Домовой
– Домовой… – начала она и тут же поправилась: – Господин домовой!
– Э! – возмутился я, спрыгивая со шторы. – Ты что-то путаешь! Это я ваш господин, а не он!
Домовой заржал, соскочил со стола и самодовольной походкой направился к Вике.
– Прими… те наше угощение! – все еще бормотала она. – Давай жить дружно… давайте…
Я сразу догадался, что дар в виде молока он не примет. И оказался прав. Домовой пнул блюдечко, оно перевернулось и со звоном запрыгало по полу, а молоко расплескалось во все стороны.
Обе девочки ахнули, но Вика быстро взяла себя в руки и улыбнулась.
– Ну да… Я тоже молоко не очень люблю… Может, тогда варенье? – она достала из кармана маленькую банку, взяла ложку и быстро наполнила розетку. – Вкусное, черничное… не побрезгуй, господин домовой! Не побрезгуйте…
– Да хватит тебе называть его господином! – не выдержал я. Но Вика, конечно, меня не слышала и продолжала лепетать:
– Прими угощение, хозяин-батюшка. Давай жить дружно. Одной семьей!
После этого она схватила Алину за руку, быстро утащила ее в детскую и плотно закрыла за собой дверь. Оглядевшись в поисках безопасного места, я запрыгнул на шкаф, устроился там поудобнее и приготовился наблюдать, что будет дальше. А этот самодовольный придурок даже не заподозрил подвоха!
– Варенье достается победителям! – высокомерно заявил он. Схватил со стола розетку, одним глотком вылакал все варенье… После чего разинул рот, выпучил глаза, тяжело задышал, схватился за живот и, весь обмякнув, навалился на стол.
– Вот нелюди!.. Отравили… – пробормотал он.
Я, сидя на шкафу, не считал нужным сдерживать свое торжество.
– Белизну с календулой подмешала… – хрипел домовой.
– И еще шампунь от перхоти, – ехидно добавил я. – Коктейль «Троянский конь» собственного изобретения. Так тебе и надо! Будешь знать, кто в доме хозяин!
Надо сказать, что его здорово заколбасило от Викиного «коктейля»! Минут пять, наверное, домовой катался по полу, а в это время стены в квартире тряслись, посуда звенела и падала с полок, разбиваясь, сами собой раскрывались не распечатанные еще коробки, и из них вылетало все содержимое, а листы бумаги из распахнувшихся Викиных папок кружились по всей комнате. А затем домовой, корчившийся где-то под столом, вдруг исчез, будто его и не было… И вмиг в квартире стало тихо.
На всякий случай я еще немного подождал, а потом издал громкий победный клич. Все было кончено, мы одолели врага!
Через некоторое время из детской, испуганно оглядываясь, выбрались мои девочки. Вика, судя по всему, не верила своему счастью а Алина выглядела очень недовольной.
– Мама, ну зачем же ты! – осуждающе проговорила она. – Нехорошо!.. С домовым надо было по-доброму, а не так. Вдруг ему было плохо? А вдруг… вдруг ты его вообще убила? Этой своей коленолой? – такое предположение явно напугало и расстроило девочку, даже слезы выступили на глазах.
– Не коленолой, а календулой, – поправила Вика, с ужасом оглядывая разгромленную комнату. – И ничего я его не убила! Только прогнала из квартиры. Я читала в Интернете, так всегда делают, чтобы отвадить домового… Ой, батюшки, мои эскизы! Мне ж Евгений Олегович в понедельник голову за них снимет!
И она кинулась подбирать с пола разбросанные и разорванные листы. Алина ей помогала, но думала девочка явно о другом.
– И что? Наш домовой больше к нам не вернется? – с грустью спросила она.
– Не вернется! – без тени сомнения проговорила Вика, складывая в папку то, что осталось от эскизов. И добавила уже не так уверенно: – Надеюсь…
Я тоже на это надеялся, но сомневался, что все сложится именно так. И, как оказалось, не зря. Спокойно мы прожили только до понедельника. За это время вдохновленная победой Вика успела и навести порядок в квартире, и распаковать все не разоренные домовым коробки, сумки и чемоданы, и разложить по местам все вещи, и даже восстановила испорченные этим гадом эскизы.
В воскресенье вечером к нам заглянула Раиса Ивановна.
– Как вы тут? – поинтересовалась она, внимательно оглядывая квартиру.
– Спасибо, у нас все хорошо, – с гордостью сообщила Вика, а Алинка печально добавила:
– Домовой ушел и больше не вернется!
В ответ на что соседка только покачала головой и неопределенно пробормотала: «Посмотрим…»
Утром в понедельник Алина и Вика ушли рано – одна в школу, вторая на работу. А я на целый день оставался предоставленным самому себе. Покончив с завтраком, я только собрался включить ноутбук, чтобы узнать мировые новости и полюбоваться на свежие фотографии кошечек, как тут… снова увидел своего врага, лежащего на том же самом месте под столом, откуда он и исчез несколько дней назад.
Я так и замер на месте. Вот тебе и на! А мы-то думали…
Домовой медленно сел, помотал головой, протер глаза, осмотрелся… У него был такой вид, будто он не сразу понял, где находится. Потом его блуждающий взгляд остановился на мне и постепенно сконцентрировался.
– О, блохастый! – на его бледной физиономии появилось некое подобие улыбки. – А ты тут еще откуда?
– От верблюда, – буркнул я. – Я у себя дома, между прочим.
– Ну да, как же… И не мечтай! – пробормотал домовой, сделав неудачную попытку подняться на ноги. – Ща я немного сил наберусь и покажу вам всем, чей это дом…
– Судя по твоему потрепанному виду, долго ж ты будешь сил набираться, – поддел я его, но на всякий случай отодвинулся подальше.
– Много ты понимаешь, рыжий… – на этот раз ему все-таки удалось встать, и домовой, пошатываясь, направился в сторону кладовки.
Я счел нужным последовать за ним, чтобы поглядеть, что он собирается делать, и не прогадал. Кое-как доковыляв до стены, домовой взмахнул рукой, явно собираясь достичь этим какого-то эффекта, – но ничего не произошло.
– Что, подрастерял силушку-то после нашего «Троянского коктейля»? – съязвил я.
– Отвали…
Домовой взмахнул еще раз, потом еще. На третий раз у него получилось. Паркетины вдруг вздыбились и стали по одной отлетать вверх, точно отстреленные гильзы.
– Ты что делаешь! – возмутился я. – Зачем полы портишь? Здесь дубовый паркет, между прочим! Знаешь, сколько он стоит? Сейчас такого уже не делают!
– Тебя забыл спросить… – домовой махнул еще раз, ломая перекрытия. Под ними открылось свободное пространство около полуметра глубиной. И там, в пыли и паутине, я заметил втиснутый между балками массивный кованый сундук, в котором легко могла бы поместиться Алинка, ей даже сворачиваться в клубочек бы не пришлось.
– Ого! Сокровища прячешь? – предположил я.
– Не твое дело, что я прячу. Брысь! – домовой легонько топнул в мою сторону, я предусмотрительно отскочил, но убегать и не собирался. Очень уж мне было интересно, что хранится в сундуке!
Ключ к замку даже не понадобился – домовой отомкнул его одним движением, откинул крышку, и я невольно зажмурился. Из сундука во все стороны брызнуло сияние – как это бывает с пиратскими кладами в мультфильмах, которые мы с Алинкой так любим смотреть. Осторожно приблизившись, я заглянул внутрь и увидел в сундуке ровные ряды переложенных сеном прозрачных старинных флаконов. Каждый из них был оправлен в золото – со своим рисунком и так красиво, что любой из сосудов можно было бы назвать произведением искусства. Внутри флаконов плескалась, сияя и переливаясь яркими бликами, серебряная жидкость.
– Ух ты! – не сдержался я. – Это еще что такое?
– Не твоего ума дело… – буркнул домовой, но все-таки объяснил: – Силодар это, понятно? Целебное зелье.
– И что он дает?
– Много будешь знать – шаурму из тебя сделают, – хмыкнул мой враг.
– Очень смешно, – я счел, что обижаться на него ниже моего достоинства.
Открутив золотую крышечку в виде диковинного цветка, домовой поднес флакон к губам и сделал маленький глоток. А затем снова махнул рукой – и крышка сундука захлопнулась, замок защелкнулся, и сначала перекрытия, а потом и паркетины с мягким стуком вернулись на свое место. Пол снова стал ровным, и незаметно, что его только что вскрывали.
– Ну, хоть прибрал за собой… – проворчал я. – А чего ты так мало своего целебного зелья принял? Выпил бы весь флакон. Глядишь, вылетел бы на радостях в окно, да больше бы и не вернулся…
– Ты чего, с башкой не дружишь, да, рыжий? – домовой побрел прочь от стены. Его еще пошатывало, но уже не так сильно. – Это ж тебе не валерьянка какая-нибудь, это силодар! Его много нельзя…
– Почему? – осторожно поинтересовался я.
– Почему-почему! По кочану. Потому что сил он, конечно, придает, и даже очень… Да ненадолго. И потом начинает так колбасить, что куда там вашему «Троянскому коктейлю»! Если переборщишь, можно и ласты склеить.
– Хорошо, что рассказал, – захихикал я. – Надо будет попробовать тебя напоить им как следует…
– Ага, как же. Доберись сначала до силодара… Сундук тебе не открыть, а эта бутылочка у меня, попробуй отбери!.. – он помахал у меня перед носом чуть початым флаконом, сжал его покрепче, вспрыгнул, хоть и довольно неуклюже, на книжный шкаф и разлегся там под самым потолком.
– Все, блохастый, тихий час. Мне надо баиньки. И не вздумай меня будить – хвост оторву, а хозяйкам скажу, что так и было…
Вскоре он и правда захрапел и проспал несколько дней. Я не видел его до тех пор, пока однажды вернувшаяся из школы Алина не объявила на всю квартиру:
– Мы сегодня на уроках лепили из разных сказок… И я слепила нашего домового. Как думаешь, мама, он еще вернется?
– Очень надеюсь, что нет, – отозвалась с кухни Вика.
– А я надеюсь, что вернется… – прошептала Алинка.
И достала из рюкзака пластилиновую фигурку довольно жутковатого вида – с выпученными глазами и растопыренными руками.
– Ого! А чего я такой урод?! – возмутился домовой, мигом появившийся за спиной девочки. – И что у меня с глазами? И голова какая-то кривая… Или это у тебя руки кривые?
– Ну что ты гонишь на ребенка! – возмутился я. – Как умеет, так и лепит. Попробуй сам что-то слепи! Думаешь, это легко? Это тебе не посуду бить! Тоже мне, критик нашелся!
– И что учительница сказала про твою фигурку? – крикнула из кухни Вика.
– Учительница сказала… – Алина подошла к своему кукольному домику, – что домовые все добрые. И что мы одна семья, раз в одном доме живем…
Вика в кухне пробормотала что-то неразборчивое, но явно неодобрительное. А Алина выбрала в домике самую красивую комнату и усадила фигурку на кровать.
– Вот, домовой, – проговорила она, – будешь здесь жить, с нами. Это будет твоя комната. Нравится? А теперь будем пить чай. Всей семьей!
И пересадила пластилинового домового в другую комнату, за стол с чайным сервизом, рядом с куклой-мамой, куклой-девочкой и куклой рыжим котом.
И тут… Тут я впервые увидел на лице своего врага улыбку – но не злорадную, а… Даже не знаю, как ее назвать. В общем, похоже, ему было приятно.
После обеда Вика вымыла посуду, взяла из вазы яблоко и села за работу, но тут зазвонил телефон. Взглянув на дисплей и узнав, кто звонит, Вика обреченно вздохнула:
– Да, Евгений Олегович?
– Решил узнать, как дела у нашей белочки, – на этот раз голос из динамика звучал несколько игриво.
– Белочка старательно трудится. Колет орешки, чтобы они стали золотыми.
– Что ж, это похвально, похвально… Но, Вика, слишком много работать тоже вредно. Может, сделаете перерыв? У меня на сегодня два билета в Большой театр на «Ромео и Джульетту», и я хотел бы пригласить вас…
Вика поморщилась, точно вместе с куском яблока откусила и половину червяка.
– Благодарю вас, Евгений Олегович, – демонстративно вежливо проговорила она. – Но я никак не смогу. Мне не с кем оставить ребенка. И потом, вы же сами сказали, что изменения в эскизы нужно внести как можно скорее…
– Зря вы отказываетесь, – теперь голос в телефоне звучал недовольно. – Это же Большой театр! Другого такого шанса может и не подвернуться. Вы там были хоть раз?
– Нет, не была, – призналась Вика. – Надеюсь, что как-нибудь все-таки получится. Ну, а если нет, что же делать? Как говорится, не жили богато, нечего и начинать.
– Ну, как знаете, – сухо ответил босс. – Тогда завтра с утра зайдите ко мне. Покажете новые варианты эскизов.
Вика отложила мобильный и повернулась ко мне.
– Ну вот скажи, Кузя, почему он никак не оставит меня в покое? – с досадой проговорила она. – Я ведь работаю, стараюсь изо всех сил… Но как ему дать понять, что он для меня только начальник – и ничего больше? Ну не нужен он мне в другом качестве! И никто не нужен! Хотя…
Тут Вика запнулась, слегка покраснела и вздохнула. А я понимающе мурлыкнул. Потому что знал, что с тех пор, как домовой поутих и Вике перестали сниться кошмары, она уже дважды видела во сне того спортивного вида блондина, с которым они с Алинкой познакомились в день переезда. Вика уже знала, что его зовут Андреем, и теперь очень хотела выяснить, женат он или нет – но стеснялась поинтересоваться у Раисы Ивановны, которая знала все обо всех жильцах в подъезде.
Оставив Вику наедине с ее мечтами, я отправился проведать Алинку. Девочка сидела перед включенным планшетом, на котором крутился видеоролик. Приятного вида старушка в вышитой русской рубашке и красном цветастом платке выглядывала из окна с распахнутыми резными ставнями и рассказывала о домовых.
– Если у вас в доме живет домовой, то вам очень повезло, – говорила она. – Это добрый дух, который будет приглядывать и за домом, и за детьми, и за лошадьми. Для этого надо с ним договориться, задобрить его…
– Еще чего не хватало! – фыркнул я. Алина покосилась на меня и приложила палец к губам.
– Тс-с! Кузя, не мешай!
– Задобрить домового не так уж трудно, – продолжала старушка на экране. – Надо всего лишь жить мирно, не ругаться, любить друг друга, заботиться друг о друге. Больше всего на свете домовой не любит ссор и скандалов в доме. А еще он не любит грязи и беспорядка, так что почаще убирайтесь, не разбрасывайте вещи, кладите все на место. Если что-то потеряется, попросите домового сыскать – он вам обязательно поможет.
– Ишь ты! – хмыкнул домовой. Я и не заметил, как он прокрался в детскую. И теперь сидел с другой стороны стола, тоже смотрел на экран планшета и, подперев голову рукой, слушал, что рассказывает старушка. – Как складно поет!
– Помяни черта, он сразу и появится, – проворчал я.
– Заткнись, рыжий! – отмахнулся он от меня. – Не мешай слушать. Ну-ка, бабушка, а что я еще люблю?
– Подружиться с домовым тоже несложно, – продолжала старушка. – Нужно только не забывать оставлять ему угощение. Издавна считалось, что домовые любят молоко, но это не совсем так. Некоторым как раз молоко не по вкусу. Зато почти все домовые любят сладкое: варенье, печенье, конфеты…
– Да уж, вареньем тебя Вика тогда хорошо накормила, – поддел его я.
– Цыц, блохастый! – огрызнулся домовой. – Сейчас в форточку выброшу. Будешь летучим котом, станешь охотиться за летучими мышами…
– Можно делать домовому маленькие подарки, – рассказывала бабушка. – Домовые любят все, что блестит: бусинки, стекляшки или монетки. Положите свой подарок в укромном месте и скажите домовому, что это для него. И если наутро или через день-два вы не найдете на этом месте свою конфетку или монетку, значит, домовому понравился ваш подарок, и он его забрал. Ну вот и все на сегодня. До свиданья, будьте здоровы, живите счастливо…
– Че, все уже? – домовой был разочарован. – Жаль. Так бы слушал о себе и слушал…
– Обойдешься! – фыркнул я и побежал за Алинкой, которая, едва досмотрев ролик, помчалась на кухню и стащила из вазочки конфету.
– Алина, сколько раз мы с тобой договаривались – сначала ужин, потом сладкое? – спросила хлопотавшая у плиты Вика.
– А я… Я мишку взяла, – Алина сделала честное лицо и вернулась в комнату. Остановилась посередине и огляделась, явно выбирая укромное место, а потом решительно вскарабкалась по лестнице спортивного уголка и положила конфету на верхнюю площадку, располагавшуюся под самым потолком.
– Вот, домовой, это тебе, – громким шепотом прокомментировала она. – Ты, оказывается, любишь конфеты. Угощайся, это мои любимые. И прости маму за то, что она тебя обидела, ладно? Ты пойми – она просто переживает за меня… Она испугалась, что со мной может что-нибудь случиться… Ведь ей же не объяснишь, что ты хороший и что ты никогда меня не обидишь…
Она немного помолчала, отстегнула от кофточки брошку, полученную сегодня в подарок от Раисы Ивановны, и положила рядом с конфетой.
– Это тоже тебе… давай жить дружно, хорошо?
Прежде чем лечь спать, Алинка подошла к кукольному домику, вытащила все фигурки из-за стола и разложила по кроваткам.
– Спокойной ночи, домовой, – ласково проговорила она. – Пусть тебе приснится что-нибудь очень хорошее…
Конечно, домовой, как назло, это услышал. И пробормотал:
– Вообще-то, я на книжном шкафу сплю…
Но явно был тронут.
А потом, когда все в доме уснули, я увидел, что он снова крадется в детскую. И тут же бросился за ним – еще не хватало, чтобы он вздумал, как это у них водится, душить ребенка во сне или еще что-то в этом духе. Тогда бы я ему показал! Но в этот раз, как ни странно, мои тревоги оказались напрасны. Он всего лишь взял из домика свою пластилиновую фигурку, переделал ей глаза и руки, воткнул в голову перья вместо волос, а к руке прилепил красную бусинку.
Мне ничего не оставалось, кроме как презрительно фыркнуть и удалиться.
Глава 8
Изгнание бесов
Рассказ кота КузиУтром Алина, едва проснувшись, побежала будить своих кукол. И вскоре на всю квартиру послышался радостный крик:
– Мама, мама! Домовой вернулся!!!
– Что? Где? – в детскую тут же влетела перепуганная и взъерошенная Вика. Одна нога у нее была в носке, а другая босая. – Что он тебе сделал?
– Он мне бусинку подарил! И куколку исправил. Вот, смотри, как он на самом деле выглядит, – радостно сообщила Алинка, демонстрируя маме пластилиновую фигурку. Глаза у домового теперь были меньше и не выкатывались из орбит, руки сделались пропорциональными, а в прическе торчали перья.
– Ф-фух!.. – с облегчением вздохнула Вика. – Я уж подумала, что он с тобой что-то сделал… Давай, зайка, отложи кукол и быстренько собирайся. Нам скоро выходить, а ты еще не завтракала.
– Сейчас, мамочка, – послушно отозвалась Алинка. Но едва мама покинула детскую, девочка подбежала к своему столу, взяла ручку и листок, старательно вывела на нем десятка полтора букв и положила бумажку в кукольный домик рядом с фигуркой домового.
– Тс-с, Кузя, только маме ничего не говори! – попросила Алинка, увидев, что я наблюдаю за ней, и помчалась умываться.
О том, что происходило в те дни вне стен нашей квартиры, я узнавал из рассказов Вики. А происходило… Вернее, лучше сказать так: не происходило ничего хорошего.
Этот день оказался для Вики непростым, а завтрашний обещал стать еще более трудным, потому что на десять утра начальник назначил собрание по обсуждению проекта, и Вика должна была представить там свои эскизы. И хотя работа над ними практически подошла к концу, Вика очень волновалась, ведь ей предстояло первое в этой компании настолько важное и ответственное выступление перед большой аудиторией.
Вика задержалась в офисе и поздно забрала Алину с продленки, за что учительница сделала замечание. Так что домой Вика возвращалась уже не в лучшем расположении духа – в отличие от своей дочери. Всю дорогу Алинка весело щебетала, рассказывая о школе, и не обращала внимания на то, что занятая своими мыслями Вика едва ее слушает.
– Ой, смотри, мама, это дядя Андрей из сто девяносто восьмой квартиры! – Алинка дернула Вику за рукав.
– Что? – встрепенулась та. – Где?
– Ну вон же он, из машины выходит! – закричала Алинка и помчалась к автомобилю, из которого действительно только что выбрался тот самый блондин спортивного сложения, что с удивительной и, я бы даже сказал, беспардонной настойчивостью продолжал сниться Вике чуть не каждую ночь.
В этот раз Андрей был не один. Обойдя машину, он открыл дверь со стороны пассажирского сиденья и галантно помог выйти из авто очаровательной девушке с длинными светлыми волосами, совсем юной, лет восемнадцати, максимум двадцати.
– Как тебе понравилась сегодняшняя поездка? – спросил он у своей спутницы.
– Так круто! – восторженно откликнулась та.
– А завтра будет еще круче. Я приготовил тебе сюрприз. Помнится, ты давно уже кое-что хотела…
– Вау! – взвизгнула девушка. – Андрюшка, ты такой классный! Я тебя обожаю!
И бросилась ему на шею.
– Дядя Андрей, здравствуйте! – закричала, подбегая к ним, Алинка. Вика осталась стоять в стороне и наблюдала за происходящим без всякого удовольствия.
– О, Алинка! – Андрей широко улыбнулся и повернулся к своей спутнице: – Настя, познакомься, это Алина.
Он посмотрел по сторонам, нашел взглядом Вику и помахал ей:
– Добрый вечер, Вика!
– Добрый, – сухо поздоровалась та. – Алина, идем!
Но дочка пропустила ее слова мимо ушей. Прыгая вокруг Андрея, который доставал из багажника фирменные пакеты с логотипами разных магазинов, она сообщила:
– А к нам домовой вернулся!
– О, у вас домовой живет? Круто! – восхитилась Настя.
– Вот и я говорю – круто, – тут же подхватила Алинка. – А мама…
– Алина, мы идем домой! – строго крикнула, прервав дочку, Вика.
До подъезда дошли все вчетвером, и Андрей, хоть и обе его руки были заняты покупками, придержал дверь, пропуская дам вперед:
– Прошу вас, сударыни!
– Слышишь, мама! Я сударыня, – хихикала Алинка, но Вике совсем не было весело. Когда подошел лифт, она отступила в сторону и махнула Андрею рукой:
– Поезжайте. Мы с Алиной на другом поедем. Чего толкаться…
– Мама, правда дядя Андрей классный? – без умолку трещала Алинка. – Раиса Ивановна говорит, что он дайвер, прикинь! Знаешь, что такое дайвер? Это когда под воду ныряют, глубоко-глубоко, чтобы всяких рыбок посмотреть, осьминогов там, электрических скатов… Даже акул. Так кру-у-то!
– Алина, что у тебя за лексикон! – возмутилась вдруг Вика. – Что это за «прикинь», «классно», «круто», «вау»? Ты разговариваешь, как… Как… В общем, нельзя так говорить, это некультурно.
– А как же говорить, когда что-то круто? – удивилась Алинка.
– Да как угодно! Хорошо, отлично, замечательно, классн… В общем, чтобы я больше не слышала от тебя таких слов!
Едва войдя в квартиру, Алина на бегу сбросила туфельки, влетела в детскую и вскоре выскочила оттуда, сияя от счастья.
– Мама, мама! – закричала она. – А я теперь знаю, как домового зовут!
– Господи, что на этот раз? – ахнула Алина, чуть не выронив сумку.
– Вот, смотри, он мне сам написал! – и Алина продемонстрировала маме листок бумаги. Сверху на нем старательно было выведено большими печатными буквами «КАК ТИБЯ ЗАВУТ», а внизу красовались три такие же крупные буквы: «БОР»1.
– Видишь, мама! – Алинка запрыгала по комнате. – Его зовут Бор. И он хороший! Он хочет с нами подружиться!
– Хороший! Ага, как же! Видали мы таких хороших, – пробормотала Вика, перетягивая волосы цветной резинкой. – Утром он мои ключи спрятал, я, пока искала, на работу из-за него опоздала! Колготки изорвал, абсолютно новые колготки были, дорогущие, между прочим! А вчера, когда я ужин готовила, разлил по полу подсолнечное масло, я чуть на нем не поскользнулась. Ну прямо так все хорошо, что лучше и не бывает!
– А может, Бор все еще на тебя сердится? – предположила Алина, делая из записки кораблик. – Ты же его прогнать хотела. И обманула. Угостила вареньем, а сама подсыпала в него какой-то гадости. Вот он и обижается на тебя.
– Мне вот сейчас только обид домового не хватало! – фыркнула Вика, кладя на стол папку с эскизами. – Других забот у меня нет! Завтра утром предварительная сдача проекта, я и так сама не своя…
– Все равно ты была не права! – настаивала Алинка. – И тебе нужно попросить у Бора прощения. Хочешь, я тебя научу, как это сделать? И тогда все будет хорошо, вот увидишь. Он тебя простит, он добрый!
– Вот еще, делать мне больше нечего! – в сердцах воскликнула Вика. – Буду я еще у какого-то дурацкого барабашки прощения просить!.. Алинка, мой руки и быстро идем ужинать, мне работать надо.
Думаю, излишне упоминать, что при этом разговоре присутствовали и я, и домовой, который, услышав последние слова Вики, возмутился:
– Че? Как ты меня назвала? Да сама ты дурацкая барабашка!
И пнул стол так, что все эскизы выпали из папок и разлетелись по полу.
– Уймись! – осудил его я. – Не воображай о себе много! А то, как написал записку – всего-то час над ней пыхтел, – так совсем зазнался!
– А ты думал, я совсем неуч? – самодовольно отозвался Бор. – Один ты у нас тут такой умник? Я тоже читать и писать умею.
– Только буквы не в ту сторону пишешь, – дразнил его. – Тоже мне грамотей!..