Платье цвета полуночи
– А зачем их таврить? Кому их красть-то?
– Да другим Фиглям, ясно дело. Мой Явор смекает, они уж в очередину выстраиваются угонять наших улиток, стоит их только без призора кинуть.
– Но тогда зачем оставлять их без присмотра? – недоумевала Тиффани.
– Так мои ж ребя, ясно дело, пойдут тырить их скотину. Это древний обычай Фиглей, чтоб всем всласть подракаться, и полямзить, и потырить, и, конечно же, без добра-любима пойла никак. – Кельда подмигнула Тиффани. – Ну, ребя-то радёхоньки, не горюнятся и у нас под ногами не мельтешатся, ясно дело.
Она снова подмигнула Тиффани, потрепала Амбер по коленке и сказала ей что-то на языке, похожем на очень древний вариант фигльского. Амбер ответила на нём же. Кельда многозначительно кивнула Тиффани и указала на противоположный конец карьера.
– Что ты ей только что сказала? – полюбопытствовала Тиффани, оглядываясь на девушку, которая с тем же улыбчивым интересом наблюдала за Фиглями.
– Я сказала, мы с тобой хотим потолковать промеж себя и беседа эта только для взрослых, – перевела кельда, – а она сказала, мальчишки ужасно смешные, и я понятия не имею как, но она переняла Праматерь Языков. Тиффани, я говорю на нём токмо с дочерью и с гоннаглом, ясно дело, и я как раз беседовала с ним в кургане давеча ночью, и тут она возьми и встрянь в разговор! Она переняла язык со слуха! Так не бывает! Она наделена редким даром, точнякс. Она, похоже, понимает смысл слов в своей голове, а это магия, девочка моя, всамделишная, и не иначе!
– Как такое могло случиться?
– Кто знает? – покачала головой кельда. – Это дар. Послушайся моего совета, отдай девчуру в обучение.
– А не поздно ли ей начинать? – усомнилась Тиффани.
– Приставь её к ведьмовскому ремеслу иль найди какой ещё выход для её дара. Поверь, девочка моя, я вовсе не пытаюсь внушить тебе, будто избить девчуру мало не до смерти – дело хорошее, но кто знает, как мы выбираем наши пути? Вот она угодила сюда, ко мне. У неё дар понимания. А нашла б она его, сложись всё иначе? Ты отлично знаешь, что смысл жизни – в том, чтоб отыскать свой дар. Найти свой дар – это счастье. Не найти – беда. Ты говоришь, она простовата: подыщи ей наставника, который выявит в ней сложное. Эта девчура выучила непростой язык со слуха. Миру позарез нужны те, кто такое умеет.
Прозвучало это убедительно. Всё, что говорила кельда, звучало убедительно.
Помолчав, кельда промолвила:
– Мне очень жаль, что барон умер.
– Прости, – покаялась Тиффани. – Я как раз собиралась тебе рассказать.
Джинни улыбнулась.
– Думаешь, кельде нужно сообщать такие вещи, девочка моя? Он был хорошим человеком, и ты обошлась с ним как должно.
– А теперь мне пора отправляться на поиски нового барона, – промолвила Тиффани. – И мне потребуется помощь твоих ребят. В городе людей тысячи и тысячи, а Фигли здорово наловчились находить всякое-разное[23]. – Тиффани оглядела небо. Ей до сих пор не доводилось проделывать путь до большого города верхом на метле, и лететь туда в темноте ей вовсе не улыбалось. – Я отправлюсь в путь с первым светом. Но прежде всего, Джинни, мне, наверное, надо отвести Амбер обратно домой. Ты ведь соскучилась по дому, Амбер, правда? – без особой надежды предположила она.
Три четверти часа спустя Тиффани летела на метле обратно в деревню, а в ушах её всё ещё звенели пронзительные вопли Амбер. Возвращаться домой она наотрез отказалась. Более того, своё нежелание покинуть холм изъявила самым недвусмысленным образом: растопырив руки и ноги, упёрлась в стенки норы и принималась визжать во весь голос всякий раз, как Тиффани мягко тянула её за собой. Когда же та наконец отпустила девушку, Амбер вернулась и снова уселась рядом с кельдой. Что ж, ничего не попишешь. Ты строишь для людей одни планы, а сами люди тем временем строят совсем другие.
С какой стороны ни глянь, но у Амбер есть родители: совершенно ужасные родители, что правда, то правда, и можно ещё добавить, что это вы им польстили. По крайней мере, надо им сообщить, что девушка в безопасности… В конце концов, что дурного может случиться с Амбер под присмотром кельды?
Завидев на крыльце Тиффани, госпожа Пенни с грохотом захлопнула дверь и почти тут же распахнула её снова, заливаясь слезами. В доме дурно пахло – и не только застоявшимся пивным духом и подгорелой стряпнёй, но ещё и беспомощностью и замешательством. Кот, грязнее и паршивее Тиффани в жизни не видела, явно вносил в атмосферу свой посильный вклад.
Госпожа Пенни, перепуганная до потери разума, уж сколько бы его там ни было, рухнула на колени, невнятно о чём-то умоляя. Тиффани заварила ей чашку чая, задача не для брезгливых, учитывая, что вся посуда, что нашлась в хижине, громоздилась в каменной раковине: грязная мутная вода плескалась у самого края и время от времени ещё и пузырилась. Тиффани в течение нескольких минут изо всех сил отдраивала чашку, прежде чем рискнула ею воспользоваться, а в чайнике между тем что-то побрякивало.
Госпожа Пенни, устроившись на единственном стуле с четырьмя ножками, бормотала что-то насчёт того, что муж её на самом-то деле человек неплохой, всего-то и надо, что ужин подать на стол вовремя да чтоб Амбер вела себя паинькой. Тиффани давно привыкла к такого рода безысходным разговорам, пока «ходила по домам» в горах. Порождал их страх – женщины боялись, что стоит им остаться одним, и им ещё хуже придётся. У матушки Ветровоск тут был свой метод, а именно: внушить всем и каждому страх перед матушкой Ветровоск, но матушка Ветровоск вот уже много лет была, ну, матушкой Ветровоск.
По ходу осторожных, мягких расспросов выяснилось, что господин Пенни спит наверху, и Тиффани просто сообщила госпоже Пенни, что за Амбер присматривает одна очень добрая дама, пока та выздоравливает. Госпожа Пенни снова расплакалась. Это убогое, нищенское жилище действовало Тиффани на нервы, и она пыталась гнать жестокие мысли; но так ли трудно вылить на каменный пол ведро холодной воды и шваброй выгнать её за дверь? Так ли трудно сварить мыла? Из животного жира и древесной золы мыло получается очень даже сносное. И, как говаривала когда-то мама: «Любому бедняку под силу вымыть раму», хотя отец, просто чтобы подразнить жену, иногда переделывал фразу на: «Любому бедняку под силу вымыть даму». А в этой семье с чего прикажете начинать? И что там такое погромыхивает в чайнике и явно рвётся наружу?
Деревенские женщины в большинстве своём народ суровый. А как иначе, если приходится поднимать семью на батрачьи заработки? Существовало местное присловье, своего рода рецепт, как справляться с неуживчивым мужем. А именно: «Распекательный пирог, гуляш по двору да битки по рёбрам». То есть неуживчивого мужа распекали вместо ужина, спать выставляли за дверь, а если он поднимал на жену руку, то получал сдачи тяжёлой деревянной скалкой – такая в каждом доме имелась. И мужья обычно осознавали свои ошибки ещё до того, как заиграет лютая музыка.
– Может быть, вам следует переехать куда-нибудь ненадолго, отдохнуть от господина Пенни? – предложила Тиффани.
Женщина, бледная как слизень и тощая как метла, в ужасе отшатнулась.
– Ох, нет! – вскричала она. – Он же без меня пропадёт!
И тут… всё пошло не так, ну, то есть ещё хуже, чем было. А ведь начиналось так безобидно… Бедняжка выглядела такой разнесчастной, что Тиффани не удержалась.
– Ну что ж, тогда я хотя бы у вас в кухне приберусь, – весело заявила она. И всё бы ничего, если бы она просто-напросто схватила метлу и взялась за работу, но нет, хватило же у неё ума посмотреть на закопчённый, затянутый паутиной потолок и обронить: – Ладно, я знаю, что вы тут, вы же за мной всегда ходите, так что принесите-ка пользу и отдрайте эту кухню до блеска!
В первые несколько секунд не произошло ровным счётом ничего. Тиффани навострила уши и услышала приглушённое бормотание под самым потолком:
– Вы слыхали? Она бум-бум, что мы тута! И как так она завсегда просекает?
– Эт потому, что мы завсегда за нею хвостимся, ты мал-мал дурила! – послышался другой фиглевский голос, лишь самую малость отличный от первого.
– Ах-ха, это-то я кумексаю, но я к чему гну, разве ж мы не мы не давали честна-пречестна словеса не хвоститься за ней больше?
– Ах-ха, самое клятвенное словесо!
– Точнякс, так что я мал-мала грущеваю, что мал-мала громазда карга сумневается в клятвенных словесах. Больно обидственно оно для чуйств.
– Но мы ж клятвенное словесо уже порушили; таков обычай Фиглей.
– Эй, а ну кыкс живей, чучундры, она уж ноготопсы топсит! – послышался третий голос.
На замызганную кухоньку обрушился смерч[24]. Вокруг башмаков Тиффани, что и впрямь нетерпеливо притоптывали, взбурлила пенная вода. Надо признать, по части устроить кавардак Фигли не знают равных, но, как ни странно, умеют они и по-быстрому навести порядок, причём даже без помощи синих птиц и разнообразных лесных созданий.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Потому что проделывали это с завязанными глазами. (Здесь и далее, если не сказано иного, примечания автора.)
2
1 фут равен примерно 0,3 метра. (Примеч. ред.)
3
1 миля равна 1609 м. (Примеч. ред.)
4
Будучи ведьмой, она их всех знала как облупленных.
5
Эта фигура со всей определённостью изображала мужчину без штанов и уж всяко не женщину.
Этот гигантский геоглиф в Меловых холмах Плоского мира, точно так же, как и Белая Лошадь во втором романе цикла («Шляпа, полная неба»), списан Терри Пратчеттом с действительно существующей достопримечательности – с Великана из Серн-Эббаса (Cerne Abbas Giant), меловой фигуры на западном склоне крутого Великаньего холма (он же – холм Трендл) поблизости от деревушки Серн-Эббас в английском графстве Дорсет. Иногда фигуру называют просто Великаном, или Сернским Великаном, или – Невежей (и есть за что!). Изображён Великан нагишом, в высоту достигает 55 м, в ширину – 51 м, в руке сжимает шишковатую дубинку (37 м длиной), и, скажем так, отсутствие на великане штанов и наличие того, что красуется вместо штанов, – едва ли не самая примечательная деталь этого изображения. (Считается, что открытки с изображением Великана – это единственные «неприличные» картинки, которые разрешено посылать по английской почте.) Контур фигуры вырезан в дёрне и почве, а канавки глубиной 0,6 м заполнены меловой крошкой. Изображение слегка менялось с течением лет: так, археологи установили, что некогда через левую руку Великана был переброшен плащ (или звериная шкура). А в 1993 году Национальный трест подновил Великану нос, почти стёршийся за многие годы.
Происхождение геоглифа и его точный возраст неизвестны. Как и в случае некоторых других английских меловых фигур, считается, что Великан был вырезан в глубокой древности, однако самые ранние упоминания о нём относятся лишь к концу XVII века, и доказать, существовал ли Великан во времена кельтов, римлян или хотя бы в раннем Средневековье, затруднительно. Если Уффингтонская Белая Лошадь была создана в 800–700 гг. до н. э., чему есть неоспоримые подтверждения, то Великан, возможно, появился только в XVII в. как политическая сатира на Оливера Кромвеля (ведь Кромвеля в насмешку называли Английским Гераклом, а Геракла часто изображали с плащом из шкуры Немейского льва). Впрочем, некоторые исследователи считают, что Великан восходит к эпохе римского владычества и является изображением римского героя Геракла как такового. По ещё одной версии, Великан представляет собою некое кельтское божество и создан между 10 и 51 г. н. э.
А вот холм Трендл, несомненно, существовал задолго до появления меловой фигуры и сам по себе является исторической достопримечательностью. На нём сохранились остатки романо-бриттских земляных укреплений под названием Трендл, или Сковородка: бриттское поселение и, по-видимому, погребальный курган железного века, где, возможно, похоронен некий герой, впоследствии изображённый на склоне в виде нагого Великана.
В начале XX в. и Великан, и склон холма, на котором он изображён (4 000 кв. м), были подарены Национальному тресту тогдашними землевладельцами; сейчас это – исторический памятник, охраняемый государством. Раз в 25 лет Национальный трест проводит «прополку» и «расчистку» Великана, а при необходимости в канавки подсыпают мела. Во время «расчистки» геоглифов (не только Великана, но и Белой Лошади) действительно устраиваются «расчисточные ярмарки», и развлекаются на них примерно так же, как и в мире Пратчетта (включая сырные гонки и вылавливание ртом яблок).
Каково бы ни было его происхождение, Великан из Серн-Эббаса прочно вошёл в культуру и в фольклор Дорсета. Точно так же, как и его «двойник» в мире Пратчетта, он ассоциируется с культом плодородия и с плодовитостью; с ним связан целый ряд обрядов, церемоний и поверий. В прошлом местные жители устанавливали майский шест посреди земляных укреплений, и бездетные пары танцевали вокруг него: считалось, это поможет им обзавестись потомством. Согласно местному поверью, если женщина, страдающая бесплодием, заснёт на меловой фигуре, то излечится от своего недуга.
Великан из Серн-Эббаса не единственный в своём роде. Есть ещё Верзила из Уилмингтона, или Уилмингтонский Великан: фигура на склоне холма Уиндовер, 72 м в высоту, с двумя палками в руках. Неолитическое происхождение этого Великана не подтвердилось – геоглиф был создан в XVI–XVII вв., но и с ним тоже связаны языческие обряды: так, на рассвете первого мая у основания фигуры танцуют моррис. Были и другие сходные изображения – например, Великаны из Плимут-Хоу, изображения Гога и Магога. Их тоже время от времени расчищали, но до сегодняшнего дня они не сохранились. Наряду с Уффингтонской Лошадью, Великан – самая известная из меловых фигур Англии и одна из популярнейших английских достопримечательностей.
6
Разумеется, думала про себя Тиффани, если уж прыгать вместе через костёр, то надо заранее позаботиться о жаростойкой одежде и чтобы рядом стоял кто-то с ведром воды, просто на всякий случай. Ведьмы, конечно, дамы разносторонние, но прежде всего они практичны.
7
Не исключено, что романтическим устремлениям Петулии очень помогло то, что свиньи милого юноши то и дело самым загадочным образом заболевали и их срочно требовалось лечить от диареи, запала, отвердения шеи, блуждающего зуба, косоглазия, свинской рожи, жжения, вертежа, вертлюга и смещения коленной чашечки. Это было просто ужасно, ведь больше половины этих болезней у свиней обычно не встречаются, а одна вообще диагностирована только у пресноводных рыб. Но Петулия трудилась не покладая рук и производя самое благоприятное впечатление на соседей. Её метла летала туда-сюда в любое время дня и ночи. В конце концов, что в ведьме главное? – самоотверженность!
8
Умение видеть с Первого Взгляда – это когда ты видишь то, что есть на самом деле; а умение думать Задним Умом означает задумываться о том, что ты думаешь. А в случае Тиффани иногда ещё давал о себе знать Дальний Умысел и Ещё Более Дальний Умысел: вот с ними управляться было куда как непросто, того и гляди в дверь врежешься.
9
Позабудки – миленькие красно-белые цветочки; юные барышни обычно дарят их своим ухажёрам в знак того, что больше не хотят их видеть, по крайней мере, до тех пор, пока те не научатся основам личной гигиены и не найдут работу.
10
Если вы не знаете, кто такие Нак-мак-Фигли, 1) будьте благодарны за то, что жизнь ваша скучна и бедна событиями; и 2) будьте готовы уносить ноги, если существо не выше вашей лодыжки заорёт: «Раскудрыть!» Они, строго говоря, одна из разновидностей фейри, но им об этом лучше не напоминать, если вы предпочитаете сохранить все зубы.
11
1 дюйм равен 2,54 сантиметра. (Прим. ред.)
12
1 фунт равен примерно 0,45 кг. (Прим… ред.)
13
Клеймор (от гэльского claidheamh-mór – «большой меч») – особый вид двуручного меча шотландских горцев, с длинной рукоятью (около 30–35 см), широким клинком (около 110 см) и весом около 2,5 кг. Выглядит клеймор очень эффектно: клинки дужки крестовины у него – прямые, направлены от рукояти к концу клинка, сужаются к концам и на концах украшены стилизованным изображением четырёхлистного клевера. Клейморы использовались начиная с позднего Средневековья (с конца XIV в.) в клановых войнах и пограничных стычках с Англией, были особенно популярны в XVI в. и оставались в употреблении вплоть до конца XVII в. После Акта об унии 1707 года, когда шотландские и английские полки были объединены, клейморы воспринимались как знаки отличия шотландских офицеров и как примета исторического Хайленда. Само английское слово «клеймор» (claymore) впервые вошло в употребление в конце XVIII в. и использовалось в романтической поэзии (особенно в Викторианскую эпоху) для воссоздания шотландского колорита: например, у Роберта Бёрнса, и у Альфреда Теннисона, и, конечно же, у Вильяма Топаза Макгонаголла. Как национальное оружие шотландских горцев, клеймор, наряду с килтом, стал своего рода символом шотландского героического характера. Так, клейморами сражаются герои фильма «Горец», что способствовало популярности этих мечей в наши дни. Неудивительно, что Нак-мак-Фигли, воплотившие в себе все стереотипные черты шотландского характера и шотландской внешности, доведённые до гротеска, вооружены не чем иным, как клейморами.
14
Шиллинг практически всегда отличался высоким содержанием серебра (при Елизавете I шиллинг весил 6,22 г и содержал 5,75 г серебра); в XIX в. шиллинг весил 5,655 г и содержал 5,23 г серебра) и потому ассоциируется со стабильностью экономики и процветанием государства (в периоды экономического спада шиллинг не чеканили). В 1966 году Великобритания перешла на десятичную монетную систему, и регулярная чеканка шиллингов прекратилась. Пратчетт ностальгирует по прежней, двенадцатеричной денежной системе, которую успел застать, в послесловии к роману «Финт»: «…Были монеты бронзовые, самых разных размеров и самого низкого номинала; были монеты серебряные, как вы, вероятно, догадались, занимающие в финансовом плане промежуточное положение, и, наконец, ну, золотые, – а во времена Финта они действительно чеканились из золота, не то что нынешние, бу-бу-бу, в наши дни всё не так. Но, по правде говоря, прежние деньги обладали какой-то осязаемой подлинностью, не то что современные пенсы, помоги нам Господь; нет в них былой живости». По-видимому, для Пратчетта (а также и для барона) «настоящий шиллинг» символизирует нечто подлинное, настоящее, надёжное – в отличие от современных денежных знаков.
15
Неважно, какого заяц пола на самом деле; для урождённого сельского жителя все они – зайчихи.
16
Акр = 0.4 гектара. (Прим. перев.)
17
Чатни – традиционные индийские соусы, в большинстве своём остро-сладкие; в них входят разнообразные ингредиенты и специи, зачастую непривычные для европейского вкуса (молотый арахис, кокос, люффа, имбирь, перец чили и т. д.) и экзотические сочетания ингредиентов (например, мята и лук). Чатни оттеняют вкус основного блюда и эффектно смотрятся на столе благодаря ярким цветам. Соусы-чатни обрели большую популярность в Великобритании благодаря тому, что Индия долгое время оставалась её колонией; в английской и западной кухне чатни служат приправой к твёрдым сырам и к холодным закускам.
18
«Жаворонков трели». Песня, которую так любили старый барон и отец барона и которая, по-видимому, пользовалась популярностью в Меловых холмах мира Пратчетта, на самом деле существует и в нашем мире и по сей день пользуется не меньшей популярностью в юго-западных графствах Англии. Она действительно называется «Жаворонков трели» (дословно: «Жаворонки пели мелодично», «Larks they sang melodious»); и, как и в мире Пратчетта, в иных областях может быть известна под другим названием («…У нас в горах она известна под названием “Утром ясным и прекрасным”», – уточняет нянюшка Ягг), хотя распознаётся по первым же строчкам. Впервые эта «уличная баллада» неизвестного автора была опубликована ранее 1819 года в виде печатного листка (так называемый broadside) Джоном Питтсом (14, Грейт-Сент-Эндрюз-Стрит), известнейшим британским издателем балладных печатных листков XIX в. В первом издании баллада называлась «Моряк и его милая» и состояла из четырёх куплетов. Т. Пратчетт, по всей видимости, воспользовался одним из более поздних вариантов (где фигурирует не моряк, а солдат). Трогательный сюжет о расставании моряка/солдата со своей верной возлюбленной в уличных балладах пользовался огромной популярностью. На сегодняшний день эта баллада существует во множестве вариантов (в частности, разнится количество куплетов), но благодаря мелодичному, легко запоминающемуся припеву, который подхватывают все присутствующие, остаётся одной из любимых народных песен. «Жаворонков трели» часто звучат на фестивалях и концертах фолк-музыки и в пабах. Начинается песня так:
Утром ясным и прекрасным мир в сияние одет,Поднялась в полях пшеница, над холмом вставал рассвет,Дрозд насвистывал на ветке, были рощи зелены,И звонко жаворонков трели разносились с вышины.Шли вдвоём солдат с любимой по полям и по лугам.И сказал солдат любимой: «Суждена разлука нам:За морем грохочут пушки, плыть за море кораблю.Я расстаться должен с Нэнси – с той, которую люблю…19
Встарь суконщики использовали мочу в качестве протравы при крашении шерстяной одежды, чтобы красители закрепились и не полиняли; в результате ткань попахивала ещё не один год. Сама мисс Тик не объяснила бы технологию лучше, сохраняя при этом несокрушимое спокойствие, хотя она-то, вероятно, воспользовалась бы термином «телесные выделения».
20
Земля и соль, по древнему поверью, отпугивают призраков. Тиффани в жизни не видела ни одного призрака, так что, наверное, они и впрямь срабатывали. Как бы то ни было, они отлично действовали на умы людей: ведь зная, что соль и земля тут, под рукой, чувствуешь себя куда спокойнее; а как только ты это поймёшь, ты очень многое поймёшь о магии как таковой.
21
Жаба звали просто Жаб; он примкнул к клану Фиглей несколько лет назад и нашёл, что жизнь в кургане куда предпочтительнее его прежнего существования в виде адвоката или, точнее, адвоката, который вздумал умничать в присутствии феи-крёстной. Кельда несколько раз предлагала расколдовать его, но тот всегда отказывался. Сами Фигли считали его мозговым центром всей честной компании, поскольку Жаб знал слова длиннее его самого.
22
То есть, с точки зрения Тиффани, на пару лет младше самой Тиффани.
23
О том, что лучше всего ребята находили то, что принадлежало кому-то другому, Тиффани предпочла умолчать. Однако ж что правда, то правда, Фигли шли по следу как гончие псы, ну и пили как лошади.
24
Тиффани завоевала восхищение прочих ведьм тем, что умудрилась приспособить Фиглей к работе по дому. С прискорбием приходилось признать, что Фигли охотно берутся за любую работу, лишь бы пошумнее, погрязнее и поэффектнее. И чтобы по возможности ор стоял.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги