Ледяная синева
На рабочем мониторе адъютанта служебный кабинет начальника училища как на ладони. Все видеть и слышать – его прямая обязанность. И секретность не в затыкании «замочных скважин», а в том, чтоб не болтать лишнего и кадры подбирать правильно…
– Войдите.
– Господин полковник, разрешите побеспокоить?
– Уже. Говори, Денис Андреич, что там у тебя за срочность такая, что ты на совещание врываешься?
– На ваш личный почтовый ящик файл упал. Гриф три «Сосны»[2].
– Вот как. Что-то мне сегодня везет на важные послания. Вскрыл? Перекинь на мой терминал. На вирусы проверил?
– Потому и решил вас потревожить, Евгений Константинович, что файл закрыт паролем. Очевидно, корреспондент вам известен. Как и кодовое слово.
– И кто же отправитель?
– Не могу знать, ваше превосходительство. Обратный адрес отсутствует.
– Это как? – Мирский удивился вполне искренне. – А разве такое возможно?
Адъютант пожал плечами, а вместо него ответил секунд-майор Крапивин:
– Только в одном-единственном случае. Когда импульс отправлен с борта звездолета и синхронизирован с гиперскачком. Тогда отправитель как бы исчезает из нашего временно-пространственного континуума и перестает существовать для системы связи.
– И к чему эти прописные истины, известные каждому школьнику? Ведь после выхода из подпространства звездолет снова материализуется и автоматически включается поисковой системой в общий каталог. Да, ему присвоят новый ай-пи адрес, но и только.
– Ты сам ответил на свой вопрос, – Крапивин, решив, что такого объяснения достаточно, потянулся к чашке с кофе, и полулитровая посудина буквально исчезла в его лапе, словно секунд-майор показывал фокусы.
– Что? – Мирский еще раз молниеносно прокрутил в голове последние слова и уставился на заместителя. – То есть, Антон, ты хочешь сказать, что мне пришло письмо от члена экипажа звездолета, который не вышел из гиперпрыжка? Фактически – послание с того света?
– Фигурально выражаясь, – кивнул тот. – Прочитаешь, увидишь: прав я или нет.
– Тоже верно. А то гадаем, как бабки на кофейной гуще… – насупил брови Мирский, как обычно, когда бывал не в духе. – Перекинь файл на автономный лэптоп и неси сюда.
– Разумно, – похвалил предосторожность боевого товарища Штурм. – Враг не спит и даже не дремлет. Мало ли какой вирус там запрятан. Кстати, не помешает терминал секретаря тоже, на всякий случай отключить от общей сети.
– Только без паранойи, – отмахнулся полковник. – Этот файл уже как минимум пяток почтовых серверов проскочил. И что, везде защита отключена?
Потом повернулся к портрету и тайком показал государю императору кулак.
«Ну, спасибо. Подсуропил…»
Откуда адъютант выкопал эту допотопную машину, можно было только догадываться. Скорее всего, ограбил музей училища. Весило это ископаемое чудовище не меньше двух килограммов и места на столе занимало столько, что пришлось сдвинуть в сторону подарочный курительный набор. А еще – патриарх компьютерной техники не имел голографического экрана, и всем присутствующим пришлось сгрудиться по одну сторону, чтобы видеть монитор.
На девственно черном экране имелся один-единственный ярлык – «почтовый голубь». Без названия.
Мирский ткнул в него пальцем, и под ярлыком высветился прямоугольник с мерцающим курсором и надпись: «Введите пароль».
– Шикарно, – пробормотал полковник. – То есть подразумевается, что я – получив неизвестное послание от неведомого адресата – обязан знать, на какой кодовый замок оно закрыто?
Ответ был настолько очевиден, что все промолчали.
– Надеюсь – это копия?
– Никак нет, Евгений Константинович. Файл не поддается копированию. Пришлось перенести целиком.
– Еще лучше… Значит, после нескольких неудачных попыток он ликвидируется, а я даже не представляю, с какого боку к нему подступиться.
– Знаешь, Женя… Наверняка знаешь, – подал голос подполковник Штурм. – Просто не прокачал еще ситуацию полностью. А ларчик, я думаю, просто открывается.
– Поясни…
– Не о пароле думать надо, а отправителя высчитать. Скажи, командир, как много людей знает твой личный почтовый адрес? Я, к примеру, хоть мы уже черт знает сколько лет вместе, пользуюсь служебной. Качественно, бесплатно и лучшая защита от вирусов.
Мирский присел на стул и забарабанил пальцами по столешнице.
– Гм, а ведь ты прав, Тенгиз.
– Я знаю, бичо. А теперь из числа тех немногих выбери, кто сейчас может быть в Космосе.
Офицеры дружно хмыкнули и многозначительно переглянулись.
– Ион…
– Таки да, – подтвердил Штурм. – Осталось понять, что фон Виден считает для вас настолько ярким, что невозможно забыть?..
Тенгиз еще не закончил фразу, когда начал ухмыляться. Крапивин, не служивший с Мирским, выжидающе посмотрел на полковника, который, в отличие от зама, поморщился, словно у него зуб заныл.
– Песня… – проворчал полковник. – Та, которой он изводил нас все три месяца дежурства на Шальной.
– Угу, – кивнул Тенгиз и не столько пропел, сколько произнес речитативом: – И снится нам не рокот космодрома. Не эта ледяная синева… А снится нам трава, трава у дома. Зеленая, зеленая трава.
– Я тебя умоляю, – еще сильнее скривился Мирский. – Не надо цитировать. Лучше скажи, что из текста в пароль вводить. Не всю же песню целиком…
– Никак нет, – вмешался адъютант. – Предположительно пятнадцать символов.
– Спасибо, Денис Андреевич… Тенгиз, не помнишь название песни? Если мне не изменяет память. Это ВИА «Земляне». Композиция «Трава у дома». Классика конца двадцатого века.
– Да хоть девятнадцатого…
– Тогда в Космос еще не летали, – хмыкнул здоровяк Крапивин.
– Блин, все умные… – проворчал Мирский. – Один я…
– Короля делает свита, – многозначительно изрек Штурм.
– Скажи мне, какой у тебя зам, и я скажу…
– Заткнитесь, пожалуйста, господа офицеры. – Мирский выставил перед собой руки с растопыренными пальцами и стал демонстративно загибать их по одному.
– Тсс… – подтолкнул секунд-майора Штурм. – Начальство думу думает.
– Не, мало… – забраковал один вариант полковник и начал загибать пальцы снова.
Так продолжалось несколько минут. Глядя на командира, и остальные стали что-то бормотать себе под нос и тоже зашевелили пальцами.
– О! – изрек Мирский. Сел и быстро набрал «Ледяная*синева!»
«Пароль неверный, – высветилось в окошке. – Предупреждение! До самоуничтожения файла у вас осталось пять минут и две попытки!»
– Черт! Надеюсь, Ион, тебе сейчас громко икается… Потому что у меня больше нет вариантов.
– Слышь, командир… – хлопнул себя по лбу Тенгиз. – А ты не забыл, что у фон Видена была… тьфу три раза… есть глупая привычка писать слова через два пробела?
– Забыл, – повинился Мирский. Выдохнул и снова набрал «Ледяная**синева».
Лэптоп издал мелодичный звон, и конверт открылся, демонстрируя содержимое. Видеофайл. Опять без надписи. И какой-либо сопроводительной записки.
– Смотрим? – оглянулся на замов Мирский.
– Вообще-то послание личное, – напомнил адъютант.
– Здесь нет никого, кому бы я доверял меньше, чем Иону, – отмахнулся полковник. – Впрочем, если кто-то опасается стать посвященным в некую опасную тайну – дверь слева. Без обид…
Как и следовало ожидать, никто не сдвинулся с места. А секундой позже Мирский дважды ткнул указательным пальцем в значок файла.
На экране появилось изображение, предположительно кают-компании. Слегка подрагивающая камера держала в объективе двоих молодых мужчин, примерно двадцати пяти – двадцати восьми лет. Приятной, даже киношной наружности блондина и совершенно заурядного, коих тысячи, шатена. Мужчины о чем-то оживленно беседовали (звук не транслировался), периодически поглядывая в камеру. Судя по жестикуляции блондина и насмешливому выражению на лице шатена – тема разговора не носила ни секретного, ни служебного содержания.
Примерно на третьей минуте записи позади них открылась дверь и в помещение вошла юная девушка. Вполне миловидная, если б не раскрашенные во все цвета радуги волосы. При этом их красили не локонами, а – каждую волосинку по отдельности, таким калейдоскопом они переливались при каждом движении головы. Девушка спросила что-то, получила в ответ два энергичных кивка и вышла… Чтобы вернуться буквально через минуту.
На этот раз в ее руках была какая-то странная посудина, отдаленно напоминающая самовар. Причем не столько формой, сколько материалом изготовления. Посудина буквально сверкала надраенными до зеркальности латунными боками. И в тот момент, когда ее поставили на стол перед мужчинами, камера зафиксировала отражение того, что находилось позади ее объектива. Искаженное, словно в аттракционе кривых зеркал, но вполне узнаваемое лицо Иона фон Видена. Всего лишь на мгновение. Потом в объективе возникла приближающаяся ладонь, темнота и… файл закончился.
– Кто-нибудь хоть что-то понял? – оглянулся на подчиненных Мирский.
– Мне показалось, что в «самоваре» был Ион, – неуверенно произнес Тенгиз.
– Был… – подтвердил полковник. – А еще?
Офицеры молчали.
– Евгений Константинович… – в голосе адъютанта звучало недоумение. – Извините, а что за форма была на парнях? Я вроде все типы знаю. А тут какое-то сплошное недоразумение. И в расцветке, и в эмблемах. Кино, что ли, снимают? Можно еще раз взглянуть?
Вместо ответа Мирский указал на монитор, где мультипликация показывала догорающий ярлык почтового извещения. Файл самоуничтожался.
Глава третья
В полицейском участке было чинно и тихо, как в поле сразу после страды, когда техника уже ушла, а разная живность – от кузнечиков, лягушек и до перепелок, зайцев, на свои угодья еще не вернулась. Может, благодаря хорошей звукоизоляции, а может – потому что Тихон с девушкой оказались сегодня единственными, кто посетил сие учреждение. Чем несказанно удивили даже дежурного.
Старший полицейский, с пышными кавалерийскими усищами, протер заспанные глаза, оправил китель и уставился на них с таким удивлением, словно это были первые люди, коих ему довелось повидать за последние несколько лет, находясь на этой должности.
– Здравия желаю, господа. С чем пожаловали? Что-то случилось? Ребенок потерялся, что ли? Что же вы, господа, так невнимательны. Детям надо больше внимания уделять.
Трудно понять, почему старший полицейский пришел именно к такому выводу, учитывая предельно юный возраст предполагаемых родителей, особенно девушки, но именно она, украдкой бросив быстрый взгляд на Тихона, залилась румянцем. Словно ее в самом деле уличили в чем-то неприглядном.
И только после этого дежурный заметил своего коллегу по службе.
– А, так господа с тобой?.. На месте не мог разобраться, что ли?
– Какие дети, Валерьяныч… – отмахнулся полицейский. – Тут это… грабеж оформлять надо. Господин фон Виден задержан мною с вещественным доказательством в руках. А барышня – будет хозяйкой похищенной сумочки. Так что, старшой, открывай «аквариум» и вызывай дознавателя…
– Шутишь, что ли?
– Какие уж шутки. Сам спроси.
– Барышня, – старший полицейский встал из-за стола, как бы демонстрируя официальность вопроса. – Вы подтверждаете факт хищения личных вещей?
– Да, но это же не…
– Спасибо… – усатый построжел лицом и нажал какую-то кнопку на своем столе. – Пока достаточно. Я все равно не имею полномочий заводить дело. Все расскажете дознавателю. А если торопитесь, то можете сесть вон к тому терминалу и изложить суть дела в письменном виде. Только имейте в виду, написанное вами автоматически сохраняется на сервере полицейского управления, и любые изменения в тексте придется объяснять дополнительно.
– Валерьяныч, я на пост… И так почти на полчаса отлучился. А рапорт на сервер скину.
– Добро. Понадобишься их благородию, вызову.
Произнеся все это казенным тоном, усатый нажал вторую кнопку, отпирая электронный запор на двери из бронированного оргстекла, ведущей в комнату предварительного содержания. Такую же прозрачную, почему и прозывалась «аквариумом». В камере имелась откидная пластиковая скамья и терминал доставки термополии[3].
– Вам туда, господин фон Виден.
– Но позвольте, – Тихону никогда прежде не доводилось иметь дел с полицией, и он понятия не имел, что и когда надо говорить. И может быть именно сейчас стоило промолчать, но, похоже, от этого ситуация только усложнялась. – Вы что, даже не собираетесь меня выслушать?
– Почему не собираемся? – удивился старший полицейский. – У нас тут не анархия… Законность соблюдаем. Вас обязательно выслушают. Тот, кому это положено по должности. И в предусмотренные законом сроки.
– Но это же произвол! В конце концов, я гражданин Империи и имею определенные права… Или вы думаете – раз из провинции, то можно не церемониться?..
– Молодой человек, – усатый снова устало потер глазницы. – Помилуйте. Я же не обвиняю вас ни в чем. Заметьте, даже личного досмотра не провожу. Просто принимать какие-либо решения не входит в мою компетенцию. Вот вы захотите изложить свою версию событий, скажем… – полицейский окинул взглядом помещение и указал на фикус в кадке. – Вон тому растению?
– Зачем?
– Правильно, незачем. Толку ноль. Как и в моем случае. Идите в комнату ожидания и не волнуйтесь. Дознаватель, Ганс Карлович Блюменштейн, человек опытный. Награжден медалью «За безупречную службу» второй степени. А для этого, между прочим, надо иметь пятнадцать лет выслуги. Разберется. Поверьте на слово, он еще никого зря в суд не отправил…
Усатый аккуратно взял Тихона под руку, провел в «аквариум» и закрыл за ним дверь. Потом подошел к девушке. Немного постоял у нее за спиной, глядя в монитор, и кашлянул в кулак, привлекая внимание.
– Прощения просим… Вы, барышня, тоже будете ждать господина дознавателя? Или, может, я приму у вас заявление, составим протокол, опись имущества и отправляйтесь по своим делам. Чего зря время терять? Тем более в такой день… Копию обвинительного постановления мы вам перешлем. А если, паче чаяния, все же дело до суда дойдет – получите извещение. Сами понимаете, праздник нынче. Их благородие наверняка на пикнике и вряд ли станет сильно торопиться. До двадцати четырех прибудет – это непременно. Обязан в течение суток заявление рассмотреть, а раньше – сомнительно.
– Эй, вы о чем? – воскликнул Тихон. События явно выходили за рамки разумного и стремительно ухудшались. – Какой еще суд? С ума сошли тут все, что ли? Я же ничего не сделал. Только помочь хотел…
– Как вы сказали? – девушка в словах дежурного полицейского уловила другое. – В течение суток? То есть вы спокойно сообщаете, что намерены держать в «аквариуме» совершенно невиновного человека, пока господин дознаватель, в честь праздника, ловит рыбку или кушает шашлык?
– Имеем право… На семьдесят два часа, до выяснения… – пожал плечами усатый, поглядывая на планшет. – Тем более господин фон Виден не имеет регистрации. Что уже является прямым нарушением Указа номер…
– Я же только что при…
– Не спорю, – зевнул усатый. – Простите великодушно. Сутки на дежурстве… Повторяю еще раз, я охотно верю, что молодой человек ни в чем не виноват. Но есть рапорт полицейского, производившего задержание. Он уже зарегистрирован, и его надо либо отклонить за отсутствием состава преступления, либо оформить должным образом. Что, согласно действующему законодательству, имеет право сделать только дознаватель. Я, со своей стороны, готов пойти вам на всяческие уступки и даже некоторое попустительство – но только в пределах правового поля… К примеру, барышня, если хотите, можете вместе с молодым человеком посидеть. Я не возражаю.
– Что?.. Посидеть?! – в голосе девушки зазвенели уже знакомые Тихону нотки. Похоже, она тоже впервые оказалась в подобной ситуации и несколько растерялась, но последнее предложение стража порядка настолько ее возмутило, что девушка очнулась. – Ну, вы меня не знаете, но вы меня узнаете! Я вас научу Родину любить…
Последние слова явно были цитатой из чужого текста, в чем Тихон убедился буквально через несколько секунд.
Девушка нажала на персональном браслете несколько кнопок мобильной связи и громко произнесла:
– Папочка, мне срочно нужно с тобой поговорить.
Выслушала ответ и кивнула.
– Хорошо. Я подожду. Только побыстрее, пожалуйста. Это очень важно и очень срочно.
Отключила связь и торжествующе посмотрела на усатого.
– Будет вам, господа полицейские, и праздник и похмелье… Папа на совещании и очень сердит… Даже на меня голос повысил. Так что не видать господину дознавателю медали первой степени как своих ушей. Уж поверьте. Да и всему вашему околотку мало не покажется…
* * *Веселенький рингтон не вписывался в имидж грозного начальника, но у дочерей и отцов иные взаимоотношения. И первые запросто вьют веревки из тех, кто на службе является богом, царем и воинским командиром для подчиненных.
– Да, папочка… – прощебетала девушка голосом обиженного ребенка, победоносно посматривая на дежурного. – Откуда я звоню? Ни за что не догадаешься. Хорошо, хорошо, ты только не волнуйся, ладно? А лучше – присядь… Из полицейского участка! Вот откуда.
Последовала весьма продолжительная пауза, видимо, отец усваивал известие, потом задал уточняющий вопрос.
– Нет, я цела. Ничего страшного… Просто меня пытались обокрасть в космопорту Ливадии…
Выслушала очередной вопрос и топнула ножкой. Видимо, то, что сказал отец, не совпадало с ее планами.
– Нет, тебе никуда телепортироваться не надо. Со мной все в порядке. Помощь нужна не мне, а парню, который защитил меня, вернул вещи и пытался задержать вора. Это можно решить и по телефону.
Опять пауза…
– Папуля, я тебя умоляю, помолчи минутку и послушай…
Девушка чуть понизила голос и неожиданно толково и лаконично передала суть происшествия. Вплоть до момента водворения Тихона в «аквариум». И, похоже, таки убедила.
– Да, папочка. Сейчас, папочка… Включаю объемную связь…
Она поколдовала над браслетом, потом сняла его с запястья и положила перед полицейским.
– Готово, папочка. Подключайся.
Воздух рядом со столом завибрировал, подстраиваясь под программу, и в комнате возникло голографическое изображение статного мужчины в парадной форме полковника Космофлота.
Первым делом он внимательно осмотрел дочь, на предмет возможных внешних повреждений, видимо имелись прецеденты. Потом – на вскочившего и вытянувшегося полицейского.
– Вы старший?
– Так точно, господин полковник…
– Императорской гвардии полковник.
– Виноват, ваше превосходительство, – еще больше вытянулся тот, поняв, что имеет дело с начальством куда более высокого уровня, чем он предполагал. Ибо обычный полковник птица хоть и высокого полета, а все-таки всего лишь высокородие, тогда как гвардейский полковник это уже чин IV класса. В Табели о рангах равный действительному статскому советнику. А для полиции – обер-полицмейстера! На Ливадии под такое высокое звание даже должности не найдется.
– Ну, и что тут у вас за белиберда творится, милейший?
– Не могу знать, ваше превосходительство.
– То есть как? – удивился тот. – Дочь мне целую детективную историю поведала, а вы – слуга государев, ничего об этом не можете сказать?
– Так точно, ваше превосходительство, – старательно пуча глаза, отрапортовал дежурный. – Ничего больше добавить не могу. Задержанный доставлен в участок, надлежащим образом оформлен и ждет дознавателя. Остальное не входит в мои служебные обязанности.
– Ах, вот в чем дело… – хмыкнул мужчина. – Это меняет дело. Ну-ка, братец, назови свой серийный номер.
– Не имею…
– Отставить. Личный допуск три семерки. Код «Стражники небес». Разрешаю произнести затребованную информацию вслух.
Полицейский молчал несколько секунд, после чего кивнул и четко изрек:
– Андроид класса СП, серийный номер 806550013. Тип – «Валерьяныч».
– А из людей сегодня на участке хоть кто-то есть?
– Никак нет, господин Императорской гвардии полковник. Праздник… Все отдыхают. Имеется соответствующее разрешение генерал-полицмейстера. Артикул…
– Понятно. Вольно. – Мужчина посмотрел на дочь и развел руками. – Ничего не попишешь, Белоснежка… – Девушка неодобрительно поморщилась, видимо, не слишком любила это прозвище, но промолчала. – Андроиды не умеют делать выводов, а только исполнять инструкции. Компьютер все же не человек. А серия роботов для полиции оснащена кибермозгами не самой большой мощности… Не повезло твоему спасителю. Единственное, что в моих силах – связаться с дознавателем и попросить рассмотреть дело безотлагательно. Но это только, если он где-то неподалеку от ТФ-перехода отдыхает. Кстати, как звать твоего героя?
Полковник повернулся в сторону «аквариума» и удивленно присвистнул:
– Тихон? Вот это сюрприз… Похоже, находить или создавать проблемы на ровном месте – это у вас семейное. Ион тоже вечно в разные приключения умудрялся вляпываться. Отчего и перевелся в Спас-отряд. Чтобы поближе к ним быть… Кстати, как отец поживает? Он мне звонил как-то, но я был вне зоны связи, а потом он пропал. В патруль ушел, видимо. А из разговора с твоей мамой я понял только, что у него опять какие-то неприятности, да? Написал пару раз, но он так и не ответил. Я и не настаивал. Ион взрослый мальчик и всегда терпеть ненавидел, когда другие пытались ему нос вытирать.
– Отец… умер… – глухо произнес Тихон.
– Как умер?.. – растерянно переспросил полковник. – Что за ерунда? Я же смотрел его файл буквально… – он замолчал на полуслове. – Черт… Что же вы сразу мне?.. Ты поэтому и прилетел, да?.. Поступать в училище, значит… Хорошо. Понятно. Хотя, конечно же, ни черта не понятно. Ладно, все потом… Господин старший полицейский.
– Слушаю, ваше превосходительство.
– Задержанный Тихон фон Виден курсант Высшего Императорского училища звездного десанта, а я – полковник Мирский, начальник этого училища. Скажите, могу я забрать у вас своего курсанта под личную ответственность?
Андроид почти не задумывался. Вернее, он молчал ровно столько, сколько его электронному мозгу понадобилось для поиска соответствующего файла.
– Военнослужащие, в том числе курсанты, проходят по другому ведомству. И с их правонарушениями разбирается военная полиция.
Еще одна короткая пауза.
– Да, ваше превосходительство. Данная ситуация предусмотрена. Отправляйте электронной почтой официальный запрос на адрес нашего участка, с копией приказа о зачислении фон Видена, и забирайте курсанта. Но, поскольку наш разговор записывается и ваша личность уже идентифицирована – я могу отпустить задержанного прямо сейчас… Заодно отменив вызов дознавателю.
– Благодарю за службу.
– Рад стараться, ваше превосходительство… – усатый андроид нажал на кнопку. И двери в «аквариум» открылись. – Задержанный, с вещами на выход. Подойдите ко мне. Подпишитесь в протоколе, что с вами обращались гуманно, и вы не имеете претензий.
– Что? – девушка возмущенно всплеснула ладонями и схватила Тихона за рукав. – Не подписывай! Ни за что не подписывай! А вы… – тут она вспомнила, что перед ней робот. – Мы имеем претензии! Еще какие претензии. Целый час невинного человека продержали под арестом и даже не извинились!
– Отказ от подписания является нарушением протокола… Без подписи на нем я не имею права… – монотонно забубнил полицейский. – Предыдущее решение аннулируется. Задержанный, вернитесь в комнату предварительного…
– Отставить! – рявкнул Мирский. – Тихон! Быстро прижми палец к сканеру и выметайтесь оттуда! Немедленно! Оба! Это приказ! Цирка с меня на сегодня хватит. А с тобой, Анна… – голограмма развернулась к дочери и тут же сменила интонацию. – В общем, дома поговорим. Жду вас у себя в кабинете, – полковник взглянул на часы, находящиеся где-то вне поля зрения, – не позже чем через три… – он насупил брови и поправился: – Сорок семь минут. О шаттле забудьте. Оплатишь ТФ-переход. Мое время и нервы дороже.
– Как скажешь, папуля… Целую. Ты самый лучший! – Аня ловко щелкнула по браслету ногтем указательного пальца, и голограмма исчезла.
Тихон тем временем тоже закончил с бюрократическими процедурами. Машинально кивнул опять начавшему зевать «Валерьянычу», одной рукой подхватил свой саквояж, второй – взял девушку под руку и торопливо потащил ее прочь из участка. Взбалмошное создание вполне могло отчебучить еще что-нибудь эдакое, выходящее за рамки инструкций андроида, тем самым существенно затянув процедуру прощания с околотком.
* * *– Значит, ты и есть та самая Аня Мирская? Чудо-ребенок…
– Оказывается, вы с папой знакомы?
Молодые люди произнесли вопросы одновременно, как только оказались снаружи. Переглянулись и рассмеялись.
– Да… – ответ прозвучал также в унисон, что только увеличило веселье.
– Стоп, стоп… – Аня торопливо подняла руку, видя, что Тихон собирается что-то сказать. – Давай по очереди. И, чур, я первая.