятное, но не протестовал против умозаключений Самарина.

– И что?

– А то, что ей нужна будет помощь, – серьезно сказал генерал. – А поддержку ей может оказать только живой отец.

Вирсаев не ответил, глядя куда-то вдаль, словно стена не была для его взора преградой. Может, он вспомнил триумфальное приветствие, какое приготовили ему после возвращения с Российско-японской войны? Именно Вирсаев был автором концепции ведения активной минной битвы, что привело к потоплению двух японских линкоров, пытавшихся атаковать Порт-Артур. Но сейчас это не имело никакого значения, каждая минута минувшего триумфа была пронизана горечью последнего поражения. Поражения от жалкого пьяного кретина, в которого по несчастливой случайности влюбилась его дочь. Такова солдатская жизнь…

– Прощайте, Ваше превосходительство, – сказал Самарин, прерывая затянувшееся неловкое молчание.

«Я сделал все, что мог, – подумал он. – Возможно, сейчас Вирсаев задумается, прежде чем вытащит оружие, чтобы найти выход из сложившейся ситуации. Последний выход. А может, и нет».

Служанка подала горячие, только что вынутые из печи булочки. Самарин одобрительно кашлянул, прислуга тетки, как обычно, была на высоте. Генерал глотнул чай и откусил хрустящую булочку – княгиня не хотела, чтобы ее ждали. Бывало, Мария Павловна пропускала завтрак, однако в этот раз офицер услышал голос Иосифа Андреевича, а где он, там и ее светлость.

– У меня впечатление, что я создаю новый ритуал, – едко произнесла Мария Павловна. – Почти при каждой нашей встрече я спрашиваю: куда ты подевался, негодник?

Княгиня подставила внуку щеку для поцелуя, одновременно оглядывая его критическим взглядом.

– Снова у тебя покрасневшие глаза, – заметила она. – Ты должен больше спать, ты уже не молод.

– Что сделать, это служба, а не гулянка, – ответил уставшим голосом Самарин.

За последние два дня он отдыхал не больше пары часов: расследование было утомительным. К тому же подставил тайную службу, и Глобачёв, наверное, уже пожаловался, если не лично донес царю о вызывающем поведении одного генерала Конвоя…

– Это не объяснение! – гневно фыркнула княгиня. – Доведешь меня когда-нибудь до сердечного приступа!

– Успокойся, – неожиданно защитил его Черский. – Видишь, Сашка едва держится на ногах.

К огромному удивлению Самарина, тетка послушалась поляка без слова возражения. На мгновение за столом воцарилась тишина, прерываемая только стуком столовых приборов.

– Какие у тебя планы на сегодня? – отозвался Черский. – О тебе спрашивала какая-то барышня, – добавил он с легкой, почти незаметной иронией.

– Надя Трубецкая, – уточнила старушка.

– К сожалению, ей придется подождать, меня вызывает император, – нетерпеливо ответил Самарин.

– Я надеюсь, ты не планируешь никакой глупости! Я проведала вчера Олафа, он чувствует себя лучше, уже сидеть может, но все еще слаб. Хорошо, что с Анастасией ничего не случилось!

Самарин закатил глаза: княгиня знала о нападении на дворец и раздувалась от гордости, рассказывая подружкам о подвигах своих внуков (непонятно почему, признание Рудницкого внуком Марии Павловны перестало его раздражать), что не мешало ей отчитывать их, как малых детей. «О чудо, Анастасия не получила нагоняй за неосторожность», – злорадно подумал генерал.

– Я должен быть во дворце через два часа, – сказал он Черскому. – Не знаю, когда вернусь, тем более что… – Он замолчал, не закончив фразы.

– Что «тем более что»? – сразу же спросила княгиня.

– Тайная охрана, – неохотно пояснил Самарин. – Я вырвал из тюрьмы в Москве арестованного, который подлежал их юрисдикции, и уверен, что Глобачёв уже подал жалобу Его Величеству.

– Глобачёв, говоришь? Пусть только узнаю, что этот выскочка доносит на моего внука, – злобным тоном произнесла Мария Волконская. – Уж я ему покажу его место в системе… Как называет ее месье Дарвин?

– Эволюции? – подсказал Черский.

– Скорее я имела в виду очередность клевания. Сначала Олаф, теперь прицепился к Сашке!

– Что с Олафом? – Самарин нахмурил брови.

– Я тебе не рассказывала? Глобачёв протестовал против приезда того, кого он назвал «провинциальным польским алхимиком, связанным с террористами». Написал что-то типа меморандума, выражающего якобы мнение тайной полиции. Ну сейчас Его Величество может оценить, насколько прогнозы этого жандарма были верными, – заметила она с удовлетворением.

– Но даже несмотря на это, царь вызвал Олафа?

– Глобачёв в конце концов отозвал свои возражения, – пояснила Мария Павловна. – После разговора со мной…

Генерал спрятал улыбку, прикрываясь кашлем. «Что бы ни случилось, я буду отомщен, – подумал он. – Глобачёв может быть доверенным лицом императора, но, если он попадется тетке, его жизнь превратится в одну сплошную полосу невезения. Тем более что в глазах российской аристократии жандарм действительно был выскочкой: его дед получил дворянство. А Мария Павловна в искусстве тонкой манипуляции не имеет себе равных».

– Что ж, я вынужден откланяться. – Он тяжело вздохнул. – До дворца неблизкий путь.

Княгиня жестом приказала ему наклониться и неожиданно погладила его по щеке.

– Не волнуйся, – сказала она. – Если что, я возьму твое ведерко и сравняю счет.

Генерал встал на колени и положил голову тетке на колени, словно ему снова было четыре года.

– Знаю, – тихо ответил он.

Однажды в парке к нему прицепился старший мальчик, за которым никто не присматривал. Видя, как хулиган обсыпает ее внука песком, Мария Павловна молча зашла в песочницу и высыпала полное ведерко просто на голову мальчишки.