Маленькая хрустальная пирамидка
На мысе Прощания, на противоположной стороне бухты Кодда, стоит маяк. До него отсюда километров семь. Древняя каменная башня, крепкая и высокая. Но светотехника на ней современная: светит сильно. Правда, из-за экономии энергии, довольно редко. Тем не менее, рыбакам хватает. По своему опыту знаю: в детстве приходилось ходить с отцом в море на ночной лов. Я прекрасно помнил интервал вспышек, и даже умел успевать пользоваться их отсветами для ориентации среди пляшущих волн и опасных береговых бурунов, не то, что глаза беречь… И вот попался… А нечего расслабляться!
Дождавшись следующей вспышки маяка, на какие-то мгновения разорвавшей дождливый мрак, я сумел даже оглядеться – главное в этот момент вовремя глянуть в нужную сторону. Вот он, посёлок. Я почти дошёл. До крайних домов с заколоченными окнами уже рукой подать! А я, изображая невинную жертву, подопытного кролика или кого там ещё, преодолевая лужи, приближаюсь к своей цели.
И тут я наконец-то вспомнил про Валлти. За прошедший месяц у меня не только волосы на голове отросли. Вся жизнь заметно изменилась. Я окончательно сошёлся с красавицей, которую встретил при весьма драматических обстоятельствах. И даже переехал к ней. Она была врачом медицинского центра в Пхата, которая, несмотря на стрельбу, сама вызвалась оказать первую помощь раненому агенту адвослужбы, застрявшему на прибрежном лугу. То есть мне. А потом ей пришлось помогать этому самому агенту делать его работу. Стыдно вспоминать, но вторым неизвестным героем, за несколько секунд до вселенской катастрофы столкнувшим бомбу с обрыва, была именно Валлти.
Теперь, рискуя головой, я должен думать о том, что не один. Такие мысли были для меня внове… Но кто-то же должен рисковать. Всё равно кто-то должен. Сердце стучит: ишь как разволновался…
Со следующей вспышкой маяка, бело-фиолетовым огнём отразившейся в мокрых чёрных крышах, я разглядел чуть левее спуск в низинку, выкопанный бульдозером на дальнем краю посёлка. Всё точно, как и говорила Расси: мокрый грязный гравий на склонах выемки заискрился в потоке света с противоположного мыса, как россыпи драгоценных камней. Свернув с дороги, я, сверяясь со своим навигатором во вновь наступившей тьме, отыскал спуск и сошёл по нему примерно до середины. И замер на несколько минут, ожидая, пока маяк моего детства снова не покажет мне, где тут что.
Вспышка! За завесой дождя, я разглядел тот самый сарай. Он действительно выглядел значительно большим, чем остальные. Крупнее некоторых домов в посёлке. Высокая крыша, широкие ворота. Окон нет, ворота закрыты. Перед сараем была большая площадка, также посыпанная утрамбованным гравием.
В одной из створок ворот я разглядел дверцу. Наверное, мне туда…
Я шагал, сутулясь, чтобы не выдать ширину плеч… Пересекая площадку, я расстегнул плащ на груди, чтобы он не затруднял доступ к пистолету. И одновременно лихорадочно размышлял о том, что должна была сделать Расси, подойдя к заветной двери, за которой ей вручили бы Вечную Любовь. Постучать? Или сразу дёргать за ручку? Додумать эту мысль я не успел – дверь сама распахнулась, когда я был в одном шаге от неё, и оттуда хриплым голосом приказали: «Заходи!»
Я изобразил послушание и поспешно шагнул внутрь. Там тоже было темно. В нос ударил запах рыбы. Старый, неистребимый запах…
Какая-то тень двинулась навстречу.
– Покажи лицо! – вспыхнул мощный фонарь.
Отведя взгляд в сторону, чтобы не поймать «засветку», я приподнял руку, как будто собирался отбросить капюшон. Но вместо этого сделал короткий подшаг и подцепил руку с фонарём. С перепугу приём прошёл сам собой, молниеносно, почти помимо сознания. Крутанув противника через спину, я вложил в этот бросок весь свой страх и всю злость за то, что этот страх меня посетил. Тот не успел сгруппироваться и всеми костями грохнулся об пол, задев по пути створку ворот.
Я быстро присел, наступив неизвестному ботинком на правую руку, а коленом на спину между лопаток. Завладев катающимся по полу фонарём, я осветил сарай, подняв трофей высоко над головой, чтобы сместить возможным противникам точку прицеливания. Но больше никто ко мне не бросался, да и по углам никто не прятался. Сарай был почти пуст: луч фонаря в зябком, чуть затуманенном от конденсата воздухе, беспрепятственно шарахался по стенам, высветив лишь небольшую пирамиду ящиков по центру. Что-то вроде обшарпанных пластиковых лотков для рыбы. Только какое-то голубоватое свечение шло со всех сторон…
Потом я выхватил из-за пояса упругую ленту пластиковых наручников, выкрутил поверженному противнику сначала одну руку, потом другую и сковал запястья за спиной. Тот оказался неожиданно силён, но я справился. Быстро обыскал, прохлопав спину, пояс и штанины. Из контрабандистов воины обычно никакие… Ничего, кроме армейского ножа в ножнах, при нём не оказалось. Отобрав нож, я было уверился, что всё уже кончилось, но в этот раз интуиция меня сильно подвела. И через минуту это едва не стоило мне жизни…
– Лежать! – приказал я, вставая и сбрасывая капюшон.
Связывая врага, фонарь я положил на пол – так, чтобы он светил в дальний угол. Но в ломаных ярких отсветах от пола и потолка вперемешку с треугольными тенями трудно было что-то разобрать. Зато на стенах я разглядел кожухи световодных ламп. Быстро оглядевшись, обнаружил справа от входа рубильник, включавший освещение. Оно работало!
Медленно разгорелись по всему сараю желтоватые прожекторы, которые обычно ставят в цехах и мастерских. А это, оказывается, и был цех. Только сезонный. По рубчатым следам на исцарапанном бетонном полу я угадал, что в путину сюда загоняли самоходный рыбоконсервный комбайн – большущий грохочущий агрегат, поглощающий, как прорва, сырую рыбу и выдающий аккуратные коробочки стерилизованной продукции из одного лотка и брикеты рыбной муки на корм скоту из другого. Энергии он жрёт прилично, значит тут, в сарае, где-то есть выход промышленного волновода…
Всего два шага мне потребовалось сделать в сторону от связанного контрабандиста, чтобы включить свет. А потом я ещё на мгновение отвлёкся, пытаясь понять, что же это такое сияет голубеньким вдоль стен, даже при включённом освещении видно…
И тут… Да, самоуверенность – это всегда плохо…
Внезапно якобы обезвреженный мною злодей, лежавший ничком, сделал ногами «ножницы» и неправдоподобно быстро перевернулся на спину, на связанные руки. А откуда-то из живота и груди у него мгновенно появились ещё две кривые страшные руки! В правой оказался компактный импульсный комб, потайной штурмовой автомат. И сразу стрельба, сопровождаемая злобным рыком внезапно оживившегося противника!
Эх, спасибо моему учителю, звёздному охотнику, который нещадно лупил меня всю юность на бесконечных тренировках по ближнему бою. Вбитые многолетними упражнениями рефлексы сработали безотказно – я мгновенно нырнул в сторону, даже не поняв ещё, что произошло. И сразу поплыло ощущение времени…
Зеленоватый лазерный луч прошёл очень близко, но всё-таки мимо. С шипением распоров крышу, он погас и личинка боевого огня в лазерном тракте автомата, тонко пискнув, встала на рекомбинацию. Теперь ей нужна секунда для следующего выстрела, целая секунда… Это же вечность! Зато прямо мне в лицо нескончаемым потоком полетели плазмоиды. Я даже видел чёрную вороночку импульсного разрядника и иголку в её центре, с которой срывалась переливающаяся радужная смерть!
Я не переживал: все чувства словно выключились. Я просто работал… Конец первого броска на уклонение… Жёсткий кувырок об бетонный пол… Два плазмоида попали в развевающуюся выше головы полу плаща и рванули, почти вышибив мне слух и частично ослепив… Но почти не считается…
Выход из кувырка! Хлёстким ударом ботинка об пол я остановил вращение и тут же бросил себя в другом направлении – на противника. Тело сработало как распрямившаяся пружина.
Широкое и плоское лицо врага было перекошено злобой. Короткая бородка, неровные зубы оскаленного рта, глаза под короткой седоватой чёлкой горят испепеляющей ненавистью – ужас! Но пугаться было некогда, я просто летел на врага, на эту рожу. Пистолет, уже в прыжке, словно сам вышел на прицельную линию. Он был продолжением руки, а тянулся я к оружию врага…
Бах! Бах! – мои пули попали в локоть и бицепс кривой дополнительной руки жуткого противника, которая, оказывается, имела собственное плечо где-то возле грудной мышцы. Остаток направленной в меня очереди ушёл в потолок, но оружие супостат даже не выронил!
Вместо этого он неправдоподобно быстро кувыркнулся назад через голову и прыжком встал на ноги. Вторая дополнительная рука метнулась за спину, и вот уже враг бросается мне навстречу, растопырив все четыре руки! Как паучище в страшном детском сне, да ещё и всё так же рыча!
И не растопырив, а отведя две дальние руки для синхронного броска! Вжих! – и два тяжёлых чёрных метательных ножа проносятся над моей головой, задев едва отросшие волосы. Но я уже рядом, вхожу в клинч. Хватаю простреленную руку, надеясь вывернуть. Не тут-то было! В ней просто какая-то невероятная сила, которая может быть только у экзоскелета…
Однако я учёный – меня как раз и натаскивали сражаться с теми, кто в боевом космическом снаряжении, а там чего только не бывает… Мгновенно меняю тактику и цель атаки: ещё дважды в упор стреляю в руку с комбом. Без толку! Раздаётся какой-то металлический лязг, и мне в глаза летят синие искры…
Ну и ладно: снова меняю тактику. Резко подпрыгиваю, ударяя плечом по искривлённому предплечью, снова вложив в толчок все силы. Злополучная рука – как камень, только вот ноги злодея из-за этого отрываются от пола, он теряет равновесие… Вторая очередь из комба вместо моей груди тоже начинает уходить в потолок. Враг выпучил глаза, поняв, что я его на какую-то долю секунды переиграл… И этой доли мне хватает!
Бах! – стреляю в правую заднюю руку. Бах! – в левую заднюю! Противник орёт и передней левой с размаху бьёт меня в шею каким-то заточенным штырём. Но попадает в защитный ворот кирасы – под капюшоном его не было видно… После перестрелки на лугу у энергоцентра шеф раздобыл для нас самую лучшую защиту, какая была в этом мире. Очень больно – штырь, видимо, тоже оказался непростой. Но я продолжаю свою работу…
Бах! Бах! – я стреляю, приставив пистолет прямо к локтю кривенькой левой ручонки, которая только что с силой грузового манипулятора чуть не проткнула меня насквозь. На этот раз что-то с резким звоном отскакивает и металлический обломок, прорвав одежду, загибается наружу…
Всё-таки экзоскелет? Наплевать! Свободной рукой я с силой, удесятерённой от страха, боли и ярости, рву на себя противника за пояс, и в тот же миг, извернувшись, бью ему подсечку! Продолжая стрелять куда-то вверх и назад, вражина падает на спину, и я немедленно простреливаю ему обе ноги.
Комб, зажатый в правой передней руке этого чудища, продолжал лупить непрерывной очередью. Но от четырёх моих попаданий эту нечеловечески сильную лапу, видимо, всё-таки заело: она, глупо и судорожно дёргаясь, так и торчала под прямым углом к телу, а смертоносные плазмоиды сверкающим огненным потоком улетали куда-то в крышу у дальней стены, яростно взрываясь там и круша в куски стропила с перекрытиями. Даже не задумываясь, я подпрыгнул и каким-то безумным и красивым ударом, с разворота вышиб ногой оружие. Руками могло сил не хватить, а ногой я ударил со всей дури… Что-то хрустнуло, и комб вместе с какими-то деталями экзоскелета брякнулся на бетонный пол. Бой прекратился.
Но я остановился не сразу. Словно в каком-то странном танце, почти не касаясь пола, я скакнул влево вперёд и точным пинком отбросил в сторону умолкший штурмовой автомат. Тот проехался по полу, волоча за собой какие-то потроха, отломавшиеся от правой передней руки контрабандиста. Раскалившаяся от слишком интенсивной стрельбы боевая батарея зашипела, задев краешек маленькой лужи.
Я развернулся, крутнувшись на месте как волчок – не так-то просто сразу выйти из боевой концентрации. Но я заставил себя замереть, нацелив пистолет в лицо повторно поверженному врагу. Теперь противник уже не рычал, он стонал и рыдал, корчась и дергая всеми своими бессчётными простреленными руками и ногами. А у меня сердце прыгало где-то возле горла, не давая произнести ни звука. Но я сделал два глубоких вдоха и справился с этим.
– Есть ещё конечности? – спросил я, неотрывно глядя в расширившиеся от боли зрачки контрабандиста. – А то у меня патроны остались…
И тут в сарай ворвался Стаки. С учётом того, что он не мог знать, что творится внутри, сделано всё было грамотно. Дверь распахнулась от сильного пинка, и с улицы в сарай ударил поток слепящего света: напарник очень разумно поставил джип мордой к воротам и врубил фары на всю мощь. И в этом потоке что-то мелькнуло – это дружище Стаки кувырком вкатился внутрь, вторым кувырком ушёл в тень и сразу встал на колено, изготовившись к стрельбе из карабина. Дальше ему помог тактический шлем: сквозь стены он видеть не позволял, не то что мой погибший шлем от звёздного охотника, но для мгновенной оценки оценки давал все возможности.
И Стаки, конечно, сразу понял, что нужно делать – вскочил на ноги и, обежав нас с контрабандистом по широкой дуге, зашёл с другой стороны.
Он выглядел прекрасно: не считая продвинутого шлема, чёрного, непрозрачного, с переливающимися объективами и объективчиками по бокам, новые высокие ботинки, тёмный ночной камуфляж, кираса с полным боевым обвесом… Импульсный карабин он держал в точности так, как учили: приклад к плечу, ствол немного вниз. Вот бы кому быть настоящим героем! Не то что я – с непокрытой головой, в подпалённом плаще с чужого плеча, у которого ещё и капюшон почему-то дымится, со старинным пистолетом, чьи архаичные стреляные гильзы валяются теперь по всему полу…
Приблизившись, Стаки сразу принялся за работу.
– Бросил! – он нацелил импульсный карабин на левую переднюю лапу многорукого, которую тот, хрипя, прижимал к груди. Похоже, эта кривая ручонка теперь тоже не очень-то двигалась. Зато зажатая в кулаке штуковина, которой вражина ткнул меня в спину, переливалась многогранным плазменным жалом. Что-то похожее на абордажный пробойник, который в ходу только у косможителей…
– Бросил! – ещё громче заорал Стаки. – Отстрелю!
Косясь то на меня, то на напарника и задирая свою пегую бородку, контрабандист с большим трудом разжал скрюченные пальцы, и диковинное оружие соскользнуло на пол. Стаки носком ботинка подкатил его к себе, держа карабин наготове.
– Ты не ранен? – первым делом спросил меня напарник.
– Вроде бы нет… – неуверенно ответил я: заботил дымок, вьющийся из моего капюшона. Боли в спине я в тот момент не чувствовал.
– И что у него связывать? – деловым тоном осведомился мой друг, переключившись на задержанного.
– Теперь его не связывать, а перевязывать, – судорожно выдохнул я. – Связывать я поначалу пытался…
Стаки разглядывал загадочного контрабандиста, с мычанием извивающегося на полу. Наверное, ему очень помогал шлем: в нём элементы экзоскелета должны были быть видны даже через одежду.
– Похоже, ты не слишком хорошо обыскал его, брат, – напарник догадался, что случилось.
– Да, – согласился я. – Со спины. И связал ему не те руки…
– Со всеми бывает, – Стаки дёрнул плечом, продолжая внимательно разглядывать израненного врага, выискивая какие-нибудь ещё пакости вроде лишней пары рук и спрятанного оружия. – Без шлема я бы тоже не догадался. А ты был без шлема…
Меня охватил какой-то странный ступор. Я даже ничего не ответил на слегка укоризненную фразу друга. Пистолет вдруг показался очень тяжёлым. Я с трудом удерживал его на цели.
Да, надо было его перевязывать, этого вражину… Бетонный пол, который быстро намокал от брызг проникающего сквозь простреленную крышу дождя, уже окрасился кровавыми разводами. Особенно сильно хлестало из правой ноги, где пуля попала в середину внутренней поверхности бедра. К тяжёлому застарелому рыбному запаху добавился металлический оттенок от свежей человеческой крови.
– Прикрывай! – сказал Стаки, быстро закинул карабин за спину, опустился на колено и выхватил из кармашка кирасы пластиковые наручники, точно такие, какими я связывал Расси. Они длинные, и у них замочек, удобно использовать как жгут… Стаки сделал это лихо, упёршись ногой в колено моего бывшего противника и одним движением плеч сильно затянув армированную ленту. Контрабандист заорал: видимо, я ему не только бедренную артерию перебил, но ещё и кость задел.
– Молчать! – беззлобно прикрикнул на него Стаки и стал возиться с левой ногой. Там было проще – пуля пробила мышцу. Выдернув нож из ножен, закреплённых на кирасе, бывший лейтенант умело располосовал штанину и ловко намотал повязку, разодрав зубами упаковку индивидуального пакета первой помощи. Орудовал он спокойно и уверенно, будто сотню раз этим занимался – вот что такое армейский опыт. Даже в наших слабеньких вооружённых силах…
Контрабандист уронил голову на бетон и закрыл глаза.
– Вколи ему противошоковое, а то ещё загнётся, – посоветовал я заплетающимся языком.
– А тебе-то самому не нужно? – скосив на меня глаза, поинтересовался Стаки, перетягивающий вторыми наручниками левую заднюю, настоящую руку нашего клиента: моя пуля перебила ему кости предплечья.
– Пока обойдусь… – сглотнул я и тряхнул головой, пытаясь прийти в себя.
Закончив с руками и ногами не в меру энергичного нелегального торговца и вкатив ему противошоковое из одноразового инъектора, Стаки вскочил на ноги и повернулся ко мне:
– Теперь ты!
– Нет, – качнул я головой, – сначала осмотр! Я не успел…
– Ладно, – легко согласился Стаки. Он доверял мне. Раз я так сказал, значит, продержусь.
Сначала напарник выяснил причину голубоватого свечения.
– Тут какие-то шарики рядочками разложены, – сказал он, быстро сместившись к ближайшей боковой стене сарая. – Чуть поменьше кулака. Все светятся голубым…
– Не прикасайся! – крикнул я как можно громче. Получилось не очень, но Стаки коротким армейским ругательством подтвердил, что моё предупреждение получено.
– Кругом разветвители и шунты по стенам развешаны. От них эти гирлянды, вроде как, заряжаются… – услышал я, а потом в дальнем тёмном углу лязгнула дверца коммуникационного шкафа. – О, вот и выход промышленного волновода… Коммутатор разворочен!
– Сколько их, этих шариков? – превозмогая навалившуюся слабость, спросил я. Мой пистолет сам собой опустился: не было уже сил держать его.
– Сотни две, может, больше, – отозвался напарник уже из другого угла сарая. – Что это за ерундовины такие?
– Писхотронные излучатели… Модулированные, мультидиапазонные… В декоративном исполнении… – я буквально заставлял себя выталкивать слова. – Поющие хрустальные шарики… Технопсихотроп… Очень дорогой… Очень опасный… Это и есть тот самый груз, дружище… Мы их накрыли!
– Да, так и есть! – радостно крикнул Стаки, скрывшись за пирамидой старых рыбных лотков по центру сарая. – Тут пять гермоящиков с ячейками на пятьдесят штук каждый. Ячейки такие кругленькие, с бархатистой подкладкой. Как раз по диаметру подходят… Всё точно!
– И ещё тут… – Стаки запнулся.
Молчал он, наверное, целую минуту. Я не забеспокоился – на лишние эмоции не хватало душевной энергии. Главное было – не выронить пистолет. Меня качнуло, в голове зазвенели колокольчики… И они своим звоном мешали мне додумать одну важную мысль. О чём-то из того, что сказал Стаки…
Тут напарник наконец появился из-за горы рыбных лотков. В руке он нёс чужой тактический планшет с включённой голограммой окружающей обстановки. У него был чуть виноватый вид – я понял это, несмотря на чёрный непрозрачный шлем. Настолько мы друг друга изучили…
– Ты был прав, ты всё угадал… – сказал дружище Стаки без тени смущения. Он всегда с готовностью признаёт свои промахи: я постоянно учусь у него этому. – Он следил за тобой. Радиус действия – почти до дороги. Рассматривал тебя визуально – не слишком ли велик по росту, не слишком ли широкоплеч: у него тут шкала… Видел маячок в тех самых часах… Не обнаружил современного оружия, рации и прочего – у него тут специально сканирование настроено. Твой пистолет его система не разглядела… Как и в прошлый раз…
– А ещё, – тут уж Стаки не удержался и вздохнул: – Там всего оказалось семь гермоящиков. Пять от шариков. И два, в стороне, со всяким оружием. Там чего только нет. Некоторые системы я даже в глаза не видел, что-то очень мощное… Он бы нам тут устроил эпическую битву…
Контрабандист тем временем очнулся и подслушивал, чуть приоткрыв один глаз: от укола ему явно полегчало. Услышав про битву, он злобно захихикал.
– Всех бы перебил! – впервые я услышал от этого чудища хоть и хриплые, но человеческие слова. – Но ты подкрался, проклятый…
Стаки собрался было пнуть нашего пленника, но, глянув на меня, лишь покачал головой. Подойдя и положив на пол захваченный планшет, который враг, уверенный в успешном ходе своего плана, даже не догадался заблокировать, не то что уничтожить, напарник решительно отстегнул от кирасы аптечку. Оттянув ворот плаща, он сделал мне укол в шею. Инъектор щёлкнул, но я этого почти не почувствовал.
Уже через несколько секунд в голове прояснилось. Опять военный стимулятор! Лёгкая дрожь в кончиках пальцев – это мой организм реагирует на препарат, с которым уже имел несчастье познакомиться. Месяц назад я, накачанный чем-то таким же, после тяжёлого ранения таскал по лугу перед энергоцентром Пхата бомбу, которую приволокли подстреленные мною диверсанты. Ох, как же плохо мне было на следующий день! В наших полевых аптечках нет ничего полезного для здоровья. Только чтобы сохранить жизнь до попадания к настоящим врачам. Или выстоять до конца боя…
До конца боя, да… Наконец, я смог додумать до конца ту самую мысль, которая родилась, когда Стаки из-за рыбных лотков радостно докладывал о своих находках. Круглые ячейки в ящиках! Вот!
– Братан, у тебя сейчас капюшон загорится… – сказал Стаки, объективами своего чёрного шлема заглядывая мне в глаза и стараясь убедиться, что они не закатываются после укола.
Я только хмыкнул и встал под одну из струек, льющих с потолка. Капюшон – пустяки. Но эта сволочь меня точно ранила, и от стимулятора сейчас откроется кровотечение, тоже как в прошлый раз. Надо снять с себя всё снаряжение, кирасу и майку и попробовать наложить повязку. Как можно быстрее. Но это чуть позже. Сейчас важнее разобраться… Круглые ячейки!
– Эй ты, как тебя там! – я снова поднял пистолет. Он взлетел на линию прицеливания легко, как пушинка. Правда, ствол весело гулял вокруг цели, словно я играл в прикладную развлекательную игру «Куда бы стрельнуть?» Контрабандист именно так и подумал, а потому сразу же послушно прохрипел не только своё имя, но и кличку:
– Рум Многорукий…
– Пока что ты безрукий, – я едва сдерживал игривый напор стимулятора, чтобы не уйти от важной темы. – Почему шарики без защитных чехлов? Они должны быть каждый в квадратной коробочке. В ней ведь предохранитель установки дозы…
– Бракованная партия. Говорят, случайный сбой монтажной линии. Зато очень дёшево приобрёл… Совсем дёшево! – радостно оскалился контрабандист. – Хотели куда-то в промышленность загнать, а я перекупил… Для умных людей главное – прибыль!
– Предохранительный блок не смонтирован? Это же одна оптосборка, насколько я помню… – меня снова покачивало, но в этот раз уже от избытка энергии. – Значит, нет и блока контроля безопасных частот, и ограничителя зарядки?
– Да зачем они… Из зарядки я бы сам вовремя всё повыдёргивал…
Стаки, убедившись, что я теперь в порядке и снова занялся задержанным, быстро поднял планшет Рума, подобрал его штурмовой автомат, валяющийся в луже, и проворно отправился за штабель рыбных лотков вытаскивать ящики с оружием. Он занимался тем, что ему сейчас казалось самым важным, делал свою часть работы. Ну а я доделывал всё остальное…
– И всё-таки: как пользоваться? Ведь без ограничителя дозы все клиенты сразу перемрут… – теперь мой пистолет смотрел точно в глаз врага, что очень способствовало его разговорчивости.
– А я им совет заготовил: если берёшь в руку, свешивай её с края стола. Как отключишься – шарик сам и выпадет…
– Ты же знаешь, как люди советов слушают… Это ж сколько б ты народу у нас этим браком погубил бы?
– Да ла-а-дно… – несмотря на растекающиеся вокруг него по бетонному полу кровавые разводы, контрабандист явно развеселился: наверное, Стаки переборщил с противошоковым. – О чём беспокоиться! Кто за такой амулет взялся, тот и так уже, считай, человек конченый… Чуть раньше или чуть позже… А так раз – и сразу Вечная Любовь… Зато у меня какое к тебе предложение! Забирай оружие и отпускай меня! А потом половина всей выручки с меня…
Брезгливо поморщившись, я пропустил мимо ушей это заманчивое с точки зрения профессионального злодея предложение.
В этот момент Стаки как раз протащил мимо нас длинные зелёные гермоящики с оружием: держа оба за ручки с одной стороны, другим концом он нещадно волочил их по бетонному полу. Я посмотрел на него. Потом на дальнюю стену, вдоль которой заряжались поющие хрустальные шарики. Их голубоватое сияние слегка изменило оттенок. Или мне только показалось…