1917. Разгадка «русской» революции
Керенский позвонил великому князю Михаилу Александровичу и договорился о незамедлительной встрече с членами Временного правительства и Временного комитета Думы. После страстных споров вся делегация направилась на квартиру княгини Путятиной на Миллионной улице, дом 12, где находился Романов. Руководители всех партий Думы, за исключением Милюкова, настаивали на отречении. То есть, вернее, на передаче власти Временному правительству до Учредительного собрания[84]. Главное действующее лицо спектакля – Керенский: в мемуарах он называет вещи своими именами, а великому князю Михаилу он говорил совсем другое: «Великий князь Михаил Александрович объявил, что примет трон только по просьбе Учредительного собрания, которое обязалось созвать Временное правительство. Вопрос был решен: монархия и династия стали атрибутом прошлого. С этого момента Россия, по сути дела, стала республикой, а вся верховная власть – исполнительная и законодательная – впредь до созыва Учредительного собрания переходила в руки Временного правительства»[85].
Шантаж, демагогия и угрозы – вот тот инструмент, что позволил обмануть и Михаила, сказав ему, что форму правления для страны должен выбрать сам народ. Мягкотелый Михаил Романов радостно согласился воспользоваться этой лазейкой для ухода от ответственности и опасности расправы. Тем временем его отрекшийся брат тоже внимательно следил за развитием событий, но еще был далек от мысли, что его попросту обманули. Обманули дважды: первый раз – убедив отречься в пользу брата, и второй раз – добившись отречения Михаила. 3 марта появляется очередная запись в дневнике Николая: «…Алексеев пришел с последними известиями от Родзянко. Оказывается, Миша отрекся. Его манифест кончается четыреххвосткой для выборов через 6 месяцев Учредительного Собрания. Бог знает, кто надоумил его подписать такую гадость! В Петрограде беспорядки прекратились – лишь бы так продолжалось дальше»[86].
Через несколько дней Николай Романов встретит свою мать, императрицу Марию Федоровну, и дядю, великого князя Александра Михайловича. Тяжелая сцена описана последним: «…Мария Федоровна сидела и плакала навзрыд, он же неподвижно стоял, глядя себе под ноги и, конечно, курил. Мы обнялись. Я не знал, что ему сказать. Его спокойствие свидетельствовало о том, что он твердо верил в правильность принятого им решения, хотя и упрекал своего брата Михаила Александровича за то, что он своим отречением оставил Россию без Императора.
– Миша не должен был этого делать, – наставительно закончил он. – Удивляюсь, кто дал ему такой странный совет»[87].
Бывшему царю еще непонятно, что цепь роковых событий отнюдь не случайна и брата его обманули те же заговорщики, что обвели вокруг пальца его самого. А вот Керенский знает, что все уже решено и события развиваются по «союзному» сценарию. Снова он проговаривается в своих мемуарах. Демонстрирует «дар предвидения»: по договоренности с Думой Михаил может в будущем принять власть монарха, если его попросит Учредительное собрание. Вопрос только отложен, под таким соусом и уговаривали Михаила отречься, – у Александра Федоровича Керенского «монархия и династия» уже «стали атрибутом прошлого». Снова он знает более всех присутствующих, опять понимает события в их истинном смысле. Это еще один «ясновидящий», вроде пана Пилсудского и финских социал-демократов…
Отречение Михаила Романова окончательно расчистило путь к катастрофе. За «бескровным» и «демократическим» Февралем в дымке истории уже начинал появляться мощный силуэт кровавого и трагического Октября. В истории нашей страны неотвратимо наступал период, о котором никто из февральских деятелей не мечтал.
Многим из них он сулил смерть, многим – изгнание. «Герои» Октября получали свою награду в подвалах НКВД, когда Сталин приводил в исполнение смертные приговоры «врагам народа». Многие «герои» Февраля получили по заслугам еще раньше. Почти все думские деятели отправились в изгнание и вместо власти получили ее полное отсутствие, а вместо свободной демократической России, ради которой все якобы затевалось, – красный Советский Союз. Всю оставшуюся жизнь они писали мемуары, а на самом деле – огромные оправдательные записки перед потомками. Мучила ли их совесть – неизвестно…
Мучила ли совесть генерала Гурко, после Февральской революции арестованного Временным правительством и заключенного в Петропавловскую крепость теми, ради кого он изменил своему государю? Что чувствовал генерал Алексеев, назначенный после революции на пост главнокомандующего, который до него занимал так веривший ему Николай? Раскаивался ли он в предательстве царя, буквально сразу отправленный в отставку Временным правительством? О чем думал в свою последнюю минуту, умирая в тифозном бреду в Екатеринославле в самом начале Гражданской войны? Что почувствовал командующий Балтийским флотом адмирал Непенин, своей телеграммой также поддержавший отречение государя и ровно через два дня после этого убитый в Кронштадте «неизвестным в штатском»? Вспоминал ли высланный большевиками в Пермь Михаил Романов о своем малодушном уходе от верховной власти? Какие последние мысли были в его венценосной голове, когда, несмотря на заверения Ленина, что к нему нет никаких претензий, он был похищен и расстрелян сотрудниками ЧК? Думал ли генерал Рузский о своей измене присяге, когда под шутки пьяных красноармейцев в буквальном смысле слова рыл себе могилу? Раскаялся ли, стоя на ее краю, когда чекисты рубили ему голову шашкой, заставляя вытягивать шею и нанося по четыре-пять ударов? Мы этого не знаем. Одно известно точно – в истории России наступал один из самых страшных ее этапов.
Но он наступал не сам – его тщательно готовили те, кто пришел к власти. Временное правительство…
Глава 3
Как Временное правительство Россию за восемь месяцев развалило
О человеке судят не по тому, что он о себе говорит или думает, а по тому, что он делает.
В. И. ЛенинЯ смело утверждаю, что никто не принес столько вреда России, как А. Ф. Керенский.
М. В. РодзянкоЭтот день знал каждый советский школьник. Двадцать пятое октября 1917 года резко и быстро вошло в мировую историю. С этой даты начинался новый отсчет времени. И учебники истории делили жизнь на два неравных по времени отрезка: до Октября и после. Вопросов у читателей этих книг не возникало – все было объяснено просто, понятно и довольно толково. Сейчас объяснение диаметрально противоположное. Но ни одно, ни другое не отвечает на главный вопрос:
Что же сделало своему народу Временное правительство за восемь месяцев своего правления, если в двухмиллионной столице практически никто не пришел его защищать?
Коммунистические историки изображали в эти октябрьские дни борьбу и многочисленные жертвы, новые исследователи все свое внимание уделяют германскому происхождению большевистских денег. Но вопрос-то не в этом. Сейчас уже достоверно известно, что Зимний дворец был захвачен практически без сопротивления. Никакого штурма не было. Об этом говорит и число погибших во время «операции»: шестеро юнкеров. Женщины, патриотически настроенные инвалиды и мальчишки – это все, что смогла русская демократия выставить на свою защиту темным октябрьским вечером семнадцатого года. Последние защитники Временного правительства – это ударная рота женского батальона, сорок георгиевских кавалеров под командованием одноногого штабс-ротмистра на протезе и юнкера, юнкера, юнкера…
В тот час, когда история, по мнению советских ученых, начала новый отсчет. В самый решительный момент. В точке, где решилась судьба России на будущие семь десятилетий, в час, от которого без малого зависела будущая судьба всего мира!
Да как же это возможно?! Ведь прошло всего восемь месяцев с момента Февральской революции, свергнувшей «ненавистный царский режим»! Революции «бескровной и общенациональной», по мнению тех, кто ее делал. И число погибших в Феврале – всего 1433 человека! В основном это полицейские, жандармы и офицеры, сохранившие верность присяге и не покинувшие свой пост до конца. Они защищали «антинародный царский режим» и погибли. Так почему же первое русское демократическое правительство, которое ждали многие поколения передовых отечественных мыслителей, приходу которого, по словам его организаторов, радовалась вся страна, вообще никто не защищал? Как же получилось, что во время взятия власти большевиками Керенского и его коллег обороняли так самозабвенно, что погибло всего шесть мальчишек-юнкеров? Ведь это просто невероятно!
Почему министры Временного правительства подчинились большевистскому насилию тихо и без шума? Хотели избежать кровопролития? Так нет же, своим «милосердием» они открыли счет миллионам жертв, рекам крови и неисчислимым бедствиям России. Дело, конечно же, не в этом: так безропотно пошли министры-капиталисты в Петропавловскую крепость под конвоем, что не было у них никаких сил для сопротивления. Никто за них умирать не хотел.
А вопросов становится все больше. Германия выделила Ленину деньги, говорят нам современные историки, поэтому он совершил переворот. Но позвольте – финансовые ресурсы подрывным элементам в истории человечества давали сотни, если не тысячи раз, а бунтов и мятежей мы насчитаем в десятки раз меньше. Успешные революции вообще можно пересчитать по пальцам. Как получилось, что германские «шпионы» – большевики – столь вольготно чувствовали себя в столице России, что преспокойно подготовили и осуществили государственный переворот? Куда же смотрело Временное правительство, орган легитимной власти? Почему в решающий момент в Зимнем дворце не оказалось ее главы Александра Федоровича Керенского? Что же случилось с его безграничной популярностью, раз он бросил своих министров в решающий момент в полутемном зале, убежал из Зимнего дворца в машине американского консула?
Где были наши верные «союзники», столь горячо приветствовавшие падение монархии, как же не указали своим демократическим протеже на большевистскую опасность? Почему не уберегли своего союзника Россию от опасности захвата власти германскими агентами? Неужели не ясно им было, что германские миллионы Ленину придется отрабатывать? И что вариант тут у Ильича только один – любой ценой вывести Россию из войны с Германией, разве это непонятно? Ведь именно на это, собственно говоря, денежки ему немцы и давали. Английская, французская, американская и другие «союзные» разведки этого не понимали, не знали и не видели? Не ждали такого развития событий, не верили, что их соратник Россия может заключить сепаратный мир с противником и, лишившись своей боеспособности, погрузиться в хаос и анархию?
Вопросов много, а ответ один. Всё они знали. Именно этого и ждали. К такому повороту событий и готовились. Точнее – готовили… сами события.
«Союзники» России по Антанте и являются основными организаторами, спонсорами и вдохновителями русской революции. И первого ее этапа – Февраля, и второго – Октября.
На первый взгляд такое заявление кажется бездоказательным, но только на первый. Ведь если понять, что две наши революции суть единое целое, то и автор у этого единого целого также один. Привыкли мы: либо «революционные массы», либо злая воля германского Генштаба объявляются причиной третьей русской революции. Но за восемь месяцев, лежащих между Февралем и Октябрем, произошло столько всего интересного, что поневоле приходится призадуматься: а так ли все просто и ясно, как мы привыкли думать? Уже никто не будет спорить, что корни Октября находятся в Феврале, что одна революция логично вырастала из другой. Взявшие власть в феврале «демократы» не удержали ее, и к вершинам русской истории вышли другие силы, практически не участвовавшие в свержении монархии.
Следом за первым, «февральским», начинался второй этап гибели России. Пришедшие к власти «союзные» марионетки за восемь месяцев должны были уничтожить русское государство. Точнее – разложить его изнутри настолько, чтобы отбить у народа всякое желание сопротивляться, вызвать апатию и безразличие. Давайте прямо скажем – с этой нелегкой задачей Временное правительство успешно справилось. Но это единственная задача, этими людьми решенная со знаком «плюс». Все остальные действия и начинания их потерпели фиаско. Но именно отсутствие успехов и есть самый главный успех Временного правительства. Не для России, конечно, а для тех, кто замыслил ее уничтожение и для этого вытолкнул на вершины русской власти горстку авантюристов, шпионов и бездарей.
Поэтому «союзники» России радостно приветствовали Февральскую революцию. Первыми, 9 (22) марта 1917 года, Временное правительство официально признали Соединенные Штаты Америки. Через день, 11 (24) марта, – Франция, Англия и Италия. Вскоре к ним присоединились Бельгия, Сербия, Япония, Румыния и Португалия. Повод для радости действительно был большой: в Лондоне и Париже могли вздохнуть спокойно. Никто не мог даже надеяться, что буквально за считаные дни операция «союзных» спецслужб по изменению государственного строя России закончится таким грандиозным успехом. Было сделано все задуманное, решена не программа-минимум, а ее наиболее полный вариант…
Новое «независимое» правительство приняло на себя все обязательства царской власти, как финансовые, так и политические. Были признаны все долги и декларирована решимость вести войну до победного конца. И если старое царское правительство хоть иногда могло отказать «союзникам», то новые властители России зависели от них полностью. И даже не задумывались о том, как поступили англичане и французы по отношению к свергнутому русскому монарху. Сначала они заставили его пролить моря крови своих солдат во имя утопических «союзнических» идеалов, а потом выбросили Николая Романова на помойку истории. После отречения – ни слова поддержки, ни одной фразы в его защиту. Туда же, в небытие, через короткий промежуток времени отправится и Временное правительство. Удивляться не надо – отработанный материал, шлаки никто с собой в политическое будущее не берет.
Но пока представители Антанты отмечали в своих дневниках и докладах восходящую звезду русского политического олимпа – Александра Федоровича Керенского. Обожают Керенского и в России – и недаром. Смелый, пламенный трибун, «хороший организатор», он действительно сильно выделялся на фоне других членов Временного правительства. Поэтому и невероятно быстро оттеснил всех тех, с кем вместе вступал в Февраль. Временное правительство вскоре стало ассоциироваться именно с личностью Керенского. И именно ему обязано оно катастрофическим падением своего рейтинга в глазах граждан России. Именно Керенский с горечью напишет в своей книге: «На деле же, однако, три четверти офицеров Петроградского военного округа… саботировало все усилия правительства справиться с восстанием, которое быстро набирало силу»[88].
Это сказано об Октябре, и описанные офицеры отнюдь не большевики. Просто прошло полгода бурной деятельности февральских реформаторов, и граждане России оценивают Керенского уже совсем по-другому. Генерал Алексеев именно ему припишет позорные лавры разрушителя Отечества. Генерал Петр Николаевич Краснов просто не выносит Керенского на дух: «Я его никогда не видал, очень мало читал его речи, но всё мне было в нем противно до гадливого отвращения…»[89] Генерал Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич также относится к Александру Федоровичу по-особенному: «Режим Керенского с его безудержной говорильней показался мне каким-то ненастоящим», – пишет он[90].
Ощущение это знакомо каждому, кто когда-либо встречал на своем жизненном пути человека, который, говоря одно, делает совершенно другое. Режим Керенского на словах вводит невиданные ранее свободы и права, проводит реформы и преобразования, а под аккомпанемент красивых фраз уверенной рукой ведет Россию к гибели. Возглавляя правительство, пользуясь тем, что власть в его руках, он умело блокирует и забалтывает все попытки спасти ситуацию. За что же Керенского любить?
«Он разрушил армию, надругался над военною наукою, и за то я презирал и ненавидел его», – поясняет переполняющие его чувства П. Н. Краснов[91]. Ошибается Петр Николаевич, ох как ошибается. Не армию разрушили Керенский и его подельники из Временного правительства, а страну. Причем абсолютно сознательно и целенаправленно.
Человека судят по делам его – последуем этому мудрому правилу и начнем разбираться в делах новой российской власти. Начали мы эту главу октябрьским вечером, а продолжим ранним мартовским утром, когда на шинелях солдат Петроградского гарнизона стали пропадать погоны и появляться красные банты, символизирующие победу «великой и бескровной» русской революции – Февраля. Именно с этого месяца русского революционного календаря и началось разложение страны, армии и душ русских людей, открывшее дорогу большевикам. Без этого их приход был невозможен.
Февраль не был бархатной революцией, и основные жертвы его погибли от бесчинств обезумевших людей в военной форме. Помимо погибших в петроградских уличных столкновениях, большое количество жертв было в Кронштадте. Разъяренная толпа матросов буквально на клочки разорвала командующего адмирала Вирена, убила многих офицеров. «…Людей обкладывали сеном и, облив керосином, сжигали, клали в гробы вместе с расстрелянным живого…»[92] – повествует об ужасах «великой и бескровной» Татьяна Боткина. Десятки офицеров убиты, сотни заключены в тюрьму. Растерзаны полицейские и жандармы. Убиты случайные прохожие, горожане. Всего, по официальным данным, напомню, 1433 человека. Согласитесь, для «бескровной» революции немало. И вот на крови этих людей к власти пришло новое правительство, назвавшее себя Временным. Чем же эти достойные люди занимались с Февраля до Октября, когда их почти в полном составе отправили в Петропавловку?
Давайте представим себя на месте Гучкова, Милюкова, Керенского и компании. Для этого забудем о горах лжи и обмана, которыми они расчищали себе путь к власти. Не будем вспоминать об используемых втемную собственных соратниках, о простодушно поверивших им военных. Оставим без внимания и дважды введенного в заблуждение Николая II, и так легко отдавшего им корону Михаила Романова. Не будем замечать подозрительных совпадений во времени различных событий. Не станем подозревать никого в организации беспорядков и искусственного дефицита хлеба в столице. Представим себе на минуту, что ненавистный царский режим действительно смело стихийное народное недовольство. Пусть так. Согласимся, что Временное правительство – это лишь идеалисты, стремящиеся спасти страну от хаоса в сложный момент истории. Отлично. Давайте всех их считать горячими патриотами России, не возражаю ни секунды. Но вот все эти достойные люди получили в свои руки то, к чему они, конечно, никогда не стремились. Власть. Именно в этом слове и заключен весь смысл нашего перевоплощения. Став Керенским, Гучковым или Милюковым, на что вы власть употребите?
Поразмышляем. Страна ведет тяжелейшую войну. Она на грани истощения и усталости, но в 1917 году, наконец, наступает время, когда чаша весов готова склониться в нашу сторону. В этот важнейший момент вдруг «случайно» происходит революция, и вся политическая верхушка Думы оказывается у руля. Первое, что они должны сделать, – это успокоить страсти внутри страны. Объяснить всем, что произошло, и призвать спокойно продолжать выполнять свой долг. Особенно важно обратиться к своим офицерам и солдатам. Выдать в печать что-то вроде сталинского «братья и сестры», чтобы поняли, чтобы прониклись они осознанием того, что теперь сражаются не только за свою родину, но и за свою свободу.
Приведя всех в спокойствие и умиротворенность, можно и подумать, как выигрывать войну. Хотя в принципе и думать особенно не надо. Все военные на месте, вся верхушка армии на своих местах. Пусть и думают. Это они вместе с англичанами и французами разработали планы кампании на весну – лето 1917 года. Надо все это воплотить в жизнь и набраться терпения – немцы уже на пределе своих возможностей. Если кто из командующих доверия не вызывает, можно его поменять. Все это делается простым приказом, обычным армейским порядком, приказом военного министра Гучкова. Это Николай II все делал неправильно. Это у него руки были связаны обещаниями, династическими интересами и аристократическими предрассудками. У простых думских патриотов всего этого нет, а есть лишь любовь к Родине и свежие подходы к решению старых проблем. Так решайте же их – засучите рукава своих фраков, и вперед. Потуже затяните пояса, наведите порядок там, где мягкотелый царь этого сделать не мог. Победа, а вместе с ней получение обещанных «союзниками» Дарданелл уже рядом. Рухнуть в двух шагах от долгожданного мира, после стольких жертв – непростительная роскошь. Беспощадно давить все пораженческие и пацифистские настроения, после случившейся революции помощь врагу – это двойное предательство: и страны, и новообретенной свободы. Одним словом, дисциплина, дисциплина и еще раз дисциплина. Так или примерно так должна была выглядеть программа Временного правительства. Гипотетически. В действительности все было наоборот, поэтому и назвал генерал Бонч-Бруевич режим Керенского «ненастоящим»…
Почти сразу новая власть забрала Зимний дворец под свои учреждения. Там разместилось само Временное правительство, причем премьер-министр занял под жилое помещение историческую комнату Александра III. Эти скромные и достойные люди пользовались музейными предметами как утварью, а караул из тысячи солдат был размещен в парадных залах дворца. Но это мелочи, хотя уже и они не прибавляли властям авторитета в среде горожан. Давайте смотреть на действия, а не на место расположения! И верно, какая разница, где будет новое правительство размещаться. В конце концов, все его министры люди небедные, к комфорту привычные, вот пусть и служат Отчизне, как привыкли – с серебряными вилками и золотыми блюдами. Главное – чтобы дело знали.
Будем же честными до конца – служение на благо Родины «временные» министры начали задолго до переезда в Зимний дворец. В первый же день существования Временного правительства, вечером 2 марта, было подписано, а днем позже опубликовано его заявление. Это его программа, все будущие шаги там отражены. Прочитаем ее внимательно (в скобках комментарии. – Н. С.).
«Декларация Временного правительства о его составе и задачах»[93]«В своей настоящей деятельности кабинет будет руководствоваться следующими основаниями:
1. Полная и немедленная амнистия по всем делам политическим и религиозным, в том числе террористическим покушениям, военным восстаниям и аграрным преступлениям и т. д.
(Все убийцы, бунтовщики, подстрекатели, мятежники и дезертиры, революционеры-террористы, крестьяне-поджигатели получают немедленную амнистию и завтра же пополнят собой ряды русской армии и оборонных предприятий.)
2. Свобода слова, печати, союзов, собраний и стачек с распространением политических свобод на военнослужащих в пределах, допускаемых военно-техническими условиями.
(Во время войны разрешаются стачки на оборонных заводах, забастовки на железной дороге и собрания в хлебопекарнях. Теперь уж точно перебоев с хлебом не будет. Дискуссии на политические темы, безусловно, удвоят, а то и утроят мощь нашей армии и количество выпускаемого вооружения.)
3. Отмена всех сословных, вероисповедных и национальных ограничений.
(На деле означает отмену черты оседлости и ограничений для евреев.)
4. Немедленная подготовка к созыву на началах всеобщего, равного, тайного и прямого голосования Учредительного собрания, которое установит форму правления и конституцию страны.
(Именно подготовка всеобщего, равного, тайного и прямого голосования является основной проблемой и главной задачей России, ведущей мировую войну, в ходе которой миллионы убиты и искалечены. На этом и нужно сосредоточиться правительству.)
5. Замена полиции народной милицией с выборным начальством, подчиненным органам местного самоуправления.
(Всем известно, что преступность во время войны идет на убыль. Первая мировая практически свела ее к нулю. Все убийцы, насильники и грабители в едином патриотическом порыве прекратили преступную деятельность. Поэтому именно сейчас наступил момент для замены полиции народной милицией.)
6. Выборы в органы местного самоуправления на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования. (См. пункт 4.)
7. Неразоружение и невывод из Петрограда воинских частей, принимавших участие в революционном движении.
(Эти достойные уважения солдаты, отказавшие в повиновении своим командирам, убивавшие офицеров, громившие магазины и лавки, очень не хотят попасть на фронт. Правительство им это гарантирует.)
8. При сохранении строгой военной дисциплины в строю и при несении воинской службы – устранение для солдат всех ограничений в пользовании общественными правами, предоставленными всем остальным гражданам».
(Давно ведь известно, что главное для солдат – это не хорошее питание и теплое белье, не современное оружие и грамотное руководство, а «пользование общественными правами, предоставленными всем остальным гражданам». Тут уж не поспоришь. Отсидел в окопе – и айда на митинг!)[94]