– Еврей мне уже объяснил.
– Будь нам верен, Эль-Хагар, и не пожалеешь об этом.
– Рассчитывайте на меня, госпожа.
– Ну а сейчас, – сказала Эстер Бену и маркизу, – нам бы надо немного отдохнуть перед боем.
– Когда ждать друга вашего отца? – поинтересовался де Сартен.
– На рассвете. Он придет вместе с арабом. Казнь назначили на полдень.
– Бедный Рокко, – проговорил маркиз.
– Мы его спасем, – решительно сказала Эстер. – Араб мне в этом поклялся. Самуэль утверждает, что этот человек способен поднять против султана пол-Тимбукту.
– Такой влиятельный господин?
– Да, маркиз. Он именно тот, кто нам нужен.
Пять часов спустя, еще до первых лучей солнца, араб и Самуэль постучали в дверь дома Нартико. Их сопровождали четверо туарегов в бурых шерстяных плащах. За поясами у них торчали ятаганы и огромные кремневые пистолеты, не внушавшие доверия.
Маркиз, Бен и Эстер, всю ночь так и не сомкнувшие глаз, приняли гостей в комнате, выходившей в сад.
– Госпожа, – сказал араб, поприветствовав француза и Бена, – я привел туарегских вождей, чтобы они в вашем присутствии поклялись на Коране. Книга пророка у меня с собой.
– Прекрасно, – холодно ответила Эстер. – Пророк да покарает клятвопреступников! Пусть ваши люди произнесут священные слова, и тогда сам Бог накажет предателей.
– Госпожа, – начал первый туарег, склонившись перед девушкой, – ты отдашь нам то, что положено по уговору, и мы будем тебе верны. Клянусь Кораном! Пусть львы и гиены пожрут мое тело, пусть враги бросят его непогребенным в жарких песках Сахары, пусть жажда иссушит мои внутренности, пусть стервятники выклюют мне глаза, если я нарушу эту священную клятву. Да, мы – разбойники пустыни, но знаем, что такое верность тому, кто щедро платит. Пророк слышит меня и сурово накажет, если я отрекусь от своих слов.
Остальные туареги повторили клятву, по очереди положив руку на священную книгу, которую перед ними держал араб.
Когда с этим было покончено, старейшина пристально взглянул на маркиза и Бена, до сих пор не проронивших ни слова.
– Кто эти люди? – спросил он у Эстер. – В доме Самуэля я их не видел.
– И не могли видеть, господин. Они были в руках султанских кисуров.
– Вчера вечером прошел слух, будто бежали двое пленников, француз и еврей. Так это они?!
– Они самые.
– Аллах всемогущий! Значит, они действительно сбежали?
– Как видите. Это мой брат, а это – французский маркиз.
Араб изумленно переводил взгляд с одного на другого.
– Выходит, нам осталось спасти только третьего? – воскликнул он.
– Да.
– Это облегчает дело.
– Или, наоборот, усложняет? Кисуры наверняка удвоят бдительность.
– У нас триста отважных воинов, госпожа.
– Когда пленника поведут на казнь?
– В десять.
– Куда?
– На рыночную площадь.
– А где сейчас твои люди?
– Уже окружили эшафот. Их прикроют три-четыре сотни негров, которым я пообещал тысячу монет, если те не дадут толпе вмешаться.
– Вся сумма будет выплачена через Самуэля, – сказала Эстер. – Двадцать тысяч – туарегам, тысяча – неграм, десять тысяч – вам. Вы довольны, господин?
– Вы щедры, как царица Савская, – улыбнулся араб. – Что ж, приговоренный может уже считать себя спасенным.
– Тогда пошли, – сказала Эстер.
– Для бегства все готово, госпожа?
– Мехари ждут у южных ворот, – ответил за девушку Самуэль. – Я отправил туда рабов с верблюдами еще два часа назад.
– Послушайте, – обратился к арабу маркиз, – а нас с Беном не опознают? Мне кажется, среди туарегов и негров мы с ним будем бросаться в глаза.
– И как я сам об этом не подумал? – хлопнул себя по лбу араб.
– Идемте ко мне, – предложил Самуэль. – Я дам вам подобающую одежду, а ваши лица и руки мы выкрасим хной.
– Поторопимся, друзья, – сказал старейшина. – Мы должны прибыть на площадь до того, как там соберется народ.
Они покинули сад и, пройдя задами, через четверть часа уже входили в дом Самуэля. Преображение Бена с маркизом в местных заняло еще полчаса. В одежде у Самуэля недостатка не было, и он быстро подобрал для них подходящие наряды, а хна скрыла их слишком светлую кожу.
– Из вас получился замечательный бамбара, – сказала Эстер, глядя на маркиза. – А из тебя, братец, – прекрасный туарег.
Бен как раз прицеплял к поясу обоюдоострый ятаган.
– Теперь вас ни один кисур не узнает, – заключил араб, – можете даже не сомневаться.
Оба друга закинули за спины винтовки, добавив к ним револьверы и ятаганы, любезно предоставленные Самуэлем. Эстер покрыла голову внушительной чалмой и завернулась в широкий уазроц, уверенная, что теперь никто не заподозрит в ней женщину.
На улицах уже начал появляться народ. Новость о казни кафира стремительно распространилась по городу, и люди, охочие до кровавых зрелищ, валом валили к рыночной площади. Когда друзья добрались до нее, там уже собралось около тысячи человек. Толпа гудела, как растревоженный пчелиный рой.
