Добрые и сильные
А за столом в то время приступили к вскрытию второй кроссовки.
– А где Гордость России, где Глаз Якутии? Где Гарри Поттер, наконец! – воскликнул мужчина под перестук камней.
Михаил Степанович снова полез в сумку, достал спортивный костюм, отложил, достал майку и трусы, боксерские перчатки и шлем боксера – любителя. «Сергей Сидоренко», – было написано на всем. – «Чемпион XXVII Олимпиады в Сиднее». И стояла размашистая роспись.
– Вскрываем?
– Конечно. Чего вы ждете!..
– Господи, Анюта!
– Что?
– Голубой берилл. Анюта. Вот он.
– Сердце Севера. Глаз Оленихи. Второй Глаз Оленихи. Господи, они же бесценны.
– Целое состояние.
– Что? На это можно купить всю Якутию.
– С алмазами?
– Без, конечно же.
Описывали, оценивали. И глаза у всех горели алчно.
– Это невозможно. Немыслимо.
– Черт-те – что. Я требую охрану.
– Но… Матвей Николаевич: ну нас же сопровождают.
– Охрану!
Капитан Медведев смотрел на суету и жалел о потерянном времени. Ему предстояли бесконечные протоколы, допросы, и вся мелочь, занимающая порой больше времени, чем само расследование. Ценности больше не касались его. Во всяком случае сердце его билось ровно и размеренно.
– Как быть с обедом?
– Какой обед, в самом деле! Продолжайте.
– Но…
– Вам за это платят…
– Конечно.
– Вызывайте переносной сейф.
– Да зачем же?
– Сейф! И бронированную машину. Это приказ! Или уволю всех к чертям собачьим.
– Хорошо, Матвей Николаевич.
Наконец с описью покончили. Из банка прислали сейф, броневик и охрану. Уехали представители компании, распрощался прокурор.
– Ну, каково? – спросил Михаил Степанович, вздыхая, слегка распуская галстук и садясь на свое место за столом.
– Пять часов не выходили, – глянул на свои часы Медведев.
– Да. А Рубинштейн-то каков!
– А кто он у них?
– Эксперт. Оценщик. Не человек, а весы.
– А почему он – Бауэр?
– Бэ. У. эР. Борис Уралович Рубинштейн.
– Ну и намешано. Вроде еврей, вроде – еще кто.
– Еврей. Сто процентный. Отец назвал его в честь своего русского друга. А у того самого с отцом произошла такая же петрушка: назвали в честь друга его отца – таджика. Дружба народов – советское время. Он потомственный ювелир. Оценщик, а по-современному: эксперт-ювелир и модельер-дизайнер.
– Из компании?
– Нет. Независимый. У него свой бизнес в Москве. Любопытная личность, стоит приглядеться внимательнее.
– Даже так?
– 20 лет назад сидеть бы ему далеко и долго. Но сейчас, извините, демократия. Чем ты думаешь заняться в первую очередь?
– Хочу съездить в больницу, узнать о Сидоренко. Если можно, поговорю с ним.
– Годится. Завтра и начни.
– И сегодня еще успею.
– Да, время уже 6 часов.
– Ну и что.
– Хорошо. Только давай сначала позвоним, узнаем. А то он может уже умер, а ты поедешь.
– Звоните, – Медведев сел за стол, напротив своего начальника и машинально взял ручку, лежавшую перед ним.
– Забыли, что ли? – Михаил Степанович усмехнулся. – Уработались вконец мужички. Лучше бы пару бриллиантиков оставили, нам бы с тобой не помешали.
Медведев только улыбнулся и переложил ручку на стол начальника.
– Да… Алло? Склифософского? Скажите, у вас лежит Сидоренко с огнестрельным? Да? Говорить может? Хорошо, спасибо. Ну вот, тебе повезло, езжай, допрашивай. Кстати, там есть охрана?
– Егоров.
– Пусть ночь продежурит, а утром сменим.
– Хорошо, – Медведев поднялся.
– А насчет премии – подумай.
– Тут и думать нечего, Михаил Степанович. Надо делить на всех.
– Хозяин – барин. Иди.
– До завтра.
– До свидания.
Глава 3
Надев белый халат, Медведев шел по коридору. Медсестра со стерилизатором в руке шла ему навстречу.
– Вы к кому? – спросила она, увидев посетителя.
– К Сидоренко.
– А. Он в десятой.
– Спасибо. Как он?
– Ужасно.
Медсестра свернула, переступая порог открытого кабинета. А Медведев пошел дальше, смотря на таблички. Дверь 10 палаты бала закрыта, и Медведев по привычке сначала постучался, а потом уже вошел в небольшую, с четырьмя койками, комнату. Три из них были заняты, на четвертом, привалившись к свернутому матрацу, сидел и скучал Егоров. Увидев Медведева, он тут же вскочил.
– Наконец-то, капитан.
Больные с двух коек отсутствовали, их постели были заправлены и лишь на третьей, вытянувшись на спине, лежал человек. Боксера и олимпийского чемпиона в нем узнать было трудно. Бледный, с заострившимся носом, с черными веками и волосами, ежом торчавшими над слегка выпуклым лбом. Он не шевелился, и только одеяло на груди поднималось от слабого дыхания.
– Как он?
– Сейчас спит. Ему вкололи успокоительного, а до того устроил бучу.
– Что такое?
– Да ему сказали, что жена умерла, ну, он и дал всем прикурить.
– Не надо было говорить.
– Да санитарка, яга, ляпнула. Так бинты знаешь, как летели. Все здесь в кровищи было. Видишь, пол еще мокрый – замывали.
– А рана как?
– Сама по себе не тяжелая. Что-то там задето, правда, но жить можно. Только он на себе все разорвал, какой тут, к черту, рана. Если бы не я, они бы не справились с ним.
– Еще посидишь ночь?
– Я-то? Да жрать охота. Мне тут принесли больничный обед, так от него только живот пучит.
– Иди, поешь. Я посижу пока. А утром тебя сменят.
– Есть. Спасибо, капитан, я скоро.
Медведев сел на свободную койку, хотел взяться за сигареты, но убрал в карман пачку и расстегнул молнию куртки. Посмотрев мельком на раненого, он удивленно задержал свой взгляд на его лице. Карие глаза того были раскрыты и смотрели на него вяло и рассеянно. Тут же поднявшись, Медведев подошел к нему, взял стул и сел ближе к изголовью.
– Здравствуй, Сережа, – как мог доброжелательнее проговорил он, кладя ладонь на расслабленную кисть больного. – Как ты?
– Плохо, – тихо проговорил Сидоренко, отводя глаза. – Ира вот умерла.
– Что же поделать, Сережа…
– Ничего, – согласно прошептал тот. – Только умереть самому.
– Не надо, Сережа. Это ей не поможет.
Раненый глубоко, со всхлипом, вздохнул и отвернулся.
– Я хочу тебя спросить. Тот пистолет, что был у тебя. Где ты его взял?
Сидоренко промолчал, только чуть качнул головой.
– Откуда он у тебя?
– Нашел, – сдерживаясь, прошептал хрипло и сдавленно Сидоренко.
– Я его оформлю, как взятый в лесничестве при обыске. Ты его даже не видел. Понял?
– Зачем?
– Незаконное хранение, понимаешь. Зачем тебе лишние проблемы.
Сидоренко снова глубоко вздохнул, голова его заметалась по подушке, лицо исказилось.
– Ребенок… Мы так ждали его… что они с нами сделали… За что! – он было рванулся, но Медведев схватил его за плечи и с силой прижал к кровати. – Я же нес им эту проклятую сумку, я же нес ее! Пусти! Я не могу так, не могу! Как ты этого не понимаешь!
– Сережа!
– Пусти. Я должен умереть. Я хочу умереть! Пусти!
– Сережа! Успокойся. У тебя есть родные?
– Зачем? Нет у меня никого. Теперь совсем никого.
– А отец, мать?
– Ах, это… Нет. Я жил у тетки, в Коврове. А Ира – у бабушки. Мы ее сюда, в Москву привезли, старая совсем. Зачем ты пришел?
– Я – следователь, Сережа.
– Ну так следи, а ко мне в душу не лезь. Все равно душу в суд не отдашь.
– Тебя никто ни в чем не обвиняет.
– Мне уже все равно. Без Иры мне не жить.
– Сколько ей было?
– Что?
– На вид она совсем девочка.
– 18. А ты откуда ее знаешь? – Сидоренко посмотрел в серые внимательные глаза чуть склонившегося к нему Медведева.
– Видел, – проговорил тот, отворачиваясь.
– Говори.
– Там, в лесничестве.
– Ну!
– Она пришла в себя.
Сергей застонал и закрыл глаза.
– Господи, – пробормотал он, словно во сне, – зачем они это сделали, зачем. Мы были такие счастливые.
Зажмурившись сильнее, Сергей вдруг рывком приподнялся, перевернулся и, уткнувшись в подушку, судорожно зарыдал. Медведев молчал, только крепко сжимал его плечи, стараясь, чтобы он не бился.
– Опять?
В палату возвращались больные. Вошел Егоров.
– Ну все, можешь идти, капитан, теперь продержусь до утра. Бузил, что ли?
Медведев встал с места и пошел к двери, увлекая за собой товарища.
– Вот что, Егоров, иди, попроси у медиков, пусть найдут тебе местечко, поспи часа два, я побуду пока с ним. Ночью чтобы глаз не сомкнул.
– Ты тоже так думаешь? А что, повесится или в окно сиганет – это в два счета. А то и вены порежет.
– Иди, отдохни. Только смотри, не прозевай.
– Понятно. Ценный свидетель. Или подозреваемый?
– Нет, Саша, дело не в том, что он свидетель, а в том, что он – человек. И ему пришлось очень несладко.
– Все понятно, Володя.
Когда Медведев вернулся в палату, Сидоренко уже затих, лежал по-прежнему ничком и редкая дрожь проходила по его большому телу.
Медведев сел снова на стул, положил руку на его плечо в ветхой больничной рубашке и сказал медленно и печально:
– Я знаю, Сережа, боль не пройдет никогда, просто со временем ты поймешь, что жить можно даже с открытой раной.
Глава 4
Время было не позднее по московским меркам: без четверти 10, когда Медведев вставил ключ в щель замка своей квартиры. Жил он вместе с братом, который был старше его на 8 лет, его женой и 17 летним сыном в доме на Тверской. Когда-то это была коммунальная квартира, но родители братьев работали на ответственных должностях и постепенно прибрали к рукам лишние метры. Потом отец умер, мать вышла замуж во второй раз и уехала с мужем в Канаду, и уже старший сын, став основателем и хозяином детективного агентства «Ангел», выкупил у соседей оставшуюся комнату. Дом постепенно становился элитным, в подъезде появились зеркальные стекла, цветы, домофон и охранник. Лестница была чистой, кафель блестел, и гости жильцов уже не могли свободно топать по его гладкой поверхности.
Виктор Медведев, крупный мужчина с короткой стрижкой русых, как у брата волос и такими же, как у него, серыми глазами, убавил звук на пульте телевизора и повернулся в кресле.
– Привет, Вить, – Бросил ему Медведев-младший, выходя из ванной с влажными волосами.
– Здорово. Что так поздно?
– Работа. Где семья?
– Макс за уроками. У него госэкзамены на носу. Валя на кухне. Ты голодный?
– Не очень.
Володя сел в соседнее кресло. Они были когда-то похожи, как близнецы, но теперь лицо младшего брата изуродовали шрамы, а у старшего оно оставалось гладким и по мужски красивым.
– Пива хочешь? – спросил Виктор, берясь снова за пульт.
– Можно немного.
– Тогда и мне принеси. На работе все нормально?
Володя уже встал, обернулся и ответив:
– Пойдет, – прошел к холодильнику, стоявшему в просторном коридоре.
– Мне «Балтику», – крикнул ему вдогонку старший брат.
Володя открыв бесшумную дверцу, заглянул в освещенное нутро, достал банку «Балтики», а себе – дешёвого бутылочного пива и, захватив себе стакан, вернулся в комнату.
Жена брата, Валентина, полная женщина с тёмно-русыми волосами, собранными сзади в хвост, проходя мимо, окрикнула его:
– Здравствуй, Володя.
– Здравствуй, Валя.
– Тебе Лина звонила.
– Зачем?
– Не знаю. Спроси Витю, он с ней разговаривал.
– Хорошо.
Сев в соседнее кресло, Володя передал банку «Балтики» брату, а сам снова поднялся.
– Ты куда?
– Забыл открывашку.
– Сиди, – Виктор поднялся, достал с полки ключи с брелком – открывашкой и протянул ему.
– Спасибо, – Володя открыл вспенившуюся бутылку и потянулся за стаканом. – Что сказала Лина?
– Откуда ты знаешь, что она звонила?
– Валя сказала.
– Могла бы и не говорить.
– Что ей надо?
– Хочет, чтобы ты отказался от отцовства. Она решила, что Масляков должен удочерить Настю.
– Чтобы Настя выросла и сказала, какой я плохой отец.
– Я ей сказал примерно то же. Володя, она грозится, что она, вернее – Масляков, подаст на тебя в суд. Ты же разбил ему голову.
– Это было год назад.
– Не знаю. Надо посоветоваться с адвокатом.
– Неужели это никогда не кончится.
– Сам виноват. Нечего было жениться на модели. Такие бабы хороши для одноразового употребления, не для жизни.
– Такие бабы ни для чего не хороши.
– Надеюсь, теперь-то ты поумнел?
– Да уж, поумнел, точно.
– Хорошо бы. А то поманит тебя – весь ум снова растеряешь. А, Володь, побежишь за ней?
– Нет.
Максим, заканчивающий 11 класс, спортивный паренек с хорошо развитой мускулатурой, вошел в дверь и с шумом плюхнулся на диван.
– Привет всем.
– Привет, – не оглядываясь, ответил Володя. – Много двоек нахватал?
– У нас же не двойки, а баллы.
– А. И как с ними?
– Пока еще ничего не известно.
– Слыхал? Темный лес, – скосился на сына Виктор.
Тут перекатисто зазвенел мобильный телефон. Максим завертел головой, Виктор даже не оглянулся, а Володя поднялся и, достав маленький аппарат из заднего кармана брюк, поднес к уху.
– Нет, вы ошиблись. Ничего.
– Я же говорил тебе, чтобы ты отключал вечером мобильник. Думаешь, так легко отплачивать 4 телефона? Твоей зарплаты и на половину мобильника не хватит. Вам всем наверное кажется, что у меня в спальне стоит печатный станок, деньги печатать.
– Да ладно, Вить.
Максим, при таком обороте дела быстро удрал в свою комнату, прихватив из холодильника банку «Московского».
– Да ладно? Я тебя одеваю, обуваю, а на тебе все словно горит. Хуже, чем на Максиме. И, заметь, на тебе нет ничего турецкого или китайского.
– Витя.
– Нет, уж, ты послушай. Машину я тебе купил? А ты ее раз в месяц в ремонт отдаешь. Где мне денег на тебя напастись, это же все не дешево стоит.
– Да я… Вить…
– Я уже 36 лет Витя. Слушай, Володька, бросай ты свою сраную ментовку, переходи ко мне, хоть я спокойным буду.
– Да я у тебя всех клиентов распугаю. Помнишь ту нервную особу, которая пошла рыгать, когда увидела меня в твоем кабинете.
– Да насрать мне на нервных особ. Я возьму тебя инструктором.
– Чего?
– Ну, ты же мастер спорта по ушу.
– У тебя у самого все мастера.
– У меня фирма, чего ты хочешь.
– Только я в нее не вписываюсь.
– И что же, так до смерти и будешь нищим ментом.
– Так и буду. Куда мне деваться.
Братья уже давно не смотрели телевизор, а тот работал, что-то говорил и показывал.
– Мам, – слышался в коридоре приглушенный голос Максима. – Ты не ходи туда. Папа опять в семейный бюджет ударился. Путин отдыхает, когда он так рассуждает.
Володя тем временем рассеянно потянулся за пультом, взял его и стал щелкать, перебирая каналы и регулируя звук.
– Каким, по-вашему, должен быть настоящий мужчина? – говорила в микрофон диктор первого канала Алина Роднина, стоя посреди людной улицы.
– Ну-ка, оставь, – бросил, оборачиваясь к брату Виктор. – Красивая цыпочка, люблю таких.
– Для постели?
– Для одноразового использования, – Виктор хмыкнул. – Раз попользовался и забыл.
– Ну… не знаю, – на экране мялась женщина лет за тридцать, высокая и с хорошей фигурой.
– Два определения. Два прилагательных. Ну?
– Ну… умный…
– Еще?
– Эрудированный, наверное.
– Значит, интеллектуал. Спасибо. А Вы? Два прилагательных. Каким должен быть современный мужчина?
– Богатым…
– И?…
– Щедрым.
– Вот, сучки, – бросил брату Виктор. – Им только одно – бабки отстегивай.
– А вы?
– Сильный и… богатый…
– Богатый. И… нежный…
– Любимый?…
– И…
– Просто – любимый.
– Не плохо. Вы?
– Простите, а это – конкурс? Я должна что-то угадать?
– Считайте это социальным опросом. Два определения мужчины вашей мечты. Какой он? Герой 21 века. Ну?
– Любящий и нежный.
– Щедрый. Не жадный, то есть.
– А еще?
– Ну, не жадный… и… чтобы любил.
– Сильный и уверенный в себе.
– Не пьющий и порядочный.
– Сколько они от нас хотят, а? – отхлебывая пиво, ворчал Виктор.
– Красивый и… нежный.
– Богатый.
– Богатый.
– И еще раз – богатый, – засмеялась диктор Роднина. – И все же я ни разу не услышала того, чего хотела услышать. Прилагательное: добрый. Добрый и сильный мужчина. Мой идеал: добрый и сильный. Есть ли он вообще – мужчина, обладающий такими качествами? Ну, что ж, я молодая и энергичная, буду его искать, а найду или нет – это вы узнаете из следующих передач. До свидания В эфире программа «+». Оставайтесь с нами. Мы думаем только о вас. Спонсор программы…
– Хотел бы я посмотреть на ее спонсора, – хмыкнул Виктор, забирая из руки брата пульт и щелкая кнопками.
Изображение на экране запрыгало, покрылось рябью, замелькали обрывки цвета и сквозь нах проявился прыгающий в огонь человек.
– Это что ли посмотрим, пока по первому реклама.
– Вить, – задумчиво начал Володя.
– Ну?
– У тебя есть деньги?
– Какие деньги? – спросил старший брат уже другим тоном, насторожившись и напрягшись. – Ты о чем?
– Ну, хотел занять у тебя.
– Зачем тебе? Купить что-то хочешь?
– Да нет, просто надо. Понимаешь, брат, одному человеку…
– Никаких «человеков». Все. Хватит. Я не альтруист. Нельзя быть всю жизнь добреньким за мой счет.
– Ну, Вить…
– Нет у меня денег, вот и все. Надоело.
– Я отдам. Постепенно.
– Все. Никаких денег. И так за мой счет живешь, твоей зарплаты я и не вижу. Где она, а, скажи? Нету. Мне и так все твои менты должны. Ты думаешь, мне деньги легко достаются? Я их вот своим горбом зарабатываю, не ты, я же вкалываю, ты живешь на всем готовеньком…
Володя сидел, не поднимая глаз и крутил в руках пустой стакан.
Глава 5
Следующим утром Медведев-младший приехал на работу в одиннадцатом часу и на такси.
– Привет, капитан, – сидевшие в накуренном кабинете майор Задохин, заместитель полковника Кононова и несколько ребят-оперативников повернулись к нему и протянули руки. – Ну, что, сделал свои дела?
– Сделал, – Медведев наклонился к своему столу, выдвинул верхний ящик и бросил туда объемный пакет, который небрежно держал в левой руке. – Я звонил полковнику, – тихо сказал он, глядя на майора и садясь на свой стул.
– Да, он сказал, что ты до обеда отпросился. У тебя на столе протокол, прочитай.
– Кто сейчас у Сидоренко?
– Киреев.
– Как он?
Егоров, молчавши до сих пор, протиснулся к столу и присел на его край.
– А ты что не едешь домой?
– Тебя ждал. Ну, боксер и дал прикурить. Ночью простыню скрутил, чуть не удушил себя. Повязки сорвал, мне разок врезал, а врач еще говорил, что лежачий и двигаться не может. Теперь он уже точно месяц не встанет.
– Почему?
– Так рана открылась. Там кровища хлестала по всей палате. Смотри.
Парень расстегнул пиджак – под ним ничего не было, только заросшая редкими волосами грудь.
– Финку застирал, в душевой повесил.
– Киреева предупредил?
– Провел инструктаж.
– Хочешь, возьми мою футболку, вон, в шкафу, нижняя полка.
– Спасибо. А ты мою оденешь?
– Если надо будет. Пусть пока висит. Иди, отоспись, вечером Киреева сменишь.
– Опять? Может другого кого отправишь?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги