Домовой
– Заткнись, рыжий! – Бор запустил в меня Алинкиным плюшевым медвежонком.
Услышав шум, Вика в кухне вскрикнула и уронила тарелку, а я на всякий случай забрался подальше под диван, устроился там поудобнее и сам не заметил, как заснул.
Проснулся я уже глубокой ночью от какого-то подозрительного шороха. Было темно, но, как вы понимаете, мне это нисколько не мешало, ведь мы, кошки, прекрасно видим в темноте. Я выбрался из-под дивана, чтобы посмотреть, в чем дело. Вика спала, на этот раз так тревожно, что ей вообще ничего не снилось. В детской тоже было тихо. А шорох издавал… сами понимаете кто. Я засек Бора как раз в тот момент, когда он, открыв флакончик с красной тушью, склонился над Викиным эскизом.
– Ты что, офигел?! – заорал я. – Что ты творишь, придурок?!
Бор, похоже, не видел, как я к нему подкрался. От неожиданности он даже подпрыгнул, рука с флакончиком дрогнула. По лежавшему сверху листу расползлось алое пятно, и тушь тут же просочилась дальше, портя и склеивая всю пачку эскизов.
– Тьфу на тебя, блохастый! – заорал Бор. – Что ты тут пищишь под руку?! Смотри, что ты натворил!
– Ну, конечно, это я виноват! – возмутился я, запрыгивая на стол и пытаясь оценить размеры ущерба. Увы, они были очень велики.
– Конечно, ты! – шипел домовой. – Я хотел только одну кляксу поставить, так, для прикола. А из-за тебя вон что получилось! Чего теперь делать-то будем, а?
Некоторое время мы с ним тупо глядели на испорченные эскизы в надежде, что нас осенит, как можно поправить ситуацию. Но увы. Не осенило.
– Ладно, она сама виновата, – заключил, наконец, Бор. – Не захотела передо мной извиниться – вот и получила.
– Ей же теперь на работе голову оторвут! – сокрушался я. – И все из-за тебя, придурка!
– А будешь обзываться, и я тебе голову оторву, – пригрозил он. Посмотрел еще так и эдак на эскизы, потом, как мог аккуратно, сложил их обратно в папку и закрыл застежку.
Спала Вика плохо, встала совершенно разбитая, все утро нервничала, роняла вещи, разлила чай даже без всякого участия в этом Бора и то и дело подгоняла Алинку, чтобы та быстрее собиралась. А я тем временем всеми силами старался привлечь ее внимание к папке, но это было бесполезно. Кроме окриков «Кузя, уйди!», «Не мешай!», «Да что с тобой сегодня?!» никаких результатов я не добился.
О том, что было дальше, вы, наверное, прекрасно догадались и без меня. Так что я, с вашего позволения, обойдусь без подробного рассказа о том, как оскандалилась Вика, когда с опозданием вбежала в конференц-зал, где все уже собрались, ждали только ее, и открыла перед коллегами и, что самое неприятное, перед своим начальником, папку с испорченными эскизами…
* * *– Викуля, тебя шеф требует! Срочно! – позвала длинноногая красотка-секретарша.
Вика быстро открыла пудреницу, посмотрела в зеркальце на свои все еще красные от слез глаза, прошлась спонжем по распухшему лицу. Идти к руководству совершенно не хотелось, но деваться было некуда. При таком начальнике, как Евгений Олегович, без нагоняя все равно не обойтись…
С колотящимся сердцем, на негнущихся ногах Вика вошла в кабинет шефа. Сейчас она чувствовала себя не белочкой, а теленком, которого гонят на скотобойню.
Шеф с подчеркнутым вниманием изучал что-то на экране монитора и при появлении Вики едва-едва повернул голову.
– Евгений Олегович, вы заняты? – пролепетала Вика. – Может, я тогда попозже…
– Сядьте! – буркнул шеф, не отрываясь от своего занятия.
Вика покорно опустилась в кресло. Босс продолжал глядеть в экран. Вскоре молчание стало уже невыносимым.
– Евгений Олегович… – Вика не выдержала первой. – Мне так жаль… Я сама не знаю, как такое могло получиться… Но я уже восстановила часть эскизов, и клянусь вам, что завтра…
– Ладно, Вика, – он поднял руку, заставляя ее замолчать. – Я все понимаю. У вас ребенок…
– Нет-нет, Евгений Олегович!.. – она замотала головой. – Алинка тут ни при чем! Она умная девочка, она бы никогда…
– Ну, а если не она, то кто же? – усмехнулся шеф. – Эскизы сами себя испортили? Знаете, Вика… – он встал из-за стола и заходил по кабинету, – я в школе, когда не делал уроки, тоже говорил, что домашнее задание собака разорвала… Ну, да ладно, хватит об этом. Не расстраивайтесь так. А то вон до сих пор глаза заплаканные. Даю вам два дня, чтобы все восстановить, надеюсь, вы справитесь. Вы же такая старательная белочка…
– Да, Евгений Олегович, конечно! – Вика воспрянула духом. – Я сегодня же…
– А вот сегодня как раз не надо, – шеф подошел к ней поближе. – Сегодня вам обязательно нужно отдохнуть. Привести, так сказать, нервы в порядок, получить положительные эмоции… Я знаю одно чудесное место, где собираюсь поужинать. Надеюсь, что вы составите мне компанию. Любите итальянскую кухню?
– Евгений Олегович, но я уже сколько раз говорила… Я не могу никуда ходить по вечерам, у меня ребенок…
– Вика!.. – шеф остановился напротив и выразительно посмотрел ей в глаза. – Я что-то не понимаю. Вы действительно хотите со мной поссориться?
– Я не хочу поссориться, – помотала головой Вика, – но…
– А раз не хотите, значит, будем считать, что насчет ужина мы договорились, – твердо произнес шеф.
– Ну хорошо… – сдалась Вика. – Только мне нужно будет съездить домой.
– Понимаю, – игриво заметил начальник, – переодеться, попудрить носик…
– Да нет, – вздохнула Вика, – забрать дочку из школы и уговорить соседку посидеть с Алинкой, пока я… развлекаюсь.
«Знаешь, Кузя, для меня этот ужин был, как какая-то крепостная повинность, – рассказала мне вечером Вика. – Я окончательно поняла, что Евгений Олегович мне не то что совершенно не нравится, а даже неприятен. Мы совершенно разные, ни одной точки соприкосновения! Вообще не о чем говорить. Вот даже цветы, которые он мне подарил… Ты же знаешь, я все цветы люблю, кроме лилий – они так сильно пахнут, что у меня тут же голова начинает болеть. А он мне подарил именно лилии! И к тому же он женат, и сразу дал мне понять, что разводиться с женой не собирается, а ищет совсем других отношений. Которых я ну совершенно не хочу! Тем более с ним».
Наконец, бесконечный ужин подошел к своему завершению. Но и тут Евгений Олегович настоял на том, что должен проводить Вику до дома. Хорошо еще, что только до подъезда… Но надо же было такому случиться, что именно в тот момент, когда их такси подъехало к дому на Котельнической набережной, подкатила и другая, уже знакомая Вике машина… Из которой вышел Андрей – и стал свидетелем того, как Евгений Олегович прощается с Викой, галантно целует ей руку, благодарит за прекрасно проведенное время и напоминает, чтобы она не забыла взять букет.
Вырвавшись наконец от шефа, Вика пулей влетела в подъезд. Андрей еще был в холле, стоял, поджидая лифт. Они поздоровались, потом вместе зашли в кабину. Аромат лилий тут же заполнил все небольшое пространство.
– Смотрю, у вас был хороший вечер? – улыбнулся Андрей, указывая глазами на букет ненавистных лилий.
– Нет-нет! – поспешила заверить Вика. – Это совсем не то… Это мой начальник…
– Надо же! – расхохотался Андрей. – Как вам повезло с начальником! Вот бы мой шеф привозил меня домой на такси и дарил такие букеты.
Поняв, как двусмысленно прозвучали ее слова, Вика не нашлась, что ответить, и только криво улыбнулась. Еще никогда она не ненавидела Евгения Олеговича так сильно, как в этот миг.
И прежде чем войти в квартиру, с отвращением выбросила цветы в мусоропровод.
* * *Утром в воскресенье, когда Вика все еще корпела над своими эскизами, а мы Алиной и примазавшимся к нам Бором смотрели мультики, кто-то позвонил во входную дверь.
– Это, наверное, Раиса Ивановна, – предположила Алинка.
Мы все втроем (это я имею в виду себя, девочку и Бора) вышли из детской посмотреть, кто пришел. Вика уже открывала дверь.
На площадке оказалась совсем не соседка, а незнакомый бритоголовый мужик с сальными глазками, рыжей бородой и внушительным животом. Он был в просторном черном одеянии, пальцы унизаны массивными серебряными перстнями с черепушками, на шее толстая серебряная же цепь с огромным крестом, в руках – потертый саквояж.
– Демонолог Кирилл? – уточнила Вика.
– Он самый, – кивнул мужик.
– Тогда проходите, – Вика отступила, пропуская его в квартиру. – Спасибо, что пришли! Видите ли, у нас тут домовой…
– Вижу, вижу, сам вижу! – прервал ее демонолог резким взмахом руки. – Да-а-а-а, разгулялось у вас бесье… Аж вьюжит отрицаловом!
То, что Вика пригласила какого-то колдуна, стало неожиданностью даже для меня, ну уж а для Бора – тем более.
– От оно че! Тяжелую артиллерию прикатила? – воскликнул он, явно обращаясь к Вике, которая конечно же его не слышала.
– Что, затряслись коленки? – усмехнулся я. Запрыгнул на подоконник и занял удобную наблюдательную позицию, чтобы не пропустить ничего интересного.
– Вот здесь обычно все происходит, – объяснила Вика, показывая гостю большую комнату. – В детской редко что-то случается…
– Ничего там плохого не случается! – тут же встряла Алинка.
– Тогда, хозяйка, там и посидите с дочкой, – рекомендовал колдун, внимательно изучавший комнату. – Здесь будет неспокойно!..
– Мама, а может, не надо? – не замолкала девочка. – Ну, пожалуйста! Не надо обижать Бора, он хороший…
– Нечисть, деточка, хорошей не бывает! – авторитетно заметил демонолог. Открыв свой саквояж, он принялся выкладывать на стол какие-то пузырьки, связки трав, кадило, разноцветные свечи и так далее. – Она только притворяется такой. Выждет удобный момент – а потом…
– Да уж, что верно, то верно, – покачала головой Вика. – А потом как испортит всю твою работу, на которую столько сил ушло…
– Все равно! Зачем жетак? – Алина показала пальцем куда-то в сторону живота демонолога. – Можно же договориться по-человечески!
– Вот дядя и договорится, – заверила ее мама. – Он дипломированный переговорщик.
И повернулась к колдуну:
– Мы уйдем, не будем вам мешать. Позовите, когда все закончится.
– Об этом не беспокойтесь! – заверил тот.
– Ну, это мы еще посмотрим… – хмыкнул со шкафа Бор.
– Ставлю на пузатого! – поддел его я. – Сразу видно – опытный бесогон, матерый! Задаст тебе жару!
– Кто кому чего задаст – это еще вопрос… Это еще бабушка надвое сказала… – пробормотал домовой.
Я увидел у него в руках уже знакомую оправленную в золото хрустальную бутылочку. Кажется, Бор называл серебряную жидкость в ней силодаром. В этот раз домовой не дозировал зелье и одним глотком отхлебнул чуть не половину флакона. И сразу как-то неуловимо изменился. Движения стали резкими и энергичными, глаза загорелись странным блеском, а лицо приобрело какое-то хищно-отчаянное выражение.
– Рыба-карась – игра началась! – с торжеством провозгласил Бор.
Вика одной рукой подхватила свои чертежи, другой обняла Алину за плечи, увела ее в детскую, плотно закрыла стеклянную дверь и задернула шторой.
Колдун поджег пучок какой-то вонючей травы и двинулся по комнате, окуривая ее сизым дымом. Я невольно закашлялся.
– Фу, какой противный запах! Что это за дрянь такая?
– Полынь, – объяснил Бор. – Сам ее терпеть не могу. Но зря он надеется одолеть меня такой фигней!
И он одним прыжком перелетел на другой шкаф.
– Пространство всколыхнулось! – загундел колдун. – Трепещешь, нечисть?!
– И не мечтай! – хмыкнул Бор.
Вынув свою гармошку, он уселся на шкафу поудобнее, свесил ноги, растянул меха и принялся наигрывать «Яблочко». Колдун повернулся на звук, и его лицо вытянулось от изумления – ведь он не мог видеть Бора, так что ему казалось, что гармошка на шкафу играет сама собой. Колдун испуганно закрестился и забормотал что-то себе под нос – то ли заговор, то ли молитву.
– Чует нечистый свою кончину! – провыл он.
– Ой, как чую! – ерничал Бор, спрыгивая со шкафа. – Чую, кто-то щас огребет!..
Взяв с дивана подушку, Бор запустил ею в колдуна. Но тот тоже оказался парень не промах, выхватил из-за пояса серебряный кинжал и, получив подушкой по лицу, вцепился в нее и разрубил. Во все стороны, словно рождественский снегопад, разлетелись перья. Я брезгливо отряхнулся, Бор заржал, а колдун начал декламировать с подвыванием:
– Мactet ac perdat in sempiternum interitum. Virus nequitiaesuae, tamquam flumen immundissimum…
– О, дядя прошаренный, латынью мочит! – с притворным уважением заметил Бор.
– Draco maleficus transfundit in homines depravatos mente et corruptos corde… – продолжал выкрикивать колдун.
– Слышь, да достал ты уже этим бормотанием!
Домовой со всей силы толкнул колдуна, тот грохнулся на пол рядом со столом. Зацепил, пытаясь подняться, скатерть, и вся бесогонная атрибутика посыпалась на него дождем. Это позабавило Бора, и он принялся кидаться в своего противника всем подряд, что только попадалось под руку – книгами, Алинкиными игрушками, вазочками, посудой…
– Получи, фашист, гранату, – хохотал Бор, глядя, как демонолог тщетно пытается увернуться от летящих в него предметов.
– Эй, ты! – подбадривал я толстяка. – Не вздумай сдаваться! Врежь ему, размазня! Я за тебя болею!
Но демонолог уже лежал на полу, погребенный под горой вещей, а Бор победно обернулся ко мне:
– Что… блохастый, не на того поставил?!
– Изыди! Повелеваю тебе: изыди! – хрипел колдун, приподнявшись на локте. Он сорвал с себя крест и в отчаянии размахивал им во все стороны.
– Ага. Ща… – начал было Бор, но вдруг замер и закашлялся. Он побледнел, стал задыхаться, привалился к стене и медленно сполз вниз. Глаза закатились и сделались мутными, на лбу выступила испарина.
– Сдается мне, колдовство-то подействовало… – философски заметил я с подоконника.
– Да не колдовство… – хрипел Бор. – Это расплата… так всегда… после силодара…
И снова, как и в прошлый раз, после отравленного варенья, он заполз под стол, свернулся клубочком и стал таять на глазах, превращаясь в облачко темного дыма. А вскоре и дым полностью рассеялся. Бор исчез.
Демонолог Кирилл поднялся с пола, стряхнул с себя осколки и перья и невозмутимо позвал:
– Эй, хозяйка!
Дверь в детскую слегка приоткрылась, и из-за нее, тревожно озираясь, выглянула Вика, осмотрела учиненный в комнате разгром: стулья перевернуты, повсюду валяются книги, безделушки, разбитая посуда, а в воздухе все еще летают перья от подушки. И посредине всего этого бедлама стоит колдун – основательно помятый и с фингалом под глазом, но лицо выражает полнейшее торжество.
– Все, хозяйка, дело сделано! – заявил он. – Можете жить спокойно. У вас, случаем, сигаретки не найдется?
– Извините, мы не курим… – пролепетала Вика, еще не отваживаясь выйти из детской.
– Жаль, – покачал бритой головой демонолог. – Ну что ж, тогда давайте рассчитываться. Помните, на какую сумму мы с вами договорились? И вот еще что, хозяйка, – он протянул Вике деревянное кольцо величиной с тарелку, с искусно вырезанными внутри замысловатыми узорами, – повесьте этот оберег на видное место. После этого к вашему дому больше никакая нечисть и близко не подойдет.
– Спасибо… Вы нас так выручили… Не знаю, как вас и благодарить, – Вика приняла оберег.
А Алинка, которая, судя по всему, уже давно рвалась в эту комнату, наконец отодвинула маму от двери, выскочила и с совершенно несчастным видом осмотрелась по сторонам.
– Домовой… Бедненький… Что они с тобой сделали?!
И расплакалась.
Глава 9
Испорченный отдых
Начало осени в этом году выдалось настолько теплым, что еще весь сентябрь в Подмосковье продолжался купальный сезон. Все вокруг только и говорили о том, как ездили куда-нибудь на реку или в лес, и Стас с Анжелой тоже решили не отставать. Запихнув в машину палатку, спальники, мангал и все остальное, необходимое для комфортного отдыха в походных условиях, они отправились в место, рекомендованное Стасу благодарной клиенткой автосервиса, и нисколько не пожалели. Все было так, как и расписывала эта дамочка – прекрасное чистое озеро, живописный высокий берег, и ни одной живой души вокруг. Красота, да и только!
Приехали они туда в пятницу под вечер, успев здорово проголодаться в дороге, и Стас сразу занялся шашлыками, а Анжела попыталась установить на берегу палатку. Но, несмотря на все просмотренные на ютубе ролики, справиться с этой задачей оказалось не так-то просто. Провозившись минут десять и окончательно запутавшись в креплениях, Анжела не выдержала.
– Стась! – позвала она приятеля, который жарил шашлык, бегая от складного стола к мангалу и обратно и прихлебывая на ходу пиво. – Ну, может, ты поставишь эту дурацкую палатку?
– Ага! – отвечал Стас, спешно переворачивая шампуры. – Вот сейчас все брошу и буду ставить твою палатку…
– А если ты сейчас все не бросишь, – возмутилась Анжела, вырывая у него пиво, – то я тебя опять брошу! Будешь тут один куковать! И не только тут!..
– Я тебе брошу! – Стас со смехом устремился к девушке и подхватил ее на руки. – Я сейчас сам кого-то брошу!
И сделал вид, что и впрямь собирается зашвырнуть девушку в озеро.
Анжела радостно визжала и вырывалась, а потом обхватила Стаса руками. Он уже собирался поцеловать ее… но тут в кармане его джинсов зазвонил телефон. От неожиданности Стас разжал объятия, и Анжела грохнулась, хорошо еще что не в воду, а на траву.
– Ты офигел? – возмутилась она.
– Это мама, – объяснил Стас, доставая сотовый.
– Ну и что? Ты можешь хотя бы сейчас с ней не говорить? Не бери трубку!
– Если не возьму, будет еще хуже, – со знанием дела заверил Стас. – Да, мама?
– Сыночка, ты, похоже, снова забыл о нашем уговоре? – голос Мамы Фимы звучал пока еще мягко, но уже с язвительными нотками. – Так дело не пойдет, мой дорогой. Как долговую расписку на миллионы оформлять, так ты чуть не с шести утра дверь нотариальной конторы подпираешь… А когда ты мне нужен, так приходится тебя по всей Москве с собаками искать. Хватит, мне это надоело. Чтоб через час был у меня!
– Но мама… – Стасу очень хотелось, чтобы Анжела слышала, как твердо и брутально звучит его голос. Но увы… – Сегодня я никак не могу, меня сейчас нет в городе. Мы с Анжелой…
И запнулся, посмотрев на девушку, которая, все еще лежа на земле, очень выразительно гримасничала и размахивала руками, давая понять, чтоб он не смел говорить, куда именно они уехали.
– Ну, конечно, они с Анжелой! Как трогательно!.. – притворно умилилась Мама Фима. – А ведь я, сыночка, не для того тебе твою шмакодявку вернула, чтоб ты с ней опять обо всем на свете забыл! Так что сегодня пусть она развлекается без тебя… Поверь мне, сыночка, она легко найдет себе компанию на одну ночь, ей не привыкать… А ты приезжай ко мне. Немедленно. Или… Или тыочень горько пожалеешь!..
Последние слова Мамы Фимы прозвучали так, что от них мороз пробежал по коже. И после этого связь прервалась.
– Ну зашибись! – негодующе воскликнул Стас, отключая телефон. – И че я теперь, шашлык должен выкинуть?
Анжела, уже поднявшаяся с земли, обняла его и заглянула в глаза.
– Ну что ты так расстраиваешься, Стась! Ну ты же ведь уже взрослый… Сам можешь все решать, как считаешь нужным. Жить своей головой, не прислушиваясь к маме…
– Да в том-то и дело, что не могу! – Стас готов был рвать и метать. – Ты ж прекрасно знаешь, кто моя мама! Ты сама ее видела. На себе испытала все эти ее колдовские штучки. И поверь мне на слово – то, что она устроила нам, были еще цветочки! Это она еще не очень сердилась… А когда Мама Фима выходит из себя, то лучшее, что можно сделать, – быстренько смыться куда-нибудь в Австралию. А лучше даже в Антарктиду. И то не гарантия! Нет, блин, как ни неохота, а надо возвращаться в Москву. Собираемся! – Стас подошел к так и не разбитой палатке и со злостью принялся ее сворачивать.
– Ой, Стася, шашлыки горят! – ахнула Анжела.
– Блин! – Стас бросил палатку и одним прыжком подскочил к мангалу. – Не, вроде ничего… Не сгорели. И почти готовы.
– Ну, раз почти готовы, надо их съесть, – заверила Анжела. – Мы же с тобой голодные, как волки! И ты совершенно прав, Стася! Что нам теперь – все бросить и тащиться обратно в Москву с пустым животом? Ой, как пахнет!.. Давай хотя бы поедим – а полчасика все равно ничего не решают…
– Ладно, уговорила, – согласился после долгой паузы Стас. – Правда, не пропадать же еде-то! Открывай кетчуп, доставай тарелки, а я сейчас шашлык подтащу…
– Тебе еще пива достать? – Анжела склонилась над сумкой-холодильником.
– Сдурела? Какое пиво? – огрызнулся Стас. – Мне ж сейчас ехать. Еще нарвемся на ментов…
– Так ты ж все равно уже выпил почти две бутылки, – резонно возразила Анжела. – Тебеуже за руль нельзя. Мало тебе неприятностей с мамой, еще и с полицией проблемы будут… Слушай, а может, все-таки завтра поедем? Ты выспишься, отдохнешь. А утром…
– А утром мама мне башку снесет… – уже начиная сдаваться, пробурчал Стас.
– А я буду тебя защищать! – Анжела напрыгнула на него, обнимая и руками, и ногами. – Я тебя спасу! Я, между прочим, тоже ведьма! И тоже кое-что могу…
– Да? Давай проверим! – тут же откликнулся на ее заигрывания Стас.
– Ой, Стаська, – визжала, шутливо отбиваясь, Анжела. – А как же шашлык?!
Когда шашлык уже был съеден и сытая парочка, развалившись в складных креслах, попивала пиво и любовалась закатом, Анжела вдруг спросила:
– Стась, а что матери от тебя нужно? Чего она никак не оставит тебя в покое?
– Слушай, ну давай не будем сейчас о маме! – поморщился Стас. – Так хорошо сидим, отдыхаем. Природа-погода, птички поют…
– Да ладно, расскажи! Что тебе, жалко, что ли? Это что – насчет того антиквариата?
– Какого антиквариата? – не понял Стас.
– Ну, о котором она говорила, когда так не вовремя нагрянула к нам вечером, помнишь? Вы еще с ней в туалете прятались… Она про какой-то сундук тебе втирала, с антикварными бутылками.
– Бутылками? А, ну да, – сообразил Стас. – Понимаешь, это не совсем бутылки, а… Не знаю даже, как тебе объяснить. В общем, не совсем обычные бутылки.
– А какие? – тут же пристала Анжела.
– Ну… – Стас мялся, подбирая слова. – Особенные. Видишь ли, мама вбила себе в голову, что в этих бутылках хранится такое мощное зелье… В общем, выпьешь его и все на свете сможешь, как супергерои. Ну, почти все.
– Типа летать и сквозь стены проходить? – хихикнула Анжела. – И ты такой лох, что веришь в эти сказки?
– Это мать верит, а не я, – обиделся на «лоха» Стас. – Мне-то чихать на все ее заморочки… Но, судя по тому, что она говорит, бутылки эти должны немеряного бабла стоить. Мало того, что старинная работа, да еще и чистое золото. А бутылок этих, как мать говорит, вот такущий сундук! – Стас развел руки примерно на метр.
– Да ладно! – у Анжелы загорелись глаза. – Что, прямо настоящее золото?
– Ну… – Стас пожал плечами. – Мать так говорит. Сам-то я не видел…
– И где он? Этот сундук с бутылками? – Анжела развернулась к нему вместе со стулом.
– Да в квартире какой-то… В тайнике. Вроде в высотке на Котельниках. Ну, знаешь, на Таганке…
– Знаю, знаю, конечно. И что? – торопила Анжела. – Что твоя мать хочет?
– Ну что-что… – Стасу, похоже, не очень-то нравилась эта тема. – Хочет, чтобы я забрался в ту квартиру, нашел тайник, взял сундук и принес ей.
– Фига себе! А как она это представляет? – от волнения Анжела вскочила со складного кресла и поднялась на ноги. – Там же, в этой квартире, наверняка полно всякой сигнализации… Высотка же! В таких домах только богатые живут. А значит, охрана, консьержки, видеонаблюдение и все такое…
– Ты мою маму не знаешь, – усмехнулся Стас. – Когда ей что-то нужно, ее никакая сигнализация не остановит. Она мимо любой, самой супер-пупер видеокамеры незамеченной пройдет.
– Что, правда, что ли?
– Ну, – Стас допил остатки пива и, размахнувшись, запустил бутылку в озеро.
– А ты чего? Что ты матери сказал? – не унималась Анжела.
– Да что я мог сказать? Сказал, что в тюрьму не хочу. Это ж кража со взломом… А она все никак не успокоится, капает и капает на мозги… Слышь, лень вставать, погляди там в сумке – есть у нас еще пиво?
– Неа. Кончилось, – Анжела подскочила к нему, наклонилась, упершись руками в подлокотники кресла, заглянула в лицо. – Слушай, Стась, а может, согласиться, а?
– Да я уж думаю-думаю, всю голову сломал, – поделился Стас. – Мать мне ведь в обмен на этот сундук свою квартиру обещала.
– Да ты что? Ту самую шикарную трешку в Коломенском, о которой ты рассказывал?
– Ее. И еще денег кучу посулила. Но… Стремно как-то…
– Да ладно тебе трусить, Стаська, – Анжела присела у его ног и положила руки и голову ему на колени. – Это ж, прикинь, какие деньжищи! Если полный сундук золота? Ну, хочешь, я с тобой пойду?
– Так нам-то что с того золота, дуреха? – Стас взъерошил ей волосы. – Мама же сундук со всем содержимым себе заберет! А с квартирой и деньгами она меня кинет, это к бабке не ходи. Даже несмотря на нотариуса…