Добрые и сильные

Введение

На днях пришел приказ о присвоении мне звания подполковника полиции. Естественно, мы с друзьями обмыли это приятное событие. А потом я стал вспоминать прошедшие годы службы. И вспомнил его – Володю Медведева. Таких людей, как он, я больше не встречал. Их, наверное, просто не существует, тем более, в полиции. А жаль. Мир был бы терпимее, если бы рядом жил такой парень.

Жил. Как больно от этого слова. Случилось это давно, в начале нулевых. В 2000, если быть точным.

Это было время, когда наш Президент только пришел к власти. Наследство после Ельцина ему досталось не лучшее. Криминальная обстановка в стране была ужасная. И правительство тогда принимало энергичные меры по ликвидации организованной преступности. В рамках этой борьбы новые требования были предъявлены и к РУБОП, созданному еще в 1993 году, как РОУП, с региональным подчинением. С 98 года они были выведены из местного подчинения и централизованы. В Москве было образовано ЦРУБОП. Именно там, в самом крутом, 4-м отделе по борьбе с бандитизмом и служил тогда капитан Медведев.

Меня до сих пор бросает в дрожь, когда вспоминаю, как все начиналось. Ведь я тогда стоял на грани. Переступи ее – и все, был бы сейчас не уважаемым офицером полиции, а отбросом, бандюком. Именно Володя удержал меня от этого шага. И я чувствую, что просто обязан рассказать о нем. Там более, что одна из моих подруг руководит сейчас литературным агентством. Я переговорю с ней, и она найдет мне какого-нибудь литератора, который приведет в порядок мой опус и придаст ему достойный, литературный вид. Думаю, что его нужно выпустить не в виде воспоминаний, а просто повествованием, вроде как «Повесть о настоящем человеке», не помню автора. А главным героем сделать Володю, на этом я буду настаивать.

Это будет повествование о человеке, о сильном человеке, который в то шальное время показал, что офицер полиции еще может быть и добрым, хотя это и звучит как-то не так.

Добрым и сильным. Сильным и добрым. Кажется, это подходящее название для книги.

ДОБРЫЕ И СИЛЬНЫЕ.

Матово-черный «Мерседес-600» несся по автомагистрали, летел, едва касаясь колесами широкой дороги, и шины плавились от трения о серый асфальт. Вот его занесло на повороте, завизжали тормоза, двигатель неожиданно стих, заглох, и машина, пройдя юзом, остановилась, упершись бампером в черно-белый столбик.

Водитель – молодой парень с коротко остриженными темно-русыми волосами, торчавшими ежом над выпуклым упрямом лбом и лихорадочно горящими и немного испуганными глазами – торопливо и безуспешно пытался добавить газ, потом ударил кулаком по манометру, и стрелка, вздрогнув, упрямо вернулась на нулевую отметку. Парень достал из кармана мобильный телефон, включил его, чтобы посмотреть время и сразу же схватился за ручку дверцы, другой рукой возвращая телефон в карман и ощупью находя ремешок спортивной сумки.

Выскочив из машины и забрасывая сумку себе за плечо, он опрометью бросился к редкому лесу справа от дороги, уже не заботясь о машине, так и оставшейся стоять с открытой дверцей.

Мимо в обе стороны проносились автомобили, но парень, не оглядываясь, бежал к лесу.

– Стой, Сидоренко, стой!

Человеческий крик перекрыл грохот мчавшегося «КАМАЗа», и в кузове огромной машины выпрямилась во весь рост фигура мужчины в короткой кожаной куртке с наполовину расстёгнутой молнией.

– Стой!

С этим криком мужчина, схватившись за борт, махнул через него и приземлившись на асфальте, тут же перепрыгнул бетонное заграждение, прыжками сбегая с насыпи.

Быстро, так же быстро, как и парень в джинсовой куртке, он бросился за ним.

– Стой, Сидоренко, остановись!

Парень в джинсовой куртке резко остановился, и что-то звериное, загнанное, мелькнуло в его взгляде. Разворачиваясь прыжком, он поднял перед собой правую руку с зажатым в ней пистолетом.

– Никак не успокоишься, проклятый мент. Теперь-то тебе конец.

Человек в кожаной куртке остановился, запыхавшись, недалеко от него. Его лицо, покрытое шрамами, покраснело от бега, и рубцы от этого побелели и казались нарисованные мелом.

– Не стреляй. Если ты убьешь меня, тебе дадут пожизненное, – с этими словами мужчина сделал осторожный шаг вперед, потом еще. – Ты слишком молодой, чтобы провести всю жизнь в тюрьме.

– Не подходи, – парень слегка отступил.

Но мужчина был уже близко. Он прыгнул и ударом ноги выбил оружие из руки парня.

– Не двигайся! – с этими словами он выхватил из кармана свой пистолет и наставил на него.

И парень, повернувшийся было в сторону упавшего оружия, замер.

– Отпусти меня! – взмолился он, выпрямляясь и становясь прямо перед направленным на него дулом. – Они убьют мою жену, если я не принесу им сумку. А она… она… беременная. Пятый месяц.

– Где она?

– У них.

– Где?

– По ту сторону реки. В лесничестве. Километров 15.

– Понял.

Мужчина быстро оглянулся, не отпуская пистолет.

– Сможешь на ходу вскочить на поезд?

– Смогу. А за…

– Бежим.

Мужчина шагнул вперед и, не опуская оружия, быстро поднял левой рукой выбитый у парня пистолет. Хозяин его только нерешительно переступил на месте. Выпрямившись, мужчина кивнул тому и показал на железнодорожные рельсы, пересекавшие шоссе метров в 500 от них и поворачивающие к мосту.

– Если мы успеем на поезд, то будем в лесничестве через 15 минут, – сказал мужчина, смотря на рельсы.

Парень кивнул, посмотрел туда же и вдруг сорвался с места. Мужчина бросился за ним, пряча пистолеты в карманы.

Они добежали до железнодорожной ветки, когда поезд уже несся на них. Предупреждающий гудок оглушил их, они немного отступили, не сговариваясь, оба, побежали по ходу состава. Парень первым схватился за ручки, подтягиваясь. Мужчине пришлось пропустить вагон и только тогда он сумел ухватиться за поручни и вскочить на подножку. А поезд мчался вперед, минуя поворот и выезжая на мост.

С грохотом промчавшись по нему, он снова загудел, и неожиданные пассажиры увидели стадо коров, пасущихся на насыпи.

Состав грохотал по рельсам, несся вперед стрелой, и мужчина, поймав выжидающий взгляд своего невольного спутника, махнул ему рукой. Поняв, парень подобрался, отпустил поручни и прыгнул вперед, катясь с насыпи. Это вышло у него неудачно, и он ободрался и расшибся. Мужчина, более привычный, прыгнул ловчее. Вскочили они одновременно. Не обращая внимание на ссадины и кровь, парень подбежал к спутнику.

– Туда, бежим, – скомандовал тот.

И они бросились к лесу, более густому и старому на этом участке.

Строение лесничества возникло неожиданно, прямо посреди леса, на елани. Два дома и сарай располагались под прямым углом друг к другу и вид у них был заброшенный.

– Сколько их? – спросил мужчина, поравнявшись с парнем.

– Должно быть трое… Я не знаю… – тот рванулся к полуоткрытой двери.

Останавливать его было поздно, и мужчина бросился за ним, выхватывая свой пистолет. В тот же момент, едва сделав один шаг, он увидел приземистого человека в спортивной форме, который вывернулся из-за сарая. От неожиданности человек замер, но в ту же секунду, словно очнувшись, рванул к лесу.

– Стой! Стрелять буду!

Тот прыжками бросился к деревянной стене сарая. Еще миг, и он скроется. Мужчина прицелился, выстрелил. Мужчина вскрикнул и тут же упал, подминая прошлогодний сорняк, прямо к основанию сруба. От боли и ярости он зарычал, хватаясь за простреленную ногу. Мужчина кинулся к нему, левой рукой выхватывая из кармана наручники.

Едва он успел сковать за спиной руки задержанного, уже совершенно не способного к сопротивлению, как из ближайшего дома прогремел выстрел, за ним другой.

Мужчина бросился туда, прыжком вскочил на крыльцо, ногой распахнул дверь настежь и вбежал в сени на одном дыхании, тут же бросаясь в бок и прижимаясь к стене.

Два тела: мужчины и женщины, лежало на не застеленных досках пола посреди комнаты – женщина вся растерзанная, в разорванном платье, лежала на спине, согнув в коленях широко расставленные ноги, а за ней, ничком, лежал парень в джинсовой куртке, спутник мужчины. Он уткнулся лицом в выпирающий живот и безжизненно раскинул руки. Еще один человек, тоже молодой, в дорогом спортивном костюме наклонился, поднимая спортивную сумку, лежавшую между двумя телами. В правой руке он сжимал автоматический пистолет.

– Бросай оружие. Сдавайся.

Даже не выпрямляясь, молодой человек выстрелил на голос. Пуля отбила щепку от косяка, а мужчина, отскочив за выступ, выстрелил тоже. Он оказался удачливее, и молодой человек упал, отброшенный пулей к стене.

Тут же снаружи раздался звук приближающейся машины. Мужчина бросился на крыльцо с оружием наизготовку.

Машина, черный «Форд», сворачивала на поляну, но, словно наткнувшись на препятствие, затормозила и стала разворачиваться.

– Стой! – закричал мужчина, делая предупредительный выстрел в воздух, потом опустил руку, вынул из пистолета обойму и стал торопливо перезаряжать.

«Форд», визжа тормозами, рванулся. Водитель его нервничал – машину кидало из стороны в сторону.

– Стой! – мужчина щелчком вставил обойму в рукоять пистолета.

Машина с визгом рванулась вперед, взлетела на возвышение, завалилась вбок и развернулась на дороге.

Тут мужчина выстрелил раз, другой, третий. Он целился по колесам, но на этот раз удача изменила ему. Рука его дрожала от напряжения, и пули проносились мимо цели. Чёрный «Форд» вилял по наезженной дороге, его заносило от одного края загрунтованной насыпи до другого, и все-таки он упрямо несся вперед. Вот уже он готов скрыться за стеной деревьев. Мужчина бросился было за ним, но в раздумье остановился, неуверенно постоял с минуту и повернулся назад к дому, на ходу доставая из кармана мобильный телефон, включая его и нажимая на кнопки.

– Это я, Медведев, – приложил он аппарат к уху.

– Володька! Где ты?

– 102 лесничество. Тут со мной трое. Четвертый ушел. Черный «Форд». Номера замазаны грязью.

– Выезжаем.

– Жду.

Говоря это, он поднимался на крыльцо, потом спрятал телефон в карман куртки и прошел через сени в комнату. В ней ничего не изменилось. Тела лежали в том же положении, как он их оставил.

И тут среди мертвой тишины он услышал тоненький всхлип, скорее писк. Быстро шагнув к женщине, мужчина опустился на колени и, взяв за запястье тоненькую руку, стал искать пульс. Найдя его, он тут же опустил руку, словно испугался. Торопливо поднявшись, он осторожно, как мог, приподнял тело парня в джинсовой куртке, лежавшее на ней и, перевернув его, опустил рядом на пол, снова встал на колени и, достав из кармана брюк индивидуальный пакет, вскрыл упаковку, достал пластырь и прижал его к пулевому отверстию на выпирающем животе женщины, только слегка окрашенному кровью. Он был не врач, но даже он видел, что ранение очень тяжелое.

Достав телефон, он снова включил его.

– Это Медведев.

– Жди. Группа выехала.

– Нужен врач. Ранена женщина. Тяжело ранена.

– Хорошо. Принято.

– Она беременна! – уже с отчаянием закричал Медведев.

– Да понятно. Вызываю.

Женщина опять застонала. Ее голова, свернутая набок, чуть повернулась, чернеющие веки приподнялись. Отключив телефон, мужчина убрал его, поднялся на корточки и придвинулся ближе, приподнимая голову женщины и кладя ее к себе на колени. Глаза, светлые и прозрачные, широко открылись и посмотрели в серые глаза мужчины, полные боли и сострадания.

– Что со мной? – тихо и тонко пролепетала женщина.

– Ты ранена. Скоро приедет врач. Пока помолчи, ладно?

– Где они? – женщина хотела повернуть голову, но мужчина обхватил ее правой рукой и прижал к себе, левой придерживая за плечи. – Где эти… Они…

– Тише, маленькая, тише. Их уже нет.

– Маленькая… Почему вы меня назвали – маленькая? Меня так называл Сережа… Если бы он был здесь…

Женщина больше похожая на девочку, на маленькую, несчастную, умирающую девочку, всхлипнула и снова хотела повернуть голову, но мужчина держал ее крепко, прижимая к себе и не давая увидеть тело мужа, лежавшее теперь у нее в ногах. Лицо ее бледное, милое, совсем детское, с остатками старой, еще не смытой косметики, стало несчастным.

– Я тяжело ранена?

– Нет… Не очень.

– Мне не больно, – она снова посмотрела в глаза мужчина. – А вы, наверное, в детстве любили драться. У вас все лицо такое… Мой муж Сидоренко, олимпийский чемпион, знаете?

Голос ее дрожал и требовал.

– Да-да, знаю. Молчи, маленькая.

– Вы хороший, добрый. Я вас познакомлю с Сережей. А это хорошо, что не больно, правда? С ребенком же ничего не случится, да? Они… они… меня…

– Молчи, милая, молчи.

– Я хочу пить. Пожалуйста, глоточек, мне больше нельзя, а то будут отеки.

Раненая начала дрожать, как в ознобе.

– Мне же совсем не больно… Сережа, Сережа, пить.

Мужчина, прижимая ее голову теперь одной рукой, левой, правой достал из кармана телефон и стал набирать номер: нервничая, путаясь и срываясь.

– Это хорошо, что не больно, правда? Врачи не будут делать мне аборт?

– Да, да. Это Медведев. Какого черта!

– Ты что паникуешь, Володька? Ты влип?

– Здесь раненая. Я же сказал!

– Да едут они, уже едут. Жди.

– Вас бы сюда.

– А что? Тяжелое дело?

– Легче самому пулю поймать.

– Ты что, капитан?

Но мужчина, не дослушав, отключил телефон.

– Пить, дайте пить. Миленький, родненький, дай мне попить.

Она тонко заплакала, и мужчина, прижимая ее к себе, сам готов был расплакаться.

– Тебе нельзя, девочка.

– Пить.

– Нет.

– Пить. Пожалуйста. Один маленький глоточек. Только чуть-чуть. У меня внутри все горит.

– Нельзя, миленькая. Нельзя, девочка.

– Дайте мне пить.

Мужчина мог только смотреть на нее, качать головой и прижимать к себе ее голову, начинавшую гореть, путаясь грубыми пальцами в тоненьких прядках белокурых волос.

Он не слышал, как подъехали машины, как в дом забежали парни с пистолетами наизготовку.

– Вот где, капитан.

– Ну и шум был, поди. Сколько трупов! А это кто?

Они прятали оружие в карманы, в наплечные кобуры.

– Ребята, – начал капитан Медведев.

– Ну-ка. Знакомая личность.

– Где «Скорая»?

– Едет.

– Это же…

– Заткнись, – Медведев слегка отпустил плечи женщина, поворачиваясь.

– Сидоренко, олимпиец!

– Да заткнитесь же!

– Сергей Сидоренко, вот это да. Полный нокаут.

От этих слов притихшая, словно впавшая в беспамятство женщина с неожиданной силой рванулась вперед и почти что села, посмотрела по сторонам дикими глазами, увидела белое неподвижное лицо мужа, его закрытые, запавшие глаза и закричала.

Медведев подался к ней и подхватил резко обмякшее тело с беспомощно откинувшейся головой.

– Кто это? – приседая, спросил один из вошедших.

– Жена Сидоренко, – ответил Медведев, осторожно опуская тело женщины на пол и стараясь нащупать пульс на ее шее.

– Умерла что ли?

– Пульс бьётся, только слабо.

– Ее же… того…

– Изнасиловали… – подошел и присел еще один из приехавших. – Кровищи-то. И с пузом. Ну и дела.

– Подними ей голову, – сказал Медведев, отстраняясь, и сняв с себя куртку, свернул и положил на пол. – Клади теперь.

Другой парень снял с себя пиджак и прикрыл ей живот и ноги.

– Там, у сарая я одного подстрелил, его нашли? – Медведев поднялся.

– Нет.

– Надо искать. Он в наручниках, далеко не уйдет.

– Найдем, капитан, от нас не скроется.

– Егоров, останься, – сказал Медведев, направляясь к сеням.

– Есть, командир.

Капитан даже не обернулся, выходя из ставшего душным дома, в котором даже стены, казалось, давили на людей. А на поляну уже выруливала машина «Скорой помощи».

– Вот они, приползли, – сказал, выходя за Медведевым, один из его парней. – Могли бы и побыстрее.

Врач в серой короткой куртке направился прямо к дому.

– Где раненые? – спросил он.

– В доме.

Врач быстро поднялся на крыльцо, его догонял медбрат с чемоданчиком.

– А где наш подранок? – спросил Медведева парень, вставший рядом с ним.

– Я оставил его около сарая. Это был первый.

– Пошли, ребята, поищем.

Парни, все вместе пошли к сараю и стали рассматривать темную землю с еще более темными пятнами на ней.

– Сюда бы поисковую собаку.

– Хорошо бы. Но раз ее нет, сами будем нюхать землю.

Они, всматриваясь в землю, глядя по сторонам, стали продвигаться к лесу, а Медведев остался стоять на месте, хлопая по карманам брюк в поисках сигарет.

Из дома вышел медбрат.

– Неси носилки, – крикнул он, маша рукой.

Водитель «Скорой помощи» в одежде санитара быстро вышел из кабины, поднял заднюю дверцу, выкатил из салона носилки и, спустив их, покатил к крыльцу.

К удивлению Медведева, первым из дверей вынесли мужчину. Сергей Сидоренко, сжатый ремнями, неподвижно лежал, слегка повернув вбок голову.

– Он живой? – спросил Медведев, пристраиваясь и помогая спустить носилки с крыльца.

– Живой. Он потерпевший или…

– Сам не знаю.

– Будет сопровождающий?

– Пока нет. Хотя… Если поместится.

– Поместится.

– Егоров, поедешь в больницу, – крикнул в дверь, поднимаясь на крыльцо, Медведев.

– Слушаюсь, командир. Чуть что и сразу – Егоров. Фамилия у меня, что ли, запоминающаяся.

Медбрат с водителем быстро вернулись с теми же носилками, бесцеремонно отстраняя Медведева.

– Мы положили его сбоку, на кушетку. Кто его будет сопровождать?

– Я.

– Он.

– Будете придерживать его, чтобы не свалился.

– Слушаюсь. Я и токарь, я и плотник, я и лучший медработник.

Медведев заглянул было вовнутрь, но тут же отстранился. Из комнаты снова выкатывали носилки, теперь с женщиной, и ремни удерживали ее только у груди.

– Жить будет? – глядя в обращенное к небу бледное безжизненное лицо, спросил Медведев.

– Нет, – ответил врач, выходящий следом за носилками. Теперь уже он сам держал чемоданчик. – Разве только чудо случится. Она важный свидетель?

Медведев не ответил, продолжая смотреть.

– А к тому труповозку вызывайте, – сказал водитель, катя носилки к машине.

Последним из дома вышел Егоров, держа в руках кожаную куртку и свой пиджак.

– Вот, капитан, а я потопал.

– Иди.

Медведев, не глядя, взял куртку и стал одеваться, ища на ощупь рукава. Смотрел он, как врач и водитель захлопнули дверцу, как оба прошли, почти пробежали к кабине. С шумом захлопнулись дверцы, машина завелась, плюнула в землю черным дымом, дала задний ход и, легко развернувшись, взлетела по насыпи.

– А вот и наш фазан подранок.

Медведев обернулся на голос. Трое парней толкали перед собой хромающего, при каждом шаге почти падающего и волочившего за собой ногу человека со скованными за спиной руками.

– Он что ли? – зачем-то спросил один из оперативников в дешёвом китайском джинсовом костюме.

– Он, – Медведев отвернулся.

– Давай, топай, или беременную бабу легче насиловать, чем отвечать за свои поступки.

Человек: страшный, взлохмаченный и уже избитый – мрачно и упорно продвигался вперед своим неверным шаркающим шагом.

Глава 2

– Ну как, капитан? – поднялся из-за стола сорокалетний мужчина в мундире с приколотым к лацкану значком о высшем образовании.

Медведев, проходя к столу, бросил на него спортивную сумку, приблизился к мужчине и крепко пожал ему руку.

– Это? – кивнул тот на сумку.

– Думаю, да. Сидоренко именно ее должен был передать Рожневу, Климову и Дубовцеву.

– Прекрасно. Вскроем, когда остальные подойдут. Они должны быть с минуты на минуту. Ну и сборная у нас, ну и олимпийцы. Оформим все после вскрытия.

– Как скажете, Михаил Степанович.

– А ты молодец, капитан, молодец.

Тут дверь кабинета открылась и вошел человек в форме работника прокуратуры.

– Здравствуйте, – сказал он приятным, чуть рокочущим, голосом. – Михаил Степанович, мое, почтение. Медведев, если не ошибаюсь? Приятно познакомиться. Что, наши «друзья» из РУСАКа еще не приехали?

– Сказали, что едут.

– Придется ждать. Вы уверенны, что это то самое, что мы искали, – кивнул прокурор на сумку, стоявшую на столе.

– Думаю, да.

– Кстати, если это так, нашедшему полагается премия от компании.

– Слышь, Медведев, ты разбогател.

– Невелико богатство, если разделить на 12 человек, – ответил Медведев, садясь за стол и доставая сигареты.

– А зачем делить? – удивился прокурор, тянясь к его пачке.

– Все принимали участия в следствии, – Медведев протянул ему пачку, и они оба вопросительно посмотрели на хозяина кабинета. Тот молча кивнул и пошел открывать окно.

– Нашли сумку вы и потому могли бы и не делиться, – прокурор прикурил от зажигалки Медведева.

– Мы же следственная группа, а не частники. И ребятам тоже не помешает премия.

– Ну, вольному – воля. Что же они не едут.

Прокурор явно нервничал, нервничал хозяин кабинета, и только капитан Медведев оставался спокоен и равнодушно смотрел в окно через ряды стульев. Он курил, затягиваясь полной грудью, не торопливо и не жадно, в меру экономно и слегка небрежно держа сигарету, но пепел вовремя стряхивал в пепельницу и делая при этом минимум движений. Шрамы на его лице при неярком свете казались простыми морщинами.

Прокурор курил порывисто, словно куда-то спешил, все оглядывался и ронял пепел на стол, на кожаную папку и на брюки. Михаил Степанович ходил, заложив руки за спину от своего кресла к окну, от окна – обратно к креслу. Когда ему надоело это занятие, он сел, аккуратно подтянув брюки, посидел немного, к чему-то прислушиваясь и кашляя.

Тут дверь открылась. Трое мужчин в одинаковых строгих и дорогих костюмах, с папками и кейсами, и четвертый, в богемной невообразимой мешанине, да еще и с длинными волосами и с небольшой шкатулкой в руках, – вошли в кабинет.

Сидевшие за столом, поднялись, все обменялись рукопожатиями.

– Где они? – сдавленно и торопливо спросил, прошедший первым, высокий и толстый мужчина. – Здесь?

– Сейчас увидим. Мы ничего не трогали без вас. Будем снимать отпечатки.

– Какие?

– Пальцев.

– Зачем?

– Чтобы не было никаких разногласий.

– Какие, к черту, разногласия. Где они, покажите!

– Значит – вскрывать?

– Да. Да. Конечно.

Хозяин кабинета протянул руку к спортивной сумке, взял ее за ремень и притянул к себе. Оглядев мужчин, стоявших вокруг, он медленно открыл молнию, достал кроссовки, повертел их в руках, ощупал, отложил, достал из стола складной нож, открыл его и, взяв одну кроссовку, с силой сделал надрез на подошве лезвием.

– Что это значит?

– Сейчас.

Михаил Степанович продолжил свою работу, разрезая подошву и иногда встряхивая кроссовку в руке.

– Да объясните наконец – что вы такое делаете?

– Фокус. Смотрите.

Михаил Степанович, замкнув линию разреза, опустил кроссовку к крышке стола, поставил ее на носок и слегка тряхнул. Мелкие, прозрачные, чистой водя, камушки посыпались на полированное покрытие, дробно стуча. Круглые и вытянутые, размером с горошину, с боб и чуть крупнее. Они перекатывались, стукались друг о друга, как в биллиарде, катились по ровной поверхности. Четыре пары рук потянулись к ним, чтобы остановить, но ни одна ладонь, ни один палец так и не коснулись их.

– Боже мой, – проговорил длинноволосый мужчина, следя взглядом за подергивающимися, перекатывающимися камушками.

– Это не все, – сглотнув, выкрикнул мужчина в костюме.

– Конечно. Есть еще вторая кроссовка, – чувство юмора вернулось к Михаилу Степановичу, и он старался держать себя достойно.

– Но почему кроссовки?

– Можно догадаться. Это кроссовки олимпийского чемпиона, видите надписи. На рентгене алмазы не просматриваются, а какой таможенник станет такую знаменитость проверять. Особенно, если приехать в самую последнюю минуту. Значит, будем потрошить вторую, или сначала оформим эту?

– Оформим, – по ястребиному быстро и подозрительно взглянул мужчина остальных собравшихся. – Господин Бауэр, начинайте.

Длинноволосый протянул руку к кучке.

Он брал в руки камни, один за одним, оценивал их, покрутив в длинных тонких пальцах, говорил их вес и складывал в шкатулку. Один из мужчин в строгом костюме записывал все, достав из папки бланк. А тот, с ястребином взглядом все следил недоверчиво и бдительно, как камни из кучки попадают в тонкие длинные пальцы г. Бауэра, а оттуда – в шкатулку. Медведеву наскучила эта процедура, он и без того оттесненный, отступил к окну, оперся о подоконник, вполоборота глядя на весенний день и улицу, полную машин.

Мужчина от стола бросил на него взгляд, словно просвечивая насквозь, но увидел только безразлично склоненную спину.