Правда персонального формата
– Гоша… – позвал его тихий, почти бестелесный голос от двери. – Может, покушаешь?
Это была Нюша. Его любимая Нюша – верная спутница на протяжении последних тридцати лет. Начинала в его доме прислугой, доросла до жены. Нет, официально они так отношения и не оформили. Но всем он ее представлял как свою жену. И называл ее супругой. Не иначе.
Узнав о его болезни, Нюша проплакала три дня. Потом сказала, что на этом свете не задержится и уйдет следом за ним.
– Ты же здорова, милая, – смотрел он на нее с нежностью. – И молодая еще. Тебе еще жить и жить!
Нюше было сорок шесть. Подобрал он ее тридцать лет назад на вокзальной платформе, куда она прибыла с котомкой нехитрых пожиток и справкой об освобождении. Отсидела десять месяцев за нанесение тяжких телесных повреждений своему отчиму, вознамерившемуся залезть к ней в трусики. Отчим заявление на нее писать отказался. Но его сломанные ребра, перебитый нос и откушенное ухо судьи сочли превышением мер самообороны. И Нюшу осудили. Возвращаться домой после наказания ей мать запретила. Вот и прибыла она в столицу в поисках лучшей доли. А тут он – только из электрички вышел.
Ездил землю себе присматривать для строительства собственного дома. Участок подобрал, предварительно оформил в местном поселковом управлении, предоплату внес. Шел по перрону счастливый, молодой, сильный. И едва не наступил на девчонку, сидевшую на корточках. У нее ремешок от туфли оборвался, она присела его поправить. Она глаза вскинула: злые, красивые. И он пропал.
Присел рядом. Помог ремешок починить. Разговорил ее. Сразу же понял, что с ней что-то не так. По вещам, по взгляду, по тому, как она настороженно озирается. Спросил о планах. Их не было. И пригласил к себе в дом помогать по хозяйству.
Дома на тот момент, правда, еще не было. Была квартира на окраине. Но большая, просторная, требующая ухода. И работал он много. Иногда по двадцать часов от стола не отходил, когда заказ важный выполнял. Помощник ему был точно нужен. Эту неприкаянную девчонку судьба ему и вручила.
Аня, Анечка, Нюша…
Ему тридцать шесть, ей шестнадцать. У них сразу закрутилось. Но Игорь держал ее все время на расстоянии. И, переспав с ней на ее койке, сразу уходил в свою комнату. Это потом уже, когда Нюша верность свою доказала, он начал называть ее супругой – и никак иначе. И даже позволил в его спальню перебраться.
– А что у нас есть покушать, Нюшенька? – Он тепло улыбнулся своей гражданской супруге, застывшей в дверях террасы.
– Твои любимые биточки с капустой. – Она смотрела устало, грустно. – Кисель овсяный. Полезная штука, Гоша.
– Хорошо. Давай покушаем. Только вместе. И на улице. Идет?
Лишь на мгновение скользнуло по ее лицу недовольство. И он его понимал прекрасно: таскаться с тарелками с кухни на улицу, а потом обратно. От порога задней кухонной двери до беседки, где он пожелал позавтракать, метров пятнадцать. Не абы что, но все же расстояние. Нюша тоже уже не девочка, сорок шесть ей. И рядом с ним ей если и не сложно, то и нелегко. Он брюзга, любит ругаться матом, неаккуратен в быту. Теперь вот еще и болен. И доходы упали.
Ничего, не надорвется. Мстительная мыслишка неожиданно ему понравилась, и он планов – позавтракать на улице – не отменил.
Перебравшись в беседку, сел лицом к дому и принялся внимательно наблюдать за Нюшей, толкающей столик на колесах по газону. Губы плотно сжаты, движения скованны. Взгляд не отрывается от тарелок, норовящих соскользнуть с узкой столешницы. Чего он, правда, блажит? Поел бы в кухне. А тут потом посидел, соловьев послушал. Не надо ее так напрягать и нервировать. Ей ему еще глаза закрывать.
– Посиди со мной, милая, – попросил Игорь Семенович.
Нюша только-только переставила тарелки со столика на колесах на круглый стол, диаметром в полтора метра, выполненный из натурального камня.
– Некогда мне, Гоша. Уборку еще не начинала. А дом велик. Целый день провожусь. Ты покушай, потом позови, я уберу.
Не дав ему возразить, она быстро ушла. Глядя ей вслед на ее тонкую, не потревоженную ни одной беременностью, талию, Игорь Семенович впервые подумал, что Нюша его еще очень-очень молода. И не только в сравнении с ним. А вообще…
Что это за возраст для женщины – сорок шесть лет? Вообще не годы. Ноги, бедра, шея – все в полном порядке, без жира и складок. И Веня Стропов, пару дней назад наведавшийся к нему по делам, очень сальными глазами смотрел в вырез ее кофточки. Глубокий вырез, грудь было видно почти до половины.
Он вдруг почувствовал что-то вроде укола ревности. Покатал в голове это неприятное чувство и еле сдержал себя, чтобы не рассмеяться. Ему сколько? Семьдесят шесть? А осталось сколько? И ревновать сейчас Нюшу к кому бы то ни было – не просто глупо, а идиотически неверно.
– Нюша! – громко крикнул ей вслед Игорь.
– Да, милый.
Она резко обернулась, рассеянно глянула. Руки привычно спрятаны под передником. Ноги в домашних матерчатых туфлях нетерпеливо переминаются. Как у молодой кобылки, подумал он тут же. Ей бы гарцевать да гарцевать, а она свою молодость на него – старика – убила.
– Я люблю тебя! – крикнул он ей. – Ты самое лучшее, что случилось в моей жизни.
И про себя добавил: после камней…
Она коротко улыбнулась и ушла в дом. Он взял в руки вилку и нож.
Еда была пресной, потому что готовилась совсем без соли и специй. Таковы были требования врачей. Кое-как проглотив биточки и запив их мутным киселем, он с облегчением отодвинулся от стола и поморщился. Ел только, чтобы Нюшу не обидеть. То, что в последнее время для него готовилось, невозможно было есть. Силос! Отрава!
Телефон в кармане его старой бархатной куртки запел дурашливую блатную песню. Веня звонил. Стропов.
– Привет, старина, – поприветствовал его Веня.
– Здравствуй, дорогой. Ну так что? Жду, жду тебя, а ты…
– Гоша, пока все отменяется, – нехотя признался Веня и принялся расстроенно вздыхать.
– Что так?
Игорь Семенович выудил из подставки зубочистку и воткнул ее в рот. Невзирая на тюрьму, возраст и болезни, зубы он сохранил.
– Кое-что не сложилось.
– Ты говори, говори. Я, вообще-то, дела отложил. Жду тебя с заказом, – соврал Игорь Семенович, ухмыляясь. – А тебя все нет и нет.
– Не знаю, что с этим заказом делать, Гоша. Если только ты не согласишься все это дело сотворить по эскизам.
– По эскизам… Гм-м…
Он закашлялся, но не со значением, а потому что чуть зубочистку не вдохнул в себя.
– Знаю, Гоша, что ты сейчас скажешь, – повысил голос Стропов. – Что тебе нужен оригинал, что тебе надо знать каждый скол, каждую грань, каждый изъян в креплении, чтобы сделать точную копию, но…
Веня снова принялся вздыхать часто и горестно. И лопотать что-то нечленораздельное. «Матерится», – понял Игорь Семенович.
– Дело в том, что оригинала пока нет, – признался он между вздохами.
– Как это? – изумленно воскликнул старый ювелир. – Ты же сказал, что железно…
– Как видишь, нет. Ушел оригинал. Увели из-под носа, буквально.
– У тебя?! Не поверю! – польстил старику Игорь Семенович. – Ты же ас, Веня! И если ты что-то взял в руки, то уже не выпустишь.
– Да вот все и дело-то в том, что не держал я этого в руках. Точнее, не я держал. Один коллега из наших.
Игорь Семенович удовлетворенно улыбался, он уже знал, о ком речь.
– И как так вышло, что из наших и… – Он поискал колоритное слово, но приемлемого не нашел и сказал как есть: – И просрал!
– Именно то, что ты сказал, Гоша. Не знаю, можно ли по телефону, но… Что тут, собственно, такого-то! – коротко посомневался Веня и продолжил: – Коллега обхаживал хозяйку, должен был вот-вот дойти до главного, а она возьми и того: сыграй в ящик.
– Болела?
– Если бы! – фыркнул Веня. – Как лошадь была здорова! Помогли ей…
– Не коллега? – уточнил Игорь, уже откровенно посмеиваясь.
Он потянулся за следующей зубочисткой. Выбрался из обеденного кресла – удобного, с мягкими подлокотниками, чуть выше стандартной допустимости, выполненного специально по его заказу. И, минуя дорожки, выложенные плиткой, медленно пошел прямо по газону.
Молодая поросль с трудом пробивалась сквозь прошлогоднюю высохшую траву, покрывшую газон коричневыми струпьями. А обещали круглогодичную зелень, суки! Убеждали, что и под снегом трава будет зеленеть. Никому нельзя верить! Никому!
Вене, что врет напропалую, нельзя верить. Тому, кто постучал в его калитку вчера поздним вечером, нельзя верить. И Нюше, пожалуй, тоже. Слишком пасмурной она стала казаться ему в последние дни. Часто возражает. Мало на него смотрит. Почти не советуется. Уже похоронила? Заживо?
– Все суки… – прошипел он злобно.
– Что? Не понял, Гоша?
Веня пыхтел, как паровоз. То ли шел куда-то торопливо. То ли грядки полол. Кто-то шептался, что Стропов любил в земле покопаться с рассадой. Сам он этот факт категорически отрицал. Считал несолидным.
– Кто же помог ей, Веня? Кто тебя обошел? – напрямую спросил он.
Дошел до ворот, шагнул за калитку, проверил почтовый ящик. Давно уже никто не писал ему и посылок не слал. А он все по привычке почти каждый день в ящик лазил.
– Пока не знаю, – после паузы недовольно отозвался Веня. – Но выясню непременно. И раньше ментов.
– Ну да. Это в твоих интересах. Если они опередят, то… Сам знаешь. Уйдет вещица.
– Не опередят, – скрипнул вставными зубами Веня.
Все знали, что у него с юности был полный рот вставных зубов. Не вынес нежный организм тюрьмы. Подвело хлипкое здоровье.
Он еще что-то говорил, говорил без конца. Игорь Семенович счел все его слова буквенным набором, не более. Веня всегда, когда сильно нервничал, нес пургу. Но рациональное зерно все равно со временем выстреливало ростками. Жаль, не всегда и не всем это бывало понятно.
Но он всегда читал Веню, видел его насквозь. Вот и сейчас старый ювелир уловил подтекст.
Веня и его люди землю носом взроют, но отыщут вещицу. И тому, кто Веню обошел, сильно не поздоровится. В лучшем случае позволят умереть, перед тем как быть закопанным. А может быть и иначе.
Ледяной сквозняк, странно для начала июня, дунувший Игорю Семеновичу в поясницу, заставил его поежиться. И опасливо оглянуться.
Нет. Никого за спиной. Пустая улица с ровными рядами одинаковых изгородей. Ни одной машины. Ни единого человечка. Он вернулся за забор и запер высокую глухую калитку. И сразу пошел к дому. Тихо вошел, замер на пороге и тут же услышал, как Нюша с кем-то говорит по телефону. И не просто говорит, а смеется! Скорее, глупо хихикает. Жеманится!
Стиснув зубы, он тихо пошел к гостиной, откуда слышался ее голос.
Нюша стояла к нему спиной и медленно водила специальной салфеткой по стеклам высокого шкафа с посудой. Делала вид, что уборкой занимается. Да-а, упустил он ее. За деревьями леса не увидел. А она, видимо, уже давно с кем-то крутит. С подругой не станет так сюсюкать.
Игорь Семенович постоял еще минуту. Услышал все, что хотел. И так же тихо вышел из гостиной. В кухню направился. Глянул на грязную посуду после своего завтрака. Эта сучка даже не удосужилась тарелки с банкетного столика в раковину переложить. Так и стоят все, засыхают.
Ну, он ей!..
Он ей устроит! Хотел по-человечески с ней поступить. Оставить все ей после своего ухода. Но, видимо, придется сына одарить. Ему все отписывать.
Объявился тут, понимаешь, пару лет назад сынок незаконнорожденный. Вошел в ворота. Попросился в дом для разговора. И объявил:
– Я ваш сын, Игорь Семенович.
И обстоятельства напомнил, при которых его зачатие свершилось. Это еще до Нюши было. В какой-то глухомани, куда Игорь Семенович ездил по делам бизнеса. Он не поверил, конечно же. Тут же поволок малого в клинику, анализ ДНК делать. Подтвердилось! Парень был его сыном по крови.
– Самозванец, – скрипела зубами Нюша, купая Игоря тем же вечером. – Владик! Что за Владик? Откуда взялся? Чего так долго ждал?
Сам Владик объяснил это собственной гордостью, не позволявшей ему к отцу явиться и помощи попросить. И мать не велела. Но как ее не стало, он все распродал и приехал в столицу.
– К вам, – сиял сынок лучезарным взглядом, странно кого-то Игорю Семеновичу напоминающим. – Помогите подняться. Хотя бы в первое время. Потом я сам.
Средствами он его не снабдил, конечно же, но с работой помог. Пристроил к хорошим людям. Те пока не плевались. Но особо и не хвалили.
«Все ровно, Игорь Семенович», – слышал он постоянно в ответ на свои вопросы.
Когда сын узнал о его болезни, сразу навестил. И морду печальную корчил, и даже пытался слезу пускать. Но старый ювелир ничего, кроме фальши, в этом не рассмотрел. И попросил парня больше не приезжать.
– Встретимся на моих похоронах, – мрачно пошутил он тогда, провожая сына до ворот. – Нищим не оставлю, не дрейфь.
– Да при чем тут это?! – возмутился Владик вполне искренне. – Я на самом деле один на свете останусь! Это мрачно! Пусть мы и не видимся почти, но… Но знать, что у тебя где-то есть отец, уже неплохо. Тем более отец, который хоть и издалека, но тебя контролирует.
И он хорошо, по-доброму улыбнулся ему. И Игорь Семенович, не хотел, да разрешил ему пожить в своей квартире на окраине. Чего пустует? Не квартирантов же в свое жилище пускать! Это он считал осквернением.
– Пусть живет, – повысил он голос на Нюшу, когда та попыталась возразить. – Не твое дело!
И вот теперь он понял, что поступил так не зря. Родная кровь – это всегда родная кровь. А Нюша, как была сукой безродной, так ею и осталась.
Как она там называла своего ухажера в телефонном разговоре? Зая? Ну, он ей покажет Заю! Он ей такого Заю покажет!
Никулин заперся в кабинете. На осторожный Нюшин стук в дверь прокричал, что занят. И тут же набрал номер сына. Телефон уже был у него в руке.
– Да, пап, что-то случилось? – отозвался он тут же.
И Игорь Семенович неожиданно ощутил теплую волну в области сердца. Непривычно было слышать это вот «пап». Непривычно и приятно.
– Ты мне нужен, – коротко ответил на его вопрос ювелир. – Через час подъеду к твоей работе. Выйди…
Глава 5
Сведения, ради которых он сейчас ехал за сто пятьдесят километров от Москвы, нарыла в интернете, стыдно признаться, его Ольга.
– Илюша, ты только не ругайся, хорошо? – встала она вчера вечером перед ним с распахнутым ноутбуком в руках.
– Что еще?
Он только разворочал котлету с грибной начинкой, которую Оля смешно именовала «зраза». Только сглотнул слюну и подхватил кусок с тарелки, как – вот она – явилась. Глаза виноватые, губы подрагивают.
– Я по поводу вашей генеральской вдовы… Тут такое пишут! – закатила она глаза, ногой отодвинула кухонный стул, села напротив. – Сплетни всякие про ее мужа.
– Ключевое слово – сплетни, Оля. Не трать свое и мое время на этих «писак». Ради рейтинга они мать родную оболгут.
Илья проглотил кусок котлеты со смешным названием «зраза». Следом второй. Подобрал с тарелки лук с грибами. Было вкусно. Он похвалил.
– Спасибо, милый. – Жена довольно улыбнулась. – Но я сейчас не об этом.
– Не о котлетах? Не о грибах? – попытался он свести все в шутку.
– Не о сплетнях. – Оля поставила на стол ноутбук, ткнула пальцем в клавиатуру. – А о том, что я нашла похожее преступление.
– В каком смысле? – прищурился Илья. – Капитан Носов клялся на крови, что ничего подобного за последние пять лет в сводках не нашел.
– Может, в сводках и не было. То есть было. Как же иначе! – Ее пальцы порхали над клавиатурой. – Но несколько в другой интерпретации. Двойное самоубийство. Такими были заголовки в интернете, когда все это произошло.
– А потом какие заголовки?
Илья встал, дошел до плиты и снял крышку со сковороды. В ней тремя рядами теснились котлеты со смешным именем. Он положил еще парочку. Вернулся к столу.
– А потом! – Оля глянула на него поверх крышки ноутбука. – Потом начали писать, что мать сначала в пылу ссоры убила дочь и, чтобы скрыть следы преступления, повесила ее.
– Упс! – просипел Илья с набитым ртом. – Ничего себе, заголовочки.
– И это еще не все. Потом она будто бы раскаялась и повесилась сама.
– Да ладно! – Илья замер, потом проткнул вилкой воздух в сторону ее компьютера. – Это так там писали?
– Ага, ага. – Она часто закивала. Тут же подергала левым плечом. – Не дословно, конечно. Но смысл такой.
– А источник?
– Из правоохранительных органов. И опровержения я не нашла.
Она встала и прошлась по кухне туда-сюда. Трикотажные широкие шортики гуляли вокруг ее стройных ног. И Илья, убей, не находил там и ста граммов какого-то жира, что каждый раз попадался Ольге на глаза, стоило ей замереть у зеркала.
– Не сейчас, Илюша, – погрозила она ему пальцем, поймав его взгляд. – Дело очень странное с этим убийством и самоубийством. И немного на ваше похоже.
– Немного? – Он покосился на жену. – Это вообще другая тема, Оль. Как она ее убила?
– Мать – дочь? – уточнила она. Дождалась, когда муж кивнет. – Она избила ее, а потом… Внимание! А потом она сломала ей шею!
– Охренеть…
Илья отодвинул тарелку с недоеденной зразой. Надолго задумался.
– Когда и где? – только и спросил он.
И когда Оля попыталась развернуть к нему ноутбук, протестующе задрал руки.
– Избавь меня от писанины этих блогеров! Просто скажи.
– Случилось это в области. За неделю до майских праздников. Мать с дочерью жили в частном секторе. Богато или бедно – не знаю. Чем занимались – тоже не нашла. Но ведь похоже, Илюша, разве нет?
– Разберемся, – произнес он неприятным скрипучим голосом, больше адресованным капитану, пропустившему информацию…
Носов всячески пытался поехать вместе с ним. Илья был непреклонен:
– Ты едешь в электросети, обслуживающие нужный нам микрорайон. Опрашиваешь персонал. Берешь распечатку входящих. Фильтруешь звонки диспетчеру в вечер отключения электроэнергии. И вечером докладываешь обо всех сомнительных интересующихся.
– Илья, но это работы на неделю!
Носов крутил головой и возмущенно фыркал. Ему очень не хотелось после электросетей зависать в отделе. Он бы с большей радостью поехал в область. Тем более что тем коллегой в районном отделе полиции, к кому отправлялся Илья, была девушка. По слухам, не замужняя. И по тем же слухам – очень симпатичная. Он мог бы с ней познакомиться чуть ближе, чем требует дело. И пригласил бы в ближайший выходной в ночной клуб. Ему бывший фигурант как раз подогнал два флаера на скидку в тридцать процентов на алкоголь. Он мог бы их использовать с пользой. А вместо этого…
А вместо этого ему придется общаться с хмурыми монтерами электросетей. И диспетчером, которая, судя по телефонному разговору, была пожилой и сердитой женщиной.
– Илюха, ну, может, я поеду? – все еще ныл на парковке Носов, ступая за майором след в след.
– Электросети, капитан. И принеси мне результат…
Районный отдел полиции в райцентре встретил Илью бдительным дежурным и пустыми коридорами.
– Я же сказал, что сейчас обеденный перерыв. Не поверили, товарищ майор, – кисло улыбался Илье молодой лейтенант, до этого долго изучавший его удостоверение.
– А где обедают?
– А кто где! В основном дома. Райцентр не Москва. Тут все рядом.
– А капитан Горохова?
– Валя Горохова? Она у мамы обедает. Это через дорогу в столовке. Она у нее там кассиром. Она, кстати, только зашла туда. Это минут тридцать, сорок. Она не торопится оттуда.
– Как она выглядит, эта ваша Горохова?
– Симпатично! – широко заулыбался лейтенант.
– А серьезно? – не повелся на его веселье Илья. – По форме или по гражданке?
– По гражданке, – сразу понял дежурный, о чем речь. – Вся в черном. Брюки, рубашка. Волосы короткие, светлые. Высокая, фигура зачетная.
– Понял, – буркнул Илья.
И пошел через дорогу в столовую номер сорок, на поиски Гороховой, которая вся в черном.
Он нашел ее без труда, хотя столик, который она занимала, и прятался за колонной. Худощавая высокая девушка с короткой стрижкой на пушистых светлых волосах оказалась не просто симпатичной. Она была невероятно красивой. Илья даже Сереге посочувствовал. Пролетел конкретно капитан.
Он остановился возле столика, молча показал свое удостоверение. Она молча кивнула на стул напротив и продолжила есть свой суп.
– Ничего не закажете? – поинтересовалась Валя, приступая к тушеной картошке с печенью. – На название заведения не ведитесь. Кормят тут отменно. Как в ресторане.
Он отказался. И попросил разрешения начать разговор, пока она обедает.
– Без проблем. Сэкономим время, – покивала Горохова, приводя в движение светлые волосы. – Первый вопрос от меня, товарищ майор…
– Можно просто – Илья.
– Ок… – Ее волосы снова станцевали немыслимый танец коротких прядей. – Илья, что за интерес к этой бытовой разборке? Мы уже дело закрыли за отсутствием состава преступления. Все же ясно. И вдруг вы!
В ее голосе не было недовольства, только интерес.
– На днях на нашей земле произошло нечто похожее. Не старой еще женщине сначала сломали шею, а потом повесили ее. У всех фигурантов, у которых был какой-то мотив, алиби.
– Инсценировали самоубийство? Зачем? Как вы узнали, что ее сначала убили? Шея нередко ломается при таком способе самоубийства.
Ее карие глаза зажглись неподдельным интересом. Илье такой подход нравился.
– Вышел казус. В момент убийства отключили свет по всему микрорайону. И повесили женщину лишь спустя пару часов.
– А, дайте угадаю! – Капитан Горохова откинулась на спинку столовского стула, звонко шлепнув ладонями по краю стола. – От петли не осталось должных синяков?
– Да. А вы молодец, Валентина, – невольно похвалил он.
– Служу России! – без пафоса, с искренним чувством произнесла девушка. – Подозреваемые?
– Все, у кого мотив, имеют алиби.
– Чушь. Если есть серьезный мотив, алиби состряпать можно. Мотив серьезный? Деньги?
– Много денег! И отменное здоровье у жертвы.
– Фу-у, как скучно, – протянула она, сморщив забавную рожицу. – Родня. Либо любовник. Их надо проверять.
– Проверяем.
– Понятно… – Она отодвинула от себя пустые тарелки, взяла стакан с компотом. – Но у нас ничего такого нет, Илья. Ни здоровья, ни денег. Семейка та еще была. Мать запойная. Дочка не отставала. Разница в возрасте у них была небольшая. Мамаша родила, когда ей не было еще и шестнадцати. Поэтому они были как подруги. Вместе пили, вместе мужиков водили. Иногда одним делились друг с другом. Полный отстой, майор. Но в тот день гостей у них не было. И денег на выпивку тоже. И поэтому почти с полудня они принялись скандалить. А поскольку делали они это очень часто и с упоением, то внимания на шум из их халупы никто не обратил. Орут и орут себе. Лишь бы на улицу не выползали. Людей и детей не пугали. Иногда ведь голышом выскакивали!
Ее карие глаза округлились, по губам скользнула брезгливая ухмылка.
– Что было после скандала?
– Со слов соседей, в какой-то момент они орать перестали. И потом завыла мать. Долго выла, протяжно. А потом и она замолчала.
– Кто их обнаружил?
– Участковый. Соседи все же написали жалобу. Вроде как в тот раз крики и вой были просто невыносимыми. И на звонки они не отвечали, когда соседи пытались им позвонить и утихомирить. Их порог никто не осмелился переступить.
– У них были телефоны?
– Один. У дочери. Номер у соседей имелся. Она все хвасталась покупкой и номер всем раздавала. – Горохова поставила пустой стакан на стол, резко встала. – Идемте на улицу, товарищ майор?
Илья пошел за ней следом, поражаясь стремительности ее походки. Он с его лишними килограммами за ней еле поспевал.
– Жарко, – с неожиданным сожалением проговорила Горохова, останавливаясь на ступеньках сороковой столовой.
– Тепло, хорошо, – тут же возразил он.
И они неожиданно рассмеялись.
– У вас, случайно, вакансий нет, товарищ майор? Я здесь просто тухну! – Ее темные глаза сделались печальными. – Ни одного стоящего дела.
– Вернемся к нашим жертвам.
Ее вопрос он пропустил мимо ушей. Вакансия была. Как раз месяц назад одна из сотрудниц отдела вышла замуж и уехала с мужем по месту его проживания. Но брать к себе в отдел девушку, да еще такую красивую, это еще минус одна единица. Разве Носов рядом с ней сможет о чем-то думать?
– Участковый обнаружил их на следующий день? Или спустя время?
– На следующий. Зашел в дом, они никогда не запирались. А они висят. Все вокруг вверх дном. Вещи в крови. Видимо, дочь вытирала лицо, когда мать ее била.
– Мать записку оставила?
– Да, – разочаровала его Горохова. – Корявым почерком нацарапала, что не сможет жить после того, что сотворила со своим ребенком. Почти дословно, майор.
– Валя, ты сказала, что дела не было, как же так?
– Немного не корректно сказала, извини, Илья. – Она лучезарно улыбнулась. – Конечно, было заведено дело. Два трупа – не шутка. Но до суда не дошло в связи со смертью подозреваемой. А так, и свидетели опрашивались. И алиби дочери проверялось.