Герцог для королевы
– На пороге спальни. Но в спальню можно входить, а можно из нее выходить. Я вот уверена, что даже злое колдовство не смогло стереть из моей памяти той единственной, но прекрасной ночи с Его Величеством…
Я силком себя остановила, понимая, что меня несет на все деньги и еще немного – и я отсыплю герцогу его же иронии с горкой.И еще чем-нибудь сверху припечатаю, а Ксандр совершенно точно относился к породе тех людей, которые смеются только над своими шутками и готовы хребет вытащить тому, кто посмеет пошутить над ними.
Ксандр прищурился, снова откинулся в кресле. Черт, и кто тянул меня за язык!
– И вы, Ваше Королевское Величество, уверены, – голос у герцога стал холодным, как туман с болота, – что сумели зачать ребенка? В таком случае, что вы делаете здесь, в паре футов от моей кровати? Скорбите по Джастину?
И вот тут настал момент, чтобы выложить козыри. Какие есть. А их было ох как небогато. Потому что я не помнила этой проклятой брачной ночи и ничего не могла сказать про покушение. Зато могла блефовать совершенно без оглядки.
Признаться честно, раньше, в нашем комфортном современном мире, я безумно боялась предстоящих родов и всего того, что с ними связано. Боялась не справиться, сделать что-то не так, оказаться неправильной матерью. Поэтому, может, у меня и не получилось ни с кем дойти до той стадии, когда противозачаточные таблетки выкидывают в мусорку.
А теперь, если хочется жить и носить на голове ту красивую безделушку с рубинами, придется родить – в мире, где нет ни акушерок, ни антибиотиков, ни стерильных боксов. Зато здесь есть магия, непонятные боги и до зубов вооруженные герцоги, которым я как кость в горле.
– Женщины – загадочные существа, герцог Ксандр. Плюс неделя, минус неделя. Дети появляются на свет, когда этого хотят боги.
Ксандр был сообразителен – наверно, тому, кто медленно думает, во дворце было не выжить.
Выражение его лица из хищного и злого стало задумчивым, а потом губы изогнулись в горькой злой усмешке. Он прищурился и отпил из кубка, окинув меня поверх него снисходительным взглядом.
– Закон Старых королей. Забавно. Кто тебе сказал? Только не пой мне, что в хартском гареме твоего отца изучают историю Литавии вместо танцев и блуда.
– Книги. В них есть многое. Я люблю читать.
А вот теперь герцог почему-то разозлился. Вспышка ярости была краткой, но такой искренней, что мне захотелось оказаться как можно дальше отсюда и чтобы меня и этого бешеного быка с налитыми кровью глазами разделяли не пара метров, а пара толстых каменных стен.
– Книги! Когда я пьян, я топлю книгами камины, – тихо и яростно проговорил он. – Мне нравится, как они горят.
И словно в подтверждение нашел рядом с креслом алую книжку, тисненную золотом, и отправил в короткий последний полет.
– А когда трезв, приказываю купить как можно больше этой гадости, чтоб было чем топить камины, когда хочется выпить!
Я промолчала и только поправила бедняжку на поленьях, чтобы она сгорела как можно быстрее и напустила бы меньше дыма. Надо же, не предполагала, что упоминание такой безобидной вещи как чтение способно разъярить Ксандра. Что-то тут нечисто. Явно замешано прошлое, и абсолютно точно – не радостное.
– Тот, кто напомнил мне про закон, хотел, чтобы я пришла в другую спальню, – рискнула намекнуть я. – Или чтобы пришли ко мне.
Сдавать толстяка было не стыдно. Он соловьем заливался про герцога Тармеля – и что тот не женат, и нравом скромен, и бастарды у него живут в отдалении, и богов чтит. И никто не сравнится с ним в игре на чем-то там со струнами и пении баллад. Чистый ангел, если они тут водятся – только не хватает крыльев и нимба.
Готова поставить корону на то, что священник и Тармель уже сговорились и завтра совершенно другой герцог должен был прийти в мои покои с предложением, от которого невозможно отказаться. Но что-то подсказывало – тот блондин со скошенным подбородком мне не защита. Переступит и ноги вытрет. Или отравит. Да и от короны его отделяет не двое, а один человек. А короли тут умирают быстро. Как и королевы.
– Вседержитель храма Многоликих Фабо. Предсказуемо. Это он рассказал тебе про закон. Ты в своем занюханном Харте и знать не знаешь про наши легенды. И читаешь хорошо если два слова. Значит, это играет в свои игры старый вонючий обжора.Так почему ты здесь, маленькая королева? – герцог подобрался и стал серьезен. – Почему не пошла к Тармелю?
– Ты – Грошовый герцог, – я решила, что смысла соблюдать этикет уже нет. С Ксандром нужно было играть грубо и прямо, но не забывать придерживать нож за спиной. – Между тобой и троном два брата. Судьба не любит повторений, и вряд ли великие герцоги разом погибнут на охоте. А если так случится, то от славы братоубийцы ты не отвяжешься. Если ты станешь регентом при королеве и ее сыне, то сможешь править страной на законных основаниях. И никто никогда не посмеет обвинить тебя в нарушении закона.
– Править, пока не вырастет твой сын? – Ксандр недобро наклонил голову, словно упрямый бык.
– Твой сын, – одними губами поправила я.
Герцог резко откинулся в кресле, отшвырнув в сторону бокал. Теперь он точно походил на быка, взбешенного. Ноздри раздувались, упавшие на глаза волосы прилипли к вспотевшему лбу. Ироничная улыбка превратилась в оскал.
Мне оставалось только ждать, пока он сделает выбор.
Между недостижимым орлом, который потребует в жертву двух братьев, и синицей, которая сама пришла к нему в спальню.
16. Проверка на прочность
– Прежде чем дать ответ, я должен удостовериться, что ты пришла по доброй воле. Что тебя не подослали Гектор, или вседержитель Фабо, или маги Академии.
Ксандр злился. Злость шла ему. Сразу легко представлялось, как он с той же ироничной усмешкой убивает противника на дуэли или подливает яд в бокал. Кстати, еще неясно – есть ли тут дуэли. Хотя мужчины одинаковы везде, а значит, они дерутся между собой.
– Фабо рассказал мне про закон Старых королей, – кивнула я. – Но мне показалось, он так и не решил – нужен ли ему на троне твой брат Тармель или он и при старшем Гекторе будет в фаворе. Если ты хочешь честности, то я тоже ее хочу. Расскажи мне, почему убили короля?
– О, это знает каждая крыса в порту, девочка. Короля убили потому, что кто-то захотел стать королем. Проще некуда. Фабо трус, но осторожный. Если он рассказал тебе про закон… Впрочем, ненавижу ходить вокруг да около.
Герцог встал из кресла столь резко, что я поборола желание отшатнуться. Теперь, когда я могла внимательнее разглядеть его в полный рост, приходилось признать – для изнеженного аристократа в брате моего покойного мужа многовато мышц и жил. И ни грамма жира от легкого образа жизни.
Широченная шея, на которой с трудом сошелся бы ворот, не менее широкая грудь, мощная спина и высокий рост. Когда герцог заговорил со мной в первый раз, он согнулся в поклоне, и только теперь я поняла, что он выше меня на голову.
Ксандр небрежно вытащил ящик темно-вишневого бюро, стоящего в углу, и вытряс содержимое на столешницу. Потом второй, третий.
Выгреб из кучи шелка, металла, бумаг и украшений круглый стеклянный флакон и какой-то камень на подвеске и вернулся ко мне. В кресло садиться не стал – опустился рядом у камина, кинув себе под ноги меха.
– Вот это тебе нужно выпить. Маги брехали, что глотка достаточно. Но на кону моя шкура, так что будьте так добры, ваше провинциальное величество, выпейте все до дна.
– Что это? Как оно действует? – спросила я.
– Оно покажет, нет ли на тебе чужой воли. Магического ошейника. Потому что для хартской дуры ты чересчур быстро соображаешь, а для умной и дальновидной королевы у тебя происхождение не подходит. Умелый маг может говорить твоим ртом и совершать твоими руками то, о чем ты потом и не вспомнишь. Дергать, как куклу за веревочки, а потом разом их оборвать, когда поймет, что сам в опасности.
Ну да, актуально. С учетом того, что для бедной королевы я в ее теле – точно абсолютно чужая. Как тот самый маг-кукольник. Только вот пить незнакомые зелья я точно не собиралась.
Поэтому коротко вздохнула, поправила завязки накидки и приготовилась встать:
– От братьев моего покойного мужа я не приму воду, даже если буду умирать от жажды. Если хочешь проверить эту дрянь – пей ее сам. Если тебе не нравится мое предложение – я ухожу.
– К Тармелю? – Ксандр предсказуемо вспылил, схватил меня за запястье и сжал до боли.
– К себе. А твой брат, если у него есть хоть капля мозгов, сам придет ко мне. Завтра. До того, как в мои двери постучит следователь Академии.
Герцог замер, только пальцы на моем запястье сжимались все сильнее – словно стальной наручник. Выдох, вдох, и Ксандр взял себя в руки. Лишь жилка на виске продолжала биться в бешеном ритме, показывая, насколько он вне себя. Вот же темперамент!
Дразнить Ксандра было восхитительно, сердце замирало, а потом начинало биться еще быстрее.
– Это простая, проверенная магия…
– Нет, ничего не бывает просто, если оно связано с магией, – наугад сказала я, но похоже, что попала в цель. – Тебе придется верить мне на слово. Ты прав, Фабо рассказал мне о законе, но забыл упомянуть одну мелочь. Та история случилась давно, верно, герцог? Сколько лет назад?
– Более трехсот.
– Магия с тех пор стала сильней? Появилось что-то новое? – спросила я, потому что если моя догадка верна, то весь план летит к Карасику под пушистый хвост. Хотя священник бы точно не стал рисковать, но уточнить стоило.
– О чем ты, маленькая королева? – Ксандр нахмурился. Но руку мою так и не отпустил, даже подсел еще ближе.
– Маги могут узнать, кто отец ребенка?
Я чуть было не брякнула про ДНК, но вовремя прикусила язык.
Ксандр сначала моргнул непонимающе, а потом расхохотался, запрокинув голову. На шее напряглись жилы, а полы рубахи окончательно разошлись, открывая широкую грудь. Слева под сердцем у герцога была татуировка – дубовый лист.
– Вот удумала! Все-таки в какой дыре тебе держал твой папаша?! Странно, что ты вообще умеешь читать и писать, – герцог так же резко перестал смеяться, а в глаза вернулся прежний злой огонь. – Нет, моя дорогая. К счастью для вашего несносного племени. Никто, кроме женщины, не может сказать, от кого она понесла. Это магия крови. Высшая. А магия крови под запретом. Под страхом четвертования. Может, где-то на отдаленных островах и есть, как поговаривают, Орден Дракона, который владеет ей, но тут, в Литавии, даже за один намек на такую ворожбу можно лишиться головы. Если бы магия крови была в ходу, мои дорогие братцы уже сто раз как избавились бы от меня. А скорее всего, я бы даже не успел вылезти из колыбели.
– Значит, закон Старых королей полностью на моей стороне, – я перехватила сжимающие мое запястье пальцы и впилась в них ногтями.
Герцог даже не поморщился, только бровь поднял выжидательно: мол, а дальше что?
– Завтра я скажу, что король скончался, когда выходил из спальни, а не входил в нее, и если ты отказываешься…
Герцог обманчиво расслабился.
– Нет, птичка с железными коготками, я не отказываюсь. Я люблю власть настолько же сильно, насколько женщин, вино и игры. Но я никогда не ставлю на темную лошадь, не беру кувшинов с неизвестной винодельни и не захожу в портовые бордели.
– Это когда есть выбор и у твоих ног все виноградники, лошади и шлюхи, – прищурилась я. Нет, я предполагала, что будет нелегко, но черт побери, от каждого его слова, даже самого простого, у меня сердце стучало быстрее и сбивалось с ритма. А от того, как он сжимал мою руку, в солнечном сплетении становилось щекотно, словно там махала крылышками колибри. Последний раз со мной такое было в школе, когда я, влюбленная по уши в одноклассника, оказалась с ним в паре на каком-то празднике. И больше всего я сейчас опасалась, что герцог чувствует ее, эту позорную слабость. – А корона тут одна, других тебе не спешат принести.
– Регент – не король.
– Кто правит – тот пишет законы. Не делай вид, будто только вчера родился на свет.
– О, нет, не буду. Но я привык получать гарантии на каждую сделку… Какую гарантию ты дашь мне?
– Себя.
– По рукам…
Он не договорил, резко дернул меня к себе. Среагировать я успела, но не рассчитала, что теперь я на десять килограмм легче привычного, да и силенок у этого тела оказалось маловато. Королева фитнесом не занималась, к моему несчастью.
Герцог живо перехватил меня за горло, развернул и прижал спиной к свой груди. Потом, сильно нажав на скулы, заставил открыть рот. Мгновение, и горло обожгло холодом. Зелье оказалось безвкусным, но словно газированным – сразу защипало на языке. А эта скотина еще и рот мне ладонью прикрыла, заставив проглотить, а заодно не желая слушать, что я ему скажу. Пустой флакон упал на шкуру.
– Тихо, не брыкайся! Замри! Магия подействует через пару минут. Если на тебе есть чужая волшба – на твоей руке, вот тут, появится имя мага. Если Гектор нанял колдуна, чтобы тот заморочил мне голову, – я убью сначала тебя, а потом его…
Я извернулась, освободиться не получилось, но рука, зажимающая рот, чуть сместилась, и я от души запустила в нее зубы. На языке стало солоно от крови.
Герцог зашипел, как рассерженный варан, но вместо того, чтобы выдернуть руку, только сильнее вжал мне ее в рот, а второй перехватил за горло, лишая дыхания. Секунда, две – и зубы разжались сами собой. Похоже, из всех трех герцогов я поставила на самого сволочного!
Перед глазами потемнело.
17. Договор в силе
Хватка на горле сразу ослабла, и герцог перехватил меня поудобнее, не забыв прокомментировать:
– Бойкая. Я, когда первый раз тебя увидел, подумал, что Джастин купил хартскую корову – только глазищами хлопает и мычит. А ты полна неожиданностей…
“Ты даже не представляешь себе, до какой степени!”
Я закашлялась, восстанавливая дыхание, снова рванулась из стальных объятий и замерла – на моем предплечье, как раз там, где начинался рукав платья, засияла вязь, хитросплетение сложного орнамента. Виток, второй, третий – словно сумасшедший художник рисовал.
Узор светился ровно, светло-голубым, как неоновая вывеска, светом, и исчезать не собирался – наоборот, начал растекаться дальше. Сначала захватил тыльную сторону руки целиком, потом перешел на ладонь, а через пару секунд засветилась и вторая рука.
Я пораженно замерла и вопросительно посмотрела на Ксандра, который, как только подействовала магия, отпустил меня и теперь с не меньшим удивлением рассматривал, что натворил.
Герцог тоже не ожидал подобного, развернул меня за плечи к себе и схватил за руки, пытаясь разобрать, что там написано. Но судя по тому, что от рук он перешел к разглядыванию моего декольте и шеи, а потом лица – я светилась вся, как светлячок.
Никакого дискомфорта от этого не чувствовала. Узоры ощущались легкими прохладными прикосновениями, как будто меня с ног до головы укутали в шелковую простыню.
– Что это? – требовательно спросил герцог. – Почему оно так выглядит?
Пришлось импровизировать.
– Защита от магии. С детства.
– Я не знал, что твой отец смыслит во всяких колдовских штучках, – герцога происходящее со мной не испугало: он с осторожным интересом рассматривал постепенно гаснущие узоры.
– Не он. Нянька, – продолжила врать я.
Судя по тому, с каким презрением тут все отзывались о родном городе королевы, это была богатая, но все же провинция. И столичным жителям неоткуда знать, как и что в Харте устроено. Не будет москвич вникать, как мажут масло на хлеб в Нижнем Тагиле. Так что врать про семью, отца и город можно было смело. Если и поймают – то не сейчас.
То, что на мне явно есть какая-то магия, прежде всего огорчало и пугало меня саму. Все равно что болезнь – тебе не видна, а врач головой качает. Мало того, большую часть жизни я была железно уверена, что волшебства не существует (кроме магическим образом тающей зарплаты). А теперь на мне какие-то светящиеся узоры, и совершенно непонятно, как от них избавиться. А вдруг эта штука настроена на то, чтобы убивать? Откуда она вообще взялась? И как давно это тело носит на себе магию?
По спине прошел озноб, и свечение окончательно пропало. Словно и не было.
После такого сил на споры и дальнейшую борьбу у меня уже не осталось – хотелось только одного, вернуться к себе и уснуть. Пусть завтра приходит кто угодно – Тармель так Тармель, храм так храм. Провались оно все!
Не хочет Ксандр соглашаться на мой план – пусть катится к чертям. Перебьюсь. У меня-то корона уже на голове, а ему своей не видать. Пусть остается Грошовым герцогом до самой смерти.
– Ты закончил? Или хочешь влить в меня силком еще отравы? – я поднялась с пола и поправила подол платья. То ли от зелья, то ли от насыщенного дня и недосыпа, мир перед глазами кружился. – Раз мы не смогли договориться, я пойду к себе. Завтра будет длинный день: разговор со следователем, и вседержитель говорил про похороны. Мне нужно выспаться.
Я шагнула в сторону двери, но меня поймали за плечи и с силой развернули обратно. Герцог весь был как картинка к подписи “и хочется, и колется”.
Но черт побери, какая жалость, что хотел он не меня, а эту проклятую корону! Трон Литавии.
Власть.
А я к ней шла прицепом, словно рыба-прилипала к кашалоту. Видел он перед собой только невзрачную девчонку, которая по ошибке стала женой его брата. Или не по ошибке, а из-за какой-то хитрой политической игры. Потому что брак явно был с душком и гнильцой, и еще следовало разобраться, почему он вообще случился.
А мне хотелось, чтобы под всем он смог разглядеть меня настоящую, такую как есть. Со всеми желаниями, страстями и страхами. Герцог манил меня, как сочная приманка в капкане. И зубья у этой ловушки были острее некуда.
Я прекрасно понимала, что он из себя представляет, но летела к нему, словно мотылек к пламени свечи.
Ксандр смотрел на меня внимательно, и по его глазам было ясно – решение уже принято.
И как же он ненавидел меня сейчас за это!
И еще хотел.
Это я тоже чувствовала.
18. Давай погасим свечи
– Не знаю, кто ты и откуда свалилась на мою голову, но будь по-твоему. Договор. Лиера, дочь Якова Хромого из вольного Харта. Я женюсь на тебе, как на вдове моего брата. И буду защищать тебя от любой опасности, пока ты не родишь наследника престола, а после чтить как мать короля.
Тон, которым мне все это прошептали в ухо, был далек от нежного. Ну примерно как Арктика от Антарктики. Герцог был зол. Очень зол. Впрочем, таким он мне нравился даже больше.
Лиера. Вот как меня зовут. Отличие только в одной букве. Лера-Лиера. Это хорошо, проще будет запомнить. Что ж, герцог все-таки сдался, один-ноль в мою пользу. Только вот на душе почему-то не радостно.
Я посмотрела на Ксандра исподлобья и медленно, чтобы это выглядело даже не намеком, а прямым предложением, облизала губы, а потом прикусила нижнюю. Герцог предсказуемо залип взглядом и неосознанно притянул меня к себе.
Ну вот и прекрасно, значит, не разучилась. А то в чужом теле я себя чувствовала как в одежде не по размеру. Неуверенно и нелепо.
– Хорошо, тогда нам нужно сделать все, чтобы наследник родился. Нам двоим.
Вместо того, чтобы вырываться, я накрыла его руки своими ладонями и услышала потрясенный выдох. Да, чего герцог не ожидает от вчерашней скромняшки, так это инициативы. Да с самого нашего знакомства стоит мне пошевелиться, как он смотрит на меня как на внезапно заговорившую белку.
Значит, будем удивлять.
Сама собой корона на моей голове не удержится – ее должны намертво прижимать сильные мужские руки. И хорошо, что выбирать, кому эти руки будут принадлежать, я могу сама.
Герцог мне нравился. На каком-то зверином, животном уровне. Наверно, в романтических книжках это бы назвали страстью. Не знаю. Но чем дольше я находилась рядом с ним, тем больше хотела, чтобы этот дикий и сильный мужчина принадлежал только мне. Мне одной. И чтобы никакие баронессы даже подойти к нему близко не могли.
В глубине души я понимала, что сделать это будет сложно. И на его ложе наверняка перебывало больше женщин, чем дубовых листьев на здешних гербах. Но что я теряю?
Умирать во второй не так страшно. Здесь у меня нет ни подруг, ни родственников. Шантажировать меня нечем. Карасик прекрасно прокормится замковыми мышами, если со мной что-то случится. Тут, в незнакомой магической Литавии, у меня есть только я.
А теперь мне очень хотелось, чтобы у меня еще был он. Ксандр. Мало того, страстно желалось, чтобы под этими коровьими глазами восемнадцатилетней дурочки он бы разглядел настоящую меня. Ту самую, которая знает себе цену.
Но в этом деле у меня был союзник – темнота. Она скроет от герцога то, как я выгляжу сейчас, оставив только ощущения. Так что получится хоть немного побыть собой. Заодно посмотрим, от чего приходят в восторг здешние баронессы и лезут на столы. Может, как только я получу желаемое, глупое сердце перестанет так колотиться?
Я развернулась, прижалась к герцогу спиной, откинула голову ему на плечо и спросила очень тихо:
– У тебя есть какие-то зелья, чтобы помогли зачать?
– Нет, – в голосе Ксандра слышалось легкое удивление, и он перестал сжимать мои плечи в стальной хватке. Смысл держать капканом то, что не убегает? Мало того, само льнет к рукам. – Скорее другие, с обратным действием. Многие дамы страстно желают женить меня на себя, с тех пор как я овдовел. Приходится быть осторожным.
– О. Большая охота на знатную добычу? – я не удержалась от шпильки, а Ксандр весело хмыкнул куда-то мне в шею, оценив. – Это нам не подходит. Осторожность придется отбросить. Ну так как, герцог? Где ваша часть сделки? Или все-таки решили положиться на то, что покойный король все сделал сам?
– Даже не думал. Джастин все делал хуже некуда.
Я почувствовала, как легко порвались под его пальцами завязки плаща, а потом треснул корсет – герцог даже на секунду не задумался о том, в чем мне через половину замка возвращаться к себе.
Но от того, сколько силы пряталось в этих руках, меня это тоже перестало волновать. Пусть его, хоть голой. Тогда сам и проводит.
Томление, зародившееся где-то под грудью, разлилось сильнее, охватывая плечи и шею, я прижалась к герцогу теснее и прошептала:
– Погаси свечи. Хочу… темноты.
Он и погасил. Метательным ножом, швырнув его через полкомнаты так, что лезвие срезало огоньки.
И остались только свет от углей в камине, который мне уже не мешал, и мягкий мех шкур на широкой кровати.
19. Опять Карасик
Если бы не Карасик, который работал сигнальным звоночком, я бы точно нарвалась на стражу.
Но мой замечательный кот не только дождался, пока беспутная и по здешним моральным нормам распутная хозяйка выберется из чужой постели, но и проводил до комнат, не дав заблудиться и оберегая от лишних глаз.
Дозорных мы встретили трижды, но у дверей моих покоев по-прежнему стражников не было. Я осторожно прокралась к себе в комнату, держа утянутый тайком кувшин с остатками воды и завернутый в плащ хлеб.
Сейчас есть не хотелось, зато будет запас на завтра. Еду и воду пришлось спрятать за портьерой, в самом темном углу. Судя по пыли, туда не заглядывали год, а то и больше.
Я нырнула в огромную кровать, нашла там железную сковороду с крышкой, очень удивилась, но вспомнила, что это грелка. Внутрь засыпались угли, а потом согревались простыни и одеяла. Вот ведь, в этом мире и магия есть, а туфель нормальных пошить не могут и отопление никуда не годное.
Сковорода успела уже остыть. Пришлось осторожно вытянуть ее за ручку, стараясь сделать так, чтобы она случайно не раскрылась и угли не высыпались в кровать. И забравшись под удивительно пушистое одеяло, свернулась клубком и смогла спокойно обдумать то, что наворотила за эту ночь. При этом сомнений в том, что наворочено с гору, не возникало.
Герцог Ксандр в постели был… хорош. Наверно, ни с кем и никогда мне не было так восхитительно с первого раза. Может, сыграло роль, что я все-таки влюбилась – ну если быть честной с самой собой. Ведь не хотела же… в моей ситуации доверяться чувствам глупо, но сердцу не прикажешь.
Я влетела в него со всего маху ровно с того момента, как вчера увидела. А теперь – и двенадцати часов не прошло, как я оказалась в его постели. И всерьез планирую как можно скорее выйти за него замуж и родить ребенка. И ночи в нашей супружеской жизни обещают быть жаркими и полными огня.
Забавно, но, кажется, мне удалось Ксандра удивить. Он совершенно точно не ожидал от меня – вернее от дочки правителя Харта и вдовы своего брата – страстности. Может, королевам тут полагалось лежать, смотреть в потолок и думать о Литавии? У меня в объятьях Ксандра этого не вышло. Зато получилось другое. И даже несколько раз. И каждый следующий раз был восхитительней предыдущего.