– Ну, о том, что стало потом, вы все и сами наверняка знаете, – продолжила Иза. – И никаких телохранителей Игорь Дмитриевич к дочери никогда не приставлял. Был с ней строгим отцом, часто ругал, отчитывал за всякие мелочи. Мне кажется, он приучал ее к какой-то другой жизни. Не к той, которой жил сам. С чего вдруг сейчас решил ее охранять? Почему не раньше? Не понимаю… Да и у кого теперь спросишь? В тот день, когда ему присудили полную опеку над ребенком, он привез ее из школы, собрал весь персонал у себя в кабинете, как сейчас помню. И говорит: это вот моя дочь, которую вы все прекрасно знаете – и теперь она только моя. С ее мамой мы развелись окончательно, ребенок судом оставлен мне. Никаких, сказал, не хочу слышать разговоров на эту тему. Услышу – ждите последствий. Тяжелый был момент, признаюсь вам. Но вы же понимаете, что рот не зашьешь. Я тайно звонила Юле, когда Ксюшка была рядом, давала ей трубку, чтобы они пообщались, но потом нам пришлось прекратить эти игры: Ксюшка сильно расстраивалась после таких разговоров. Понятное дело – хотела к матери. Игорь Дмитриевич просек, что к чему, и сделал мне строгий выговор. Я потом даже с давлением слегла. Сказал, что все понимает, но для Ксении контакты с матерью будет устраивать только он, и все. Не лезь, Иза, сказал, не твое это дело.
– А где сейчас мама Ксении?
– Она устроилась работать в парикмахерскую. В ту самую вернулась, где и познакомилась с будущим мужем. Ксюшкина школа находится неподалеку.
Она, словно что-то вспомнив, резко подошла к плите, сняла крышку с кастрюли и стала помешивать суп. Я поняла, что разговор окончен.
По кухне поплыл аромат горохового супа. Такого, который со всякими травками.
Попрощавшись с кухаркой Изой, я толкнула дверь, ведущую на улицу, и увидела задний двор имения Игоря Дмитриевича Сапсанова.
Участок, на котором он обосновался, был поистине огромным, ипподром на нем вполне можно было бы устроить. Высокий бревенчатый забор уходил куда-то вдаль, за ним шелестели березы. Я увидела беседку, пристроенную к дому большую террасу с мангалом. Наверняка где-то тут была и баня, но ее еще предстояло найти.
Неподалеку от меня какой-то парень возился с теми самыми колючими кустами, которые мне были уже знакомы. Только вот росли они в другом месте. Судя по тому, что руки парня были в толстых рукавицах, а тело защищал рабочий комбинезон, он вполне мог быть из числа обслуги.
– Господи! – вскрикнул он от неожиданности, когда я подошла к нему. – Я чуть лицом на эти пики не наделся! Не пугайте так.
Пиками он назвал острые ветки кустов. На них вот-вот должны были проклюнуться почки.
У ног молодого человека лежали садовые ножницы. На поясном ремне болталась простенькая переговорная рация.
– Вы кто? – в упор спросил он меня.
– Меня зовут Женя.
Он смотрел на меня с недоверием, пришлось коротко рассказать ему, кто я и что тут делаю. Послушав, он хмыкнул:
– И вы верите каждому слову Сапсанова?
– В смысле…
– Вы же были в доме, – утвердительно кивнул он.
– Откуда вы знаете, что я там была? – не поняла я. – Кусты – прикрытие, а вы просто шпионите за теми, кого видите?
– Просто я слышал, как открывается дверь, – ответил парень. – Открылась и закрылась по одному разу, а потом подошли вы, тоже в единственном числе. Я Константин.
– И вы, зная, что кто-то рядом, так испугались меня, что чуть сознание не потеряли? – усмехнулась я.
– Я растерялся, когда увидел незнакомое лицо, – пояснил Константин. – Обычно тут ходят только те, с кем я знаком.
– Значит, знакомых вы бы не испугались, но Сапсанову нельзя верить, – не отставала я.
– Я про Ксюху, – он стянул рукавицы и положил их на голые ветки кустов. – Про то, что ее похитили.
Я почувствовала раздражение.
– Излагайте свои мысли яснее, пожалуйста, – попросила я. – Девушку затолкали в машину в метре от входа в собственный дом. Отец места себе не находит, а вы спокойно подстригаете кусты и несете какой-то бред о том, что похищения не было? Я правильно вас поняла?
– Вы с хозяином давно знакомы? – прищурился он, доставая сигареты.
– А это имеет отношение к делу? – уклонилась я от прямого ответа.
– Понятно.
Что уж там ему стало понятно, я так и не поняла.
– Устраиваюсь на работу. Приехала на собеседование, – вышла я из положения.
– Ну, если пригласил в дом, значит, будете не в его офисе работать, – сделал вывод этот «садовник». – А кем берет-то?
– Меня-то? А там как пойдет, – я обвела взглядом участок. – Тут места много, лишними никакие руки не будут.
– Не хотите говорить, значит, – сделал вывод Константин. – Боитесь, не доверяете… Что ж, все правильно. Вы меня не знаете, мы впервые видим друг друга. Все верно, все так и должно быть… Ну, так я вам пару слов все-таки скажу. Это для того, чтобы собеседование вам не показалось слишком простым шансом обрести рай в этом месте.
– Пугаете, Константин?
– Я? Пугаю? – Константин так искренне изобразил удивление, что я ему почти поверила. Ох, какой актерище пропадает!
– Бегите отсюда, – тихо сказал парень. – Шеф наш серьезен до маразма и требователен до безобразия. Людей за людей не считает. Держит тут многих, как в рабстве. Недавно нанял себе вдруг личного водителя. До этого другие были, никто долго не задержался, тогда Сапсанов стал возить себя сам. И вдруг снова решил завести персонального водилу. Тот вскоре случайно и не по своей вине попал в аварию, сильно пострадал, долго будет лечиться. Думаете, Сапсанов ему выписал больничный? Не-а, никакой компенсации. Уволил к черту. Кухарку нашу может поднять среди ночи, чтобы она ему приготовила седло барашка. Это вам как?
Рация, закрепленная на поясе Константина, издала короткий треск. Тот хлопнул по ней ладонью.
– Барахлит оборудование, – объяснил он мне. – Нового не предвидится. Работаем с тем, что есть.
– Ага, – кивнула я. – Бывает. Так что там про седло барашка?
– А вот так захотелось ему. Среди ночи – и седло. Прислугу дергает по любому поводу: то ему лень из-за стола встать, чтобы себе вискаря в стакан плеснуть, то занавески задернуть сам не может. Дочь свою держит в ежовых рукавицах. Как маленькая была, так еще сдерживался, но девчонка росла с няньками, а папашу видела редко. А как подросла – озверел вконец. Постоянно кричит на нее, за любой промах – домашний арест. Такой, чтобы еду ей туда на подносе приносили. Однажды поздно пришла домой – залепил ей пощечину при всех. А ведь опоздала всего-то на полчаса, приехала на такси, извинилась, все нормально… Накричал на нее при охранниках, они не знали, куда свалить от такого зрелища.
Я не прерывала его, понимая, что, возможно, такой информации больше ни от кого не узнаю. Но что-то свербило в мозгу: брешет ведь.
Он закурил сигарету и ткнул ею в кусты:
– Знаете, что это за кактус?
– Ну, видимо, это украшение. Элемент ландшафтного дизайна, – предположила я.
– А если хоть одна ветка не распустится, то наказание будет суровым.
– Лишит зарплаты?
– Сильно урежет, – сказал Константин. – Я не знаю, на какую должность он вас хочет взять, но мой вам совет – валите. И немедленно.
Я задумалась. Странно как-то получается. Первый незнакомец, которого я встретила, за первые пять минут знакомства вывалил столько негатива о своем начальнике, что было неловко слушать. Все ли тут было правдой? И как это проверить?
Рация снова затрещала.
– Она всегда включена? – спросила я у Константина.
