– Пришпандорь ее! Пришпандорь ее хорошенько! – кричит лакею обиженный горничной кучер.
На балконе у гостей танцуют.
Лососина
Крестовский остров. Сквозь свежую зелень палисадника, украшенного цветами, выглядывает на улицу хорошенькая дачка. Утро. На задрапированном полотном балконе пьют чай молодые супруги.
– Вкусняш ты мой миленький! – делает она ему через стол глазки. – Ах, как я рада, что ты не едешь сегодня в должность и весь день пробудешь со мной.
– Для тебя, Вкусняшечка моя, остался! – отвечает он и посылает ей летучий поцелуй.
– Вкусняш! Прелесть моя! Восторг мой! Для других ты Петр Иваныч, а для меня Вкусняш, и нет тебе другого имени.
– А для меня ты Вкусняшка, потому что вкуснее, добрее и красивее тебя ничего нет на свете.
Протягиваются через стол руки, и жена и муж, как архиереи, целуют их.
А солнце светит и улыбается на их нежную любовь!
– Что мы будем обедать сегодня, Вкусняш?
– Что ты хочешь, Вкусняшечка. Ты хозяйка и повелительница, а я твой раб. Ты хотела лососины покушать. Вот зазови рыбака и купи.
– Нет, нет! Лососина слишком дорога, шестьдесят копеек фунт, а ты и так много тратишься.
– Друг мой, стоит ли об этом говорить? Ты хочешь лососины – и кушай. Лучше на другом будем экономить. Вот я хотел себе новые подтяжки купить – не куплю, буду старые носить.
– Но из-за лососины и нуждаться в подтяжках!
– Ничего. В крайнем случае ты мне из тесемок сделаешь.
Зазывается рыбак, и покупается три фунта невской лососины.
– Вот мы и изжарим ее в сметане, а Вкусняш мой будет кушать и похваливать, – говорит жена.
– То есть как это – изжарим? – недоумевает муж. – Где ж это видано, чтоб лососину жарили в сметане? Лососину варят.
– У маменьки всегда жарили, и всякий раз на лососину приходил отец протопоп, ел и похваливал ее!
– По-моему, это значит, портили доброе, и протопоп ни бельмеса не понимал в гастрономии.
Жена вспыхивает.
– Что ж, по-твоему, маменька-то с протопопом глупее тебя? – спрашивает она.
– Не глупее, а только я знал одного протопопа, который и на грешневики с конопляным маслом умилялся, – уклоняется от прямого ответа муж.
– Твой протопоп и наш! Какое сравнение! Нет, я тебя спрашиваю: глупее они тебя?
– Конечно, глупее! – раздражается муж.
– А коли так, то я и разговаривать с тобой не хочу, – отрезывает жена. – Степанида! – кричит она кухарке. – Возьми эту лососину и изжарь ее в сметане.
– Не смей жарить, а возьми свари ее, остуди и подай со свежими огурцами.
– Не слушай его, Степанида! Он совсем ополоумел. Иди и жарь лососину! Я хозяйка.
– Ты хозяйка, а я деньги плачу! Я для тебя новыми подтяжками пожертвовал.
– Вы для меня подтяжками, а я для вас жизнью! Нечего сказать, приятно жить с таким извергом! Уж не упрекнете ли вы меня вчерашними туфлями на красных каблучках, что мне подарили?
Начинаются слезы. Недоумевающая кухарка уносит лососину в кухню. Муж начинает сдаваться я подсаживается к жене.
– Однако же, Вкусняшечка, это ни на что не похоже… – начинает он.
– Не смейте называть меня этим именем! Я не Вкусняшка для вас, а Ольга Николавна.
– Но прежде ты сама же…
– Мало ли, что прежде. Прежде вы маменьку и протопопа считали не глупее себя.
– Никогда не считал и считать не буду! – отрезывает муж.
Жена вздрагивает и подкатывает глаза под лоб.
– Ай! Ай! Дурно! Дурно! – вскрикивает она и откидывается на спинку стула.
Муж в испуге бросается к ней.
– Степанида, воды скорей! Воды! – кричит он.
Прибегает кухарка с водой, начинается спрыскивание, машут в лицо платком. Муж берет жену в охапку и, внеся ее в комнату, бережно кладет на диван. Ему попадают носком туфли по носу.
– Друг мой, успокойся! Ну приди в себя, – умоляет он. – Я на все согласен. Пусть будет, что маменька и протопоп умнее меня. Открой глазки, я тебе сегодня за это десять горшков резеды и десять горшков левкоя куплю.
– Что мне резеда и левкой, коли вы тиран бесчувственный… – шепчет, не открывая глаз, жена.
– Ну, кроме цветов, я тебе то бирюзовое колечко подарю, что ты хотела.
Жена открывавает глаза.
– А лососина как же? – спрашивает она.
– Да что лососина! Черт с ней! – досадует муж. – Или вот что мы сделаем: одну половину сварим, а другую изжарим.
– Ну хорошо. Видишь, какая я уступчивая, Вкусняш.
– Знаю, знаю, Вкусняшечка! Ты ангел! Степанида! Степанида! – кричит муж.
