Неизбранная

Глава 5. Пожар

В голове не укладывается. Разбойники – воришки. Они – не поджигатели. Зачем им сжигать наши вещи, если гораздо выгоднее их продавать? Однако вот оно пламя, пляшет у самой кромки леса. Я стискиваю кулаки. Не важно, как они поступают обычно. Сейчас они собираются уничтожить Валенд, и я не могу бездействовать.

– Кора! – кричу я. – Бежим! Скорее!

Она стоит – не шелохнётся. Словно вросла в землю. Только ветер играет её голубой прядкой.

– Ау! – я машу ладонью у неё под самым носом. – Они сжигают нашу деревню. Нужно поторопиться! – Кора смотрит вперёд невидящим взглядом. – Эй, твоё время пришло! Ты готовилась к этому два года. Пора спасать мир!

Мои слова её совсем не вдохновляют. Я оглядываюсь на пожар. Пламя, охватившее деревню, растёт с каждой секундой. У меня просто нет времени сюсюкаться с Корой, я встряхиваю её за плечи:

– Ну же, давай! Спаси Валенд!

Её тело обмякает в моих руках, его бьёт крупная дрожь. Я разжимаю ладони и в ужасе отшатываюсь назад. Она не собирается спасать деревню. Равно как и мою семью. Придётся справляться самой.

Со всех ног я бросаюсь навстречу огню: чем ближе к деревне, тем шире марево пожара. Задыхаясь от дыма и отчаяния, я замираю на окраине Валенда.

Всё, что я так любила, гибнет у меня на глазах. Дома и магазины, знакомые мне с ранних лет, рушатся в огне. Пожар гудит, словно в насмешку над разбегающимися в разные стороны жителями, зовущими Кору. Разбойников уже не трое, их теперь десятки. С кривыми ухмылками, в рваной одежде и с мешками награбленного на плечах, они выпрыгивают из окон домов, топорами снося за собой подточенные пламенем стены, словно это жалкая паутина. Обвешанные ножами с ног до головы, они седлают чёрных лосей; их лица покрывают многочисленные шрамы. Откуда их столько?! И откуда у них так много оружия?

Прямо на меня летит разбойник верхом на лосе и с кинжалом наголо. Я успеваю отскочить в сторону, но лезвие всё же задевает мою руку. Я шиплю от боли, глядя ему вслед. Он вспорол мой рукав, лишь слегка поцарапав кожу. Промедли я всего одно мгновение… он мог бы меня убить. От этой мысли меня бросает в дрожь. Они сюда не играть пришли. Мне стоит найти оружие, и быстро.

Неподалёку какая-то разбойница привязывает свою лосиху к дереву. Ухмыляясь, она вынимает из ножен изогнутый клинок и ступает на крыльцо ближайшего дома. Не мешкая ни секунды, трясущимися пальцами я хватаю под ногами увесистый булыжник. Кряхтя от натуги, я едва не роняю его, но всё же рывком поднимаю над головой и швыряю. В последний момент девушка успевает увернуться, но запинается на каменных ступеньках и крепко прикладывается затылком о землю.

От неожиданности я вздрагиваю и медленно подкрадываюсь к разбойнице. Она лежит без сознания, её спутанные каштановые кудри разметались по тропинке.

– Извини, бандитка, – бормочу я, и забираю её меч.

Его серебряный клинок загибается внутрь словно гак[1], по лезвию пляшут блики огня. По всей длине выгравированы леса, окружающие Солию, и приютившиеся в них деревеньки. Потрясающей красоты оружие. Я наклоняюсь, чтобы подобрать ножны, пристёгиваю их к ремню поверх платья и вкладываю внутрь меч.

Теперь, когда мне есть чем себя защитить, я бегу к нашему дому. Каким-то чудом в окружающем дыму я узнаю нашу вывеску, правда, она сильно покосилась и большой кусок дерева откололся. К счастью, над лавкой не поднимается дым, хотя она и выглядит изрядно потрёпанной.

Порыв ветра распахивает передо мной дверь, и я окидываю взглядом открывшийся беспорядок. Пол усыпан осколками стекла, у прилавка валяются несколько монет, оставленных разбойниками. Всё, над чем папа с Гомером трудились часами, пропало. Мои кулаки непроизвольно сжимаются. Во мне закипает ярость, но прежде всего я должна разыскать своих родных. Я захожу внутрь. Стекло неприятно хрустит под моими сандалиями, и где-то в животе начинает шевелиться тугой липкий комок страха.

– Папочка! Мамочка! – зову я, но никто не отвечает. Вдруг я слышу рыдания. Слабые, тихие всхлипывания доносятся откуда-то из задней части лавки. Должно быть, из кухни. Там я в последний раз видела свою семью, когда разбойники сгоняли их в угол. Сердце колотится так громко, будто копыта лося выстукивают по камням, трясущиеся руки плетьми повисли вдоль тела. К горлу подступает тошнота, когда я замечаю пятна крови на полу.

На слабых, словно травинки, ногах я следую за этими пятнами. Густая бурая слизь прилипает к моим сандалиям, и я несколько раз оскальзываюсь, но всё же добираюсь до кухни. Повсюду разбросаны сковородки и кастрюли, толстые дорожки пепла устилают комнату причудливым узором. Они закручиваются в продолговатые завитки, напоминая мне о дыме, стелящемся за окнами и поднимающемся в ночное деревенское небо.

Моя мама, братья и сёстры сгрудились на полу вокруг чего-то большого. Между тем, разбойники, ворвавшиеся в наш дом, давно ушли, оставив после себя лишь разбитое стекло и слёзы. Спотыкающимися шагами я иду вперёд, силясь понять, что так расстроило моих родных. Когда я подхожу достаточно близко, мои ноги подгибаются, и я падаю на пол рядом с ними. Наконец-то я вижу… то, что уже никогда не смогу забыть.

Мой папочка. Вокруг так много крови. Он такой неподвижный. Не смеётся, не улыбается, не утирает слёзы, бегущие по моим щекам. Просто лежит, безмолвный для мира, который он когда-то наполнял радостью.

– Они ворвались. М-мы думали, они собираются нас ограбить, – бормочет мама. – А потом они отвели его на кухню, и он закричал, и мы побежали сюда, и… – она давится рыданиями, сжимая безжизненную ладонь мужа.

– Может его ещё можно спасти, может… – заикаюсь я.

Нелла поднимает голову, по её лицу ручьями текут слёзы. Несмотря на юный возраст и судорожные всхлипывания, душащие её, она выдыхает:

– Он умер.

Совершенно неосознанно из моей груди вырывается чудовищный крик. Я понимаю, что кричу, только когда Гомер закрывает мне рот. Всё вокруг расплывается, сквозь туманную пелену слёз я замечаю, что брат тоже плачет. Я закрываю глаза. Мне невыносимо смотреть на пляшущее за окнами пламя и такое родное, но совсем неподвижное тело отца, распластанное перед нами. Я не в состоянии думать о том, как эти разбойники забрали его у меня; как мог погаснуть человек, освещавший своим присутствием любой пасмурный день. Он просто не может умереть. Эти негодяи не могли забрать его у меня. Зачем они… как они могли?..

Холодный пот и дрожь прошибают меня, когда за окнами раздаётся смех. Я поднимаю голову вверх. Это разбойники мчатся мимо нашего дома на своих огромных лосях, они покидают деревню. Нет. На глаза снова наворачиваются слёзы. Они не могут. Не могут просто так уйти. Они не могут забрать его у меня. Пошатываясь, я поднимаюсь на ноги. Я им не позволю. Я остановлю их. И мне плевать на комендантский час и монстров. Мне плевать, что Небесный выбрал Кору нашей защитницей. Она не справилась, она во всём виновата. Но я справлюсь. Я их остановлю.

Сжав кулаки, перепрыгивая через осколки стекла и разбросанные сковородки, я выбегаю из кухни, а затем и из дома. Стенания моих близких эхом отдаются у меня в голове. Отчего-то именно они заставляют меня бежать ещё быстрее.

Мимо горящего цветочного поля я мчусь туда, где забрала меч у разбойницы. Мне повезло, похоже, «друзья» забыли про неё. Она и все её вещи по-прежнему лежат там, где я их и оставила. Идеально. Я подбираю её сумку и подхожу к лосихе, привязанной у дерева, глажу её мягкую голову.

– Приветик, – шепчу я ей на ушко, – я собираюсь прокатиться на тебе.

Лосиха обнюхивает сумку и одобрительно фыркает, признавая хозяйский запах. Я цепляюсь за её шерсть и, отталкиваясь от ступенек, забираюсь в седло.

Вместе мы скачем сквозь горящую деревню. Моё сердце заходится от боли, но я не останавливаюсь, стараясь думать только о разбойниках, почти достигших леса. На миг меня оглушает странный раскатистый звук, и яркая оранжево-жёлтая молния вспыхивает перед глазами. Лосиха вздыбливается подо мной и несёт вперёд.

– Подожди, успокойся! – кричу я, крепко вцепляясь ей в шею. Мне нужно научиться управлять этим зверем, если я хочу благополучно догнать разбойников и напасть на них! Лосихе, похоже, безразличны мои желания. Она мчится сквозь лес, пепел и листья щедро осыпают моё лицо. Меня снова настигает раскатистый звук, от которого раскалывается голова.

– Нет, прекрати! – взвизгиваю я перед тем, как лосиха вновь поднимается на дыбы. На этот раз мои руки разжимаются, и я вылетаю из седла. Крепко ударившись затылком, я проваливаюсь в темноту.

Глава 6. Листовики не знают, что такое листья

Ауч. Как же болит голова. Интересно, который сейчас час? И что происходит? Я открываю глаза. Кругом всё преобразилось. Яркий свет едва не ослепляет меня. Он белый, но какой-то прохладный, струится сквозь хвою и мокрые листья. Наверное, уже утро, значит, я провалялась здесь всю ночь. Белки шныряют по сверкающим от инея камням, а голубые сойки клюют орехи. Под моими сандалиями примятые фиолетовые цветы. Я перебираю пальцами ног в их мягких лепестках. Холодная капля росы падает мне на лоб, заставляя меня поморщиться. Наверное, она сорвалась с одной из ветвей этих гигантских чёрных, как ночь, деревьев, нависающих надо мной. Они гораздо выше деревьев Валенда и полностью закрывают вид на Рассветные горы. Это может значить только одно – я глубоко в лесу. Там, куда прежде не забиралась.

Мои губы непроизвольно растягиваются в улыбке. Я уже не в Валенде! Всего несколько дней назад это казалось невозможным. Хорхе отказался тренироваться со мной, а папа и вовсе советовал учиться обходиться тем, что имею. Минуточку… Папа. Слёзы наворачиваются на глаза, а пальцы впиваются в камни. Нельзя мне думать об этом. Я должна сосредоточиться, выследить этих разбойников и посадить их в темницу. Чтобы они больше никому не причинили вреда. Сейчас, когда я потеряла целую ночь, валяясь без сознания, это будет гораздо сложнее сделать.

Я поднимаюсь с земли и осматриваю свои вещи. Изогнутый меч по-прежнему пристёгнут к поясу, а платье, похоже, цело. Я напряжённо сдвигаю брови. Прошлой ночью я украла у разбойницы сумку, может, в ней я найду какую-то подсказку. Но где она сейчас? И где лосиха…

Рёв прерывает мои мысли.

– Вот ты где, – ухмыляюсь я.

От лосихи пахнет потом и травой. Возможно, потому что она топчется в бурьяне, внимательно осматривая растительность под собой. У её копыт торчат разноцветные головки диких цветов. Рога и тёмно-серая спина лосихи сверкают в лучах солнца. В зубах она держит кожаную сумку. Выглядит не сложно.

Я осторожно подхожу к бунтарке и протягиваю руку, чтобы погладить её по морде.

– Здравствуй, девочка, – ласково бормочу я. Она взбрыкивает крупом, недовольно фыркая. – Хорошо. Я поняла. Ты не девочка. Ты же мальчик, верно? – Он похрапывает, покачивая головой. Я бросаю взгляд на кончики его рогов. Они насыщенного чёрного цвета. Конечно, это самец. Как я же раньше не заметила?

– Извини за это, – хихикаю я, протягивая к нему руку. – Я хочу, чтобы ты отдал мне сумку. – Я пытаюсь ухватиться за ремень, но лось поворачивается ко мне мохнатым задом. – Серьёзно? Отдай мне сумку!

Лось встаёт на дыбы и забрасывает её на крупную ветку над моей головой. Когда он поворачивается, его чёрные глаза-бусинки светятся озорным блеском.

– Ха-ха, очень смешно. – Я подхожу к дереву. Сколько бы я ни прыгала, дотянуться до сумки не получается. Похоже, вселенная наказывает меня за насмешки над ростом Хорхе.

Раздосадованная многочисленными неудачами, я со всей силы пинаю тёмный ствол. Ой-ёй. Сумка, застрявшая на ветке, подпрыгивает. Кажется, это может сработать! Я снова крепко прикладываюсь ногой о ствол. Затем ещё и ещё. Наконец сумка срывается вниз. В полёте она раскрывается, и всё, что лежало внутри, вываливается на лесную подстилку.

Я приседаю, чтобы поближе рассмотреть вещи, беспорядочно разлетевшиеся по траве. Ничего необычного: фляжка с водой, нож, кисет да несколько стеклянных пузырьков. Собирая их обратно в сумку, я изучаю каждый предмет внимательнее. Но, к несчастью, так и не нахожу никаких подсказок. Кисет набит монетами и драгоценностями, а в пузырьках только пепел и…

– Гадость! – вскрикиваю я, и пузырёк выскальзывает из моих рук. Он разбивается о камень, разбрызгивая по сторонам осколки и красное содержимое.

Даже лось отшатывается в сторону от этой жижи. Кровь. Вот что это за жижа. Только зачем разбойнице таскать её с собой в сумке? И откуда она у неё? В животе предательски заурчало. Вообще-то, я совсем не хочу знать ответы на эти вопросы.

Стараясь дышать глубже и не смотреть на кровь, я запихиваю осколки в сумку. Только зря потратила время. Что же мне теперь делать? Я не нашла ни одной подсказки. И совершенно не понимаю, куда мне идти.

– Может, хотя бы ты видел, куда ускакали разбойники? – спрашиваю я у лося. Но он не отвечает. А чего я хотела? Он же лось. Я сажусь на пенёк, острые сучки и щепки неприятно впиваются мне в бёдра, заставляя поморщиться. Мне нужно тщательно всё обдумать. И так, я посреди леса, пытаюсь выследить разбойников и наказать их. Что я упускаю? Соскочив с пенька, я опускаюсь на землю и осматриваю грязь. Нет, идти по следам у меня тоже не получится. Тогда может…

– Ла-ла-ли-ла-ла-ла-ла, – доносится откуда-то неподалёку тонкий голосок.

Кто это напевает? Проследив за взглядом лося, я замечаю среди деревьев высокую фигуру, пробирающуюся сквозь лес. На руках всего по три пальца и странной формы уши покачиваются из стороны в сторону. Да это же листовик. Невероятно! Я ещё никогда не видела ни одного из них вживую.

Листовики – лесные духи. По крайней мере, так всегда говорил Хорхе. Большинство людей мало что знают о них, потому что они прячутся глубоко в лесах, разделяющих наши деревни. Однако многие придумывают о них истории. Одни говорят, что листовики похищают детей, другие считают, что украшения. Нелла твёрдо уверена, что они заплетают цветы в волосы просто для забавы.

У этого листовика не оказалось ни цветов, ни драгоценностей. Что касается похищения детей, трудно сказать на первый взгляд. Но мне почему-то кажется, что большинство похитителей не стали бы распевать песенки посреди леса. У него персиковая кожа, в пушистых чёрных волосах заплетена пара небольших косичек. А ещё на нём ворсистый свитер из овечьей шерсти, и уши у него оттопыренные. А кончики их заворачиваются наружу, от чего они очень похожи на маленьких розовеньких червячков. Кроме того, он гораздо выше Гомера, а ведь мой старший брат – один из самых высоких людей Валенда.

Лось кивает на листовика и одобрительно фыркает. Я вздыхаю. Он, конечно, прав. Этот листовик может знать, куда ускакали разбойники. Надеюсь, листовики всё же не похищают детей.

– Привет! – кричу я ему.

– Ой-ой! – Он подпрыгивает от неожиданности и ныряет в кусты.

Он что, меня боится? Значит, можно вычеркнуть «похищение детей» из списка.

– Послушай, я не причиню тебе вреда. Я просто хочу узнать, куда делись разбойники. Ну, знаешь, такие большие страшные люди с кучей шрамов.

Листовик выскакивает из кустов, хлопая ушами от волнения. Теперь моя очередь пугаться: я вскрикиваю и прячусь за дерево. Дело в том, что раньше я видела его только со спины, а сейчас он повернулся ко мне лицом. Лицом, на котором не оказалось глаз, а только сплошная толстая линия шва на том месте, где они должны быть.

– Ой-ой, куда ты делась, человек? Я видел разбойников, о которых ты говоришь, и думаю, что смогу тебе помочь!

– Видел?! – пискнула я. – Но твои…

– Не беспокойся об этом, человек! Мой глаз прямо здесь!

Я осторожно выглядываю из-за дерева. Листовик указывает на ожерелье, обвивающее его шею. В центре ожерелья – подвеска – какое-то приспособление из кожи и металла бронзового оттенка. Внутри тёмно-карий глаз, закрытый влажным на вид стёклышком. Выглядит странно. Более чем.

– Мне пришлось вынуть его, потому что я собирался наверх! От влаги в воздухе он становится слишком водянистым. Ой-ой, человек! Ты в порядке?

– Д-да, – бормочу я. Всё это ужасно странно, но мне просто необходимо разыскать тех разбойников. – Так куда они делись?

Листовик прикусывает щёку, а потом выпаливает:

– Я скажу, но только если позволишь пойти с тобой!!!

– Зачем тебе идти со мной? – сощуриваюсь я.

Искорки радости блестят в глазу листовика.

– Потому что я хочу путешествовать по Солии и познакомиться со всеми вами, удивительными людьми! Всю свою жизнь я провёл в туннелях. А вы, люди, изобрели столько замечательных вещей, вот, например, стулья. Я просто обожаю стулья! Поэтому я хочу познакомиться с вами и перенять ваш опыт. Но мне нужен проводник, который проводит меня в ваши деревни и научит всем вашим суперкрутым человеческим знаниям.

– А… разве ты не испугался меня две секунды назад?

Листовик качает головой:

– Совсем не испугался! Просто не был готов ко встрече. Я всегда стараюсь выглядеть как можно лучше при встрече с людьми. А когда ты позвала меня, я не успел умыться!

Лось рядом со мной, словно смеясь, всхрапывает.

– И поэтому ты спрятался в кустах? – Он очень странный. Интересно, все листовики такие?

– Нет, я там умылся, – листовик улыбается, сверкая жемчужно-белыми зубами. – Смотри! Мои зубы теперь чистые. Всё потому, что я натёр их теми крошечными зелёными штучками на кусте!

– Ты говоришь о листьях?

– Да!

– Как вышло, что ты, листовик, и не знаешь, что такое листья… – я вздыхаю. – Хотя, знаешь, забудь. Просто скажи мне, куда ускакали разбойники.

Листовик упрямо складывает руки на груди:

– Не скажу, пока не разрешишь мне путешествовать с тобой!

– Не думаю, что тебе это понравится. Я собираюсь биться с разбойниками.

– Тогда я буду подбадривать тебя во время боя, – листовик подпрыгивает на месте. – Я буду твоим болельщиком! Бойцовским болельщиком!

Я гляжу на спятившего листовика и понимаю, что он – моя единственная возможность выяснить, где искать разбойников. А ещё я понимаю, что, скорее всего, пожалею, если позволю ему идти со мной.

– УРРРРААА! ТААААК ДЕРРРЖАААТЬ! ЛАЛАЛАЛЕЙ!!! И это только пример, я могу подбадривать гораздо лучше! – хвастает листовик.

Уверена, что уже очень скоро я передумаю. И совершенно точно пожалею, что согласилась взять его с собой. Но мне нужна эта информация.

– Ну хорошо. Я согласна.

Глава 7. Почему люди не воспринимают меня всерьёз?

– Лей-лей-ла-ла-лей! – напевает листовик, шагая по лесу. Интересно, почему он так любит петь? – Ла-ла-ли-ла-ли-ла-лей!

– А ты не думаешь, что твоё пение услышат разбойники? – ворчу я, вынимая листья из волос.

Листовик мгновенно навостряет уши.

– Ты права, человек! Мы можем отпугнуть их! – Затем он хмурит брови. – Я только что вспомнил, что не знаю твоего имени!

– Меня зовут Леда.

– Здо́рово, а меня Фемус! – он радостно хлопает в ладоши. – Теперь, когда мы узнали имена друг друга, мы официально стали попутчиками.

Я тяжко вздыхаю.

– Как думаешь, мы далеко от разбойников?

Фемус почёсывает макушку. Я стараюсь не смотреть на длинный шрам, перечёркивающий его лицо. Если честно, меня пугает не шрам, а отсутствие глаза. Тем более тот факт, что этот самый глаз сейчас засунут в ожерелье.

– Я не уверен. Они скакали довольно быстро на этих лосиных штуках. Подожди, а почему ты не скачешь, на своём лосе? Мы могли бы двигаться гораздо быстрее.

Я оглядываюсь на лося, плетущегося позади нас:

– Он ясно дал понять, что я ему не нравлюсь. Не лучшая идея пытаться оседлать животное, которому ты не нравишься. Я украла его у разбойников и случайно назвала девчонкой, так что он вполне справедливо меня невзлюбил.

– Ой-ой. Надеюсь, ты сможешь загладить вину перед ним и вы станете друзьями!

– Конечно, – выдыхаю я. – Ты уверен, что разбойники ускакали именно в эту сторону?

Листовик хмурится:

– Мне так кажется. Но я не хочу подводить свою попутчицу, – он хватается за подвеску с глазом. – Не волнуйся, попутчица, у меня есть идея! Я мигом доставлю тебя к разбойникам. – Фемус резко останавливается и копошится у себя на груди.

Что он делает? Я подаюсь вперёд. Даже лось разделяет моё любопытство. Большими пальцами Фемус с трудом поворачивает маленький вороток на подвеске. Она визжит и дребезжит, расширяясь, словно подзорная труба. Из неё начинает сочиться какая-то пузырящаяся жижа. Испарения от этой жижи щекочут мой нос и глаза. Когда, наконец, подвеска вздрагивает и замирает, я замечаю, что глаз Фемуса внутри увеличился в два раза.

– Я могу видеть очень далеко благодаря расширителю! – ухмыляется Фемус, размахивая подвеской. Я пригибаю голову, когда она пролетает над моей макушкой.

Это на самом деле очень здо́рово.

– И что ты видишь?

– Пока только очень много листьев! И несколько красивых птичек! Погоди-ка, – кряхтя, Фемус расширяет глаз ещё немного. – В небе кто-то есть!

Лось скептически фыркает. В кои-то веки я с ним согласна:

– Фемус, люди не летают.

– Но я правда кого-то вижу! – листовик указывает на сосновые иголки над нашими головами. – Она сидит в небе. Она выглядит расстроенной, и ещё она много двигается. Её тело опутано верёвками.

Я свожу брови.

– Звучит так, будто кто-то угодил в сеть. – Я сощуриваюсь и прикрываю глаза ладонями от тёплого солнечного света. Ух ты! Вдалеке действительно виднеется крошечная сеть. Бледные верёвки отчётливо выделяются на фоне гладких тёмных стволов сосен.

Насколько я знаю, разбойники никогда не сажали людей в сети. Правда, они и деревни никогда не жгли, теперь от них можно ждать всего, что угодно. Даже если она и не пленница разбойников, мы всё равно должны ей помочь. Так будет правильно.

– Тогда давай спасём её.

– Ура! Самое настоящее человеческое приключение с моей приятельницей-путешественницей! – От радости Фемус почти переходит на визг. Лось, прижимая уши к голове, страдальчески кряхтит.

– Хорошо-хорошо, – улыбаюсь я. – Ты проводишь меня к ней?

Листовик кивает и устремляется глубже в лес. Приходится бежать, чтобы не отстать от него. Густые заросли диких цветов и виноградные лозы то и дело преграждают мне путь, сковывая по рукам и ногам. Наконец Фемус останавливается и приседает под большим кустом.

– Фемус, я не вижу сеть…

– Шшш! – листовик притягивает меня к себе, закрывая мой рот потной трёхпалой ладошкой. Когда позади нас раздаётся знакомое недовольное ворчание, та же участь настигает и лося.

– Смотри, – шепчет он. Убирая руку от моего рта, Фемус указывает на поляну за кустом, усеянную камнями и дикими цветами. – Это те страшные разбойники, которых я видел раньше.

Мои зрачки расширяются от волнения. Вот он – мой шанс! На поляне стоят три разбойника, на вид им около двадцати лет. Первый – невысокий парень с ёжиком чёрных волос и тёмно-коричневой кожей – ничего не выражающим взглядом таращится на цветы. Второй, прислонившись к дереву, точит свой кинжал под отвратительный аккомпанемент скрежещущего металла. Ветер играет с его буйными кудрями. По моему позвоночнику прокатывается дрожь. Я начинаю задыхаться. Я знаю этого человека и этих разбойников. Это они пришли в мой дом. Это они уб… Я сжимаю кулаки, мои руки дрожат от ярости. Это с ними мне нужно сразиться.