Бенериб – сладкая сердцем

Глава 6

Ия проснулась от запаха еды. Она открыла глаза и увидела вместо нормального потолка неровный каменный купол, припертый деревянными перекрытиями.

– Проснулась?

Девушка села. Хозяйка хлопотала у очага, снимая с него небольшой медный котел, от которого поднимался пар. Запах пищи заставил желудок громко заурчать.

– Проголодалась? – женщина протянула деревянную миску и ложку. – Ешь, – в голосе слышался приказ, хотя, как поняла Ия, это был обычный тон старухи.

– Скоро придет Тиа, – сказала Хекау, когда девушка утолила голод. – Она приведет писца, он составит завещание. Тебе не понадобится наследство Имандеса, теперь твое место в храме Амаунет-Ра.

– Какое наследство? – Ия не понимала, о чем говорит эта женщина.

– Хат Имаи, ее бренное тело, теперь сосуд для нового воплощения богини Тефнут, – объяснила Хекау. – Поскольку воплощение еще совсем новорожденное, богиня не помнит ничего. Жизнь в храме поможет ей познать себя на земле, в подлунном мире. Думаю, величайшая соизволила вкусить радости жизни простых смертных, – заключила она.

– Я не хочу! – девушка топнула ногой, той самой, что сейчас, совершенно волшебным образом оказалась здоровой. Она уже смогла, как следует себя рассмотреть. Да, это чудо! Древнее колдовство помогло. Ия совершенно здорова и даже стала красавицей. Ее биологический возраст не больше пятнадцати-шестнадцати лет. Это шанс начать жизнь заново, и она не собиралась похоронить себя в храме, каким бы распрекрасным он не был.

– У тебя нет выбора, – старуха остудила ее пыл. – Отец Имаи умер. Его новая жена Мегара подкупит кого-нибудь из служителей и оставит тебя ни с чем. Я знаю, у нее есть любовник, влиятельный вельможа при дворе Рег-Аа и подозреваю, что эти двое причастны к смерти Имандеса, и позору его дочери и наследницы. Мегара будет тебя искать, а когда найдет, поверь, сживет со свету. Лучшее на что ты можешь рассчитывать, это остаться живой и стать попрошайкой-нищенкой или хему нисут – работницей в поле. Ты ведь больше ничего не умеешь? – прищурилась старуха.

– Давайте как-нибудь без ваших советов обойдемся, – вспылила Ия. – Да, я вам благодарна за кров и приют, но это не значит, что теперь меня нужно заточить в монастырь. Я взрослая и самостоятельная женщина. В конце концов, у меня есть дядя, он поможет, – девушка гнала от себя мысли, как будет объясняться со своим родственником. Сейчас ее даже мало волновал вопрос, как вообще она сможет выехать из Египта, по каким документам. Ощутив себя в новом, совершенно здоровом теле, Ия словно опьянела от нахлынувших эмоций, все казалось простым и естественным.

– Кстати, меня давно уже ищут! – воскликнула она. – Мне нужно вернуться на раскопки, в Абидос. На чем я могу доехать? – девушка вопрошающе глянула на хозяйку жилища.

Какое-то время, Хекау смотрела на нее как доктор на умалишенного. Потом, внезапно упала перед девушкой на колени, и протянула к ней руки:

– О, милостивая царица богов! – запричитала она. – Я молю Ра, Аментет, Наунет, Бат, Сиа и всех богов и богинь нашего сладостного края. Да ниспошлют они тебе жизнь и дух, чтобы он был здоров!

Старуха встала, отряхнула коленки и уже спокойным тоном продолжила:

– В мире много злых людей и Величайшая подвергает опасности это человеческое, бренное тело. Богине нужна защита, пока она еще не освоилась здесь. И я, ее верная жрица, и служительница обязана ей помочь.

Девушка вздохнула. Похоже, женщина вбила в голову, что она, Ия, воплощение какой-то богини. Нужно было отсюда скорее бежать, иначе все плохо закончится. Ей не совсем было ясно, почему они с Хекау понимают друг друга, но и эта загадка, возможно, как-то объяснялась. К тому же Ия не сомневалась, что сможет самостоятельно добраться до Абидоса, теперь, со здоровой ногой и красивым лицом, ей это не составит труда. Но мысли о побеге прервал шум и в комнате появились трое.

Одна из них, девушка, показалась смутно знакомой. Ия вспомнила, что именно она привела ее сюда, к Хекау. Кажется, девушку звали Тиа.

Двое других оказались мужчинами. Первый, молодой парень, очень загорелый и симпатичный. Темные волосы коротко пострижены, на развитых от физических упражнений мышцах, от плеча, до кисти рук, набита тонкая линия татуировок, в виде непонятных символов, настолько мелких и плотных, что казались просто вязью. Из одежды на нем красовалась лишь набедренная повязка, доходящая до колен и плетеные сандалии.

Второй мужчина выглядел много старше. Он был одет в длинную рубаху белого цвета, перехваченную на поясе широким ремнем. Черные, ровно постриженные волосы достигали середины шеи. Темные глаза обрамляли густые брови. Под мышкой мужчина держал плоский предмет, оказавшийся складным письменным столиком.

– Да будет в твоем сердце милость Ра! – поклонился он Хекау. – Да ниспошлет он тебе счастливую старость! Да проведешь ты оставшуюся жизнь в радости и достигнешь почета! Губы твои здоровы. Твой глаз видит далеко. Проведи же счастливый день, о, жрица!

Хоть и с трудом, но Ия поняла все, что сказал этот человек. Она изучала древнеегипетский, с тех самых пор, как в ее голове зародилась мысль обратиться к магии и просила дядю переводить некоторые тексты, в том числе и правильно их произносить и сейчас могла поклясться: этот человек говорил именно на мертвом языке. Так же, как и Хекау, и те двое, освободившие ее вчера, и тот мужчина, что говорил с ней потом, на площади.

В голову закралась мысль, что «кино» продолжается, что это спектакль, с множеством актеров, и она, каким-то непонятным образом, принимает во всем этом участие. Грандиозное реалити-шоу! Вот что это! Нет никакой магии, нет никакого исцеления. Все обман, сплошной обман!

Ия застыла от этой, пронзившей все ее естество мысли. Но вокруг все продолжало жить и двигаться.

Мужчина, что был постарше, разложил складной столик и сел за него, подложив под себя любезно предложенную ему хозяйкой циновку, достал из поясной сумки тростниковую палочку и небольшую, круглую чернильницу, выточенную из цельного камня, приготовил лист, очень похожий на папирус. Рядом, обильно смочив предварительно водой, поданной ему в небольшом сосуде все той же Хекау, он положил прямоугольную глиняную табличку, с совершенно гладкой поверхностью.

Совершив все эти действия, мужчина выжидательно посмотрел на старуху.

– Как Ра продолжает жить, так и фараон продолжает жить! – начала она диктовать нараспев. – Настоящим, я объявляю женщину, имя которой здесь записано, свободной и если какой-либо сын, дочь, брат или сестра ее матери, и ее отца начнут оспаривать ее права, так как она на самом деле не является больше им слугой, но приходится им сестрой и дочерью, будучи свободной на земле фараона, пусть тогда осел изнасилует их самих, их жен, если кто-либо из них назовет ее слугой. Мне принадлежат поля в стране, мне принадлежит имущество в мире, мне принадлежат вещи, все это отныне принадлежит сестре моей Тиа, дочери моего отца, что я подтверждаю. Будь так добра моя душа, моя сестра, чтобы стать моей наследницей, что будет совершать жертвоприношения и стоять у моей могилы в день погребения, и кто сможет приготовить мне ложе для некрополя.

Слова, произносимые Хекау, казались абракадаброй, но общий смысл все же был ясен, тем более, старуха предупреждала о каком-то завещании. Похоже, сейчас и совершался этот странный ритуал передачи наследства.

Все что диктовала старая жрица, писец усердно записал на папирусе, а закончив, перенес текст на табличку. Присутствующие терпеливо ждали окончания этого действия и наконец, достав небольшую печать, он приложил ее сначала к папирусу, предварительно обмакнув в чернилах, а затем к глиняной табличке, оставив на той оттиск. Табличку он аккуратно передал Хекау.

«Отсюда надо срочно бежать», – думала Ия, наблюдая, как юноша, по имени Монту, не скрывая, таращится на нее, будто на какую-то диковинку. Тиа постоянно одергивала молодого человека, и что-то тихо шептала тому на ухо. Но и она тоже изменила свое поведение, больше не подходила, а лишь искоса бросала странно-почтительный взгляд на Ию.

Глава 7

Монту ушел, а Тиа пришлось остаться. Ия-Иб нужно было немедленно препроводить в храм Амаунет-Ра, и Хекау рассчитывала на ее помощь, но приказала держать все в строжайшей тайне, пока новое воплощение богини не окажется под защитой храмовых стен. Хекау не доверяла никому. Она торопилась и торопила Тиа.

Покопавшись в одном из сундуков, жрица богини Тефнут извлекла покрывало.

– Закутайся, – она протянула Ия-Иб кусок темной ткани, и следом приказала Тиа: – Помоги ей.

Бывшая служанка неуверенно подошла и, опустив взгляд еле слышно прошептала:

– Позвольте, госпожа, я помогу.

– Ты уже не служанка, – Хекау тоже накинула себе на плечи и голову тонкую, темную ткань. – Теперь ты сама госпожа, привыкай к своему новому положению.

– Но разве я не должна тебе? – спросила Тиа.

– Ты все отработала, – глаза старухи сверкнули. – Можешь быть счастлива, со своим женихом. Вам не придется сбегать в столицу, чтобы там затеряться. Можете жить открыто, – удивила она девушку не только своей осведомленностью, но и тем, что той уже не придется десять лет служить в храме жрицей хенере-хет.

– Мегара ничего не отдаст, – с сомнением ответила она.

– Не сомневайся! – в голосе Хекау звенели стальные нотки. – Мегаре полагается лишь то, что она сама принесла в дом твоего отца, – ее приданное. Имандес не удочерил ее, хотя и мог, и не оставил завещания, а значит, по нашим законам вдова не имеет права на имущество мужа. Лишь его дети наследники: Имаи – законная дочь, и ты – незаконная. Теперь же, твоя сестра отказалась от наследства в твою пользу, но не забывай, – старуха подняла указательный палец вверх. – Ты распоряжаешься имуществом, лишь пока Хат Имаи пребывает в подлунном мире. Именно тебе предстоит подготовить это тело для загробного мира. Тогда ее Душа сможет вернуться в него и жить вечно!

– Знаю! – Тиа всплеснула руками. – Пусть мне вырвут язык, если я этого не сделаю! – поклялась она.

– Надо идти, – прервала ее клятву Хекау. – Я уверена, ты все сделаешь так, как обещала.

Втроем они вышли из пещеры, под палящие лучи полуденного солнца. Ра еще плыл по небу в лодке Атет, освещая мир своим ярким сиянием. Вскоре, он пересядет в Сектет, и поплывет в объятия богини, протягивающей ему свои руки с запада.

Тиа знала, что у Дома Жизни их ждет повозка. Ия-Иб и Хекау отправятся в Чени, где находится храм Амаунет-Ра, уже без нее. Тиа же останется здесь, вступать в наследство.

Путь проходил через рынок, очень шумный сегодня, по случаю приезда в Абджу самого фараона. Народ толпился, все ждали возвращения царя из Дома Имен-Ра, где тот провел всю ночь в молитвах и почестях, в благодарность за счастливую жизнь на земле Та-Кемет.

Они уже почти миновали рыночную площадь, как в воздухе вдруг разнеслись звуки царских труб и барабанов. Вся ждущая толпа ринулась в одном направлении, в сторону храма Ра. Плотный поток людей подхватил трех женщин и понес в совершенно другом направлении. Тиа вцепилась в Хекау, та, в свою очередь схватила за руку Ия-Иб, чтобы не потерять ее в этом людском хаосе.

Вскоре толпа вывалила на священную площадь, где был расположен главный храм Абджу – Дом Ра. Множество охраны из числа людей фараона, оцепили центр площади, не подпуская любопытных жителей к царю и его свите.

Хекау, несмотря на свой возраст, будто таран, протиснулась сквозь толпу, распихав руками, и даже ногами всех кто стоял у нее на пути. Ия-Иб она поручила Тиа, которая бежала вслед за ней, и тащила за собой «новое воплощение богини Тефнут».

Наконец они оказались в первых рядах и смогли рассмотреть происходящее на площади действие.

– Жители Абджу, – голос глашатая был хорошо слышен. – Месяца первого, половодья, числа второго при величестве Гора, подобающего рождением, умиротворившего богов, царя, государя Хор-Нармера, сына Ра, кому дано жить, как Ра, вечно, возлюбленного Имен-Ра, владыки престола, владыки божественных слов, да воссияет он на престоле Гора, как отец его Ра. Он, происходящий от бога и щедрый к богам, жертвует доходы в виде золота, серебра и продовольствия, и несет большие издержки с тем, чтобы привести Египет в спокойное состояние и воздвигнуть новый Храм. Сегодня тот день, чтобы найти место подобающее и возвеличивающее владычицу Хут-Херу, носительницу жезла дарующего жизнь, божественную мать – Хатхор!

Тиа услышала, как после произнесенных слов глашатаем Хекау зашипела:

– Чтобы ей превратиться в ослицу! Чтобы крокодил откусил ей конечности! – ругалась старуха, впрочем, довольно тихо, так, что слышала ее лишь Тиа. Девушка догадалась, кому предназначаются эти проклятья. Той, что под руку с фараоном вышла из ворот храма Ра, супруге нынешнего царя, жрице Дома Хатхор – хемет-нечер, сияющей Нубемхат.

Церемония, что происходила на глазах народа, заключалась в определении расположения будущего храма. Верховная жрица Хатхор, она же супруга царя, а так же сам фараон, держа золотые молотки и два колышка, соединенные шнуром, остановились в центре площади. Нубемхат забила колышек в выбранную точку, а фараон выровнял направление от нее на север, глядя через звездную корону украшавшую голову жрицы. Затем царь, самолично, вбил свой колышек, устанавливая направление оси будущего храма. Сделав это, он торжественно поднял руки к небу.

– По звезде Ацимех и созвездию Ноги Быка, на звезду «копыта» Быка – Бенетнаш, – прокричал глашатай.

Толпа возликовала, а Тиа, тем временем, не могла оторвать глаз от царицы Нубемхат.

Тончайшая золотая юбка не скрывала красоты тела супруги фараона. Полная грудь, выставленная на обзор, как символ материнства и плодородия была оголена, лишь золотые накладки в виде цветков лотоса закрывали крупные соски. На голове красовался густой парик, украшенный сеткой из бирюзового и золотого бисера и двурогой короной, с солнечным диском по центру. Плечи покрывал широкий воротник-ускх, усыпанный драгоценными камнями.

– Хекау, – тормошила девушка за руку старую жрицу. – Посмотри, как она прекрасна!

– Чтоб ей спариться со свиньей и покрыться проказой и кожными струпьями! – старуха зло сплюнула.

– Зачем ты так? – Тиа совершенно не понимала причины, по которой Хекау так отзывается о жене фараона. Девушке казалось, что царица прекрасна как Хатхор, а эта богиня сама «божественное лоно» бога Гора, и его воплощения на земле – фараона Нармера. Она внимает мольбам девушек, томящихся в любовных муках. Она слышит молитвы каждой, что плачет и надеется на нее. Сама Тиа не раз молилась этой богине.

– Госпожа танцев, хмеля и веселых припевов, вот кто она! – прошипела старая жрица. – Попирательница древних законов, узурпаторша! Ей бы потряхивать своей погремушкой – систром, а не определять, где стоять Храму! – жрица сжала кулаки. – Мою богиню перестают почитать, забыли верно, как лилась кровь рекою, когда она, в облике Сехмет спустилась в подлунный мир. Теперь на их языках одна лишь Хет-Херу, сладострастная проститутка!

Тиа зажала ладонью рот, чтобы не дай бог у нее не вырвался крик возмущения. Такого богохульства от жрицы Тефнут она никак не ожидала. Но неожиданный вопрос Хекау заставил забыть ее обо всем:

– Где Ия-Иб?

Девушка второпях обернулась. Новое воплощение богини бесследно исчезла.

Глава 8

«Где же она, где!?» – мысли Хекау метались, словно пойманные и загнанные в клетку львицы. – «Неужели все пропало? – думала она. – «Столько трудов, столько времени. Все зря?» – жрица сжала руки. – Нет! Ия-Иб найдется. Да и куда она могла деться? Ведь идти то ей некуда. Просто заблудилась и бродит где-то в окрестностях или нашла приют в одном из многочисленных храмов Абджу.

Хекау готова была поднять все свои связи, чтобы отыскать новое воплощение богини. Эти люди перевернут каждый камень, расспросят каждого жителя. В этом она не сомневалась. Ее радовало, что здесь, в этом городе, еще чтут власть жрицы Тефнут. Пока еще чтут! – поправила себя мысленно женщина.

Исчезновение Ия-Иб срывало все планы. Уже сегодня Хекау должна была привести ее в Дом Амаунет-Ра и начать обучение и чем скорее, тем больше шансов вернуть трон и былое могущество.

На самом деле, мало кто знал, что старая жрица, прятавшаяся за личиной безобразной карги, не кто иная, как первая супруга Нармера, мать Хор-Аха, сына и наследника царя.

Жизнь Хекау, чье тронное имя звучало как Нейтхотеп, носившая титулы «Супруга того, кого любят Обе богини» и «Могущественнейшая из женщин», дочь царя северных земель Та-шему, была выдана замуж в тринадцатилетнем возрасте, за брата нынешнего фараона, восседавшего в те дни на троне Верхнего Египта. Но, к сожалению, через двенадцать лет, ее супруг умер от тяжкой болезни.

Все родившиеся в этом браке дети не доживали и до трехлетнего возраста, поэтому вдова фараона оказалась бездетной. Она стала женой младшего брата умершего фараона. Это был политический союз, Нармеру тогда исполнилось лишь пятнадцать, он был юн и глуп. Нейтхотеп же была двадцатипятилетней красавицей, чьи соблазнительные формы могли свести с ума любого мужчину.

Молодой царь обожал свою жену. Она отвечала ему взаимностью. Но проходили месяцы, а у них так и не рождались дети. И это было странным, ведь с предыдущим супругом царица могла зачать.

И вот, на третий год их бездетного брака, Нейтхотеп решила уединиться в Доме Амаунет-Ра, где она сама занимала сан жрицы великой Тефнут, чтобы молиться день и ночь о ниспослании ей ребенка.

На десятый день, царица была услышана.

Скорее всего, она никогда бы не обратила на этого мужчину внимания: слишком занятая, всегда окруженная многочисленными слугами и обремененная обязательными ритуалами. Но здесь, в храме, им суждено было встретиться один на один.

В тот день, жрица увидела в незнакомце, пришедшем в храм, воплощение божественного супруга великой богини, «той, что дает дышать». Когда она взглянула в его глаза, синие, как небо, день померк. Это был сам Гор, спустившийся с небес, чтобы дать отчаявшейся женщине то, чего она так желала.

На каменные плиты храма полетели: венец, знаки владычества и суда, лазурное ожерелье, двойная подвеска, золотые браслеты, сетка для груди и повязка с бедер. Нейтхотеп протянула к мужчине руки и упала в его объятия.

Незнакомец взял ее грубо, просто раздвинул ноги и сразу проник, не лаская, не осыпая поцелуями, чтобы возбудить в ней страсть. Прижатая спиной к одной из колонн храма, она пыталась поймать губы мужчины, и своим языком сообщить, что сейчас это тело всецело его, что эта связь, между божественным бытием и смертным миром взаимна и желанна.

Он принял ее поцелуй, будто жаждущий путник и постепенно замедлил движения. Они стали плавными и глубокими. Влажные губы приникли к женской груди, обхватили сосок. Жрица почувствовала, как внутри ее лона, мужское естество напряглось, запульсировало, готовое вот-вот отдать свое семя.

Дыхание любовника участилось и через секунду, сжав ее бедра, он зарычал, обдав своим горячим дыханием нежную женскую шею.

До сих пор, спустя столько лет, она помнила эти прикосновения, эти жаркие губы обжигающие кожу. Разве такое можно было забыть?

Ее сын, родившийся через девять месяцев, несет в себе божественную искру, подаренную ей, почти двадцать лет назад в храме Амаунет-Ра, самим Гором, снизошедшим с небес, и услышавшим ее молитвы.

Хекау никогда, ни на одну минуту не сомневалась, что Хор-Аха подарен ей свыше. Как мог Нармер усомниться в ее неверности, будучи сам воплощением бога Гора на земле! А он усомнился, слушая кликуш и наушников, окружавших его. Лишь небесный цвет глаз сына не позволил царю отказаться от наследника, рожденного царицей Нейтхотеп.

Но он охладел к супруге, перестал звать на свое ложе, заменив наложницами, что во множестве рожали ему дочерей. Когда-то любимая жена стала не ко двору. Но сначала, занятая воспитанием сына она не замечала изменений, происходящих вокруг, и лишь когда в загробный мир ушел ее отец, и верховный жрец Имен-Ра, покровительствующий царице, она стала чувствовать чужую длань, руководящую помыслами фараона Нармера.

У нее отняли сына, когда тому было пять лет, а саму царицу хотели отравить, но от смерти ее спасла богиня. С пятнадцатилетнего возраста, став жрицей Тефнут в Доме Амаунет-Ра, Нейтхотеп ежедневно принимала ритуальную дозу яда.

Самые близкие люди помогли ей, доложив царю, что его супруга «устала жить» и все ее души отправилась на небо, и вселились в звезды. Для всего подлунного мира Нейтхотеп умерла. Теперь ее домом стал храм. Здесь она обрела новое Имя – Хетепунейт, стала частью храма, безликой тенью, знавшей все секреты бытия, и познала мир магии. Древние таинства, что были не доступны раньше, стали теперь смыслом ее жизни.

Да, Нейтхотеп больше не было, а была урет-хенеретет – верховная жрица Дома Анаунет-Ра. Еще через годы появилась Хекау. Лишь немногие посвященные знали, что в телах этих женщин, продолжают жить души царицы. И одним из этих людей был ее сын, наследник фараона, чья судьба волновала бывшую супругу того, «кого любят Обе богини» более всего.

Нармер снова женился. Его молодая жена обладала не только прекрасным телом, услаждающим взор, она оказалась очень умна, и ее влияние на царя было слишком заметным. Будучи жрицей Хатхор, она сумела возвеличить эту богиню так, что затмила этим величием саму божественную Тефнут – Мать богов. А это уже было посягательством на власть.

Сначала в планах Хекау было женить Нармера еще раз, выбрав для этого дочь своего родного брата Имандеса, племянницу Имаи. Брат вполне подходил на роль тестя царя, поскольку, как и она, был из очень знатного и богатого рода.

Племянница росла послушной, и еще в раннем детстве ее посвятили в жрицы Тефнут. У Хекау не было сомнений, что она затмит своей красотой и статью Нубемхат. Девушку обучили всем любовным премудростям. Лучшие шемаит, ибат и хесеит стали ее наставницами.

Все было хорошо, до тех самых пор, пока Имандес, поддавшись на чары сестры Нубемхат, Мегары, не женился на той. Коварный план жриц Хатхор обрушился на голову бедной Имаи. Зная, что та уже вошла в брачный возраст, они сначала всячески оттягивали свадьбу, а потом решились на преступление.

Хекау узнала, что им помогал Кафу-анх, придворный распорядитель и любовник Мегары. Неверная, изменяла мужу прямо под носом, а тот ничего не желал видеть. Это его и сгубило.

После смерти отца, Имаи осталась одна. Ее некому было защитить, этим и воспользовались заговорщики. Они впустили в дом насильника, и тот обесчестил девушку. Мегара же представила все так, будто застала падчерицу с любовником прямо в постели.

Имаи все отрицала, но откуда-то нашлись свидетели, подтвердившие слова Мегары. Несчастную бросили в подвалы, до суда фараона, но все итак знали: за такое полагается позорная смерть.

Все что случилось после, стало замыслом Хекау, придуманным на скорую руку. Тиа, как дочь Имандеса, хоть и внебрачная, имела все права на наследство и титулы. Жрица Тефнут планировала обучить ее в храме и при случае «подложить» под фараона. Дальше уже было дело техники.

Что касалось Имаи, то Хекау никак не могла позволить осквернить Хат родной племянницы. Она воспользовалась древней магией и не сомневалась в своем колдовстве. Жрица знала, что душа покинула это бренное тело(2), а увидев, что Имаи стала безумной, фараон обязан был ее простить. Так и случилось.

Но еще случилось другое, то, о чем жрица не могла даже помыслить. Сама Величайшая почтила присутствием земли Та-Кемет, вселив одну из своих Сутей в тело несчастной Имаи. И теперь, пока она остается в подлунном мире, у Хекау есть все шансы вернуть былое могущество: устранить Нубемхат, потом, самого фараона Нармера и возвести на трон своего сына, истинного наследника, рожденного от божественного Гора.