Охотники за ментами

– Значит, так, сынок! – сказал капитан Кирпичников напарнику, плавно останавливая служебную машину с мигалками возле сверкающего витринами супермаркета. – Ты пока погуляй тут, мороженое скушай, что ли… А мне кое с кем встретиться надо, понимаешь? Это не значит, что я тебе лично не доверяю, но бывают обстоятельства… Короче, тебя это дело пока не касается, сынок. Придет время, и у тебя свои дела будут… А насчет навара не беспокойся, день еще долгий, мы с тобой свое отобьем, будь уверен…

Кирпичников, грузный, бодрый, плотно затянутый в полицейскую форму, производил на напарника, молодого деревенского парня, почти гипнотическое воздействие. Алексей (так звали напарника) ловил каждое слово начальника, сказанное с насмешливой, только одному Кирпичникову присущей хрипотцой, как откровение. Работали они вместе всего три недели, но секретами дежурств на дорогах Кирпичников делился щедро, и Алексей воочию убедился, насколько хлебной может быть должность сотрудника ГИБДД. Правда, всех секретов он еще не узнал, но надеялся, что под руководством Кирпичникова наверстает все пробелы в образовании. У него все было еще впереди, а в чужие секреты он нос не совал. К тому же день был жаркий, и ему действительно хотелось мороженого.

– Я понял, Сергей Николаевич! – покорно сказал он и натянул на вихрастую русую голову фуражку с кокардой. – Пойду промнусь. А мне вас где ждать? – он толкнул дверцу и поставил ногу на тротуар.

– А прямо здесь и жди, – сообщил Кирпичников, кося насмешливым глазом, а потом вдруг неожиданно спросил: – Ты помнишь, недели две назад, Второй Промышленный проезд? ДТП с белым «мерином»?

– А, это когда он на автобусную остановку вылетел? – оживился Алексей. – Там еще это… гражданин погиб.

– Да не погиб он, – поморщился Кирпичников. – В коме он… Помнишь, значит? Так-так…

– Что-то не так, Сергей Николаевич? – забеспокоился Алексей. – Я, конечно, всех подробностей не помню – честно говоря, растерялся я тогда – ведь можно сказать, это мои первые дежурства были… Я потом, из сводок…

Он застыл в неловкой позе, перекрутившись вполоборота, ловя каждое слово начальника и так и не покинув автомобиля.

– Расслабься! – махнул рукой Кирпичников. – А насчет подробностей… Не помнишь и не надо. По тому делу в суде мне выступать, а тебя, считай, там будто и не было. Первое дежурство, естественная растерянность, все логично… Короче, не парься! Забудь! Это мой тебе совет. А пока ступай, мороженое съешь, водички попей – я мигом!..

Алексей с видимым облегчением выбрался из машины и захлопнул дверцу. Кирпичников тут же отъехал, а на ближайшем перекрестке повернул направо. Мельком перевел взгляд на циферблат часов. Было без пятнадцати три. Без пятнадцати пятнадцать, если быть предельно точным. В пятнадцать у него была назначена встреча на территории стадиона «Темп». Стадион находился неподалеку, и опоздать Кирпичников не мог. Его беспокоило другое. Он не знал, с кем встречается. То есть имя человека и предмет встречи накануне были произнесены, но это ничего не значило. Обстоятельства выглядели довольно загадочно, а загадок Кирпичников не терпел. Но тем более следовало со всем этим разобраться – «зачистить поле», как он любил выражаться.

Позвонивший накануне незнакомец назвался Павлом Петровичем и предложил встретиться, чтобы обсудить вопрос, касающийся ДТП во Втором Промышленном проезде. Кирпичников резко ответил, что обсуждать тут нечего, дело совершенно ясное, следствие закончено и материалы уже передаются в суд. Павел Петрович, однако, не смутился и возразил довольно уверенно:

– Я так не думаю. В этом деле еще могут быть сюрпризы. Вы ведь будете выступать главным свидетелем, Сергей Николаевич?

– Да по сути и единственным, – отрезал Кирпичников. – Граждане в данном случае не проявили гражданской активности. Как говорится, предпочли спрятать головы в песок…

– Или их заставили это сделать, – перебил Павел Петрович. – Одним словом, нам обязательно нужно поговорить, прежде чем вы решитесь лжесвидетельствовать в суде. Вас заинтересует мое предложение. Поверьте, я знаю вас и знаю, что говорю.

Это могло означать что угодно, но, поразмыслив, Кирпичников согласился встретиться. Если неведомый Павел Петрович блефует, ему будет только хуже. Кирпичников умел договариваться, но и умел быть жестким. И он никому не советовал бы проверять его на прочность.

Через пять минут он уже был на месте. Стадион «Темп» находился на реконструкции. На деле это означало, что он был пуст, кое-где обнесен лесами, кое-где засыпан кучами грязного песка, и ничего больше. По каким-то причинам работы были приостановлены на неопределенный срок. Кирпичникова не интересовали вопросы спорта. Стадионом больше, стадионом меньше – ему было безразлично. Одно было ясно – место встречи выбрано грамотно, оно располагалось практически в центре города, под рукой, в гуще, так сказать, жизни, но в то же время было достаточно укромным. Здесь можно было поговорить без свидетелей. Вещь при любом раскладе удобная. Главное, чтобы у Павла Петровича не оказалось «жучка» под рубашкой. Такое тоже бывает в наше неспокойное время.

Кирпичников въехал в раскрытые ворота и остановил машину на внутренней стоянке. Когда-то сюда заезжали автобусы с городской футбольной командой, кипела жизнь, гудел стадион. Теперь было тихо, пусто, а сквозь щербатый асфальт пробивалась трава.

Кирпичников намеренно не стал парковаться возле желтого «Форда», стоявшего на противоположной стороне площадки. Прежде он связался с отделом и попросил дежурного:

– Слышь, Данилыч, пробей-ка тачку – желтый «Форд-Фокус», номер… Кто владелец и все такое. Не тяни, ладно? Мне это сейчас нужно.

Дежурный пообещал все сделать мигом – к словам Кирпичникова прислушивались. Но дальше все пошло совсем не так, как предполагал Кирпичников.

«Форд» вдруг тронулся с места и плавно подъехал нос к носу к автомобилю Кирпичникова. Такое нахальство крайне озадачило капитана. Постукивая пальцами по баранке, он пристально следил за водителем «Форда», который не спеша выбрался из машины и бесцеремонно уселся в полицейскую «Вольво».

Ну что же, выглядел этот человек вполне солидно. На голытьбу, на дешевого афериста не похож. Дорогой темно-серый костюм, галстук в тон, туфли что надо, легкий запах хорошего парфюма – по виду то ли чиновник средней руки, то ли предприниматель не из самых бедных. Возможно, удачливый адвокат. Учитывая предмет встречи, такой вариант был очень вероятен. Пожалуй, физиономия у этого типа не дотягивала до адвокатской – в тех, несмотря на лоск, всегда присутствовало что-то хитрованское, скользкое – Кирпичников такое хорошо чуял. Этот же был настоящий мужик – жесткое лицо, твердые губы, холодок в глазах. Скорее, похож на служаку. Если и адвокат, то из бывших следаков. Кирпичников знавал таких. Уставали люди от допросов, от грошовых заработков, от нервотрепки, а юридические знания-то при них оставались. Вот и уходили на вольные хлеба, в адвокатуру. Ну, да это их дело. Ему важно, что этот артист может сейчас предложить.

– Павел Петрович, что ли? Не ошибаюсь? – процедил Кирпичников, сверля предполагаемого адвоката взглядом. – Чего звал? Только учти, если будешь лапшу мне на уши вешать, я тебе счет за все выставлю – за время, за нервы и вот за эту тачку, которую ты мне нагло прямо под нос сунул. Ты вообще, Павел Петрович, не оборзел часом, а?

Кирпичников напирал, желая сразу взять ситуацию под контроль. Однако на собеседника это желаемого впечатления не произвело.

– Да, наверное, оборзел, – хладнокровно ответил он, не опуская глаз. – Мне и самому так кажется. Но тому есть уважительная причина.

– Что ж это за причина – борзеть? – фыркнул Кирпичников. – Ну-ка, поделись, дорогой!

– А причина простая. С такими, как ты, только так и надо. Я тебя пригласил не договариваться. Я тебя пригласил, чтобы ультиматум предъявить.

– Во как! – с недобрым юмором хохотнул Кирпичников. – Круто! А кто ты вообще, добрый человек? Ну-ка, скажи, кто ты такой есть, чтобы представителю власти ультиматумы предъявлять? А под статью об экстремизме попасть не боишься?

– Я ничего не боюсь, – сказал Павел Петрович. – Отбоялся. И чтобы не вешать дальше лапшу на уши, давай перейдем к главному. Второго июня случилось ДТП, в котором пострадал невинный человек, учитель. У него семья, жена не совсем здорова, трое детей. Между тем вопрос о денежной компенсации пострадавшему снимается, насколько я понимаю?

Кирпичников глубоко втянул воздух носом, глубокомысленно наморщил лоб.

– Ну-у, однозначно пока можно сказать только одно – как только будет установлен виновник аварии, к нему будут применены соответствующие санкции…

– Стоп! – перебил Павел Петрович. – Это ля-ля я уже много раз слышал. Виновник аварии – владелец автомобиля «Мерседес», крупный предприниматель Казаченко, который метит в депутаты, и мы с тобой очень хорошо это знаем. Только ты собираешься лжесвидетельствовать на суде, будто Казаченко в тот день за рулем вообще не было, а управляло «Мерседесом» вообще неизвестное и неустановленное лицо…

– …которое благополучно скрылось с места происшествия, – подхватил с улыбкой Кирпичников. – И до сих пор находится в розыске. Официальный вывод следствия, уважаемый! Следствие установило, что господин Казаченко сам не управлял в тот день автомобилем. Обычное дело – оставил ключ в замке, а тут злоумышленник. На грех и метла один раз в год стреляет.

– Вранье! Казаченко именно в тот день приобрел в салоне «Мерседес», обмыл покупку и в нетрезвом виде гонял по городу. В результате совершил наезд. Денег у него куры не клюют. Пусть платит. Я так решил. И ты скажешь на суде правду. Не скажешь – заплатишь сам, и не баблом, а по полной.

– Та-а-ак, значит! – протянул Кирпичников, уже не глядя на собеседника. – Вот такой у нас, значит, получается разговор… Не ожидал! Чего-чего, а наезда не ожидал точно… Вот только чего это ты так раздухарился, уважаемый? Какая за тобой сила? Ты на меня посмотри – за мной государственная машина, карательные органы, государство! Казаченко взять – за ним деньги, банки, сила! С кем ты состязаться вздумал? Разотрут тебя, как букашку! Не убедил?

– Нет, – коротко сказал Павел Петрович.

Кирпичников посмотрел на него с интересом.

– А что? Я упертых уважаю, – вдруг признался он. – Только ты бы сразу прояснил, под кем работаешь. Чтобы без недоразумений… Кто ты по жизни?

– Охотник, – буркнул собеседник. – Но у нас опять разговор в сторону ушел. Что ты на суде скажешь, запомнил?

– На суде я скажу, что Казаченко и в глаза не видел, – ухмыльнулся Кирпичников. – А видел постороннего гражданина, который скрылся. А Казаченко предъявит алиби, понятно, придурок? Ладно, ступай, пока я добрый. И тачку свою с глаз моих убери побыстрее, а то я ей-богу тебя закрою! У меня терпение не резиновое.

– Я так и думал, – сухо заметил Павел Петрович. – Ничего сверхъестественного не ожидал. Просто решил проверить, с кем имею дело. Оказалось, с животным. С бешеным псом. Прощай!

Он очень быстро распахнул дверь и выскользнул из машины. Раздосадованный Кирпичников вознамерился цапнуть его за полу пиджака, но рука только ухватила воздух. Капитан перегнулся вправо, но его собеседник оказался проворнее. В его руках вдруг появился пистолет с глушителем.

– Ты что?! – охнул Кирпичников, округляя глаза. – Ты…

Чпокнул выстрел. Пуля вонзилась Кирпичникову над правой скуловой костью и ушла в мозг. Он откинулся вбок и упал лицом на руль. Тоскливо завыл клаксон. Павел Петрович быстро оглянулся по сторонам, спрятал оружие и, нырнув в салон, стянул грузное тело с руля. Звук оборвался. Но в тот же момент заработала рация. Незнакомый, насыщенный хрипами голос звал Кирпичникова. Убийца задумался на секунду, но потом все-таки взял микрофон в руки, переключился на передачу.

– Нету вашего Сергея Николаевича! – с усмешкой сообщил он. – Совсем нету. Погиб. На охоте.

Бросив микрофон на сиденье, он тщательно протер платком все, чего касался в машине, и пересел в свой «Форд». Через минуту он был уже далеко от стадиона.

А над бездыханным телом капитана Кирпичникова по-прежнему бубнила рация.

– Сергей Николаич! Где ты? Слышишь меня? Ответь!

Глава 1

– Знаю, знаю, что у вас обоих свои дела, – делая неприступную мину на лице, сказал генерал. – И что особых заданий не любите – тоже знаю. И что друг друга терпеть не можете, мне тоже известно. Ну, тут я так скажу – мы не дети в песочнице, чтобы в любишь – не любишь играть. Вы оба бывшие сотрудники РУБОПа, оба в звании полковника, службу знаете, так что будьте серьезнее. Ваши дела никуда не денутся. Найдем, кому их на время перепоручить, это не ваша забота. А вот особое задание никуда не денешь. Придется вам этим заниматься, хоть как. Не догадываетесь, о чем речь идет?

Генерал пытливо всмотрелся в лица двух крупных мужчин, с почтительным видом сидевших напротив. Полковники Виктор Ломов и Денис Волченков внешне были мало схожи между собой. У Ломова было грубое, точно вырезанное из дуба лицо, крепкие скулы и злые презрительные глаза. Одевался он небрежно, с уклоном в спортивный стиль, из-за чего его часто принимали за тренера по боксу или вольной борьбе. При одном взгляде на Ломова пропадало всякое желание вступать с ним в дискуссию, даже в том случае, если речь шла всего лишь о погоде. Чужого мнения он не терпел, а всячески высмеивал и третировал. С одной оговоркой – начальства это не касалось, зато уж равным, а тем более подчиненным полковника Ломова доставалось вдвое. Волченков, напротив, был похож на какого-нибудь преподавателя вуза, эдакого моложавого профессора, одевающегося с претензией на щегольство. Лицо его сразу же вызывало симпатию и наводило на мысль о доброте и покладистости, что было грубейшей ошибкой, потому что характером Волченков обладал твердым и неуступчивым, а чужого мнения не любил, как и Ломов. И, точно как Ломов, не рисовался этим перед начальством.

Поэтому сейчас оба полковника помалкивали и внимали каждому слову генерала, старательно изображая на лицах заинтересованность и служебное рвение. Оба понимали, что никакая иная реакция ничего в их жизни не изменит и плевать против ветра – занятие для молодежи.

– Значит, не догадываетесь? – повторил генерал. – Или темните? Да ладно, какая разница! А выбрал я вас только по той простой причине, что вы у меня лучшие. Заметьте, не вообще лучшие, тут обольщаться не приходиться, а лучшие из того материала, которым я располагаю. Однако ничто не мешает нам расти, верно? К примеру, успех в этом самом деле, безусловно, поднимет вашу репутацию, и наоборот. Сработаете плохо или будете тянуть резину – я буду крайне недоволен. Надеюсь, с этим все ясно? Тогда пошли дальше. С некоторых пор в городе стали твориться неприятные вещи. То есть ничего особенно хорошего и раньше не было, но теперь это из рук вон. Стали гибнуть сотрудники…

Здесь генерал сделал паузу, и Волченков счел своим долгом почтительно вставить:

– Так сотрудники вроде и раньше гибли? Время сейчас такое, конечно, особо жестокое, что ли…

– Люблю умников! – жестко сказал генерал. – Да, сотрудники гибли всегда. Наша служба, как говорится, и опасна и трудна… Только суть в том, что сегодня кто-то задумал поставить это дело на поток. Так не пойдет, ребята!

Генерал так строго посмотрел на обоих, будто увидел главных виновников преступления. Ломов завозился на стуле и кашлянул. Генерал перевел взгляд на него.

– Вот именно, не пойдет! – отрезал он. – Вы должны пресечь это немедленно! Найти гаденышей в самые кратчайшие сроки, понятно?

– Ну вот, честно говоря, не совсем, – буркнул Ломов. – Ну да, было два-три случая, но ведь это не у нас, кажется…

– Во-первых, все началось как раз с нашего, – возразил генерал. – Напрягите мозги. Полгода назад убили капитана Василенко. У нас служил…

– Так он вроде был отчислен из рядов? – осторожно спросил Волченков. – Что-то там со взятками, кажется. Честно говоря, я его плохо помню. Служил он у нас недолго, слили его по тихой… Практически погиб он, уже будучи обыкновенным штатским.

– Так-то оно так, – задумчиво проговорил генерал. – Только именно тогда впервые прозвучало слово «охотники»… Сам об этом узнал недавно и случайно. Но только с тех пор все голову ломаю и все больше прихожу к выводу, что неспроста прозвучало это слово. Завелась в нашем городе банда, у которой свои счеты к милиции, к полиции – называйте как хотите… Я лично кое-что тут перелопатил и составил списочек погибших за последние полгода сотрудников МВД – ознакомьтесь на досуге…

Он катнул по гладкой поверхности стола два листочка, один – Ломову, один – Волченкову.

– И что, все как бы имеют отношение к охотникам? – поднял брови Волченков. – Разумеется, в кавычках охотникам…

– Практически, – сказал генерал. – Так или иначе, после убийства кто-то слышал слово «охота» или «охотники». А уж в кавычках это или не в кавычках…

– Совпадения не может быть? – недоверчиво поинтересовался Ломов. – Ну, кто-то не так понял, кто-то переврал, от себя добавил. По типу «одна бабка сказала». У нас это запросто.

– А вот это вы и должны выяснить! – сердито рыкнул генерал. – В самые кратчайшие сроки. А начните со вчерашнего случая. Капитан Кирпичников. Гаишник, прости господи… Опросите всех хорошенько. Это дело уже важняк ведет, и служба безопасности этим занялась, но вы сами по себе, ясно? Обо всем докладываете лично мне. Ежедневно. И держитесь подальше от репортеров! Представляете, какой это лакомый кусок для писак? Благородные охотники, уничтожающие полицейских! Робин гуды хреновы!.. А того не понимают, что эти охотники – последние беспредельщики, потому что когда нет уважения к власти… эх! – генерал с отвращением махнул рукой. – В общем, вы меня поняли – успех делим вместе. Провал расхлебываете сами. Если же ничего не найдете и все это мне примерещилось, ну, тогда, что же… на нет и суда нет… Только чую я, жареным пахнет, и разгребать вам придется здоровую кучу дерьма!..

– Простите, не понял, – смиренно произнес Волченков. – Мы должны заниматься таким серьезным делом, не имея собственно полномочий, как бы по собственному почину? Боюсь, так мы далеко не уедем. Да с нами никто и разговаривать не станет. Следственный комитет, прокуратура – там везде ребята гоношистые, ревнивые. А туда придется обращаться, да и не только туда.

– Ну, не прибедняйтесь! – проворчал генерал. – Вас каждая собака знает. И вы всех знаете. Собрать предварительную информацию сумеете, а если будет о чем говорить, создадим особую группу с особыми полномочиями. Просто не хочется лишних разговоров. Их и без того хватает. Поняли меня? Тогда все, ступайте! Завтра доложите о первых результатах.

Подчиненные молча вышли из кабинета и, не обмолвившись словом, проследовали в конец коридора, где, не сговариваясь, завернули в курилку.

Было, было у них все-таки кое-что общее – и Ломов и Волченков курили «Яву». Предложив друг другу закурить и убедившись, что спутник при сигаретах, они задымили, задумчиво глядя в белую кафельную стену.

– А я ведь Кирпичникова знаю, – неторопливо, как бы вспоминая, проговорил Волченков. – Он меня за превышение как-то остановил, мзду вымогать стал. Ненавязчиво так, по-отечески… А я чего-то злой был, ничего про себя говорить не стал, нагрубил ему. Чуть не подрались. Но он быстро смекнул, что я свой, хватило мозгов, отстал… А теперь, значит, убили его? Дела!

– Хочешь сказать, что сам бы с удовольствием придушил гада? – захохотал Ломов. – Куда от этого денешься? Каждый хоть раз в жизни мечтал прикончить инспектора ГАИ!

– Смешно, – осуждающе заметил Волченков. – Однако вот тут черным по белому написано – убит выстрелом в голову, причем неизвестный сам сообщил об этом дежурному, сказав издевательски, что Кирпичников «погиб на охоте».

– А я вот не охотник, – заявил неожиданно Ломов. – Брали меня как-то на кабана, ага… Между прочим, компания была такая… Высокопоставленная, короче, была компания. Можно было связи завязать, то-се…

– Ну и что – завязал? – с интересом спросил Волченков.

– Да нет, – скривился Ломов. – Говорю же, не охотник. Я все им там испортил. Не там встал, не туда пошел, не так выстрелил… Ну его к черту! Мне здесь охоты хватает. За урками гоняться – тоже вроде охота?

– Ага, а теперь вот урки за нами гоняются, – Волченков швырнул окурок в урну.

– Ну, если честно, то это не новость, – пожал плечами Ломов. – Они уже лет двадцать, как гоняются. Да сейчас и не поймешь, кто есть ху… Оборотни кругом. Еще не факт, что Кирпичникова уголовный элемент завалил. Вполне может быть, что его какой-нибудь злой опер достал. А что? Профессиональная работа. Пуля в голову и никаких следов.

– Ты сходи к генералу, предложи версию, – хладнокровно посоветовал Волченков. – Он тебя поощрит за оперативность.

– Я за поощрениями не гонюсь, – ухмыльнулся Ломов. – Мне главное шкуру целой сохранить. И вообще предлагаю установить график докладов. Скажем, по четным числам докладывает полковник Волченков, а по нечетным…

– Ладно, шутки в сторону! – перебил его Волченков. – С докладами разберемся – было бы что докладывать. Предлагаю включаться в работу. Нужно провернуть все самым интенсивным образом. Потому что, как я догадываюсь, никто наши дела за нас не сделает, и после этой халтуры один черт придется разгребать завалы. Прямая выгода развязаться побыстрее…

Ломов уже и не думал шутить. Физиономия его приобрела обычное презрительно-недоверчивое выражение.

– Если я правильно тебя понял, в существование группировки «охотников» ты не веришь и считаешь все это блажью старика? – спросил он.

– Веришь не веришь, – пожал плечами Волченков. – Это не предмет веры. Мы же не священный ковчег ищем. Нам факты нужны.

– Тогда давай в историю углубляться пока не будем, – предложил Ломов. – Потянем рыбу с хвоста. Вот тут сказано, что в день убийства с Кирпичниковым дежурил напарник, Алексей Прянишников, молодой парень, недавно служит, а по рации с ним разговаривал дежурный по городу старший лейтенант Васильков Петр Данилыч. Давай первым делом с ними покалякаем, а потом сверим наши ощущения. Ты кого себе берешь?

Волченков подумал.

– С молодым я поговорю, – решил он. – Потому что когда он тебя увидит, то решит, что пришел его смертный час. А ты с дежурным встречайся. Этот выдержит.

– Угу, – кратко отозвался Ломов. – Так я пошел. Кстати, чуть не забыл. У меня же твоего телефона нету. Ну-ка, продиктуй!

Они обменялись номерами телефонов и разошлись. Строго говоря, обоим нужно было отправляться по одному и тому же адресу – в управление ГИБДД, но и Ломов и Волченков были уже по горло сыты общением друг с другом и решили отдохнуть.

А Волченков решил еще и заглянуть к следователю по особо важным делам, который занимался убийством Кирпичникова. Правда, генерал советовал им действовать автономно, но Волченков рассудил, что шила в мешке не утаишь и определенная доза взаимопонимания между ним и следствием не помешает. Он быстро выяснил имя следователя – им оказался знакомый ему Поперечнев Евгений Степанович – и отправился к нему с визитом.

Глава 2

Следователь Поперечнев был маленьким круглым человечком лет сорока пяти, одевавшимся безвкусно и неряшливо. Несмотря на довольно непрезентабельный вид, Поперечнев отличался редкостным упорством и даже, как сейчас сказали бы, упертостью. Если он намечал себе какую-то цель, то двигался в ее направлении с целеустремленностью носорога. Заставить его изменить своим правилам было делом практически безнадежным. Коллегам он помогать не любил, считая, что каждый должен заботиться о себе сам, однако, чужой помощью не брезговал, объясняя, что такая у него работа. «С миру по нитке – голому рубаха», – говорил он.

Волченков знал об этом, а потому решил схитрить. Он явился к Поперечневу без звонка и с ходу сообщил, что был знаком с покойным Кирпичниковым.

– Не сказать, чтобы близко, но сталкиваться приходилось, – пояснил он, имея в виду то единственное вынужденное рандеву, на котором Кирпичников убил последнюю веру в справедливость дорожной инспекции. – И вот что я думаю касательно этого убийства…

Поперечнев, который тонул в бумагах, поднял на Волченкова усталые глаза и буркнул:

– Вас тоже подключили к этому делу? Странно, я ничего об этом не слышал. Я хочу сказать, что официально я работаю с группой оперуполномоченного по особо важным делам подполковника Самойлова. Вас тоже включили в эту группу?

– Мы занимаемся разными делами, – объяснил Волченков. – За мной более широкие полномочия.

– Я об этом ничего не слышал, – сказал Поперечнев. – Одним словом, если вам требуется информация, делайте официальный запрос.

– Обязательно сделаю, – жизнерадостно пообещал Волченков, проклиная в душе Поперечнева на все лады. – А по поводу оружия что-нибудь конкретное выяснили?