Орион: Око пламени
– Если я сейчас их выброшу, – с полной серьезностью продолжал охотник, – то вы нас все равно убьете? Я так понимаю?
– Уверен на семнадцать квадратиков. В этом нет никакой выгоды.
– Согласен, – пожал Нелль плечами. – Наверное, под конец просто нагадить вам хочу.
– Пэх, – снова выдал карлик и только собирался уйти, как вскочил Маркус с прорезавшимся ором:
– Стоп! Стойте, подождите! – карлик пробубнил что-то под нос и вернулся обратно:
– Предлагай.
– Не убивайте меня… – дамба дала течь, и капли потекли по щекам полицейского.
– Не выгодно, – сухо ответил карлик, но не успел в третий раз сойти с тумбы, Маркус вновь выкрикнул!
– Нет, стойте! Мы же… мы же с одним из ваших были… Точно! О-о… – кашель оборвал его, – он нас за собой вел и-и где-то тут ходит. С-с со… со светяшками, мать их! На плечах! Он тут где-то, поищите! Он прямо перед нами прилетел!
– Нет пользы, – это окончательно выбило Маркуса из колеи.
– Ну как же, ведь…
– Да, кстати, он нас попросил книги эти найти и помочь ему сюда их принести, – пришел на помощь Нелль.
– Слорк! – недовольно скомандовал карлик за стойкой и все остановились.
Он водил когтем по разложенным перед ним бумагам, потом по странной рамке с прутьями и колесиками на них. Карлик отсчитал несколько, снова сверился с написанным, спрыгнул и скрылся за углом. Стена из карликов-бойцов следила за чужаками с приготовленными к атаке когтями.
Нелль сделал шаг к Маркусу, закрывшему ладонями лицо.
– Друже, ты в порядке? – вопрос остался без ответа. Охотник сел на корточки и положил руку на плечо спутника. – Эй, все будет… – что-то внутри застопорило его, не дав закончить предложение.
Маркус вырвался и раскрыл лицо. Он плакал.
– Оставь меня бл… – внезапно загремел металл, частично заглушив речь, – в покое! – заглянув в само сознание охотника, заплывшим до черноты глазным яблоком, он отполз дальше, пугливо обхватив колени.
Нелль сдержался, поправив арбалет на пояснице.
Главный карлик вернулся в компании того, кто встретил двух жителей поверхности ранее.
– Финьик зюрьки? – спросил тот, что взобрался за стойку.
Все выглядели одинаково. По крайней мере, охотник не находил в них особой разницы. Только лампы отличали стоящего перед ними от остальных.
– Кош, – ответил он и после достал из-за пазухи кандалы. – Руки.
Нелль спокойно повиновался. На его запястья снизу нацепили два браслета. Маркус оказался менее податливым, но послушался, после того как карлик поднял его на ноги.
Ведомые спасителем, люди протолкнулись через карликов, миновали ещё одного за стойкой и завернули за угол. Впереди пролегал длинный коридор формы идеального квадрата. На стенах в шарообразных сферах горели голубые огоньки, что освещали путь. Проходя мимо, Нелль тянулся к ним, пытаясь заглянуть внутрь. Но каждый раз нечто овальное в панике отплывало и гасло.
В некоторых таких лампах было пусто. Другие разбили, а осколки вперемешку с мелкими костями валялись на полу. В качестве замены всюду горели факелы или токовые катушки, сверкающие синими искрами.
Повсюду была размазанная кровь, сдвинутые по углам гниющие тела, от вони которых кружилась голова, и блуждающие туда-сюда карлики.
Казалось, что при движении у них выполнялся лишь один алгоритм: есть цель – не вижу препятствий.
Поддерживалась ненормально быстрая скорость для карликов в тяжелой броне. В мгновение ока они нахлынули с лестниц, заполнив собой коридор.
Слева от Нелля шли на встречу. Tго же ряд направлялся прямо, иногда отделяя маленькие группы к лестницам. В центре оставалась свободная полоса с прямоугольными выбоинами. По ней пронесся транспорт напоминающий телегу груженую жестью, однако вместо лошади впереди находилась огромная вращающаяся шестерня. Никто не гнушался пройтись по трупу и с треском раздавить несколько старых костей, но все как один обходили лампы.
Толпа исчезла так же внезапно, как и появилась.
Из коридора карлик Маркус и Нелль вышли в цех. Огромных размеров помещение сияло тусклым голубым светом. Отовсюду доносились удары молотов. Слева за сотнями хаотично расставленных столов спаивали металл, отчего воздух пропитался сильным запахом сварки.
В центре находилось колесо, габаритами не меньше, чем пирамида из Кренгарда. Погруженное наполовину в пол, к нему цеплялись мощные цепи, что отходили от стен и потолка и нависали над копошащимися карликами. Конструкция напоминала механизм для поднятия ворот или клеток для преступников. Нелль сжал челюсти от мысли, кого именно могла сдержать та, которой управляет это колесо.
Колесо сильно косилось на бок. Шестерни, что, чередуясь, уходили от его центра и исчезали под полом, сплюснулись до формы овалов. В качестве опоры подставили балки. Несколько новых подвезли на странной телеге прямо перед тем, как одна из них вмиг согнулась и рухнула, похоронив под собой несколько карликов. Никто из оставшихся в живых не дернулся, продолжая работать.
Идущий охотник тоже оставался невозмутим, в отличие от Маркуса, который жалобно заскулил, увидев, вылетевшие, как из раздавленного томата, внутренности.
Их остатки добавились к разорванным в клочья телам и горкам различного рода мусора, которые всякий мимо проходящий пополнял новым экземпляром.
Троица вошла в следующий коридор, но завернула в туннель. Их остановили в комнате, в точности такой же, как предыдущая, но с целой мебелью.
Надзиратель-карлик подошел к Неллю, забрал у него книги и крайне бережно разложил их на столе.
– Находите книги, принесете сюда. Ушли, – скомандовал он.
– Ладно, – покачал Нелль плечами, уже хотел было уйти, но передумал. – Ам, хотел… хотел узнать, а что?
Карлик—надзиратель поморщился.
– Что, а что?
– Вот вообще, вот что… ну… что…
– Что здесь происходит!? – взорвался Маркус. – Кто. Вы. Такие?
Не столько сами вопросы, сколько их неожиданная подача ошарашили карлика-надзирателя.
– Мы – фиберсы, – наконец высказал он сухо и прямо. – Нашу расу создали после заключения Непрощенных в их тюрьмы и поручили следить за младшим их них. Колесо в зале – один из девятисот сдерживающих элементов и одно из шестисот семидесяти пяти работоспособных.
У Маркуса отвисла челюсть, но прежде, чем он успел что-то сказать появился карлик—надсмотрщик, ведущий перед собой кого-то из своей расы. Первого на ком была не броня, а рваные тряпки на костлявом теле, свисающим с пояса мешком и маслянистыми седыми волосами.
– Куренку лефти глонс, – рассказал карлик—надсмотрщик и убрал длинные брови за уши.
– Цельпю? – абсолютно тем же голосом спросил карлик-надзиратель.
– Жели фонзе, – стыдливо вклинилась третья. Она была девушкой, по крайней мере, так казалось из-за мягкости, с которой произносились слова.
– С’Имитэ вартпо. Фэ делти крунс.
Услышав это, карлик—надсмотрщик толкнул заключенную к чужакам и начал изучать их одежду, а у того, кто носил заросли на лице, проверил ещё и оружие. Потянув за колчан, он достал из него стрелы, взвесил на ладони и выглянул к своему собрату.
– Фон.
Ему отмахнули, после чего он поспешил удалиться.
– За книгами! – скомандовал карлик-надзиратель.
– Фо флужельдю фолги! – возмущалась карлик-девушка.
– Наказание.
Прошло ещё некоторое время в попытках что-то доказать, но карлик-надзиратель слушал это с недосягаемой вершины горы, прозванной «наплевать». Когда девушка поняла, что выше ей не взобраться, она развернулась и пошлепала голыми ногами по тоннелю. Нелль пошел за ней. Маркус побежал следом.
Они двигались по очередному коридору. В конце находилась непроницаемая темная стена. Опасения вызывал тот факт, что кровь и трупы повсюду были ещё свежими.
Девушка-карлик подхватила один из искрящих под ногами светильников и прошла через стену тени.
– Эй! Подождите, – кричал ей в след Маркус, откашливаясь. Она остановилась и обернулась.
– Че-то надо?
– Нам приказали вместе книги искать, я вот и хотел узнать, какие именно им нужны, где они вообще и куда идти?
– Тебе бы горяченького чего попить или слизня проглотить, – советовала девушка-карлик. – А то у тебя горло что-то…
– Книги где? – настаивал полицейский.
– Серьезно хочешь для них что-то искать пойти?
– А вы разве нет? – Маркус ударил кандалами друг об друга. – Нас не выпустят, если мы не найдем их!
Хмыкнув, девушка—карлик подошла к трупам у стены. Отыскав нужный, она сунула руку ему за шиворот, сорвала цепочку со ржавым ключом и подошла к Маркусу. Несколько оборотов и кандалы свалились на металлический пол, а их грохот охотно подхватило эхо, унеся по туннелю.
– Проще некуда. Свободен, – она собралась уходить, но Маркус схватил ее за руку. Девушка напряглась. – Отпусти или закричу, – пригрозила она.
– Думаешь, тебе кто-то из них поможет? – вопрос Маркусом задавался с неожиданно злобной ухмылкой, точно его автором являлся пациент «Ягодки» – подземного сооружения в Княжестве, где лечат психически нездоровых существ.
Нелль потянулся за ключом.
– Что ты, милый. Я совсем не поэтому, – девушка вдохнула поглубже и запищала во все горло, оглушив Маркуса. Когда рот закрылся, ещё долго слышались отголоски крика. Как те утихли послышалось знакомое топанье.
– Кротлики… – прошептал Маркус. Девушка-карлик рассмеялась и выдернула руку.
– Херотлики, – передразнила она и, оставив лампу, убежала в тень.
Нелль сбросил оковы.
– Друже, нам бы пора уходить.
Маркус сорвался с места обратно. Охотник переложил Киру из шляпы в карман и побежал следом, но мигом затормозил. В голубом свете тремя ровными рядами маршировали карлики. Не дожидаясь участи стать новым бездыханным телом, Маркус забежал в один из туннелей справа.
На сей раз, там оказалась уводящая вверх лестница, по которой приходилось ползти чуть ли не на четвереньках. Ступени привели в комнату. По центру горела свеча немногим выше обитателей этих катакомб с синим огоньком на фитиле. Воск растекся лужицей вокруг, в которую сразу же наступил Маркус.
Его внимание полностью захватило окружение. Небольшого огонька с лихвой хватало, дабы осветить все углы. Повсюду были вычерчены символы. Будто кто-то потратил целую жизнь, чтобы прорезать их ногтем, о чем намекали засохшие красные пятна.
Такие же были на пирамиде, в склепе и Янус указывал на них в своей тетради.
Снизу донеслись первые пищащие возгласы и звоны бьющегося металла. Шумы вернули состояние паники Маркусу, заставив забиться в угол.
Нелль приготовил серпы и выглянул на лестницу. К нему уже мчалось несколько тварей. Их обглоданная кожа на большеголовых черепах клочьями отрывалась от встречного ветра, разорванная металлическая броня, под которой проглядывали кости и вываливались внутренности, то и дело стучала по ступеням. На некоторых имелись лишь рваные тряпки и, в лучшем случае, три оставшиеся конечности. У всех из глаз струилось синее пламя, коптящее остатки мышц на лицах.
Одна из тварей растолкав остальных и с ревом бросилась вперед. Почти у самой вершины отпрыгнула от ступени, выставив вперед когти. Нелль отпрыгнул вправо, дав ей пролететь мимо и, перехватив серп острием верх, резким взмахом отсек ей голову.
Не успел охотник вернуться к проему, как на него тут же набросилось ещё трое. Он успел выставить щиток перед лицом, но упал. Острие одного из серпов вонзилось в живот лежащей на нем твари. Нелль выдернул руку, распоров ей брюхо. Все ещё теплые внутренности разложились на нем, как угощения на праздничном столе.
На это мгновенно отреагировало несколько тварей с полностью облезлой кожей. Они приступили к пиршеству, чавкая кусками собственных собратьев.
Совсем ещё свежих тварей не привлекал ужин из гнилья – они стремились к свежатине. Четверо походивших внешне на карликов подскочили к лицу жертвы протягивая когти к его налитым теплой кровью щекам, мясистым губам и сочному языку.
Из кармана выползла Кира. Она взобралась к одной из них, облизнула глаз и коснулась кончиком языка ее шеи. Вскоре та когтями принялась расчесывать горло и быстро вырвала себе гортань, и c потухшими глазницами повалился на пол.
Вторая тварь заметила маленькую белую закуску, крепко схватила ее за голову и сунула в зубастую пасть. Она начала жадно жевать и тут же замерла. Сверху из ее черепушки торчал серп, чье острие отсвечивало, выйдя из нижней челюсти. Нелль отпустил оружие, и тело рухнуло на бок. От удара пасть раскрылась. Через пару секунд на полу проявились маленькие кровавые отпечатки замаскированного зверька.
Третья тварь на человека в углу. С рывка, перечеркивая когтями выцарапанные на полу символы, она помчалась к нему. Маркус сжался и с вытаращенными глазами приготовился мощным ударом вмазать ей в морду. С максимально возможным толчком он выбросил обе пятки вперед в момент, когда тварь уже летела к нему. Тут из ее раскрытой пасти вылез наконечник стрелы, который пробил подошву ботинка Маркуса и прошел насквозь.
К горлу полицейского подступил вопль агонии. Его ноги вместе с тварью рухнули, раскрыв направленный в его сторону арбалет, сжимаемый в дрожащей руке испуганного до полусмерти Нелля.
ГЛАВА 3
«Вновь ветер рвет паруса.
Над ними толпа белых птиц.
Компас уперся туда,
Где водам не видно границ.
Вкус соли у всякой еды.
Вкус соли у жизни моей.
Шторма даже в ясные дни,
Добавит властитель морей».
Одна из первых работ Мидо Тарпуна, барда-мореплавателя и по совместительству главного кока на шхуне «Плавучая борода». Неоднократно замечался за подсыпанием подозрительных специй в похлебки матросам.
– Чего уставился?
– Я… Ты в порядке?
– В плечо попала, – сказал Клинт, прижимая новое отверстие в себе. – Отличная работа, жирок, – он погладил себя по животу.
– Понятно, – Флин помрачнел и посмотрел спящего в куче мусора моряка. Его похмельный сон не смог бы разбудить и залп корабельных пушек, а выстрел из дискового револьвера и вовсе приравнивался к жужжанию осы. Флин стянул с его лысой головы вязаную шапку и подошел к полицейскому. – Помоги к стене его подтащить.
Клинт поднял побледневшее тело за подмышки и подтащил к стене, после взял со старого дивана покрывало и накинул сверху.
– Второй за неделю… С-c!..
– Счета только не хватало, – пригрозил Флин и вынул палец из раны толстяка. – Первый сам виноват, как и этот. Забудь, – он снял фуражку с полицейского и бросил подальше, заменив вязаной шапкой. – Идем.
Клинт не спешил уходить. Он прошептал молитву Юнне, отступив назад, прижал кулак к груди, и направился за другом.
Толпы продолжали протаптывать пирс, не заметив ничего подозрительного. Никто не услышал выстрел. Клинт и Флин пробрались сквозь моряков к пришвартованным кораблям. Они искали тот, к которому здравомыслящий человек отказался бы подходить и на милю.
За покрытым мхом пароходом морских гномов показалась надломленная ростра – вырезанная из дерева объемная девушка. Правый борт подмигивал отверстиями от попаданий ядер, наспех заделанных досками. Верхняя половина мачты по принуждению тонны прибитых гвоздей подменяла фальшборт. Карма хвасталась последним не разбитым окном в каюте капитана и колесами, что приводили в движение посудину.
Флин долго изучал ее, прячась за бочками. Клинт плюхнулся на одну из них и сунул палец в рану, пытаясь вытащить оттуда пулю.
– Слыхал, кого с Горцами случилось? – спросил морской гном, сидящий на мешках у пришвартованного рядом парохода. Толстяк ненароком прислушался.
– С кем? – переспросил второй хриплый гном, скидывая мешок в общую кучу.
– Горцами. Ну эта… семейка из Княжества. Вятослав у нас ещё на штурвале стоял.
– Помню такого, – устало отвечал ему гном, доставая папиросу из кармана. – А разве иш их Горцами звали?
– Талия их всех знает, – отмахивался первый. Он достал из кармана на груди бронзовую пламенку, крутанул шестерню, прикурил и отдал второму. Тот подпалил папиросу и вернул механизм.
– Кого случилось?
– Порезали всю семью, – выдал первый. – Вята, женщину его и паренька малого.
– Не помню, чтобы наемники за мелких брались, – он выпустил две струи зеленоватого дыма носом.
– В том-то и дело – с ними не убийцы работали. Мне местный служитель брякнул, что вроде их какое-то животное порубило. Там, когда тела нашли, все попадали: горло с корнями выгрызли, а лица в клочья расцарапали чем-то мелким.
Гном задумчиво затянулся, посмотрел на перепонки между пальцев и очистил их от прилипших водорослей.
– Крысы.
– Крысы? – второй огляделся и наклонился ближе.
– Слухи ходят, что крысы с подпольных боев в канализацию слиняли. Мож Вята им как-то жизнь подпортил? Там… фруктов медовых больше стал жрать, чаще в сортир ходить.
– Вы какого Слайми тут расселись? – выкрикнул третий гном, тыча в них крюком.
– Перерыв, – отвечал ему сидячий первый. Второй затянулся в последний раз и отщелкнул остатки папиросы в воду.
– Отдыхать будете, когда пеплом на поля ляжете! Так, ты, сходи мне за пивом в ту таверну.
– Чего я-то? – сидячий поднялся, пытаясь вычесать из бороды застрявшие раковинки. Третий кинул ему мешочек монет.
– Купишь пиво за пяток, остальное оставишь себе.
– А чего не я-то? – возмутился второй.
– Рот закрой и иди за штурвал.
– Так я же…
– Повышение. Пшел.
Капитал достал из бороды скрученную карту и развернул ее, предварительно пару раз проткнув крюком.
– Отойди! – прочавкала девушка.
Она появилась из ниоткуда, пихнув локтем захваченного размышлениями Флина. Тот прикрыл будущий синяк, на долю секунды уловив запах нириса – жевательной травы. Обычно Тамбуки использовали ее для расслабления нервов, но судя по реакции незнакомки, либо зелень ещё не успела подействовать, либо у нее выработался иммунитет к спокойствию.
Девушка растолкала коренастых моряков, столпившихся на проходе у носа корабля, и стремительно направилась к подъему.
– Оба! – воскликнул толстяк, вынув застрявшую пулю.
– То, что надо, – Флин сузил веки.
– Наконец-то. А сейчас пойдем искать капитана, – толстяк соскочил с бочки.
Прибитые ещё в прошлой эпохе доски разломились. Раскрывшаяся трещина мгновенно разделила дерево на две части и помчалась вдаль, затерявшись под ногами толпы. Прожди лишнюю секунду, и Клинт точно провалился бы под пирс, встретив рако-змей, которые выползли на берег. Однако врожденное умение игнорировать мелочи смогло спасти его от участи завтрака ядовитых хищников. По причине, которую не слышали ещё ни одни живые уши, эта его особенность не распространялась на Флина.
– Тебя надо зашить, – поставил тот перед фактом, прогладив усы.
– Сама затянется. Не паникуй, все нормально будет.
– Если из тебя выйдет весь воздух, лучше не станет. На борту должна быть нитка с иглой.
Клинт зажал отверстие указательным пальцем. Кровь остановилась, и он продемонстрировал необычный метод заживления ран другу. Флин недовольно покачал головой.
Они прошли мимо моряков, поймав насмешливых взглядов. Среди них затесался улыбчивый белокурый мальчишка. Он помахал толстяку, на что тот растерянно кивнул в ответ.
У подъема вовсю разогревался конфликт между злой незнакомкой и мамонтом. Мужик обгонял по лишнему весу даже Клинта. Тело его покрывали ненормально длинные волосы, словно он их наращивал специально, а изо рта выглядывали большие серебряные клыки.
Оба друга подошли ближе, встав с ними в общий круг. Незнакомка продолжала пялиться на невозмутимого мамонта.
– Все что у тебя сейчас есть – это один миниатюрный шанс, чтобы позвать капитана. И если тебе повезет, или ваша «Юна» лично меня попросит, то, возможно, я не вырву тебе сердце и через освободившиеся клапаны не выпью всю твою кровь.
Она вдавливала каждое слово рассудительно и четко, словно опытный лекарь объясняющий больному грядущую операцию. Ее зрачки неотрывно смотрели на его, а веки не осмеливались и дернуться.
Пароход позади Клинта отшвартовался и отплыл, раскрыв местоположение двух подозреваемых всему пирсу. По спине прошли неприятные мурашки.
Мамонт оставался недвижим. На все сказанное в его адрес, он поковырялся заостренным ногтем на большем пальце между серебряных зубов. Челюсти незнакомки сомкнулись. Вдохнув, она трижды с одинаковым секундным интервалом щелкнула пальцами, отошла на шаг и врезала мамонту промеж ног. Следом она повалила рядом стоящую бочку, подобрала брусок, подтащила мешок, соорудила из трех элементов рычаг, на который прыгнула, запустив катящийся снаряд в и без того поверженного противника.
Так сложилось, что тот неудачно встал на краю пристани. За криком падающего мамонта последовал громкий всплеск, поднявший столб воды.
– Афака! – закричал кто-то на борту. – В наф фтреляют!
Трое стоявших на пирсе подняли головы. На палубу выскочил морской и голый гном и помчался на пирс.
Он затормозил единственной ногой, оперся на деревянную палку, что торчала из второй, и огляделся единственным серым глазом. Почесав единственным мизинцем единственный волос на бороде, он облизнул единственную губу, на миг показав единственный нижний зуб.
– Мог ещё дольше подождать, чтобы я тут всех твоих сморчков утопила? – выпалила девушка.
– Чавой? – морской и голый гном подтянулся к ней единственный ухом, но тут же скомандовал: – Зафрой фрот, крыфа суфофуфная! На наф напали! – он вскочил на мешок, подхватил мизинцем доску, выставил ее к небу, аля абордажную саблю и громко обратился к морякам: – Наф фдет флафная битфа, фопляки! Фсе на бофт! – подул легкий морской ветерок, на котором гордо развевались обвисшие причиндалы капитана корабля.
Оружие выпало из его хватки. Члены команды разобрали последние прикупленные товары и хохоча, понесли их на борт.
– Пожалуйста, замолчи, – стыдливо потирая переносицу, сказала девушка.
Дрожащей от нервов рукой она достала из наплечной сумки скрученную в комок траву, сунула в рот и принялась интенсивно жевать. Капитан возмущенно вдохнул через единственную ноздрю и уставился на нее.
– Да я фебя по дофке к акулам пуфу…
– Пуфи меня лучше на борт, придурок! – перебила она. – Хватит. Бесишь. Я заплатила, и я пошла на корабль. Созерцать, как твое последнее яйцо на ветру колышется, я не намерена, – она поправила черные, как смоль волосы и взошла по трапу, который сильно напоминал выдранную с петлями широкую дверь.
Клинт засмеялся, получив шлепок по животу. Капитан уставился на них.
– А фы тут чего фстали, как на якоре? – Флин встрепенулся.
– Мы хотели…
– Мне фаши хотелки, как морю барахтелки! А ну жифо тряпки в зубы и мочить палубу! – капитан спрыгнул с импровизированного пьедестала и пошлепал в каюту.
Флин дождался, пока голое нечто исчезнет и взобрался с толстяком на борт.
– Я что-то не вкурил, что за барахтелки? – спросил Клинт.
– Поговорка морская. Сброшенные за борт барахтаются, но море их всегда поглощает.
– Мрачновато.
– Смерть – вещь в принципе не из приятных.
На борту царил лютый хаос: оставленные всюду шрамы в виде зарубов от ножей, мечей, заколоченные отверстия от пробоин. Топоры, мечи и одна алебарда с отломанным древком торчали вместо украшений на оставшемся от мачты пеньке, стен каюты, палубы. Даже в штурвале на солнце отблескивало лезвие чьего-то ножа.
Вернувшиеся моряки принялись относить припасы в трюм, потом растеклись по кораблю, готовясь к отплытию.
Флин приметил скопившихся у бочки матросов. Судя по оживленному спору, они во что-то играли. Флин прогладил усы, переместил шляпу на затылок и, на основе недавно полученного опыта, незаметно пристроился к игрокам, подхватив недовольный возглас, когда на костях выпала семерка. Он даже умудрился поспорить с саном в шляпе с широкими полями, какими костями следовало ходить.
Клинт озирался, не вынимая пальца из раны. Приметив подходящее пристанище, он подошел к лестнице, ведущей к рулевому, и сел на третью ступеньку.
Мимо толстяка наверх пронесся парень в белой рубахе.
– А! – задыхаясь, воскликнул он, когда остановился. – Еле успел. Меня искали?
– Гноги, здесь чаще о Нази вспоминают, чем о тебе, – с улыбкой отвечал рулевой.
– Ой, подожди… дай отдышусь, потом посмеюсь. Напомни только, чтобы я не забыл.
– Обязательно. Чего опоздал? Ну и моська у тебя конечно.
– Что с ней?
– Ее как будто из меда сделали, потом растопили на стариковской трухлявой груди и заморозили.
– И чем оно отличается от моего обычного лица?
– Сейчас у тебя удивительно бритая рожа.
Гноги ощупал подбородок.
– Действительно…
– Нехилая ночка была.
– Сам в шоке. Прикинь, вчера пошел дарнаков покормить…
– Ночью? Дарнаков? Ты под маком что ли был?
– Лучше бы. Нет, – Гноги харкнул в море и продолжил: – Весь скот с ближайшей фермы сюда перевезли – от чумы подальше.