– Видимо, я не знаю, что на уме у браслета.
– Странно, вы вроде бы нашли общий язык.
– Вещи мне не близки, чтобы с ними часто беседовать.
– А заклинания?
– У заклинаний есть свой характер. Вещь на то и вещь, она берет сначала часть своего создателя, а потом уже часть своего хозяина, вещам нельзя доверить свои секреты, они их просто не поймут. Заклинания же своенравны, они могут услышать тебя, поспорить с тобой, могут вовсе отказаться действовать, с ними уютно. Они создают, даже когда что-то разрушают, но без отваров они бесполезны. Лишь травы делают их настоящими, но все же не всесильными.
– Может, на нем заклинание, он же светится? Хотя для его создания использовались самые обычные нитки.
– Нитки-то обычные, а мастерица свое дело знала, она умеет договариваться с вещицами.
– Мастерица? Она, что ж, заклинания может накладывать?
– Конечно нет, глупости не говори, путница. Просто браслет делался специально для тебя, с мыслью о тебе и с какой-то целью, заклинания тут совсем ни при чем. Вещь просто взяла часть своего создателя и соединила ее с твоей энергией, поэтому он и сверкает. Он должен тебе помочь.
– Помочь в чем?
– Откуда мне знать, путница? Надо было спросить у самой мастерицы.
– Я не подозревала, что это может быть необходимо. Он казался мне обычной вещицей.
– Может, он обиделся? Не очень приятно, когда тебя недооценивают.
– Да, за это действительно стоит меня обжигать.
– У вещей бывает отвратительный характер, как и у людей.
– Почему вы решили сказать про заклинания? Вы же отрицали, что вы лекарь.
– Мне просто не было необходимости это подтверждать. Зато после этого заклинания ты теперь понимаешь, что я не желаю тебе зла. Без этого заклинания ты бы не решилась отдохнуть перед путешествием в присутствии меня.
Трофа подумывала, что признательна за заботу о ней этой старушке, вот только такая забота напоминала немного угрозу.
– Хорошо, я отдохнула, благодарю за это.
Троф и старушка замолчали, ночь опустилась на землю. Завтра к раннему часу они прибудут в Сумятицу, где Троф предстоит оставить старушку, дальнейший путь придется преодолеть одной. Старушка была чудной, хоть и вполне доброжелательная, она может знать что-то о других лекарях, точнее, об одном определенном, в особенности, как его победить.
– Нет, – неожиданно сказала старушка.
– Я ничего не сказала.
– Ты собиралась.
– Бабушка, вы и мысли читаете?
– Да чего там читать? У тебя на лице все написано, тебе бы научиться лучше скрывать свои эмоции, – бабушка с нравоучением хмыкнула.
– Меня это не беспокоит.
– Сейчас нет, со временем это изменится, посему был бы полезный навык. Со своими родными и близкими нужно быть искренними, в момент опасности это может быть минусом.
– То есть лекарь советует мне научиться врать?
– Лекарь советует тебе научится защищаться, некоторые защищаются через ложь и закрывают себя от других, но это может быть не твоим оружием и щитом. Выбери, что послужит для тебя.
– Бабушка, вы же знаете, что находится в Апогене?
– Твоя мастерица туда направляется, – Троф кивнула, значит, и про Араила из Апогена наверняка знает.
– Вы знаете, как ей помочь?
– Откуда мне знать такое? Я обычная старушка из Сумятицы.
Троф начинала злиться, эти игры ее сводили с ума:
– Бабушка!
– Что, путница? – лекарь невозмутимо смотрела на путницу и не понимала, в чем же она таком могла провиниться.
– Прекратите, я не раскрою ваш секрет, мне просто нужна помощь.
– Путница, тебе нужна надежда, я не могу ее дать. Ты двигаешься за мастерицей, что тебя ждет, когда ты нагонишь ее, я не знаю.
– Вы знаете его слабые стороны?
– Я не могу их раскрыть, да и ни к чему они тебе, путница.
Троф вздохнула, ей нельзя было сдаваться, но когда другой лекарь отказывает в помощи, руки сами опускаются. Хотя она и так знала, что лекари – не самые надежные источники помощи. Одни требуют твою жизнь за отвар, другие выдают травы, противные необходимому эффекту.
Может, то была месть за старые раны в том кровавом сражении людей и лекарей, а может, у них чудаковатое чувство юмора. Любопытно, старушка участвовала в том сражении?
– Я расскажу тебе историю, она будет тебе спутницей до следующего города. Нехорошо оставаться одной на пути, – Троф хмыкнула – с такими спутниками в одиночестве чувствуешь себя в большей безопасности. Голос старухи мелодично лился, и Троф, будто завороженная, все же начала с интересом слушать рассказ ее попутчицы.
– В тех лесах, что тебе могут встретиться на пути, существовала деревушка, созданная и не дожившая до твоего появления на свет. Всякий, кто был беден внутри себя или в миру, мог прийти туда и попросить о помощи. Будь то совет или отвар, приправленный заклинанием, но каждый житель этой деревеньки знал: никакой платы нельзя брать за свою доброту, иначе лекарю самому придется расплатиться за свой дар.
Со временем в совсем молодом юноше стали угадываться странные изменения. Он был хорош собой, многие девушки бегали восхититься его красотой, но холоден юноша был с каждой, ни одна не приходилась по душе. И вот стала его красота таять, высокий красивый юноша превращался в сгорбленного мужчину, шрамы все глубже рисовали лабиринты на его лице. Забеспокоились тогда жители, что происходит. Узнали они, что тот юноша берет плату за каждое свое заклинание, да и плату, что не снилась многим, а заклинания были черны, словно смоль. Решили жители его наставить на путь истинный, но поздно было.
Юноша не захотел терпеть несогласных, власть затмила его чистый когда-то взгляд, ему не хотелось жить в тени людей. Юноша собрал соратников и рано поутру, пока все спали, уничтожил деревню, а его верные волки гнали выживших так долго, что многие испустили свой дух на дороге.
Потом случилась война с людьми, и победили они того юношу, но не убили, он смог сбежать. Люди скрыли, что другие лекари помогли им в сражении, и объявили охоту на весь их род. Выжившим пришлось скрываться, но люди – странные существа, они продолжали ходить к лекарям за помощью. Но обиделись лекари на них, ведь они помогли тогда юношу одолеть, и теперь за каждую услугу требовали плату, плату – кому-то малую, а кому-то – неподъемную. Так и повелось: укрытые от глаз, они продолжили существовать и принимать путников, которые ищут их.
Рассказ старушки был окончен, но слова продолжали звенеть в воздухе. Старушка глубоко дышала, Троф показалось, что на момент у старушки выступили слезы, но наваждение быстро пропало. Троф смогла лишь выдавить из себя два слова:
– Мне жаль, – старушка махнула рукой.
– Не твоя вина, путница. Каждый ответственен сам за свои поступки. Мне нужно поспать, а то ты совсем меня уболтала, – старушка перебралась в повозку и тотчас уснула, а ее громкое бормотание во сне распугало даже птиц неподалеку, Троф улыбнулась.
