Стреляю на счет три

ГЛАВА 1

Механически передвигая ногами, Антон Филиппов отмахнулся от круживших вокруг головы комаров и посмотрел вперед. За дымкой полупрозрачного тумана стали различимы кроны зеленых сосен. Там берег. Птицы, кузнечики, цветы… Здесь, на болоте, словно другой мир. Теплая на поверхности и ледяная в глубине, темно-зеленая жижа нехотя отпускала оказавшихся в ее власти людей. Намокший, забитый тиной разгрузочный жилет казался свинцовым, неподъемный рюкзак тянул вниз. Прилипший к телу камуфляж стеснял движения, ноги вязли в илистом дне. Оттого, что «Винторез» приходилось держать на уровне груди, плечи ныли. Большой палец лежал на предохранителе. Противник хотя и был условным, но напряжение у спецназовцев – как в боевой обстановке.

Из всего арсенала спецназовцев Антон предпочитал именно снайперскую винтовку с глушителем «Винторез». Она била на 400 метров и снаряжалась магазинами на десять и двадцать патронов. Впрочем, и автомат «Вал» был не хуже. Он отличался от винтовки только складным прикладом и в ближнем бою был даже удобнее.

Антон оглянулся назад. Следом брел майор Василий Дорофеев, которого в группе называли не иначе как Дрон. Смуглолицый, перепачканный грязью, он сейчас походил на болотное чудовище. Наложенные на лицо еще в вертолете зеленые и коричневые полосы «грима» слились в одно серо-бурое пятно. Пропитанный водой камуфляж делал Дрона почти незаметным на фоне болотной ряски и гнилых остовов деревьев. Повязанная на голове косынка защитного цвета от пота стала черной.

За ним шел Ринат Гайнуллин. Для нового врача группы, который заменил Москита, погибшего на Северном Кавказе, это были первые столь масштабные учения. Чуть выше среднего роста, с невозмутимым, как это часто бывает у татар, лицом, он тем не менее стойко переносил все тяготы двухдневного перехода. А ведь ему приходилось тяжелее остальных. Кроме штатного оружия, специальных средств, боекомплекта, запаса продовольствия и имущества, без которого спецназовцу не выжить в глубоком рейде по тылам противника, он еще нес медикаменты и набор самых необходимых инструментов, позволяющих в полевых условиях провести несложную операцию по удалению осколка или пули, наложить шины.

За сорок часов марш-броска группа лишь два раза останавливалась на привал, когда можно было с часок вздремнуть. В остальных случаях ограничивались десятью минутами. Времени хватало лишь на то, чтобы поправить обмундирование, перекусить и уточнить координаты.

Антон поднял взгляд. Образованная идущими впереди спецназовцами дорожка свободной от болотной растительности воды медленно сужалась. Над ней слегка раскачивался пятнистый рюкзак майора Туманова. Он почти полностью закрывал рослого офицера. У Тумана сектор наблюдения – вперед и влево. Шедший перед ним капитан Лече Истропилов по кличке Стропа должен был держать в поле зрения назначенного в головной дозор майора Вахида Джабраилова. Его давно прозвали Джином – за способность мгновенно принимать нестандартные решения в самых неожиданных ситуациях и решать казалось бы невыполнимые задачи. Крепкого телосложения, со сросшимися на переносице бровями и массивным подбородком, чеченец двигался на расстоянии зрительной связи с группой. Его задачей была разведка маршрута выдвижения. При внезапной встрече с противником майор должен был «связать» его огнем и дать группе возможность занять выгодный рубеж.

Тростниковые заросли плавно перешли в ольшаник, за которым виднелся сосновый лес. Рой мелких мушек, вившихся вокруг головы, мешал дышать. Они забивались в рот, нос, глаза и уши. Нудно зудели комары. У спецназовцев был с собой реппелент, но Антон им практически не пользовался. Крем издавал слишком сильный запах. В лесах средней полосы он не слишком выдавал присутствие группы. А вот в горах такой «аромат» распространялся далеко. Кроме того, смешиваясь с потом, средство от комаров образовывало едкую смесь, которая, попав в глаза, вызывала нестерпимое жжение. В основном спецназовцы полагались на старое, проверенное средство от укусов – противомоскитные сетки. Другое дело, что многие не опускали их на лицо. Антон, например, большую часть пути обошелся без нее. Она мешала вести наблюдение. Зато беспалые перчатки хорошо защищали запястья. От комаров и мошкары бойцы если что и использовали, то средства растительного происхождения – анисовое масло, например, или базилик. Даже мыло лишний раз старались не применять.

Слева Антон увидел небольшое озерцо чистой воды. Между кувшинками пробежала водомерка. Постепенно становилось мельче.

– Это Джин, вышел на берег, – раздался в наушнике переговорного устройства слегка хрипловатый голос чеченца.

– Понял, – ответил Антон и посмотрел на часы.

Они слегка отставали от запланированного графика. Уже было совсем светло.

Когда под ногами вновь зашуршала сухая листва, группа перешла на бег. Болотная жижа противно захлюпала в ботинках.

– Всем стой! – приказал Антон, когда они углубились в лес на приличное расстояние. – Семь минут… привести себя в порядок.

Он сунул палец под головной телефон и потер разопревшее ухо.

Спецназовцы быстро рассредоточились по парам. Пока один наблюдал за подступами к месту привала, второй переобувался, отжимал одежду, подгонял ремни обмундирования.

Антон успел снять ботинки, вылить из них воду, выжать носки. Надевать сухие, пока обувь мокрая, не было смысла. Он поправил микрофон:

– Приготовиться к движению! Головной дозор прежний. Бегом… марш!

Отойдя от болота на несколько километров, Антон объявил большой привал. Двигаться днем стало опасно. «Противник» уже рядом. Местом дневки командир выбрал неглубокий овраг, который выходил к лесной дороге. Заросший молодыми березками и густым кустарником, над которыми возвышались вековые сосны, он был хорошим укрытием от посторонних глаз. Определившись с позициями, Антон поставил задачу Стропе и лейтенанту Сергею Глушенкову установить сигнальные мины на подступах со стороны болота и грунтовки.

Спецназовцы принялись не спеша устраиваться на отдых. Рассредоточились опять же по двое с таким расчетом, чтобы в любой момент быть готовыми к отражению нападения с любого направления. Один в паре, как всегда, бодрствовал, второй отдыхал.

Антон по обыкновению устроился рядом с Дроном. Тот быстро расстелил на земле, в небольшом углублении, прорезиненный коврик, на него бросил спальник из плотного камуфляжа. В изголовье примостил рюкзак, в который воткнул пару срезанных веток ольхи, и улегся, направив удлиненный глушителем ствол «Вала» в свой сектор. Он бодрствовал первым.

– Готов? – уточнил Антон.

– Как пионер, – прошептал наушник голосом Дрона.

Антон отполз с позиции, на которой находился, пока Дрон устраивался на позиции, снял рюкзак и посмотрел на часы. До сеанса связи оставалось сорок минут. Спать смысла не было. Немного подумав, достал из рюкзака банку каши, упаковку галет и кружку. Из небольшой металлической пластинки по выкройке быстро сделал горелку. Установил ее на расчищенный от хвои и прошлогодней листвы участок земли. Поджег таблетку сухого спирта, наполнил кружку водой из фляги и поставил кипятить. После этого снял упаковочную фольгу с банки, превратив ее в обыкновенную тарелку, вынул ложку.

Дрон между тем снял ботинки, протер раскрасневшиеся ноги специальной антисептической салфеткой, надел свежие носки и покосился на Антона:

– Приятного аппетита.

Антон ничего не ответил. Переход измотал даже его. Говорить было попросту лень. И не только ему. В эфире стояла относительная тишина. Парой фраз обменялись только офицеры-чеченцы, да лейтенант Вишняков, как всегда, материл погоду.

Группу высадили с вертолета в безлюдном районе поздно вечером, в понедельник, в семидесяти километрах севернее учебного центра Ленинградского военного округа. Места там большей частью непролазные: сплошные болота, озерца, речушки. Но примерно полпути пришлось идти по маршруту, проложенному именно по этому району. Иначе было бы не проскочить. По последним данным разведки, условный противник выставил против них противодиверсионные подразделения Балтийского флота, подразделение морской пехоты и, что самое неприятное, группу спецназа ФСБ. А этих ребят тоже не в детском саду готовили.

По условиям учений группе Антона было необходимо пробиться в район населенного пункта Пиплово, где обнаружить и уничтожить наземный пункт управления ПВО «синих». Основной этап учений был намечен на следующее утро. В штабе «противника» с рассветом начнется суета. Режим радиомолчания волей-неволей будет нарушен. «Вот тут-то мы их и вычислим», – подумал Антон. Конечно, «синие» оборудовали несколько ложных позиций, да и средства радиоэлектронной борьбы у них уже давно наготове. Но это задача для молодых. Не так давно к Филиппову перевели двух лейтенантов, специалистов как раз по средствам связи. Ребята вроде толковые, должны справиться.

– Филин, это Туман, как слышишь? Прием.

Антон встрепенулся. Его насторожило, что майор говорит почти шепотом.

«Может, простыл?» – мелькнула мысль.

– Я – Филин, слышу хорошо, – отозвался он и приподнялся, пытаясь увидеть Туманова, который на пару со Стропой устроился правее его и Дрона.

– На три часа слышу выстрелы и женские крики, – доложил Туман.

Антон сдвинул пальцем головной телефон и повернул голову в направлении, которое указал майор. Действительно, там звучали какие-то невнятные голоса.

– Что за чертовщина? – Антон примерно попытался определить расстояние. Выходило, с учетом леса, около километра. Он восстановил в голове карту. В той стороне, откуда раздавались крики, была деревушка, рядом с ней проходила грунтовая дорога. Но все это было гораздо дальше того места, где взывали о помощи.

Снова резанул слух женский крик. Через несколько мгновений оттуда же донесся мужской смех.

– Ну что, командир, так и будем сидеть? – раздался голос Дрона. Он услышал доклад Тумана и проснулся.

– У нас задача, которую никто не отменял, – процедил сквозь зубы Антон.

– Учебная, – вставил кто-то.

– А ты не подумал, что и крики эти тоже кто-то в учебных целях издает? – вспылил Антон, пытаясь по голосу угадать, кто бросил в эфир это слово.

– Думаешь, ловушка? – догадался майор.

– Хрен его знает, – Антон неожиданно заколебался. А вдруг там действительно кого-то убивают?

Он приподнялся на локтях:

– Группа, приготовиться к движению!

Эфир ожил звуками. Кто-то тихо выругался, что-то скрипнуло. Послышался кашель, шарканье. Звякнул автомат. Сверхчувствительные микрофоны передавали в эфир даже дыхание спецназовцев.

Дрон встал на колени, быстро свернул спальный мешок и пристегнул его к рюкзаку.

Антон посмотрел на часы. До разрешенного времени выхода на связь еще четверть часа. Значит, вся ответственность за принятое решение ляжет на него. Впрочем, ничего не менял и доклад генералу Родимову. Антон заранее знал, что тот скажет. За многие годы совместной службы они стали даже думать одинаково. Родимов никогда не отменял решения подчиненных, считая, что на месте виднее, как поступить.

– Это Глухой, снял сигнальные мины, – прохрипел наушник голосом Глушенкова.

– Понял, – ответил ему Антон.

– Это Стропа, свои тоже снял, – скороговоркой отчитался чеченец.

– Хорошо, – бросил Антон и посмотрел в сторону стайки росших от одного корня берез. – Туман!

– Слушаю, – отозвался майор.

– Твоя пара и Джин с Глухим выдвигаетесь на шум. Проверяете, что там, и выходите в район деревни Маково. Место встречи – развилка дорог на южной окраине. Остальным задача прежняя. Головной дозор – Вишняков.

– Я!

– Замыкает походный порядок Шаман.

– Понял, – отозвался старший лейтенант Шамсуров.

– Вперед!

– Асламбек Магомадов, – пробубнил себе под нос дежуривший при входе в районную прокуратуру милиционер, записывая паспортные данные стоящего в коридоре посетителя. – Чеченец?

– А что, если так, то не пустишь? – усмехнулся невысокий, смуглый мужчина с подернутыми сединой висками.

На нем был одет серый в полоску костюм. Воротник бежевой рубашки подпирал черный в крапинку галстук.

– Да нет, почему? – милиционера покоробила нагловатая самоуверенность посетителя. – Просто спросил.

– Зачем спрашиваешь, если знаешь? – Казим покачал головой. – Документы в руках держишь!

Лейтенант вложил в паспорт пропуск и протянул в окошко Казиму.

– Второй этаж, четвертая дверь по правой стороне.

– Спасибо, – кивнул чеченец, убирая паспорт во внутренний карман пиджака и направляясь через турникет.

Сразу за ограждением его поджидал сержант в бронежилете и с металлоискателем в руке.

– Железные предметы выложи на стол, – скомандовал милиционер.

– У меня только осколки, – скривил улыбку Казим.

Сержант провел прибором вдоль туловища со спины по животу и ногам.

– Проходите.

– Где у вас туалет? – Казим вопросительно посмотрел на милиционера.

Он прекрасно знал, как пройти, но спросил специально, чтобы не было лишних вопросов, когда вначале он направится не туда.

– Ты сюда за этим пришел? – недовольно проворчал сержант и показал металлоискателем направление. – Пройдешь по коридору до конца. Последняя дверь. Увидишь.

С середины лета в прокуратуре шел ремонт. Почти все материалы и инструменты рабочие проносили через запасной выход, расположенный с торца здания. Сразу за ним был небольшой дворик, где под навесом стояли служебные машины. Его охранял один сотрудник милиции с автоматом. Но самое главное, строителей, которые работали здесь уже не первую неделю, никто особо не проверял. Сегодня один из них пронес в здание пистолет с глушителем. Да не какую-то хлопушку, а «стечкина». Любимое оружие Казима по прозвищу Молчун. В его обойме в два раза больше патронов, чем у «макарова». Казим отлично владел этим пистолетом и был уверен, что не только разделается со ставшим уже ненужным Сарповым, но и уйдет из прокуратуры через этот самый дворик.

Операция готовилась не один день. Казим долго продумывал план покушения, просчитывал один за другим варианты устранения неугодного прокурора. Поначалу он собирался устроить на Сарпова засаду, когда тот по каким-то делам отправится в областной центр. Потом и вовсе решил заявиться к нему домой. В конечном итоге его не устроил ни первый, ни второй способ сведения счетов. Казим, устраняя прокурора, не просто проводил очередную акцию устрашения. Это еще была и его личная месть, и Молчун хотел устроить все таким образом, чтобы Сарпов умирал медленно и видел, от кого он принял смерть.

Когда Казим узнал, что в здании прокуратуры начались ремонтные работы, он понял, что это сам Аллах дает ему шанс. Неделя ушла на то, чтобы среди строителей найти нужного человека, который согласился бы пронести в здание оружие. Это не составило большого труда. Мовлет Устарханов не в силах был отказаться. Ведь двое его несовершеннолетних сыновей давно зарабатывали деньги, помогая моджахедам устанавливать у дорог, по которым ездили федералы и милиция, фугасы. Тем самым они сделали своего отца их заложником. Мовлету прозрачно намекнули, что может случиться с ним и детьми, если власти узнают, от чьих рук на протяжении полугода умирали и калечились ни в чем не повинные люди. Посулили хорошие деньги, на которые он мог прокормить свою большую семью несколько месяцев. Да еще пообещали, что помогут, если на него падет хоть тень подозрений.

Помещение туалетной комнаты оказалось разделенным на две половины. В первой, на стене, была раковина и зеркало. Во второй – кабинки. Казим повернул на дверях небольшой никелированный рычажок в положение «закрыто», подошел к мусорному контейнеру и откинул крышку. Брезгливо скривил губы и заглянул внутрь. Сбоку, как и было оговорено, под кусками разбитой кафельной плитки лежал пластиковый пакет. Казим быстро вытащил его, вынул оттуда пистолет и сунул за пояс под пиджак. Пакет скомкал, убрал обратно. В это время кто-то подергал за дверную ручку. Он замер. Шаги удалились. Казим облегченно перевел дыхание. Разглядывая в зеркале свое отражение, помыл под краном руки. Двумя пальцами вынул из кармана платок, тщательно вытер их. Посмотрел на часы. До обеденного перерыва оставалось двадцать минут.

Казим поднялся по лестнице и направился по коридору. У дверей с табличкой «Сарпов В.Ю.» остановился. Одернул пиджак, оглянулся по сторонам и постучал.

– Здравствуйте! – он улыбнулся немолодой женщине с повязанным на голове платком, сидевшей за установленной поперек приемной стойкой. – Начальник у себя?

– Да, конечно, – она кивнула. – Как представить?

– Асламбек Магомадов, – он четко, почти по слогам, назвал свою фамилию. – Я записывался.

Женщина надавила на кнопку селектора.

– Виктор Юрьевич, к вам гражданин Магомадов.

– Хорошо, пусть заходит, – раздался знакомый, с болезненной хрипотцой курильщика голос.

Казим почувствовал внутреннюю дрожь. Он мечтал об этой минуте все годы, которые провел за колючей проволокой! Интересно, узнает его Сарпов или нет?

Казим набрал в легкие воздуха, будто собираясь прыгнуть в воду, и толкнул дверь кабинета.

Сарпов даже не поднял головы. Он что-то торопливо писал в лежащей перед ним тетради.

– Проходите, – на мгновение оторвавшись от своего занятия, прокурор показал рукой на расставленные вдоль стола стулья.

Казим медленно шел, разглядывая сухощавого мужчину в синей форменной одежде.

– А ты совсем не изменился, Сарпов, – не удержался и сказал Казим. – Только виски стали белые…

Сарпов перестал писать и медленно поднял на него взгляд:

– Оспанов?

– Не ожидал?

– Но… Мне сказали…

– Правильно тебе сказали, Сарпов, – Казим улыбнулся и остановился у края стола. – Паспорт у меня на имя Магомадова.

– Но как тебе удалось? – Прокурор сунул пальцы за отворот рубашки и потянул его вниз, словно ему не хватало воздуха.

– Что ты хочешь узнать? – Казим медленно отодвинул стул и сел.

– Тебе еще семь лет сидеть…

– Это ты так хочешь, – Казим поднес руку к поясу, заметив при этом, что Сарпов напрягся. Но оружие, как того боялся прокурор, пока доставать не стал, а медленно ослабил галстук, расстегнул верхнюю пуговицу сорочки и откинулся на спинку стула:

– Половина срока прошла, и я попал под амнистию. – Казим недобро прищурился и слегка подался вперед. – Что, испортил настроение?

– Зачем так говоришь? – глаза Сарпова забегали.

Человек, который отправил не одну сотню людей на нары, сейчас был сильно взволнован и напуган. И было отчего. Сарпов – один из тех, кто обязан своему выдвижению не столько профессиональными знаниями и опыту, сколько деньгам, которые заплачены в Москве людям, отвечающим за назначения в регионах. Он прекрасно понимал, что не за красивые глаза получил должность районного прокурора. Как и то, что каждый доллар надо отрабатывать с лихвой. Дело Оспанова Сарпов помнил до мелочей. Ему было приказано заставить следователя отдела по раскрытию особо тяжких преступлений Джабоева развалить дело Казима, который обвинялся в организации теракта на одном из рынков Владикавказа. Но не смог. А точнее, не захотел. В последнее время Оспанов вошел в силу, вел себя с прокурором все более бесцеремонно, держал под контролем чуть ли не каждый его шаг. А значит – становился опасен. И Сарпов рискнул попробовать убрать его руками правосудия. Тем более, что раскрытие теракта взяла под свой контроль Москва, и всегда можно было сослаться на недостаток своих полномочий, чтобы вывести Оспанова из-под удара. Сарпову казалось, что он рассчитал все точно. Однако он не учел, что у бандитов были и другие источники информации. Его двойная игра очень скоро перестала быть секретом. «Вот и расплата пришла», – тоскливо подумал прокурор. Его сменит другой, более сговорчивый человек.

– Твоя должность обошлась нам почти в миллион долларов, – Казим покосился на двери и снова посмотрел на Сарпова. – Почему я сидел семь лет?

– С твоими статьями должны были дать пожизненное, – Сарпов развел руками. – А ты вышел на свободу.

– Ты хочешь сказать, что это твоя заслуга? – возмутился Казим.

– Моей вины в том, что Джабоев не взял деньги, нет, – с металлическими нотками в голосе ответил Сарпов. – Я, как мог, давил на него.

– Ты плохо делал свою работу, Витя, – сквозь зубы процедил Казим. – Мне известно, что и после меня много людей осталось без поддержки с твоей стороны. Знаешь, как это называется?

– Я не понимаю, почему ты говоришь со мной таким тоном? – не сдавался Сарпов.

– Ты кинул нас, – продолжал Казим.

– Забываешься, – процедил сквозь зубы Сарпов.

Казим сделал вид, будто обиделся. Пора было переходить к главной цели визита, и он медленно встал из-за стола.

– Сам подумай, я долгих семь лет сидел в тюрьме и ждал встречи с тобой. Ты же все это время ни разу не вспомнил обо мне. Ведь так?

– Ты не прав. – Сарпов тоже поднялся.

– Все равно у меня больше прав обижаться на тебя, – перебил его Казим. – Однако я не держу зла. Да, есть обида, но она меньше радости свободы. Давай встретимся после работы, поговорим?

– Как ты это себе представляешь? – растерялся Сарпов. – Бывший боевик и прокурор района?

– Но я уже ответил перед законом за свои дела? – спросил Казим, подходя к Сарпову ближе. – Ведь так?

– Возможно. Но только снова взялся за старое. Это рецидив. Как ты объяснишь, что, едва оказавшись на свободе, пришел ко мне уже с другими документами? – прищурился Сарпов.

– А как ты хотел? – удивился Казим. – Я о твоей репутации позаботился. Что скажут люди, если узнают, что к прокурору района пришел сам Молчун?

– А если бы тебя узнал дежурный? – не унимался Сарпов. – Было бы еще хуже. Прийти в прокуратуру с поддельными документами! Да будь на моем месте другой человек, ты бы отсюда снова в зону вернулся!

– Нет, не вернусь, – Казим подошел к нему вплотную. – Давай прощаться?

– Как это? – Сарпов наконец заподозрил неладное и побледнел.

– Разве ты не понял? – Казим схватил его за галстук и притянул к себе.

– Убивать тебя пришел.

– Ты так не шути, – непослушными губами выдавил из себя Сарпов. – Я прокурор района. Да тебя…

– Ты вправду забыл, кто тебя и зачем на это место посадил, – лицо Сарпова было так близко, что Казим почувствовал изо рта чиновника запах чеснока. – Думал, все с рук сойдет? Тебя давно убить хотели, да я не дал. Поклялся сам в этом кабинете шакала кончить.

– Не делай глупостей, – трясясь всем телом, прошептал Сарпов. – Мне стоит только крикнуть, и тебя схватят.

– Чтобы убить тебя, уважаемый прокурор, мне достаточно секунды. – С этими словами Казим левой рукой схватил Сарпова за шею, а правой выхватил пистолет и уткнул глушитель ему в горло. – Только пикни!

– Зачем тебе это надо? – просипел Сарпов. – Подумай о детях! У тебя есть еще возможность все исправить. Я буду молчать. Если хочешь, провожу, куда скажешь… Денег дам. У меня есть. Не веришь?

– Я готовился к этому дню семь лет, – сильнее вдавливая в горло прокурора глушитель, зашептал Казим. – Неужели ты думаешь, что за минуту сможешь убедить меня не дырявить тебе башку?

– Умоляю, – Сарпов стал оседать. То ли от страха у него отказали ноги, то ли он собирался упасть на колени.

Казим резко дернул его на себя и со всего размаха двинул рукоятью пистолета по темени.

– Ах! – крикнул Сарпов и упал на пол. – А-аа!

Перевернувшись, он встал на четвереньки и бросился в угол, к сейфу. Казим прыгнул следом и снова опустил пистолет, уже на затылок. Руки Сарпова подогнулись, и он уткнулся лицом в пол. Из разбитой головы потекла кровь. Сзади раздался шум распахнувшихся дверей. Казим развернулся и дважды, почти не глядя, выстрелил.

Хватая воздух вмиг посиневшими губами, на пол осела секретарша. Казим направил пистолет в спину Сарпова и надавил на спуск. Прокурор вздрогнул, судорожно засучил ногами и перевернулся на спину. Казим послал еще одну пулю ему в грудь и бросился прочь.

Крики из кабинета услышали внизу. Навстречу, по лестнице, уже бежал милиционер, который проверял его металлоискателем. Казим вскинул руку и выстрелил. Пуля попала милиционеру в грудь. От удара в бронежилет сержант развернулся к нему правым боком и широко открыл рот. Продолжая держаться рукой за перила, он присел на корточки. Не раздумывая, Казим дважды выстрелил ему в голову и, перескакивая сразу через несколько ступенек, сбежал на первый этаж. От входа к «вертушке» метнулся еще один сотрудник с автоматом. Казим направил в него ствол и несколько раз нажал на спуск. Смотреть, попал или нет, он не стал и бросился по коридору к запасному выходу. Когда до дверей оставалось несколько шагов, сзади прогремела автоматная очередь. Казим увидел, как пули врезались в стену буквально в нескольких сантиметрах правее него, развернулся и выпустил назад почти пол-обоймы. Затем двинул плечом в дверь и вылетел во внутренний двор. Скатившись с невысокого крыльца, Казим метнулся к навесу, под которым обедали строители. Услышав стрельбу и шум, они повскакивали со скамеек, стоявших по обе стороны длинного стола. С десяток рабочих в перепачканной цементом одежде растерянно глядели на бегущего к ним человека с пистолетом в руке. Казим отыскал взглядом Мовлета. Коренастый чеченец глядел на приближающегося Казима с испугом. Он уже все понял: боевики не оставят его в живых. Но Казим не собирался его убивать. Такие люди нужны. Пригодятся и его сыновья, за тридцать долларов таскающие по ночам взрывчатку. Казим направил пистолет на молодого, с узким лицом и выпирающими скулами чеченца. Он не знал этого человека и выбрал его в самый последний момент. Пусть теперь следователи ломают голову, когда и при каких обстоятельствах чеченец стал пособником боевиков. В том, что подозрение в подготовке убийства Сарпова теперь падет на него, сомневаться не приходилось.