Орион: Око земли

Болн не стал поднимать руку по одной простой причине: все это время он перешептывался с помощниками, постепенно краснея от копившейся злости. Его возмущало, что Парнс умолчал про свободных людей.

Молчание же Горна никого не удивляло. Почти каждый раз он предпочитал не участвовать в дебатах, если вопрос не касался напрямую его или его ремесла, но даже в таком случае за него говорили двое его подмастерьев. Вместе ними сидел на месте, пугающе синхронно поглаживая подпаленные рыжие усы, переходящие в бакенбарды.

– Прекрасно, – продолжил Мортимер и повернулся к оцепеневшему полицейскому. – Раз большинство за, думаю, что вам следует представиться, – полицейский встрепенулся и выпрямился во весь рост.

– Сержант Маркус Тейн, милорд, – он поклонился и осторожно выдохнул так, чтобы никто из присутствующих не заметил.

В помещении моментально зародился гул из перешептываний удивленных советников. Их основой послужил всего один вопрос: является ли Маркус Тейн сыном Зигмунда Тейна?

Мортимер задумался. Если бы у этого самоуверенного исследователя появился преемник, то он первым делом разослал бы сотню заводных птиц во все уголки Ориона, чтобы оповестить каждую крысу о ребенке, который продолжит его дело. Он лично знал исследователя и прекрасно представлял, каким может быть его отпрыск. Под это описание совершенно не подходил образ полицейского, однако нотка сомнения сыграла.

– А ты случаем не сын…

– Нет, – прервал задавшего вопрос советника Маркус, что весьма рассердило первого.

– Кто тебе давал право перебивать, когда к тебе обращаются? – Болн медленно поднялся со стула. Его лицо вместе с тремя подбородками покраснело, а распухшая от жира рука ударила по столу. Маркус сделал шаг назад и склонил голову.

– Я виноват, господин. Этот вопрос мне задают не в первый раз, и поэтому я решил…

– Да мне наплевать, что ты там решил! Считаешь, что раз тебя вызвали в совет, то ты теперь особенный?

– Простите, господин, я не хотел…

– Твоя мать тоже тебя не хотела, но ты ведь здесь.

– Закрой свою пасть, боров! – Парнс вскочил с места. – Да он больше достоин находиться здесь, чем ты! Твой отец был настоящим человеком и превосходным лидером, а ты лишь позоришь его гордое имя.

– Ах ты, отрыжка кошачья! Приплетать моего отца вздумал, да? – он протер рукавом обслюнявленные губы и улыбнулся во все зубы. – Как там твоя жена поживает, а? Я слышал от помощников, как она прекрасно их обслужила два дня назад, – Парнс ударил кулаком по столу, от чего ноги Болна слегка подкосились.

– Не смей приплетать сюда мою жену, мразь!

Остальные сохраняли нейтралитет и ожидали реакции главы совета.

– Парнс его на сервелат пустит, – прошептал один из прислужников Лайна, на что сам патриарх не ответил.

– Господин Парнс! – взял слово Мортимер. Взгляд начальника стражи перешел на главу совета.

– Да, милорд, – ответил он, сделав секундную паузу между словами.

– Вы объясните Маркусу, как добраться до Крёнгарда, – Болн заулыбался и, прищурив глаза, откинулся на спинку стула.

– А вы, господин Болн, лично соберете провизию ему в дорогу.

– Но господин!.. Но милорд! Для этого есть рабочие на складе, – он вытянул руку, указав направление склада в порту, и ударил ей помощника по лицу.

– И подыщите себе кров. Ночи, как вы знаете, холодные в последнее время.

– Н… но вы же сказали, что моей семье можно остаться в покоях во дворце, – Мортимер поднялся и поправил рукава мантии.

– Верно, – он выдержал секундную паузу, – но о вас речи не было.

У Болна пропал дар речи. Он с выходящими из орбит глазами пытался сказать что-то помощникам, но не мог связать и двух слов.

– Денс, – молодой алхимик посмотрел на главу совета, – соберите необходимые лекарства в дорогу и принесите все на станцию.

– Принято, – ответил Денс.

– На этом все. Приступайте к своим обязанностям, – Мортимер развернулся и окинул усталым взглядом полицейского. – Найди нашу научную группу в Крёнгарде, они помогут тебе пройти в Пирамиду. И при первой же возможности отправь отчет заводной птицей. Понятно? – Маркус выпрямился и отдал честь, прижав левый кулак к груди. Глава совета кивнул в ответ и удалился из зала.

Члены совета начали расходиться, подняв шум скрипящими по полу стульями и возобновившимися разговорами. Из-за него Маркус не услышал приблизившегося сзади Парнса.

– Сержант, – прохрипел за спиной голос.

– Да? – ответил Маркус и выпрямился, осознав, кто стоит позади. Парнс слегка оскалился.

– Ты из нового набора?

– Да, сэр. Четыре месяца как закончил училище. Сейчас мал…

– За мной, – он направился к выходу.

– Ты куда его повел, сухофрукт? – Парнс развернулся, сузив глаза больше, чем обычно, от чего морщины вокруг них углубились. Он понятия не имел, кем назвал его этот боров, но судя по его роже – кем-то мерзким. – У меня времени нет! Он со мной пойдет сначала, – Парнс оголил желтевший клык, приподняв верхнюю губу коротко рыкнув.

Болн затряс кулаками смотря то на старого вояку, то на полицейского. Препираться без советников вокруг было сродни самоубийству.

– Хрен с тобой, – он отступил, задев пяткой стул, и в гневе выругался на несчастную мебель, пнул и ушел через дверь на другой стороне зала.

Парнс дождался, пока толстяк пропадет из поля зрения, и только потом направился к выходу. Маркус впервые был во дворце и не переставал озираться на шелковые занавески и мраморные колонны. На миг он остановился провести пальцем по вырезанному на серебренной табличке гербу, но пробивной голос начальника стражи вынудил отказаться от маленькой мечты. Они прошли через весь город, миновав границу Туманной улицы, представляющей собой (неожиданно) плотный туман. Под ногами хлюпали лужи от растаявшего льда, а над головой кричала бабушка со второго этажа, со всплесками вываливая помои из ведра.

– Мы пришли, – сказал Парнс, отбросивший в туман упавшую на него ледышку.

– Сука! – закричал кто-то из тумана. – Кто бросил? Кто бросил, я спрашиваю?! Ты?!

– Это кто? – ответил ему кто-то ещё.

– Серс.

– Ты че не в паровой? Охерел? Я тебе за что плачу?

Маркус засеменил за начальником стражи, угодив ботинком по щиколотку в лужу. Пока прыгал, отряхивая штанину, заметил светящуюся в тумане вывеску. Каждая буква размером не уступала гному. Приблизившись, он полностью прочитал название.

– Сладкий Джо? – спросил сержант, поднимаясь по скрипучим ступенькам.

Парнс ждал полицейского у входной двери. А когда тот подошел ближе, то вошел в таверну, откуда высвободилось громкое грохотание. Маркус следовал начальником, но открыв дверь, уткнулся в металлическую решетку. Решив, что она так просто не поддастся, с силой толкнул ее вперед. Решетка отлетела, как только что смазанная, врезалась во что-то мягкое и отскочила назад.

– Эй, ты там охренел что ли? – спросило что-то мягкое из-за угла.

Маркус шагнул вперед, увидев троих выпивох за круглым столом. Судя по мешкам под глазами и растекшейся коже, просидели они здесь всю ночь, скрываясь от холода. Точное числи часов можно было подсчитать по количеству кружек на столе. Первый жадными глотками допил пиво и вытер губы кистью без двух пальцев. Второй, совсем еще мальчишка в шляпе на несколько размеров больше его головы и сварочных очках с круглыми черными линзами. Он закинул назад голову, глядел на полицейского, настойчиво пытаясь оторвать зубами кусок вяленого мяса. Ближе всего в пол-оборота к Маркусу сидел полный мужик. Правой рукой он натирал покрасневший зад, выпирающий из штанов, а левой сжимал грязную кружку. Он соскочил со стула и ткнул пальцев в грудь полицейского.

– Ты охренел, я тебя спрашиваю? – хриплым голосом спросило что-то мягкое. Маркус напряг мышцы лица и убрал культяпку от груди.

– Возвращайтесь на место, сэр, иначе мне придется применить силу, – потребовал он.

Начальника стражи не было в собравшейся толпе, но он мог стоять где-то поблизости, наблюдая за происходящим. Тщеславие внутри полицейского хотело, чтобы толстяк полез в драку, и тогда Маркус бы наглядно продемонстрировал, на что способен, но тот развел пожал плечами и демонстративно вернулся к столу. Полицейский приподнял бровь и разочаровано посмотрел вглубь таверны.

– Ай! – крикнул кто-то из толпы. Маркус повернулся обратно и краем глаза заметил летящий кулак с засохшей грязью на среднем пальце.

Звон в ушах заглушал поднявшийся ржач и выкрики в поддержку ударившему. Маркус сжал уши, но шуми, как склизкие черви, протискивались через щели между пальцев. Без конца моргая он оглядывался, но вместо людей видел лишь размытые дрожащие фигуры. Вдруг одна из них приблизилась и шум прекратился.

– Вставай! – прорычал начальник стражи. Он поднял полицейского за локоть и развернулся к толпе. – Разбежались!

Выпивохи, склонив головы, разбрелись к столам, попутно постреливая недовольными взглядами в полицейского. Парнс повел мальчишку, проходя через расступающихся людей. Пары выдохшегося пива, заполонившие пространство, смешались с вонью от пота и невыносимым перегаром от заснувших по углам посетителей, отвратной смесью оседая на языке.

Встав к стойке, Парнс жестом приказал сержанту сесть рядом, затем сунул два пальца в рот и свистнул. Через пару секунд лысая макушка прошагала вдоль стойки и внезапно пропала. Послышался грохот упавшего ящика. За ним вновь показалась лысая макушка, под которой обнаружилось лицо гнома со свисающей родинкой над губой.

– Мамке своей посвисти, – низким басом сказал гном, положив локти на стойку.

– Заканчивай с такими шуточками, Грун, иначе на дно к сородичам отправлю, – процедил Парнс, в очередной раз грозно сузив веки. Он достал портсигар с бронзовым гербом Империи на передней крышке, вынул самокрутку, сунул в уголок рта и, чиркнув спичкой, подпалил вторую сторону.

– Я тебе сколько говорил, что выродки водяные мне не сородичи?

– Плевать. Налей бормоты, что гонит твоя сестра и пива.

– Ты какой-то сегодня злой, – подметил Грун, прищурившись. – Заболел что ли? – Парнс поднял тяжелый взгляд на гнома и не моргал, пока тот не спрыгнул к бочке позади него.

Звон в ушах почти утих, но на его место пришли ор, храп и крики людей из зала.

– Запоминай, – начал начальник стражи. Маркус пододвинулся ближе, задев локтем солонку. Та просыпалась на макушку гнома.

У Груна раздулись ноздри, но рот не открылся. Он стряхнул соль и потянулся за стаканом.

Через час ты отправишься на паровозе со станции Солтиса, – продолжал Парнс. – доберешься на нем до Монтибуса. На перроне тебя встретят и отвезут к окраинам Кренгарда. Как только все разузнаешь, вернешься в город и сядешь на паровоз до столицы.

Он скурил треть самокрутки, пока говорил. Аромат дорогих трав и аккуратно скрученная бумага говорили о дороговизне курева. Меркусу и ему подобным чинам в лучшем случае доставались сухие лопухи, завернутые в туалетную бумагу. Полицейский принюхался, но отталкивающая вонь от начальника стражи помешала насладиться.

– Простите за прямоту, сэр, но почему мы в зале совета это обсудить?

Гном поставил перед двумя посетителями кружку мятного пива и стопку соевой водки.

– И только попробуй сказать, что это помои, – добавил Грун и спрыгнул с ящика. Парнс не посмотрел на него и только стряхнул пепел на пол.

– Ты окажешь мне услугу, – сказал он. – Передашь это человеку, который тебя встретит на границе, – он вынул из внутреннего кармана сверток и положил на стол. – Вопросы?

– Нет, сэр, – просьба старшего по званию обязала Маркуса подчиниться, да и награда за него могла оказаться ценной. Месяц без патрулей были бы сейчас весьма кстати. Ежедневные прогулки до ночи с людьми, не способными связать и двух слов, начинали сжирать изнутри. Маркус потянулся к свертку, но Парнс уронил кулак на его кисть.

– Если об этом хоть кто-то узнает, то отправишься чистить сортиры до пенсии. Ясно? – Маркус кивнул, не отводя остекленевшего взгляда от Парнса. Тот принял ответ, убрал кулак, взял стопку, что стояла перед ним, и залпом осушил ее. – Теперь вали собирать манатки. У тебя час до отправления. Выполнять, – он толкнул сержанта в плечо, а сам потянулся к пиву.

Маркус расстегнул две верхние пуговицы формы, положил сверток во внутренний карман и по пути застегнулся. За недолгий разговор людей в Сладком Джо поубавилось, как и желания оставаться в этом месте еще хоть на минуту. Недавняя перепалка с толстяком отбила всякое стремление пользоваться той крохотной властью, коей владел Маркус.

Пробравшись к выходу и обтершись перед этим почти об каждого мужика на пути, Маркус поправил воротник и, перед тем как выйти, кинул злобный взгляд на встретившую его троицу. Младший из них пережевывал кусок вяленого мяса, демонстрируя процесс.

Заметив знакомого полицейского, он закрыл рот и показал на него пальцем, стуча маленькой ладошкой по коленке толстяка. Тот развернулся на стульчике, который под его внушительными размерами казался крошечным, хмыкнул и вернулся к пойлу. Напрягшийся Маркус выдохнул, открыл решетку, в этот раз придержав ее, толкнул дверь таверны и вышел наружу. Перед тем, как сойти с крыльца раздался громкий хохот и затесавшийся в нем тонкий смех паренька в сварочных очках.

Весь путь до дома Маркус смотрел под ноги и перебирал в голове вещи, что могли пригодиться в пути. Дорога обещала быть длинной, и, хотя большую ее часть предстояло преодолеть паровозом, стоило хорошо подготовиться. Вопрос с едой отпадал. Хрякоподобный советник должен был собрать провизию в дорогу. Лекарства так же принесут. Оставалось позаботиться об одежде и палатке. В академии поговаривали, что фанатики вокруг Пирамиды – это чокнутые и солдат они недолюбливают. Гражданская одежда не повредила бы.

Маркус запрыгнул на крыльцо дома, отпер три замка тремя ключами разной формы. Все они были выкованы из отдельных материалов в нескольких уголках Ориона. Неподготовленному взломщику было легче попасть в постель к императору, чем в этот дом. Маркус вошел внутрь, поочередно закрыл замки, стянул промокшие ботинки и поспешил в спальню, оставляя влажные следы на разрисованном полу. Из шкафа достал походную сумку, навес под палатку и теплые вещи.

– Ты все-таки решился пойти по стопам своего отца? – прозвучал за спиной знакомый голос. Как всегда, слова были внятны и уверенны, будто их владелец знал все реплики в диалоге наперед.

– Совет отправил меня в Крёнгард с поручением.

– О-о. Место, где сотня старичков спряталась в Пирамиде, а тысяча глупцов прислуживают им, прячась от снежных бурь в землянках, – собеседник пригубил трубку и выпустил клубы дыма в воздух, тяжело закашляв.

– Да. Именно туда, – нехотя отвечал Маркус, запихивая кожаный жилет в сумку. – Меня сегодня снова перепутали с твоим сыном.

– Это неудивительно. Ты ведь он и есть.

– Если ты оприходовал мою мать и привез сюда – это не значит, что ты мой отец!

– Ты ошибаешься. По факту это и означает, что я твой отец, – спокойно ответил Зигмунд. Маркус тяжело вздохнул, закинул сумку на плечо и повернулся, взглянув на человека в проеме.

Зигмунд выглядел как всегда презентабельно на случай, если кто-то без приглашения придет в гости. Коричневый костюм с белой рубахой и такой же коричневый жилет с маленьким кармашком для часов на цепочке. Короткая седая борода плавно переходила в бакенбарды, а за ними – в уложенные седые волосы. В правой руке он держал деревянную трубку с тлеющими внутри травами, а левую опустил в карман брюк. На его верхней губе из-под усов выглядывал набухший волдырь.

– Я ушел, – сказал Маркус, проходя мимо Зигмунда в проеме.

– Тебе следует заглянуть в бордель и сбавить пар перед отправкой. Ты слишком раздражен.

Маркус подошел к выходу и начал нервно отпирать первый замок, не обращая внимания на слова человека позади.

«И за каким, спрашивается, хреном, я их закрывал?», – подумал он.

– Я бывал в Крёнгарде, – сказал Зигмунд и пригубил трубку.

– Да где ты только не бывал, – пробубнил Маркус, всовывая последний ключ.

– Постарайся слиться с толпой и прикинуться новым послушником. Тогда сможешь пробраться к Пирамиде.

– Прекрасный совет, Зигмунд, – второпях надевая гражданские сапоги, ответил он. – Я-то хотел перерезать там всех, а потом чьей-нибудь головой в двери постучаться.

– Язвить ты так и не научился. Хорошо, что логику от меня унаследовал, – Маркус зашнуровал второй сапог, схватился за дверную ручку и захлопнул за собой дверь. От удара висевший на стене портрет Зигмунда в обнимку с сыном сорвался с гвоздя, и упал на ковер, сотканный из шкуры вымершего морского медведя. – Но характер от матери, – добавил Зигмунд и закашлял.

Стремительным шагом сержант пересек улицу Первых фонарей по растаявшему льду и попал на площадь, где вовсю кипели работы по восстановлению. Дюжины мужчин бок о бок с женщинами возили телегами камни и цемент, заново выстраивая стены домов по периметру площади. Некоторым удалось сохранить жилой вид, не пострадав после землетрясения (если бы не небольшой скос всех крыш к югу, то ситуацию можно было назвать неплохой). Остальные здания лежали в руинах, похоронив под собой жильцов. Еще несколько дней назад они согревались у очагов в холодные ночи, а теперь из-под разрушенных стен доставали обледенелые трупы и скидывали в общую телегу, чтобы отвезти в крематории.

Маркус медленно проходил через рабочих и повисший в воздухе туман из грязи и дыма в сторону железнодорожной станции Солтиса. Он наблюдал, как разгребают металлолом, оставшийся от лавок, и испорченные товары. Как ни странно, статуя молчаливого наблюдателя в центре площади совершенно не пострадала. Землетрясение словно бы обошло ее стороной. Непоколебимый взгляд этого человека смотрелся куда более зловеще посреди гор изуродованных тел и груд металлолома.

Маркуса накрыла тень. Над ним нависал нос дирижабля, отбывающего на юг. Мысли заглушал шум, издаваемый лопастями на будке, походивший на рычание трехглавого змея с герба Империи, который выткали на раздутой горячим воздухом обшивке.

Маркус завороженно наблюдал за полетом зверя по чуть-чуть ступая спиной вперед. Вдруг из-за дирижабля выскочил солнечный луч и пронзил незащищенный глаз наблюдателя. Ненароком вспомнился совет Зигмунда с детских лет: «В Орионе не следует делать как минимум двух вещей: смотреть в разгар дня на солнце. И не пытаться спорить с морскими гномами на то, что сможешь отличить их женщину от мужчины». Маркус протер замыленные глаза и, прикрывшись ладонью, определил положение солнца.

– Дермо, – оценил он, затянул лямки и побежал.

На перроне в мантии, ушитой серебром, стоял хрякоподоюный советник и трое помощников за спиной. У одного находился зеленый мешок, а у второго – наплечная сумка. Хряк, едва завидев приближающегося полицейского, пригрозил кулаком и закричал. Маркус остановился перед ним, дыша через нос и еле заметно покачиваясь (катастрофически не хватало воздуха мозгу).

– У меня, по-твоему, времени свободного вагон? А? Отвечай!

– Приношу… свои извинения… господин.

– Извинения свои мамке выскажешь. Я из-за тебя теперь опаздываю! – он приказал отдать сумки полицейскому, а сам сложил руки на животе. – Садись в паровоз и проваливай. Я свою работу сделал, – хряк гордо поднял голову и, проходя мимо полицейского, толкнул его плечом. Идущий за ним помощник попытался сделать то же самое, но промахнулся, а остальные два только кинули пару злых взглядов.

Маркус вошел в поезд, проклиная хряка за то, что тот дал порванный мешок. Внутри вагона оказалось пусто. Первый пассажир уселся на место у двери и зажался к углу. Сложив вещи рядом, он с облегчением выдохнул. Вскоре паровоз подал пронзительный свисток и тронулся.

– Поехали, – сказал Маркус невидимому собеседнику.