Смута

То их врагами «цесаревича» обоих объявили.

И самозванцу сразу связанных отдали.

Тогда ж к Лжедмитрию Сутупов дьяк бежал,

Ему в Путивль царь казну доставить поручил,

Чтоб он её всем воеводам северским раздал,

Но он, казну Лжедмитрию под барабанный бой вручил.

Ну а затем и Рыльск с Курском Лжедмитрия признали,

И вскоре вся Комарицкая волость ему стала присягать,

Ну, когда мятежники и в Кромской волости восстали,

То чернь пыталась и в Оле всех взбунтовать.

Но жителей Орла не удалось смутить,

Народ стал в самозванце сомневаться,

Тогда чтоб на Москву дорогу через Тулу захватить,

В Орёл отряд из кромских мужиков решил прорваться.

Но под Орлом Микулин с Михневым отряд их ждали,

Они умело сотнями дворянскими руководили,

Да мужиков мятежных наголову разгромили,

И дальше от Орла их всех прогнали.

Ну а Басманов, Новый город – Северский не сдал,

За что его защитников царь щедро наградил,

Но самозванец город осаждённый обстрелял,

Из пушек тех, что он в Путивле захватил.

В итоге стены города с обвалом земляным сровняли,

Ведь канонада более недели продолжалась,

Но в городе бунт самозванца воеводы подавляли,

И крепость непреступной оставалась.

Через два месяца войска дворянские Борис собрал,

Мстиславского командовать на думе утвердил,

И сразу к Новгороду – Северскому всю армию послал,

Чтоб князь дворянскими войсками самозванца разгромил.

Когда московские войска бой дать Лжедмитрию решили,

То обе армии друг против друга стали,

Но наёмников атаковать московские дворяне не спешили,

А только указаний нерешительного князя ждали.

Тогда Басманов по наёмникам из пушек стал палить,

И вылазками самозванца отвлекать,

Но не сумел Мстиславский обстановку выгодную оценить,

И преимущество своё не смог понять.

Когда поляки в этом разобрались,

Решительно на правый фланг Мстиславского напали,

И так его стремительно атаковали,

Что в ставку главную Мстиславского прорвались.

И даже флаг больший они сумели захватить,

Тогда князь яростно на ляхов обозлился,

И приказав немедленно их разгромить,

Сам в битву на поляков устремился.

Он ставку удержать от неприятеля пытался,

И продолжал с мечём в ужасной схватке биться,

Поднять на бой примером личным всех старался,

И жизнью не боялся поплатиться.

Когда с коня смогли поляки князя сбить,

Он, в битве яростно врагов своих рубил,

Но подоспевшие стрельцы сумели князя защитить,

Ведь князь пятнадцать ран в той схватке получил.

Когда стрельцы гусаров окружили,

То лишь не многие из них сбежали,

А большинство поляков захватили,

И даже капитана Домарацкого в плен взяли.

В итоге бой не состоялся,

Все воеводы в ситуации подобной растерялись,

Мстиславский слабым командиром оказался,

И поле боя воеводы полностью очистить постарались.

Как только самозванец мнимую победу одержал,

Наёмники у самозванца требовать оплату стали,

Ту самую, которую он в Польше обещал,

Но вновь они в ответ лишь обещание услыхали.

Когда наёмники, его в обмане стали обвинять,

То одной он роте тайно заплатить решил,

Но об этом, сразу все наёмники смогли узнать,

Что, самозванец роты остальные обделил.

Тогда мятеж подняв, поляки стали в Польшу собираться,

И слушать больше обещаний самозванца не желали,

И хоть он стоя на коленях умолял их всех остаться,

Они разграбили обоз и лагерь самозванца быстро покидали.

Но, самозванцу до безумия везло,

Когда наёмники, из его лагеря ушли,

К нему четыре тысячи из Сечи казаков пришло,

И даже чернь бунтарскую они с собою привели.

И вот теперь, когда у самозванца армия из черни состояла,

То Мнишек, быть командующим отказался,

Ведь у Лжедмитрия, наёмников осталось слишком мало,

И Юрий Мнишек «по милости царевича» из армии его ретировался.

Тогда Лжедмитрий армию свою на Севск повёл,

За тем осаду с Новгорода – Северского снял,

Да в волости Комарицкой приверженцев своих нашел,

И там вооружённых, чем попало, мужиков набрал.

В итоге армию громадную он смог собрать,

Она вся из простого люда состояла,

И эта вся сермяжная и необученная рать,

Идти на бой за «доброго царя» безудержно желала.

Да воевод захваченных бунтовщики всех к самозванцу отсылали,

И он, под страхом смерти, заставлял их присягать,

Тогда они большие должности у него все получали,

И службу верно все старались ему исполнять.

А тех, кто в нём «царевича» не признавал,

То их любым путём, себе старался самозванец подчинить,

Ну а за тем принять присягу он их сразу заставлял,

Желая так, что он «царевич Дмитрий» их всех убедить.

И это всё Борису доносили,

Поэтому царь высоко за преданность Мстиславского ценил,

Ну и когда Борису о ранении князя сообщили,

Его он о здоровье расспросил,

Да лекаря придворного к нему прислал.

И за победу князя раненного он благодарил,

Тогда командование войском, царь ему лишь доверял,

И на победу скорую Мстиславского благословил.

Тогда приказ Разрядный начал его войско укреплять,

И к нему в помощь князя Шуйского Василия послали,

А с ним московскую, первостатейную всю знать,

Чтобы они все тяготы походной жизни исполняли.

Мстиславский жаждал уничтожить самозванца,

И лагерь свой в Добрыничах разбил,

Чтоб утром у Челмыжского острожка с ним сражаться,

Там где Лжедмитрий свою ставку разместил.

И самозванец свой совет военный созывает,

На нём наёмники переговоры стали предлагать,

Но атаман, атаковать Мстиславского умело убеждает,

И на совете все решили атамана поддержать.

А чтоб дворяне не сумели перед боем отдохнуть,

То в Добрыничах бунтовщики поджечь дома пытались,

Но на подходе стражники их выявить старались,

В итоге им пришлось в свой лагерь повернуть.

И вот войска друг против друга утром встали,

Поляки бой, как и под Новгородом, повторить решили,

И также правый фланг гусары и копейщики атаковали,

И войска Шуйского, не выдержав атаки, отступили.

И сразу конница Дворжецкого к селу азартно устремилась,

Но там стрельцы их залпом пушечным встречали,

В итоге жуткой паникой их авантюра завершилась,

И в истеричном ужасе поляки беспорядочно бежали.

И пехоту собственную без поддержки оставляя,

Но запорожцы с чернью яростно сопротивлялись,

В бою Мстиславскому победу уступая.

Одни они, на поле брани до конца держались.

Ну а Лжедмитрий с ляхами в Чемлыж сбежал,

За тем покинуть лагерь незаметно поспешил,

Он в Рыльск скорее от возмездья ускакал,

Ведь в битве им, проигранной, он запорожцев обвинил,

Но казаки решили самозванца там догнать,

И за товарищей своих в бою убитых отомстить,

Лжедмитрий понял, что ему несдобровать,

И по казакам велел, из всех орудий яростно палить.

Ну а когда московские дворяне победили,

То много мужиков, стрельцов и казаков в плен взяли,

И всех кого они с оружием тогда схватили,

На поле брани вешать сразу стали.

Заняв Комарицкую волость, воеводы,

Узнав, что жители старались самозванцу присягать,

Жестоко расправляться стали над простым народом,

И ненависть Бориса им пришлось всем испытать.

Мучители тогда от злобы озверели,

И над народом жутко издевались,

Ни женщин, ни детей крестьянских не жалели,

И по приказу царскому они все пыткам подвергались.

Тогда не только вся Комарицкая волость ужаснулась,

Ведь злоба царская, такой страх на людей нагнала,

Что вся страна в кошмаре содрогнулась,

И ненависть к царю Борису, жуткой стала.

Но воеводы самозванца не схватили,

И даже лагерь его сжечь не пожелали,

В итоге самозванца после боя упустили.

Ну и преследовать не стали.

За тем Мстиславский к Рыльску подступил,

Но крепость Роща Долгорукий защищал,

Ему тогда Лжедмитрий оборону поручил,

И князь сдаваться, воеводам царским не желал.

Ведь все защитники прекрасно понимали,

Что смерть их за присягу самозванцу ждёт,

И все атаки они мужественно отбивали,

Надеясь, что им всё же, как то повезёт.

И две недели крепость яростно бомбардировали,

Но приступ их защитники смогли отбить,

Тогда осаду воеводы вскоре сняли,

И к Севску сразу же решили отступить.

Когда же главные войска от Рыльска отошли,

То жители арьергард их разгромили,

Удачно вылазку они из крепости произвели,

Да всё имущество оставшееся захватили.

Но царские войска среди враждебной черни оказались,

У них, Чернигов, Кромы и Путивль находились,

И воеводы из опасной зоны вывести свои войска старались,

Да от восставшей черни, армию свою спасти стремились.

Тогда, южнее Северских земель чернь бунт подняла,

И «Дмитрия», Воронеж, Белгород, Оскол, признали,

Но для царя ужасным шоком новость стала,

Когда Царёв – Борисов самозванцу стрельцы сдали.

К тому же неожиданно Борис узнал,

Что воеводы царские, Рыльск отказались штурмовать,

Тогда он дьяка Власьева и Шереметьева послал,

Всем воеводам выговор суровый царский дать.

А чтобы бунт и далее не мог распространиться,

И на две части крепости восставших расчленить,

Да Северским и южным городам не дать объединиться,

Царь Кромы приказал войскам у них отбить.

И Шереметьев для осады пушки получил,

Но стойко крепость атаман Карела защищал,

И многих царских ратников за месяц перебил,

Но Кромы мужественно с казаками отстоял.

Тогда Мстиславский к Шереметьеву спешил,

Он возле Кром решил свой лагерь разместить,

И ночью, крепостные стены города спалил,

Желая, крепость утром штурмом захватить.

Но в цитадель защитники из города ушли,

И все штурмующие под обстрелом оказались,

Все наступающие жуткие потери понесли,

И даже на захваченном валу не удержались.

Тогда боярин Салтыков приказ на отступление всем дал,

Чтоб Кромы артиллерией бомбардировали,

Тогда Мстиславский пушкарям всем приказал,

Чтоб цитадель они с землёю полностью сравняли.

Хотя от города один лишь только ров остался,

Но казаки не думали сдаваться,

Ведь, в подземелье, с ними атаман Карела укрывался,

И все они ему клялись, с ним до конца держаться.

И яростно, казаки против царских войск сражались,

И верили, что вера в «цесаревича» им всем поможет,

Да на смерть обречённые, они отчаянно сопротивлялись,

Ведь за присягу «Дмитрию» их царь всех уничтожит.

Казаки пояс укреплений под землёй прорыли,

Ииз глубоких лазов лабиринты прокопали,

Да рвы под внутренним обвалом углубили,

И под землёй, конца обстрела, царских пушек ждали.

Когда обстрелы из орудий прекращались,

Они места в окопах торопились занимать.

И градом пуль, от царских ратников днём отбивались,

А ночью вылазки в их лагерь, старались совершать.

Но гарнизон в боях тяжёлых казаков теряет,

Корела понял, что сложно будет ему крепость удержать,

И атаман «царевича» предупреждает,

Что будет вынужден, без подкреплений Кромы сдать.

Но крепость отдавать Лжедмитрий не желал,

И в Кромы сотника Беззубцева отправил,

Ему на помощь все остатки армии собрал,

Ну а себе, в Путивле небольшой отряд оставил,

Когда Беззубцев к Кромам подошёл,

То караул Мстиславского умело обманул,

Сказав, что подкрепление к князю из Москвы привёл,

И в Кромы беспрепятственно с обозом проскользнул.

Тогда возобновить штурм воеводы отказались,

Когда же атаман Корела ранен был,

То вылазками, беспокоить воевод казаки не решались,

И действия военные Мстиславский прекратил.

Когда Лжедмитрий под Добрыничами битву проиграл,

То он считал, что больше не откуда ему помощь ждать,

Ведь он в истерике, в Путивль от погони прискакал,

Решив, что в Польшу ему надобно бежать,

Когда же горожане о желании Лжедмитрия узнали,

Его остаться «слёзно» начали просить,

Они, «царевичу» как и «Комаричи» активно помогали,

И не хотели участь их, в ужасных муках разделить.

Но самозванец слушать их не очень – то желал,

И оставаться далее в Московии боялся,

И в просьбе им остаться, отказал.

Ведь он, после Добрыничей без армии остался.

Тогда Лжедмитрию повстанцы пригрозили,

Что не позволят ему в Польшу убежать,

И будут силою удерживать его в Путивле,

Пока он не захочет, их решение принять.

В противном случае, челом Борису станут бить,

А чтобы от него прощения добиться,

Придётся «за вину свою, тобою заплатить»,

Дабы с царём в итоге примериться.

И «доброго царевича» народ стал убеждать,

Что он готов ему с оружием в руках служить,

И вместе с ним борьбу с царём Борисом продолжать,

Пока трон царский, он не сможет получить.

Тогда он после рассуждений сложных,

Остаться в городе решил,

И после вариантов всевозможных,

Продумав всё, как следует, предположил,

Что если всё – таки он в Польшу убежать сумеет,

То станут все над ним там жутко издеваться,

Ну и сенаторы над Сигизмундом будут потешаться,

Тогда его король к себе приблизить не посмеет.

И Мнишек станет всем нападкам подвергаться,

Когда ему все кредиторы счёт предъявят,

Но так как он не сможет с ними рассчитаться,

То он его опять идти в Московию заставит.

И запорожцы встретиться с ним очень уж желают,

Дабы припомнить о делах ему лихих,

Ведь отмстить они ему отчаянно мечтают,

За гибель под Добрыничами казаков своих.

Но роль народного вождя его не привлекала,

Он стал «царём» себя в Путивле называть,

Но чтобы знать его приказы исполняла,

Решил свой «двор» с «Боярской думою» формировать.

Чин ближнего боярина Мосальский получил,

Ну а Сутупов дьяк, хранителем печати «царской» стал,

Князь Долгорукий чин окольничего заслужил,

Тогда Лжедмитрий многим думные чины давал.

Но самозванец с недоверием воспринимал восстания,

Не верил, что народ сумеет Годунова победить,

И к хану Крымскому и в Польшу отправлял послания,

Чтоб войну Борису вместе с ними объявить.

Тогда стал Сигизмунда самозванец досаждать,

Чтоб он под польскую корону земли Северские взял,

А чтоб сумел Лжедмитрий эти земли удержать,

Начать войну с Москвою ему он предлагал.

Для этого король сейм Польский открывает,

Но канцлер Ян Замойский авантюру эту осудил,

Он порвать мир с Москвою, глупостью считает.

И полную поддержку, он канцлера Сапеги получил.

Тогда сейм канцлеров активно поддержал,

И стал затею Мнишека и самозванца осуждать,

В итоге, сейм губительной её для Польши посчитал,

А князь Острожский потребовал виновных наказать.

Когда Лжедмитрию поляки отказали,

То в фазу новую, война гражданская вступила,

Везде от самозванца письма появляться стали,

И агитация, с «царевичем» тогда страну всю охватила.

Гонцы его, где только можно появлялись,

И письма от «царевича» везде распространяли,

Они везде народом страстно обсуждались,

Да население ужасно возмущали.

Но и в Москву старались письма засылать,

Когда гонцов – распространителей ловили,

На «пыточном дворе», у них пытались всё узнать,

Ну а за тем, на площадях безжалостно казнили.

Ведь в письмах Годунова самозванец обвинял,

Что по его вине, трёхлетний голод прокатился,

И уверял, что трон он у «царевича Димитрия» украл,

А «Дмитрий», чудом спасшийся, с возмездием явился.

К тому же в письмах он умел всех обольщать,

Он «Дмитрием царевичем» себя в них называет.

Клянётся веру православную в чести держать,

Да жаловать всех царским милосердьем обещает.

И вот когда Борис стал понимать,

Чем смерть царевича Димитрия ему грозила,

То он себя пытался утешать,

Но мысль кошмарная, из головы его не выходила,

Что трон Лжедмитрий у него отнять старался,

А если имя Дмитрия ему, кто – либо называл,

То царь Борис от ужаса весь содрогался,

И неожиданно в прострацию впадал.

И сразу же прощение у Дмитрия просил,

И за него усердно начинал молиться,

Но Дмитрий кажется, ему за всё жестоко мстил,

А царь Борис не знал, как у него прощения добиться.

Когда в Московии Лжедмитрий появился,

То сразу же его чернь из низов активно поддержала,

Ну и Борис на чернь ужасно обозлился,

И вскоре жертвою она его безумства стала.

Тогда Семён Никитич Годунов,

За дело, будучи главою «Тайного совета» взялся,

И по его указу соглядатаи ловили простаков,

Всех тех, кто рассуждать о Дмитрии пытался.

Их с семьями на месте забирали,

И всех, на «пыточный двор» под охраной отводили,

Там их с детьми и жёнами безжалостно пытали,

Ну а за тем в реке всех подо льдом топили,

В итоге, ненавидеть все царя Бориса стали,

Ведь злобу на невинных людях он свою срывал,

И от его жестокости, все до безумия устали,

В итоге он поддержку большинства народа потерял.

Тогда ж о царствии царя Ивана стали вспоминать,

И утверждали, что он с народом ни кода не воевал,

Но мог страну великую в руках своих держать.

Когда же он, в борьбе с боярами опричнину создал,

То лишь бояр изменников, да их сообщников казнил.

Царь не желал преступниками разбираться,

Ведь царь Иван доверие народа высоко ценил,

Ну с бандами, «разбойному приказу», наказал заняться.

Борис же более всего, простой народ боялся,

И черни никогда не доверял,

Да недовольство подавить жестокостью старался,

И день и ночь «двор пыточный двор», кого не будь пытал.

Ну а Лжедмитрий, как и царь, Иван народ хвалил,

Ведь только на него в борьбе за трон он опирался,

За службу верную его всегда благодарил,

И «добрым Дмитрием», он для народа оставался.

И чернь его за это обожала,

Идти была готова с ним на смертный бой.

Его на троне видеть «Дмитрием – царём» она мечтала,

И не боялась жертвовать собой.

Тогда Борис решил Лжедмитрия разоблачить,

Для этого монахов чудовских в Путивль трёх послал,

Чтоб Гришку удалось им в самозванце обличить,

И в грамоте своей Борис всем жителем Путивля, пояснял,

Что, ежели они вора убьют,

То царь им всё, по милости своей прощает,

Но если с ляхами они его в цепях сдадут,

То наградить их всех по царски пожелает.

Но по прибытии монахов захватили,

И начали из сразу же пытать,

Они тогда о двух изменщиках «боярах» сообщили,

И за измену приказал их самозванец расстрелять.

И чтоб попытки царские с разоблачением прекратить,

Из Польши Леонида Лжеотрепьева прислали,

Тогда его «Отрепьевым» решили объявить,

И сразу все сомнения с «царевичем Димитрием» отпали.

Лжедмитрий всех монахов чудовских в живых оставил,

Они его прекрасно после пыток «понимали»,

Он написать письмо царю и патриарху их заставил,

Что в «Дмитрии», они расстригу Гришку не признали,

Ну и письме они все стали утверждать,

Что «Дмитрий есть наследник настоящий,

И против истины Борис пусть престанет бунтовать,

Иначе ждёт его за воровство суд предстоящий.

Подобной провокации Борис не ожидал,

Царя Лжедмитрий в замешательство привёл,

Тогда он ловко, за умы победу над Борисом одержал,

И умело впечатление на сознание многих произвёл.

Династия царя в истерике его осознавала,

Какая им смертельная опасность всем грозила,

И так, любым путём восстание подавить желала,

Что даже иностранцев удивила.

В то время, царь Борис рассудок свой терял,

И начал за семью болезненно пережевать,

Он от себя, родного сына Фёдора не отпускал,

А бунт его здоровье стал всё забирать.

Царь на юродивых и прорицателей советы полагался,

Когда же над Москвой комета пролетала,

То из Ливонии с астрологом прибывшим он общался,

Тот убедил, что об опасности она его предупреждала.

Ну а своим придворным царь не доверял,

И с «чернокнижниками» всё пытался обсуждать,

Он даже в кознях всех бояр подозревал,

И по советам чародеев стал решенья принимать.

В тот день дела на думе как и обычно проходили,

С утра бояре, как положено, собрались,

Вопросы многие на заседании обсудили,

Когда же с новостями всеми разобрались.

Обедать время вскоре подошло,

Дебаты было решено, на думе все прекратить,

С царём всё окружение трапезничать пошло,

И начали боярский мёд, за здравие царя Бориса пить.

Но дума после трапезы и дальше заседать решила,

Царь из стола поднялся в настроении прекрасном,

Но боль кошмарная Бориса неожиданно скрутила

Он сразу же почувствовал себя ужасно.

К нему бояре тут же подскочили,

Но до постели сам он кое – как добрался,

Они к нему священников и родственников пригласили,

И приняв схиму, Боголеп – монах скончался.