От Белоруссии до Карабаха. Трамп, Навальный, коронавирус и другие…

Что до реальности, в которой мы живем, хороший повар, врач, медник, плотник, ткач, кузнец, камнерез, кожевенник, портной, каменщик, кровельщик, сантехник или парикмахер всегда на кусок хлеба и крышу над головой заработает. И музыкант заработает. И компьютерщик. И водитель грузовика. И, кстати, секретарша. Ювелир заработает и массажист. Кондитер и меховщик. Садовник и гончар. Тянет ко всему этому, конкретному, многих. Не случайно у стольких людей в современном обществе есть хобби, которые часто у них дают результаты куда более крутые, чем основная профессия.

Кто-то делает хорошее вино или сыр. Кто-то печет хлеб и изготавливает потрясающие торты и конфеты. Пишет акварели и лепит изящную керамику. Шьет свадебные платья или строит (именно так!) меховые шубы. Вяжет свитера или плетет кружевные мантильи. Лечит травами или иголками. Или просто хорошо готовит борщ, шашлык и котлеты. Разводит кактусы, цветы, канареек или аквариумных рыбок, наконец. Для чего нужны руки, голова, наличие вкуса – во всех смыслах этого слова – и привычка работать. Неважно над чем, но ведь именно работа сделала человека тем, кем он является. Великое это дело, если человек что-то умеет!

Папа умел все, за что брался. А чего не умел – осваивал на раз. Дерево, металл, кожа – неважно. Он хорошо стрелял и хорошо играл на трофейном немецком аккордеоне и на немецких же губных гармошках. Танцевал. Шил обувь и ловко строчил на дореволюционном «Зингере». Отлично готовил, с упором на мясо, солянку из почек и плов. Ремонтировал квартиру только собственными руками. Инструментом его кладовая была забита… И при этом был великим конструктором металлургического оборудования с мировым именем. Тесть, кстати, был таким же. Жаль, что им не довелось познакомиться – умерли оба рано. Мама прекрасно пекла, вела дом и печатала на куче языков, хотя главным для нее был английский. Пишущая машинка дома трещала день и ночь…

В общем-то, простая как мир истина: тот, кто что-то умеет, никогда не пропадет. Очень сильно девальвированная у нас, с начала 90-х годов, когда главным оказалось попасть в правильную гопу, поближе к главному, и ухватить от его щедрот кусок пожирнее, пока с поста не поперли. Впрочем, нынешнее начальство своих напрочь не сдает, так что процесс заглатывания по кускам страны перешел в хроническую стадию. Не очень ясно, чего оно удивляется тому, что страна эта из стагнации вот-вот в рецессию грохнется. Чего еще от происходящего ждать? Ну, может, те, которые еще сохранили интерес к результатам, а не к процессу, эту самую страну и вытащат. На низовом-то уровне их до сих пор полно…

Приколы нашего городка. В Нидерландах скандал: оказывается, не все геи из Уганды, которых они приютили после введения в этой стране смертной казни за гомосексуализм, на самом деле гомосеки. Многие оказались, страшно подумать, натуралами, а иммиграционные власти Нидерландов они просто надули. Так что после переезда туда активно занялись привычным для них традиционным сексом со всей накопленной в Африке энергией. Но наблюдение за ними (?!) позволило эту аферу разоблачить…

Ну разоблачили фальшивых гомосексуалистов въедливые белобрысые поедатели сыров и селедок. Дальше что? И кстати, как их разоблачали? И зачем? Вставшие в очередь на знакомство с фальшивыми угандийскими гомосеками голландские геи, что ли, разоблачали отказавших им во взаимности африканцев? Или те в массовом порядке были изобличены в сексуальных контактах с местными дамами, изголодавшимися по традиционному сексу, в окружении сверхмногочисленных нидерландских гомосяо?

Интересно, угандийцев теперь из Нидерландов выселять будут? Или станут от них требовать подтверждения гомосексуальности? И как? С кем, как именно – поконкретней, и сколько раз должен переспать подозреваемый, чтобы наверняка доказать, что он гей? Можно со своими, африканскими, или в обязательном порядке только с назначенными ему местными властями представителями коренных нидерландских геев? Кто контролировать это дело будет? Какие материалы нужно будет предоставить обвиняемым и их адвокатам и кому конкретно, чтобы свое гомосечество доказать? Фото? Видео? Показания двух свидетелей? Справку с печатью из бара-дансинга «Голубая устрица»?

Опять же, КАКИМ сексом надо заниматься, чтобы быть признанным стопроцентным гомосеком? Активным? Пассивным? И тем и другим? Не поцелуями же в щечку! И кстати, что делать, если в Уганде человек был гомосексуалистом, а в Нидерландах увидел местных женщин и внезапно для себя перековался? Нельзя? Или он бисексуалом стал, а то и до того им был, то есть кто ему подвернулся, с тем он и размножается? В Уганде-то ему все равно трындец. Или это Нидерланды не интересует? От же ж затейники, голландцы! То ли травы перекурили и экстази своей переели, то ли их так с пива пучит и ведет.

Одно понятно, делать им точно нечего. Совсем сдурели бюргеры в своей Европе. И тут уже ничего не поделаешь. Такие там теперь правила игры, особенно смешные для мигрантов с Ближнего Востока и из Африки, которые, сидя в своих медвежьих (верблюжьих, жирафьих, слоновых – нужное подчеркнуть) углах, над сдвинутыми на всю голову богатыми белыми людьми ухохатываются. Понять их можно. Если эти дуболомы хотят у себя геев собрать да еще подъемные им выдавать и пособия платить – это их проблема. Пускай теперь сами все последствия расхлебывают…

В новостях сообщили: Жванецкого больше нет. Так ударило… Мы с ним были знакомы лет тридцать, с начала 90-х. Но это лично. Была сначала «Ханука в Сибири» в снежной декабрьской Тюмени, потом Российский еврейский конгресс… А до того он ворвался в жизнь с 1975 года, с учебы в МИСиС, с первой пластинки, на которой впервые ЕГО голосом, со свойственными ему неподражаемыми интонациями, в общежитии с другом мы слушали его миниатюры.

Друг был родом из Котовска – маленького города под Одессой. Он говорил с тем же акцентом, в котором смешивалось украинское мягкое «шо» и явственные еврейские интонации, за которые его дружно ненавидела военная кафедра, подозревая в нем скрытого еврея. Хотя был он таки чистейшим украинцем, фамилию имел, судя по всему, греческого происхождения, а с евреями просто дружил. В Причерноморье такое сплошь и рядом бывает. В Одессе мы с родителями бывали каждый год, город был любимый, нас это и сблизило.

Его тогда на веки вечное зацепило у Жванецкого: «Я не местный, я с Котовска». В холодной, осенне-зимней, безо всяких следов моря, имперской Москве это было таким родным… Ну, он этот диск и переслушивал по сто раз. А потом мы его слушали вместе. Тем более что Жванецкий в исполнении Райкина и Жванецкий в исполнении Жванецкого, а также Карцева с Ильченко – это были две очень и очень большие разницы.

Нет, Райкин был великим артистом. Но Жванецкий был свой, родной. И тексты его были ЕГО текстами. Это даже описать невозможно, как от них поднималось настроение и становилось легче на душе! Может быть, потому, что он был исключительно мудрым. Жизнелюбивым. Ироничным и самоироничным одновременно. Он умел смеяться над собой и делал это с блеском, не стесняясь. Редкая, потрясающая черта характера…

А может быть, его тексты так воспринимались потому, что он принимал жизнь такой, как она была. Ничего ни из себя, ни из нее не строил. Никаких иллюзий по ее части не питал. Но понимал, принимал, высмеивал и любил такой, как она есть. И от этого вокруг становилось светлее и легче на душе. Он был как лампочка – освещал окружающее пространство. И то, что его, маленького, лысого, носатого еврея обожали вечно окружавшие его красивые женщины, было более чем заслуженно. Впрочем, он их тоже любил.

В конце жизни он таки выстроил личное счастье, и его сын успел вырасти взрослым на его глазах – огромная радость для любого отца. Он его страшно любил и очень стеснялся об этом говорить, но это чувствовалось, когда он писал и говорил о себе и своей семье. С мужчинами всегда так. Они то ли сглазить боятся, то ли стесняются много говорить о своих чувствах к близким…

Собственно, рассказывал он в основном о тех, с кем по-настоящему дружил и с кем был на самом деле близок. По большей части об Ильченко и Карцеве. Притом что рядом долгие годы находился еще один его друг и бессменный помощник, Олег Сташкевич, который организовывал его гастроли и концерты, тянул сразу десяток возов и ограждал, как мог, от назойливых идиотов, которые вечно лезли к нему в душу и крали его время. Неизбежная оборотная цена популярности – что делать.

Он был Одессой, а Одесса была им. Старая, которой больше нет. Уже целиком советская, но все еще чистой воды Левант. Интернациональная до изумления и неблагонадежная до искренней ненависти сверху. Как ее не переваривало киевское советское и партийное начальство! Как гордилось Одессой свое, городское! Как подозревало ее во всем, что было, и во всем, чего не было, начальство московское!

Еврейская, греческая, армянская, румынская, французская, немецкая, шведская, итальянская, русская, татарская, английская, турецкая и совсем чуть-чуть украинская Одесса – это был ЕГО город. Порт и бульвары, Оперный и Филармония, Дерибасовская и Ланжерон, Аркадия и Отрада, Куяльник и лиманы, Толчок и Привоз… Могучие каштаны и платаны, куранты и Потемкинская лестница, статуя Дюка и люк, с которого на нее надо было смотреть, Воронцовская беседка и Гамбринус…

Одесская киностудия и трамваи, семечки и рачки (с ударением непременно на первый слог), бравые моряки и красивые, золотистые от загара, редкого колера фигуристые девочки на выданье, толстые умные дети и очень-очень толстые базарные хабалки, памятник потемкинцам и булыжная мостовая… А «Черноморец», который играл так, как мог играть только он, за который болели так, как не болели ни за одну другую команду Союза! А китобойная флотилия «Слава»! А кондитерская фабрика имени Розы Люксембург и конфеты фабрики имени Розы Люксембург – те же «Спутник» и «Чернослив в шоколаде»! Да что вспоминать!

Одесские шахматисты, врачи-офтальмологи и скрипачи были лучшими в мире. Одесские воры и их шмары – тоже. Одесские адвокаты и старики, сидящие на бульварах… Портовые крановщики и спасатели на пляжах. Хулиганы и милиционеры, которые их ловили. Одесские мамы и бабушки, папы и дедушки – особая порода родственников. Старые холостяки и молодые бабники. Все это был Жванецкий, и все это прошло через него, растворившись и создав тот потрясающий коктейль из юмора и мудрости, которым стали его миниатюры.

Он умер, он больше ничего не напишет и не скажет. Но его строки напечатаны во множестве книг, его голос в любой момент можно услышать и можно увидеть его самого. Интернет хранит все. И в этом нам страшно повезло. Когда он сказал, что больше не будет выступать и не будет вести «Дежурный по стране», которого ждали куда больше, чем подавляющее большинство телевизионных передач, подумалось, что это из-за коронавируса. Что зря рисковать? А это было другое…