Орион: Око земли

В те годы, когда на теле Руфа красовалась вычищенная до блеска белая кираса, Парнс занимал пост капитана багровых мечей. Тогда им было поручено в составе экспедиции отправиться к обнаруженной на континенте Форас дыре в земле, которую исследователи сразу же обозвали Фораминис, с целью спуска и дальнейшего изучения.

В группу выбранных ученых затесался молодой, но подающий большие надежды, алхимик Мортимер. За долгий перелет он произнес всего лишь несколько дежурных фраз, а в остальное время смотрел в окно на простирающуюся под ним гладь океана и периодически что-то записывал в тетрадь.

Не обратив внимания на человека в темно-синем пальто, Руф плюхнулся в кресло напротив. Открыв книгу на заложенной обрывком кожи странице, он погрузился в один из учебников по Ориону автора Зигмунда Тейна. В нем автор подробно рассказал о флоре и фауне континента.

Краем глаза Мортимер заметил книгу и поерзал от любопытства. Увидеть обыкновенного стражника в свободную минуту с бумагой почти невозможно, а тут живой багровый меч. Их главной задачей является охрана императора или указанных им лиц. Стоя на посту в стенах дворца их не отпускают даже в туалет, поэтому они носят специальные бурдюки, привязанные к ноге. С вышеперечисленным, откуда у него пробудился интерес к чтению?

Мортимер отвлекся от записей и променял их на изучение лица стражника, определяя по его выражению, где сейчас тот читает. Решившись спросить, почему багровый меч читает, вместо того чтобы полировать доспех, алхимик получил угрюмый взгляд, выглянувший из-за границ учебника и ощущение дискомфорта внутри. С неугасимым желанием вывести стражника на диалог он задавал вопросы, так или иначе касающиеся автора книги, рассказывая некоторые факты из его биографии, и добился чего хотел, поначалу пожалев об этом.

Знакомство с молодым ученым для Руфа проходило, словно балансируя на границе между мирами Юны и Талии. С одной стороны, ему были интересны факты и истории, связанные с полюбившимся автором, но с другой – выступал тот бесячий энтузиазм алхимики. Когда Руф подходил к точке кипения, то пристально смотрел на него, заставляя поумерить пыл и вжаться в кресло.

– Руф, вот ты представь, – говорил Мортимер перед обедом, – весь мир состоит из бесконечного числа различных форм жизни, веществ, материалов, ископаемых, да вообще всего! Каждый элемент можно скомбинировать с другими и получать нечто совершенно иное, нечто не поддающееся описанию.

– Как варка пива, – сравнивал Руф. – Если к ячменю добавить, например, мяту, то получится другой вкус.

– Да-да, вот именно! Достаточно изменить всего один элемент, и итоговый продукт будет каким-то образом отличаться от исходника, – он замолчал и с интересом посмотрел на собеседника. – Я даже не думал, что стражник сможет меня понять. Прости, но порой назвать вас разумными язык не поворачивается, – Руф улыбнулся.

– Твое «порой» – это даже комплимент, – Мортимер коротко хохотнул в ответ.

Почти весь перелет они сидели за столом, обсуждая всевозможные вопросы, связанные с Солтисом, начиная с поддельных динариев, в сплав которых вливали три четверти железа и только одну серебра (вместо положенной половины), и заканчивая слухами о подпольных крысиных боях. Мортимер с огромным интересом объяснял причины принятия советом не всегда однозначных решений, но также обдумывал позицию человека, совершенно далекого от политики, подмечая ее важность. Когда принесли обед, оба замолчали, занявшись приготовленной поваром едой.

– Послушай, – догрызая сваренный перец, начал алхимик, – а что побудило тебя стать стражником?

– Не понял? – пережевывая хлеб, переспорил Руф.

– Ну, почему ты, к примеру, не музыкантом стал, или инженером или… еще кем-нибудь? Не пойми неправильно, но мне кажется, ты смог бы раскрыть себя лучше в другом деле, нежели в охране, – Руф отложил ложку и откинулся на спинку кресла.

– Не знаю, – он ненадолго задумался, с закрытым ртом вычищая языком кусочки овощей, застрявших между зубов. – Была у меня такая мысля, но тот ниче не попишешь. Ты шкед ещё и делаешь что угодно. Мой батя с детства отдал меня в академию, и понеслось, – Руф взял кружку с вином и сделал глоток. – У меня в семье все служили. А я что лучше что ли? Сначала тринадцать лет академии, потом пять лет в голубой страже, то есть… в этой… полиции вашей. Потом сам вызвался на войну с восточной Империей…

– Княжеством, – поправил его Мортимер.

– Княжеством?

– Да, Княжеством. Во главе государства стоит князь, и там совершенно другая система чинов и всего остального, но это неважно. Пожалуйста, продолжай, – Руф искоса поглядел на алхимика, пожал плечами и вернулся к истории.

– А на чем я… – он замычал. – Война. В общем потом вернулся в Солтис и батю похоронил. Остались после него кошель монет и дом… Нда. Ну и через деcять… девять… Не, десять. Я тогда же с долгами расплатился. Ну я прошел подготовку у Багровых мечей, стал в ряд с пятеркой лучших, – он схватил оставшийся кусок хлеба на столе и закинул в рот. – Я всю жизнь в армии. Вот и все, – Мортимер внимательно всматривался в лицо стражника, потирая кадык.

– Ты упомянул об отце, о том, что он умер, так? – Руф кивнул. – Хорошо, то есть не очень. Но ты меня понял. Если не секрет, то что с ним случилось? – стражник откашлялся.

– Нет тут секрета, – он отвернулся к окну, ища нужные слова. – Про Красную чуму слышал?

– Вырезавшую несколько деревень на севере?

– Ага, – он тяжело вздохнул, – про нее. Батю выставили в оцепление одной из деревень. Выдали маски и припасов на семь дней, – допив двумя большими глотками оставшееся вино, он посмотрел, как последние капли переливаются по дну кружки, и ненадолго затих. – В самой деревне еда заканчивалась. Местные полезли ночью через ограждения и воровали припасы стражников. В итоге зараза вышла за пределы, и с приходом смены почти весь состав был уже мертв, – он повременил с ответом, – в том числе и мой отец… – Мортимер от безысходности потер шею.

– Оу… ну. Соболезную.

– Забудь, – отмахнулся Руф.

– Я помню, читал об этом в библиотеке. Там же, кажется, потом сожгли все, чтобы болезнь не распространилась.

– Ага. Но то, что в тот раз там оставались живые люди, Империя помалкивает, – глаза Мортимера округлились.

– Живые? Ты уверен?

– Так стражник сказал. Один из выживших. Дебилизм.

– Почему?

– Потому что его же сжигать деревни потом и направили. Говорил, что до сих пор видит, как к нему тянутся обгорелые руки.

– Но это бесчеловечно…

– Цель оправдывает средства, – холодно подметил Руф. – Огонь или новые жертвы. Лучше уж так, чем блевать кровью.

Впервые за много лет Мортимер наткнулся на разрыв в логической цепочке. Что мешало поставить ограждение за пару километров от места заражения? Стражников потребовалось бы больше, но это позволяло изучить болезнь и создать лекарство. Император обязан был выделить время, но посчитал, что вычеркнуть проблемы разом – это верное решение. Почему?

Его размышления прервал вышедший из каюты пилота Парнс. При виде командира Руф неохотно встал с кресла и отдал честь.

– Мы прибываем на место, – объявил капитан. – Всем собрать манатки и быть готовыми к выходу. Руф.

– Да, капитан, – ответил тот.

– Оповестишь личный состав на дирижабле.

– Слушаюсь, капитан.

Парнс посмотрел на него неизменно пустым взглядом и прошел мимо, оставив шлейф от плотного запаха слизневого мазла и выкуренных самокруток.

– Он про гуталин слышал? – спросил алхимик, зажимая нос.

– Хер его знает, – ответил Руф и сбоку от кресла взял походный мешок. – Ушел, – сказал он и направился к дверям, за которыми отдыхали багровые мечи, оставив алхимика.

Фораминис расположился посреди поля, простиравшегося на многие километры вокруг во все стороны света. Идеально ровное отверстие размером с целый город смотрело единственным оком на тучи, заслоняющие голубое небо. Казалось, будто сам Орион смиренно наблюдал за обыденным процессом в ожидании неизбежного прихода дождя. Через час дно имперского дирижабля коснулось земли неподалеку от Фораминиса.

С момента обнаружения отверстия никто из прославленных умов Империи так и не взял на себя смелость объяснить причину его возникновения, выдавая только притянутые за уши предположения. Мортимера подначивала недальновидность ученых. На собраниях настойчивый молодой алхимик, невзирая на запрет открывать рот поперек старшим коллегами, открывал его, из-за чего не раз был выведен охраной. Однако со временем половина ученых прислушалась, настаивая на организации полноценной экспедиции. Фройлер де Рас (тогда ещё глава научной гильдии) до последнего препирался от этой, обосновывая нецелесообразность траты ресурсов на «дыру в земле». Он предложил взять всем лопаты и вдоволь наиследоваться выкопанными червями. По итогу он сдался под натиском большинства и выдвинул на совете предложение.

Мортимер остался недоволен. Вместо пары-тройки дирижаблей, битком набитых учеными, Империя выделила всего один с пятью членами научной группы и десятком солдат. Но даже этот, казалось бы, неприятный факт, не подавил стремление алхимика быть первым, кто изучать находку.

Как только двери дирижабля открылись, он схватил наплечную сумку с записями и ринулся к краю бездны, с трудом проталкиваясь сквозь столпившихся на входе багровых мечей. Капитан вышел следом. Он ощупал землю, оглядел небо и повернулся к выходящим стражникам.

– Руф! – рявкнул он.

– Да, капитан, – отозвался багровый меч из общего строя.

– Проследишь за алхимиком, – приказал Парнс. – Остальным тридцать минут на обустройство лагеря. Выполнять, – стражники приставили кулаки к груди и приступили к работе.

Руф пропускал идущего перед ним капитана, ощущая вонь масла и жженых трав. На сжатом кулаке кожа натянулась до предельной отметки. Ещё чуть-чуть и она бы лопнула, оголив неоднократно ломавшиеся кости. На Руфа упал черствый, как недельная буханка хлеба, взгляд.

– Ещё секунда и отправишься под арест, – предупредил Парнс. Багровый меч удирал себя в грудь и, будто толкая старую телегу, побежал за алхимиком

Фигура Мортимера статично застыла на горизонте. Руф сбавил темп. С каждым шагом шумный лагерь оставался все дальше. Изредка ветром приносило команды Парнса.

– Тебя, сука, и на луне услышишь, – пробормотал Руф, склонив голову.

Постепенно усиливалось ощущение, будто кто-то мастерской рукой вырезал из реальности кусочек обыденности. Проходя поле метр за метром, Руф озирался, с нахмуренными бровями ища его. Тут он остановился, поглядел под ноги и поводил сапогом по траве, но не услышал шороха. Краем глаза заметил пролетавшую птицу, но ни взмахов крыльев, ни крика. Звук пропал. Из всего слышался лишь нарастающий звон в ушах.

Зигмунд Тейн писал об этом месте: «Даже водопад не осмелился бы шуметь». Поляна, где находился Фораминис, словно погрузилась в бездыханный сон, огородившись от мира высокими скалами и накрыв себя одеялом из сочно-зеленой травы.

Оказавшись в сердце Фораса, Руф врастал в землю, пытаясь уловить мельчайший звук ветра, в надежде остаться правым в споре с автором книги. Но попытки оказались тщетны. Сплюнув и не услышав привычного всплеска слюны, Руф оглядел себя, поднял голову двинулся к застывшему вдалеке алхимику.

Мортимер стоял на краю бездны с открытой тетрадью. Окружение потеряло смысл. Все тайны, вопросы, обитавшие на поверхности земли, спрятались в глубинах его библиотеки, очистив полки для новых записей и будущих исписанных до последнего клочка тетрадей. Миллиметр за миллиметром он неосознанно подступал к краю дыры. Носки его туфель нависли над ямой, и тут Руф одернул алхимика за шкирку.

– Хочешь раньше времени туда? – спросил Руф, заметив, как тихо прозвучали его слова.

– А? – отрешенно спросил Мортимер, встрепенулся и осмысленным взглядом посмотрел на стоящего рядом стражника. – А. Привет, – он тоже звучал тихо, но не уделял этому внимания. – Нет, просто задумался. Извини.

Руф подшагнул, заглянув в бездну. Из-за закрывших солнце грозовых туч глубже, чем на полусотню метров мокрой земли видно ничего не было. Но необхватный масштаб завлек стражника.

За спиной послышался приглушенный смешок. Руф отступил. Алхимик обнял колени и спрятал голову в образовавшееся между грудью и ногами пространство.

– Захватывает, правда? – спросил он, словно из норы. Руф вытянулся к нему, но не успел произнести короткое, и всегда понятное «че?», как алхимик показал ухмыляющееся лицо. – Все это! Это… неизведанное пространство с неисчислимым количеством знаний – это всего-то черная точка на карте. Одна вшивая точка, которая по значимости превосходит любое событие, что было, есть или будут в будущем. И представь, совет выделяет для его изучения один жалкий дирижабль и пригоршню людей с палками.

На нос Руфа свалилась капля дождя. Он задрал голову и на него мгновенно обрушился ливень. Мортимер сунул тетрадь с пером в сумку и поднялся.

– Пошли, – кричал он. – Не хочу всю экспедицию сморкаться в постели, – легким бегом он направился к видневшемуся вдалеке дирижаблю. Руф вытер грубой ладонью лицо и двинулся за ним.

Рядом с лагерем дождь поутих. Мортимер опустил на плечо промокшую сумку, стряхнул с нее несколько капель и зашел в палатку неподалеку от дирижабля. Следом вошел и Руф. Внутри хватало места, чтобы расположить небольшой стол в центре, на котором разворачивали карту местности, несколько ящиков с провизией и тройку свободно стоящих людей. За столом спокойно сидел и слушал Франк, направленный советом для контроля экспедиции. Парнс, точно разрезая ржавыми ножницами не менее ржавый металл, доказывал что-то в споре.

В палатку вошло знакомое лицо. Франк извинился перед капитаном, встал из-за стола, пододвинул к нему ящик, на котором сидел, и подошел к Мортимеру, выжимающему рукав пальто.

– Все в порядке? – спросил он с учтивостью, присущей верным слугам.

– Да, господин Франк. Все прекрасно, – ответил Мортимер с доброй улыбкой на лице.

– Рад это слышать. Следует проведать ваших коллег и многое обсудить перед завтрашним спуском. Разумеется, если у вас нет более важных дел, – Мортимер посмотрел на стоявшего позади Руфа. Тот кивнул, дав понять, что говорить им пока не о чем.

– Нет. Идемте.

– Франк, так что мы решили? – остановил их Парнс. Старик обернулся к капитану.

– Думаю, что ваша идея вполне приемлема в данной ситуации. Остановимся на ней.

Его голос звучал настолько мягко и учтиво, а мышцы на лице так мастерски контролировались владельцем, что Руфу представилась марионетка. Парнс, не изменяя привычке, сузил веки, углубив зарождающиеся морщины. Франк поклонился, пропустил Мортимера и вышел за ним из палатки. Капитан держал паузу, задумчиво стуча пальце по развернутой карте.

– Иди к остальным. Завтра много работы, – заключил капитан и свалившись на скамью позади него. Сжимая челюсти, Руф ударил в груди и, не разжимая кулак, вышел.

Грозовая туча снаружи отринула попытки затопить букашек внизу, но не спешило отступать. Глоток прохладного влажного воздуха остудил покрасневшего от злости Руфа. Ослабить натянуты нервы помогла странная тишина поля.

– Эй, головастик! – послышался приглушенный женский голос. Руф оглянулся, увидев идущую на него Иду с ящиком из-под вина. – Ты че тут шалавишься? – спросила она, подойдя ближе. – Пошли к остальным. Смотри, что у повара забрала, – Руф заглянул в ящик с семью неоткрытыми бутылками Княжеского вина.

– И с какой чести он тебе их отдал?

– Пообещала, что не расскажу его жене, как он домогался до меня.

– А он домогался? – с недоверием в голосе спросил Руф.

– А нет, – сказала она, натянув девичью улыбку. Хотя ее возраст уже давным-давно пересек черту с отметкой «девичий», стоило признать, что красотой она могла дать фору любой расфуфыренной малолетке. Чего нельзя было сказать о характере. – Идешь?

– А почему ящик полупустой? – Ида замученно вскрикнула, задрав голову.

– Вечно ты сиськи мнешь по полдня. Тут же как с бабой надо. Взял и потащил к себе, – она настойчиво прошлепала мимо к большой палатке, где расположились багровые мечи. – Как надумаешь – придешь, – еле слышно добавила она и исчезла в разрезе света.

«Может, все-таки у меня что-то со слухом?», – подумал Руф. Он сунула мизинец в ухо и добротно в нем поковырял. После пощелкал пальцами рядом с ним. Звук стал четче, но все равно глуховат.

В одиночестве среди палаток полных людьми он наблюдал, как одни тучи неспешно сменяли друге. Ушная раковина болела, от резанувшего ее ногтя, а в голосе нарастал звон, сводя с ума. Руф не выдержал и направился в палатку. Внутри он схватил пол бутылки вина, уселся на матрас в кругу отряда и слушал байки Иды про живущих под землей тварей и девочек Лили и Мили, которые спустились в ту дыру пару лет назад.

– У тех малышек яйца были крепче, чем у любого из вас, – подытожила Ида.

– У них были яйца? – выкрикнул худощавый багровый меч.

– Дебил, она же не всерьез, – ответил самый здоровый, отвесив оплеуху первому, из-за которой тот выплюнул выпитое вино.

– И мозгов больше было, – уже тише добавила Ида.

Руф допил остатки вяжущего рот вина, закусил его коркой хлеба из общей миски и лег на самое крайнее место спать. Общий гул продолжался, пока все поочередно не повалились дрыхнуть, устраивая мини турниры по борьбе за постели у выхода, чтобы не задохнуться от перегара и вони от пота.

На утро по приказу капитана и под руководством инженеров багровые мечи собирали механизмы для спуска на дно ямы. День выдался куда солнечнее, поэтому работы закончили относительно скоро. Однако на настройку часового механизма (который помог всей группе не размазаться в лепешку) ушло куда больше времени.

Пара инженеров громко спорили на виду у Руфа. Он их не слышал, чего нельзя было сказать о сидящем рядом Мортимере.

– Кстати, такие же на главных воротах Солтиса стоят. Но… раз в сто больше. Представь, как они там бы разорались, – Руф молчал, прислушиваясь к приглушенным голосам спорящих инженеров. Как только он открыл рот, чтобы ответить, пробивной голос капитана ударил по его барабанным перепонкам.

– Руф, – крикнул Парнс, напугав Мортимера. Несмотря на природу этого места, слова капитана и здесь звучали четко.

– Да, капитан, – ответил багровый меч, прижав кулак к кирасе.

– В первую группу, – приказал Парнс и, не дожидаясь ответа, широким шагом двинул к другим подчиненным, сидевшим в кругу рядом с ямой. – Ида, – крикнул он, – Ида встала и ответила, но ее слышно не было. – Во вторую группу, – ответа снова не последовало. Капитан будто разговаривал сам с собой, придумывая имена и приказы.

– Прости, если вмешиваюсь не в свое дело, – начал алхимик, стряхивая с пальто грязь, – но мне показалось, что ты как-то недолюбливаешь своего капитана.

– Бывает по-другому? – без желания услышать ответ, спросил Руф.

– Ты, наверное, удивишься, но да, – с усмешкой ответил Мортимер, но заметив угрюмый взгляд собеседника, замялся. – Впрочем, я не об этом. У тебя с ним личное что-то. Не поделишься?

Руф смотрел, как инженеры проверяют плоды своих работ. Один, что пониже, дернул за несколько рычагов, и шестерни закрутились, накручивая тросы на барабаны. Тот, что повыше, пнул коробку и трос начал раскручиваться.

– Ну… хорошо. Увидимся внизу, – Мортимер хотел похлопать приятеля по плечу, но не решился. Он пошел к Франку, ожидающему сбора научной группы.

Спустя некоторое время людьми нависли над Фораминисом. Последней защитой, оберегающей их от свободного падения в непроницаемую бездну, являлся прогнувшееся дно обоих люлек. Черная бесконечность внизу приковывала настороженные взгляды. Багровые мечи держались лучше, чем ученые (во всяком случае они не дрожали), но им не хватало совсем немного сил, чтобы на перилах люлек от их пальцев остались вмятины. Парнс, как истинный лидер, выставил грудь вперед и созерцал небосвод.

Мортимер состоял во второй группе и улыбался, как ребенок, в предвкушении скорого погружения в пучину неизвестности. По измерениям, проведенным еще Зигмундом при обнаружении Фораминиса, глубина дыры составляла около пятисот метров. Ближе ко дну яма сужалась, как утверждал автор. Но это всего лишь теория.

Франк ожидал на земле вместе с тремя багровыми мечами и кричащими инженерами. Сгорбившись, он по-доброму улыбался, мирно ожидая начала спуска, чем и выводил из себя Парнса. Тот мастерски не подавал виду, незаметно ото всех потирая рукоять капитанского стилета.

Инженер пониже махнул рукой, оповестив о готовности конструкции. Парнс крепко схватился на трубу над головой и приказал группам приготовиться. Его слова отразились от стен и провалились в бездну. Шестерни закружились, выдавая еле слышный скрип, тросы медленно раскручивались, опуская люльки, полные различных страхов, желаний и идей, во тьму.

Метр за метров подземный холод настойчивее пробирался под одежды и кирасы. Звуки больше не заглушались, чему никто не обрадовался. Крепления потрескивали, а люльки то и дело срывались и на долю секунды оказывались в свободном падении. Совершенно немного, но солдаты успели вспомнить имена всех родственников, помолиться и пожалеть, что не признались кому-то в любви.

Начало пути, куда с трудом доставали редкие лучи солнца, закончилась. Парнс приказал зажечь масляные лампы. Во тьме поочередно загорелись пять коричневых огоньков.

Бездумному рассматриванию дна, Руф предпочел бездумно смотреть, как коричневая плодородная почва сменяется мертвой и сухой. По крику Мортимера группы узнали о примерно половине пройденного пути. Давление на поручни уменьшилось. Послышалось несколько выдохов. Тем не менее с первым же толчком, напряжение вернулось в сердца группы. Но только не к Иде. Она нашла свободное время удачным для болтовни с окружением. Правда после первой же шуточкой в адрес матери одного из стражников, она послала всех в задницу и облокотилась на край люльки. Та качнулась, дав возможность нарастающему внутри ученых крику ужаса выйти наружу.

Мортимер еле сдерживался, чтобы не начать попрыгивать от нетерпения. Он наполовину перевалился через перила, готовый сигануть вниз, как вдруг ореол масленых ламп стал от чего-то отражаться. Мортимер поднялся, чтобы первым сказать новость, но разглядел перед носом сплошную стену из белого металла. Он протер подсохшие глаза робко протянул и дрожащую руку. Кончик среднего пальца едва почувствовал прохладную металлическую поверхность. Ида опередила алхимика, предупредив всех об найденном дне.

Люлька остановилась. Мортимер всматривался в свое отражение на поверхности воды. Его тело оцепенело, но не от страха, а от разожженной до красноты печи в его мыслях, в которую закинули слишком большое полено. Глубокие вдохи по давним советам Франка только раздували жар.

– Двинься, – сказала недовольная Ида и перекинула его через перила. – Встал на проходе, как у себя дома. – Мортимер звездочкой плюхнулся в холодную воду.

Ида толкнула калитку и спрыгнула в воду, которая поднялась чуть выше сапога.

– Да еп твою мать! Носки теперь мокрые, – выругалась она.

За ней спустились трое багровых мечей с лампами и оружием наготове, осматривая территорию. Спустя некоторое количество уговоров, двое из научной группы осмелились ступить на дно Фораминиса. Парнс потянул за канат, привязанный на поверхности к колокольчику, оповещая о прибытии экспедиции.

– Эй, головастик, – подозвала Ида, – долго будешь пол проминать? Спускайся, – Руф томно посмотрел на нее. Та приподняла правую бровь. – На мужика своего в постели так посмотришь, – сказала она, толкнув Руфа в плечо. – Вылазь.

– Иду, – он оттолкнулся от ограды и спустился с люльки в воду.

Капитан отпустил канат и сошел к остальным. Весь отряд выстроился перед ним в шеренгу.

– Пойдем вдоль западной стены одной группой, – приказал он. – Те, у кого лампы, пойдут на расстоянии двух шагов от нас. На места, – багровые мечи прижали кулаки к кирасам. Под их ногами захлюпала вода. К Парнсу подошел один из членов научной группы, нервно почесывая залысину.

– Це-целесообразнее будет разделиться на две группы и исследовать весь периметр ямы в два раза быстрее. В темноте мы сможем разглядеть свет ламп на достаточно большом расстоянии и следить за…

Капитана зыркнул на ученого. С того посыпались осколки разбившейся смелости. Он выдавил невнятное согласие и вернулся к коллегам, изучающим увиденный повсюду белый металл.

Мортимер скрупулезно ощупывал место предполагаемого стены и дна. Он раз за разом проводил ладонью по поверхности, чаще произнося удивленное «ого».

– Что за бред? – полушепотом спрашивал он. – Металл не мог сам так сформироваться, – его дальнейшие размышления оборвал голос одного из коллег.

– Нас уже ждут, – сказал член научной группы, пряча в карман оторванную на нервах пуговицу пальто.

– Д-да, я иду уже, – сказал Мортимер и вытащил руку из воды. – Бред, – повторил он.