– Да! Я ведьма! И если ты не уберешься немедленно, то я превращу тебя… э-э-э… в змею!
Его мгновенно выдуло из комнаты. Только что стоял здесь, пялился на меня круглыми зенками – и нету.
Я даже не успела заметить, когда он поставил на стол стакан и миску.
Надо попросить Кари, чтобы вделал замок, что ли. А если не согласится, буду вешать над дверью ведро. И пусть потом молятся своему святому Каалу, чтобы в ведре оказалась всего-навсего вода.
Выскользнув из-под одеяла (б-р-р, холодно, да и пол каменный, ледяной) я прошмыгнула в бочковую.
Там все оказалось донельзя плачевно. Ну что я за растяпа? Покидала вещи как попало, и вот результат: кроссовки плавают в луже, футболка, свалившаяся с лавочки, тоже. Бочка полна воды, в которой я вчера плескалась. Ни одного крана, ни одной раковины не наблюдается. Кое-как натянув полусырое нижнее белье, я обошла бочку. А это что такое? Из ее нижней части выступала затычка.
Как вы думаете, что я незамедлительно сделала? Да-да, именно это.
Струя воды хлестанула по ногам. Я взвыла и отскочила в сторону. Бочка тем временем опорожнилась, вода утекла в отверстие, что находилось в полу в дальнем от двери углу бочковой.
Утро началось не лучшим образом. Неумытая, практически не одетая и злая, я, шлепая мокрыми ступнями по холодному полу, вернулась в комнатушку.
Насколько помню, в шкафу имелась какая-никакая одежонка.
Осмотр содержимого полок показал: вчера я не очень внимательно изучила это самое содержимое. Тут лежало и нижнее белье, и носки. Без этикеток, но не секонд хенд определенно. И главное – моего размера. Это радовало. Огорчало лишь одно. Все белье, равно как и одежда, было готично-черного цвета. Что, для разнообразия не могли положить красный бюстик или розовые трусики? М-да, фантазией здешний отдел закупок не блещет. Небось, по тендеру приобрели самые дишманские тряпки.
Платье, как я заметила еще вчера, кто-то носил до меня. И башмаки тоже. Правда, они оказались впору, и, несмотря на непритязательный вид, были мягкими и удобными. Хламида длинновата и широковата. Мыть полы в подобном шедевре местного кутюрье будет неудобняк. Я, недолго думая, вытащила ремень из джинсов и перепоясалась. Пусть здешний Ив Сен Лоран и не позаботился об изяществе сего наряда, но голь, как говорится, на выдумки хитра.
Множество карманов и карманчиков украшали перед платья. Видимо, чтобы все было под рукой – тряпочки, щеточки, пузыречки со средствами для мытья. Кажется, у кого-то из знатоков имеется похожий жилет со множеством карманов. Неужели я выгляжу так же по-дурацки?
Спрятав волосы под чепец, я захотела посмотреть на себя со стороны и оценить, можно ли подобное чучело сразу отправить в огород пугать ворон или лучше сделать это через два месяца. Ну конечно, зеркало в моей конуре предусмотрено не было. Ладно, выбора-то все равно нет. Смирюсь и постараюсь получать удовольствие.
В животе призывно заурчало. Ах да, я ведь еще не завтракала. Что ж, посмотрим, что мне принес юный нахал. Как бишь его? Ну да, Ули. Доносчик. Хм.
Я понюхала содержимое стакана. А что, пахнет приятно. Легкий цветочный аромат. Жаль, напиток оказался холодным. Немного отхлебнула. Зато вкусный! Густоватый, по консистенции похож на кисель или суп-пюре. Сладкий, но не приторный.
Так, а что у нас здесь? В миске оказались белые шарики диаметром полтора-два сантиметра каждый. Я взяла один и попробовала на зуб. Куда там! Шарик, казалось, был каменный. Не грызся, не жевался.
– И как это едят? – задумчиво спросила я вслух.
– Очень просто. Шмандрики заливают орем, – ответил мне низкий мужской голос.
Я вскинула голову.
В дверном проеме образовался новый посетитель, довольно молодой мужчина, на вид примерно двадцати – двадцати пяти лет, в длинной, по щиколотку, белой рубахе, в шлепках на босу ногу. Прямой нос, тонкие губы, серо-голубые глаза. Высокий, худой. Волосы длинные, прямые, свисающие тонкими прядями; белые, но не седые. Крашеные? Хм. Вряд ли. Худое лицо с торчащими скулами. Серые глаза, ресницы и брови светлые. Казалось бы, должен напоминать мокрицу. Ан нет, не напоминает. Наоборот, смотреть на его открытое и приветливое лицо не противно, даже в какой-то степени приятно.
В руках гость держал небольшой предмет вроде блестящей спирали. И тут же, без дальнейших рассуждений, предметом сим провел несколько раз над моей головой. Вроде как шапочку обрисовал. Я недоуменно проследила за его рукой, и, когда он прекратил махать, спросила:
– Это вы чего такое сделали?
Он вздохнул и снисходительно ответил:
– То, что должен был сделать еще вчера. Окультил, естественно.
Вау. Окультил. Наверное, на местном жаргоне это означает «осчастливил». Хотя мне послышалось в этом слове нечто более прозаическое. Поэтому я спросила:
– Это, извините, с культей никак не связано?
– Какой еще культей? – оскорбился блондин и важно добавил: – Это связано с культом, дочь моя.
– Каким еще культом? – в тон ему отозвалась я и от возмущения внезапно перешла на «ты». – И вообще, какая я тебе дочь? Тоже мне папаша нашелся. Удочерял ты меня, что ли?
Он, естественно, не удочерял. Поэтому почесал затылок и туманно ответил:
– Все мы дети достопочтенного Граала и святого Каала.
– Еще два папаши?! – возмутилась я. – Не много ли для одной? Вскоре выяснится, что я дочь полка! А потом корми вас всех в старости, пои, с боку на бок переворачивай, пролежни массируй…
Он удивился:
– Разве ты не слышала о святом трио, детьми которого мы являемся?
– Нет.
– Тогда самое время послушать.
Кажется, он приготовился излагать длинную и нудную историю, да, поди, еще и дидактически-нравоучительную.
Мой желудок протестующее заворчал.
– Уважаемый как-вас-там папа, – ответила я в тон желудку.
– Мое имя – Алекол, – подсказал блондин.
– Дивно. Я постараюсь запомнить, но не обещаю. Так вот, папаша Алекол. Разве ты не слышишь, как жалобно стенают мои внутренности? И пока я не вкушу достаточное количество еды, то не услышу ничего, кроме песни оголодавшего ливера.
– Тогда не буду мешать вкушать, – Алекол подмигнул сначала одним глазом, потом другим. На что это он мигает, то есть, намекает?
Он повернулся и, не закрывая двери, медленно двинулся вдоль коридора. Белая рубаха красиво драпировалась вокруг худых ног в такт шагам. Казалось, белый человек плыл по темному коридору, и белые его одежды отбрасывают на стены светлые блики… Могу поспорить, он затылком чуял, что я на него смотрю, и это прибавляло его движениям еще больше грациозности. Ну, не позер ли?
– Эй! – вдруг спохватилась я. – А чего вы говорили? Ну, насчет одно залить другим?
Он не ответил. Я хотела было крикнуть еще раз, но передумала и махнула рукой вслед вильнувшей за угол рубахе. Потом вернулась к моим баранам, то есть, шарам. И осознала – у этой задачи существовало единственное решение: залить шары киселем.
Что я, собственно, и сделала.
Реакция произошла мгновенно, я даже не успела отпрыгнуть. Шарики вдруг принялись шипеть и лопаться; брызги летели во все стороны, в том числе и в мою, оставляя на хламиде белые пятна. Я принялась судорожно их стряхивать. Увы, они впитались сразу же и, похоже, навсегда. Теперь мне стало понятно происхождение белых клякс на поверхности стола. Какая-то растяпа, жившая здесь до меня, точно так же вляпалась в приготовление завтрака.
5. Прислужник Тапис. Я зашиваю рубаху и завтракаю
И только тоненькая нить
Поможет нам соединить
