Сто рецептов счастья

Я распахнула заднюю дверь, ведущую на террасу, разбила на сковороду яйца – все, что оказалось в холодильнике, – уменьшила огонь и заглянула в следующую историю.

Одна из самых первых. Вуди Эммерсон и свинина в гранатовом соусе. Как давно я была в его доме в Талсе, чтобы услышать рецепт из первых уст. Будто вечность прошла. Но это оказался не просто рецепт мяса, а рецепт настоящей любви.

За сорок четыре года своей жизни мистер Эммерсон преуспел во многом, но не в готовке и не в любовных романах. Но он встретил женщину, которая так сильно запала ему в душу, что он решил изменить и то, и то другое. Пригласив ее на свидание к себе, Вуди вознамерился покорить даму необычным рецептом свинины в гранатовом соусе, который отыскал на каком-то кулинарном сайте. Он долго пыхтел над куском мяса, но у него вышел чудесный ужин. Он застелил столик на веранде скатертью, которую ни разу не доставал из запасов. Зажег свечи и срезал розы с кустов под окном. Надел свою лучшую рубашку и побрился так гладко, как не брился ни для кого. Его спутница, Адель, успела оценить лишь первый кусочек свинины, а потом… стала задыхаться от анафилактического шока. Кто же знал, что у нее окажется аллергия на гранаты!

Все обошлось. Женщину доставили в больницу, где она провела ночь. Вуди ни на шаг не отходил от нее и ночевал прямо в палате, сжимая руку своей ненаглядной. Несчастный мужчина не мог поверить своему счастью, когда на следующее утро Адель согласилась на второе свидание, а через год – выйти за него замуж. Уже потом, произнося клятву перед алтарем, Адель призналась, что собиралась послать Вуди куда подальше, как только снова сможет дышать и говорить. Но он так хлопотал о ней, так трогательно шептал извинения, пока она дремала в палате, так отчаянно хватался за ее руку, что она решила дать ему еще один шанс. И не пожалела об этом ни на минуту.

Вот так, свинина под гранатовым соусом помогла двум людям встретить истинную любовь. Кстати, на свадьбе его сделали одним из горячих блюд, в качестве символа соединения двух любящих сердец. И удивляться не стоит, что новоиспеченная миссис Эммерсон так и не притронулась к нему.

Я улыбнулась, перечитав эту историю и исправив пару предложений. Выключила огонь и развернулась, чтобы взять тарелку из шкафчика, как мое сердце ушло в пятки.

– Боже! – завопила я.

Прямо передо мной сидел себе Техас и таращился на меня голодными, умоляющими глазами.

– Техас! Что ты тут делаешь?

Он залаял и облизнулся. А когда мое сердце вернулось к обычному ритму, я засмеялась от облегчения. Это всего лишь хозяйский пес, проникший на мою кухню за угощением, а не серийный убийца с ножом. Техас пришел на запах жареного и размечтался, что я поделюсь с ним кусочком.

– Проголодался, красавчик? – Я почесала его за ухом и заслужила ответную ласку. – Не думаю, что ты согласишься на жареные яйца, но я не против такого милого собеседника.

Мы вышли на террасу и уселись бок о бок. Я – на плетеный диванчик с мягкими подушками, Техас – рядышком на полу. Аппетит у него был что надо. Мы на двоих слопали весь мой обед, состоящий из двух несчастных яиц, так что ни он, ни я как следует не наелись. Но порой хорошая компания куда как важнее набитого желудка. Обед раздели с другом, так ведь говорят?

Мы наслаждались тишиной и перебрасывались ни к чему не обязывающими замечаниями. Вернее, я болтала себе обо всем, а пес смиренно выслушивал все, что скопилось в моей голове. Вот бы все мужчины были такими приятными собеседниками.

Как же здесь хорошо! Терраса выходила прямиком на лесную рощу, колосящуюся на порывах легкого ветерка. Немного пройти – и с холма откроется речной пейзаж. На сайте говорилось, что любой желающий может взять лодку и справиться по реке Уилмингтон на юг. Здесь все время кто-то да рассекал водную гладь. Лодки, катера, даже маленькие яхточки с парусами, которые можно арендовать в яхт-клубе ниже по течению. Я была с водой на «вы», но, влюбленная в этот вид, решила, что можно на денек и забыть о своих разногласиях с рекой.

Надо бы съездить в город и починить телефон, но как же не хотелось уходить! Одиночество никогда не было мне в тягость, а тут еще и Техас, который напоминал о моей ненаглядной Джинджер. Интересно, они бы подружились, если бы я привезла ее с собой?

– Почему твой хозяин такой остолоп? – вздохнула я, поглаживая пса по шелковистому загривку.

– Всю жизнь задаюсь этим вопросом.

Я замерла, решив, что окончательно спятила, и Техас на самом деле мне ответил. Но голос был женским и зазвучал откуда-то справа, а следом и выплыла сама его обладательница. Как же неловко! Мэдди слышала, как я жалуюсь на ее брата его же собаке. Хорошо хоть я использовала слово «остолоп», а не что-то похлеще.

– Простите, что вторгаюсь без приглашения. – Мэдди умела так улыбаться, что ей можно было простить все на свете. – Я трижды стучала в дверь, но мне никто не открыл, вот я и подумала, что найду вас здесь. Эй, приятель! – Мэдди поднялась по ступенькам и тут же попала в любвеобильные объятия Техаса. – Чего это ты вздумал надоедать нашим гостям?

– Он мне не надоедает. Наоборот, из Техаса вышел отличный слушатель.

– Я тоже бывает жалуюсь ему на брата, – подмигнула мне Мэдди. – Пусть знает, с кем живет под одной крышей.

Я снова покрылась противными пупырышками стыда из-за того, что сплетничала о Томе за его спиной с его же собакой. Мэдди уловила мое замешательство и мелодично рассмеялась.

– Не волнуйтесь, я ему не скажу. Это будет нашим маленьким секретом, да, Техас? – Она указала на местечко рядом со мной. – Не возражаете?

– Конечно! Я всегда рада компании.

– Слышала, вы разговаривали с Томом о нашей с ним истории.

– Слышали?

Неужели мы так громко кричали, что теперь вся округа знала о нашей войне?

– Он примчался и устроил мне выволочку, – беззаботно объяснила Мэдди, хотя ей тоже досталось.

– Мне жаль, что он спустил на вас всех собак.

Техас издал озадаченное «ау» и посмотрел на меня.

– Мы не о тебе, дружок. Я уже привыкла, – отмахнулась Мэдди.

– И часто брат устраивает вам выволочки?

– Не чаще десяти раз на дню.

– Да уж, значит, я не единственная, кто попадает под его тяжелую руку. А он парень с характером, да?

Пусть Мэдди и была младшей сестрой Тома Хадсона, я чувствовала, что с ней могу говорить свободно. Да и Техас вряд ли разболтает хозяину, что мы шептались о нем.

– Еще с каким! Все детство заставлял меня ходить по струнке. А когда «Грин Вэлли» перешла к нам по наследству, и вовсе превратился в фурию. Все у него должно быть идеально.

– Так что же он вам наговорил?

– Не хотите прогуляться? – внезапно спросила Мэдди. – Устрою вам небольшую экскурсию по нашим владениям.

– Я с радостью.

Наша импровизированная экспедиция направилась в сторону реки. Техас довольно семенил впереди, взяв на себя роль предводителя. Мэдди на мгновение позабыла о брате и пустилась в небольшой экскурс их семейного дела.

Пятьдесят лет назад на этой земле ничего не было. Бескрайние поля и лес. Никто не хотел селиться так далеко от центра, поэтому отцу Мэдди удалось выкупить такую большую территорию за бесценок. Он потратил пятнадцать лет жизни на то, чтобы отстроить здесь эти десять домиков, облагородить участок и открыть гостиничный бизнес, о котором давно мечтал. Я оглядывала безупречный холст, не тронутый руками человека, и ярко представляла себе, как мистер Хадсон по дощечке воздвигает «Грин Вэлли».

Мы подошли к самому берегу и остановились. Река текла с севера и убегала на юг, где через пару миль встречалась с заливом, а там уж и смешивалась с прохладными водами Атлантического океана. В Нью-Йорке такого не увидишь. Сплошь горы из бетона и стекла, и даже всеми любимый Гайд-парк не утолит желания побывать у самого лона природы.

– Наша мать умерла, когда мне было двадцать, а Тому – двадцать два. Рак груди, который, – Мэдди печально хмыкнула, не глядя на меня, – передался и мне.

– Мне очень жаль. Это ужасно. Не представляю, как вы справились.

– Благодаря Тому и моей семье. Каждый раз, когда мне хотелось перестать бороться, я видела, как тянется ко мне сын, как влюбленно целует меня муж. Это давало мне силы держаться.

Мне захотелось взять ее за руку или приобнять, но я сдержалась. В конце концов, я знала эту женщину каких-то пару часов.

– Вы очень храбрая, Мэдди.

– Нет. Храбрыми были они. Видеть, как я постепенно таю на глазах, и находить в себе силы верить в мое выздоровление. Но храбрее всех был Томми. Мой брат сидел со мной на каждом сеансе химиотерапии. – Она улыбнулась печальным воспоминаниям. – И каждый раз протаскивал в палату эту долбаную мясную пиццу. Не успевала медсестра выйти, как он тут же пробирался внутрь и приносил с собой запах плавленого сыра.

Пейзажи уже мало меня занимали. Я полностью погрузилась в историю Мэдди. Обычно при подобных беседах я уже хваталась за ручку и бумагу, чтобы сделать пометки для книги. Но в этот раз все было по-другому. Мы даже не знали, попадет ли эта история в кулинарный сборник Джекки Адамс, но Мэдди все равно хотела облегчить душу. И я собиралась выслушать ее со всем вниманием и сочувствием.

– У меня была третья стадия, – продолжала она, и ее сдавленный голос звучал неестественно. Я уже привыкла слышать его звонкое звучание. – Мне повезло. Опухоль удалось вырезать почти полностью, так что я сохранила свой второй размер. Но химия съела все мои волосы и аппетит. Меня воротило буквально от всего. Я сбросила девять килограммов и была похожа на скелет, обтянутый кожей.

Сложно поверить, что эта стройная, аппетитно сложенная женщина с копной густых светлых волос когда-то могла выглядеть иначе. Но рак не выбирает, кем полакомиться, а сжирает всех, кого ни попадя.

– Та пицца, что приносил мне Томми, а еще его извечные шутки и подколы – вот что спасло меня тогда. Брат смеялся раку в лицо и заставлял меня смеяться вместе с ним. А еще есть. Если бы не эта пицца, я бы, наверное, давно умерла с голоду.

Мэдди повернулась ко мне. В ее глазах отражалась вода реки, а может, и подступившие слезы. Она не боялась раскрыться незнакомке, показать всю себя. Для меня было честью заслужить доверие и услышать о подвиге Мэдди Хадсон.

– Я рассказываю все это не для того, чтобы надавить на жалость, – сказала она с гордостью. – Жалость мне не нужна. Я хочу, чтобы вы поняли, что Том – один из лучших людей в этом мире, и я говорю так не потому, что он мой брат. А его непростой характер… Что ж, это маленькая расплата за ту смелость и заботу, с которой он стоит за свою семью. Извините его. Что он так накинулся. Ему многое пришлось пережить, и у него сейчас не самый простой период в жизни.

– Что же случилось?

– Я поделилась с вами своей историей, но не вправе рассказывать его. Если он захочет, сам вам откроется.

Ну, в этом я сильно сомневалась. Но в этот момент все мое представление о Томе Хадсоне резко переменилось. Как ветер, что дул в лицо, но внезапно налетел сзади. У всех нас бывают «не самые простые периоды» в жизни. Может, Том Хадсон заслуживал того, чтобы быть прощенным?

– Спасибо, что рассказали мне.

– Я хотела, чтобы моя история попала в ваши руки, чтобы все, кто прочитал ее, поверили в себя. Может, кому-то она поможет победить рак, примириться с самим собой или посмотреть на любимых людей другими глазами.

– И это замечательно. Я бы тоже этого хотела, но ничего не получится, если ваш брат не поделится рецептом. Как я уже говорила ему, я не могу просто так взять случайный рецепт из Интернета и впихнуть в книгу. Я не пойду на обман, пусть о нем будут знать всего трое в этом мире. Хочу все сделать по совести.

– Как и я, – улыбнулась мне Мэдди, прогоняя закравшуюся между нами грусть. – Поэтому попрошу вас поговорить с Томом еще раз.

– Если он не послушал вас, то вряд ли послушается меня, – скептично подметила я, глядя, как Техас барахтается в речной воде.

– Он ведь мой брат. Упрямый, необузданный, строптивый. – Лицо Мэдди засияло ангельским светом. Как же она, должно быть, его любила. – А где вы слышали, чтобы мальчишки слушались своих сестер? Они ведь всегда поступают с точностью до наоборот. Поговорите с ним. Пусть поймет, какое важное дело вы делаете.

Уже второй человек просил меня о невозможном – растопить ледяное сердце Тома Хадсона и добыть этот дурацкий рецепт мясной пиццы. Я не представляла, как подступиться к его непробиваемой обороне, не говоря уже о том, чтобы добраться до скрытой под ней ледышки, что качала его кровь. Но я пообещала Мэдди, что сделаю все возможное. И собиралась сдержать обещание.

Мы еще недолго постояли на берегу, после чего Мэдди позвонил муж, и она поспешила на плановое обследование у своего онколога. Вдоволь накупавшись, Техас выскочил из реки, похожий на выдру, обсыпал меня каплями на прощание и со счастливым лаем помчался за ней. Вот уж кто знает, что такое счастье. Если бы собаки умели разговаривать, они бы обязательно поделились своими рецептами. Скорее всего, это были бы обычные «куриные косточки из супа» или «все съедобное, что заваляется во дворе», но почему они не заслуживают собственной книги счастливых рецептов?

Я еще немного прогулялась вдоль реки, помахала в ответ проплывающим на лодке отцу с двумя сыновьями – наверняка постояльцы из соседнего дома – и решила наконец, что пора возвращаться. Первым делом найти магазин электроники и купить новый телефон или починить этот, хотя на его ремонт уйдет практически столько же.

Войдя в дом, я почувствовала посторонний запах. Аромат жареных яиц давно выветрился сквозь распахнутые настежь задние двери, поэтому в комнате витали отчетливые нотки лимона и кожи. Гель для бритья Тома. Или мне уже мерещится?

Сполоснув посуду, я направилась к чемодану, что все еще стоял неразобранным у дверей, но затормозила на полпути. На чемодане лежала коробка, обернутая в обыкновенную пергаментную бумагу. На ней – маленький прямоугольник картона с безобразным почерком.

В качестве извинения за разбитый телефон. Надеюсь, этот прослужит вам дольше. Возврат не принимается.

Под пергаментом прятался новый мобильник. Последняя модель айфона, взамен моему, что так глупо распрощался с жизнью на тротуаре в аэропорту. Фразы на карточке будто обрубили топором. Даже в извинениях Тома веяло каким-то холодом, но по телу почему-то растеклось приятное тепло, и я невольно улыбнулась.

Я не принимала таких дорогих подарков от незнакомцев, но Том ясно дал понять, что очередной склоки не избежать, если я соберусь вернуть телефон. Ничего не оставалось, как принять его. Он даже выбрал тот же бледно-розовый цвет, хотя не мог увидеть корпус моего телефона под силиконовым чехлом. Наверняка решил, что «такие, как я» ходят с розовыми айфонами.

Мэдди разгадала истинное предназначение поваренной книги, которую мы собирались создать с Сэнди. Это были не просто рецепты, а кусочки жизней, которые могли бы помочь всем, кто их прочтет. Победить рак, примириться с самим собой или посмотреть на любимых людей другими глазами. И это уже начинало действовать.

Вертя карточку с извинениями в руках, я понимала, что начинала смотреть на Тома Хадсона другими глазами.

Тефтели в луковой подливе от Анны Чапман

Джонспорт, Мэн

Хорошенько подумайте и назовите одно-единственное блюдо, которое вы любите всей душой. Так сильно, что готовы есть его каждый день. На которое променяли бы самое роскошное меню любого мишленовского ресторана. Что хотели бы отведать перед тем, как отправиться в последний путь.

История Анны Чапман грустна ровно настолько же, насколько и радостна. В свои девяносто восемь миссис Чапман успела все. Выйти замуж и вырастить четырех детей, побаловать семерых внуков и двух правнуков. Всю жизнь посвятить помощи людям, работая в службе поддержки малоимущих и занимаясь волонтерством в приютах для бездомных. Повидать мир и насобирать четыре толстых альбома с фотографиями с разных закоулков планеты. Исполнить тысячи мелких желаний и одну огромную мечту. На старости лет переехать в домик на берегу океана, пусть холодного и своенравного, но все же.

В жизни Анны Чапман было много любви, радости и счастья. Она пронесла каждое счастливое и горестное мгновение через всю свою жизнь длиною в девяносто семь лет. И к закату своего пути собрала вокруг своей постели в доме престарелых всю огромную и дружную семью. Ей ничего не хотелось так же сильно, как напоследок увидеть любимых людей, дружно сплотившихся перед лицом смерти, приехавших с разных уголков мира ради того, чтобы попрощаться с ней.

Ничего не хотелось так же сильно, как этого… и свиных тефтелей с луковой подливкой, которые готовила мама в далеком детстве. Рецепт этот поколениями передавался из рук в руки и воплощался в жизнь на кухне семейства Чапман. Но Анна давненько уже не пробовала детство на вкус – руки ее уже были слабы, чтобы вымешивать фарш. А персонал дома престарелых хоть и был внимателен к каждому подопечному, но не исполнял малейших прихотей вроде тефтелей по семейному рецепту.

Так что, когда толпа родственников набилась в небольшую комнатку Анны и стала расспрашивать, не нужно ли ей чего-нибудь – подушку поудобнее, одеяло потеплее, чай послаще, – она не раздумывая ответила:

– Принесите мне любимых тефтелей в луковой подливе. И тогда я буду счастлива.

Никому из родных просьба не показалась сумасбродной – желать тефтелей, глядя смерти в лицо. Бабуля вообще была женщина интересная и оригинальная, так что к последней воле Анны отнеслись с глубоким уважением. Было решено приготовить тефтели, чтобы порадовать старушку, вот только…

Семейство забыло обсудить друг с другом, кто примется за готовку. И на следующий день, когда все собрались в палате с чистой совестью исполнить долг, перед миссис Чапман выставили сразу одиннадцать тарелок с тефтелями, добросовестно политыми луковой подливкой.

Давно Чапманы так не смеялись. Кто бы мог подумать, что тефтели сплотят их еще сильнее? Теперь Анна могла быть спокойна: рецепт ее матери и бабушки не пропадет, как и ее семья. Мне не посчастливилось застать саму миссис Чапман, но ее младшая дочь Нина рассказала много добрых историй о любительнице тефтелей.

P. S. Совет от Джекки. Берегите родных и не забывайте радовать их даже такими мелочами, как любимое блюдо. Ведь еда – самый простой способ выразить любовь.