– Гарик, дружок мой…
– Чем могу быть полезен, джаночка?
– Как дела?
– Все исключительно хорошо, а теперь давай излагай. Ты ж просто так никогда не позвонишь.
– А вот и ошибаешься. На этот раз не просто звоню, но и с подарочком. Только строго секретно.
Гарик сообщил, что у него, помимо настоящего «Дом Периньон», томящегося в сейфе, имеется масса иного аппетитного для темпераментного междусобойчика с перекусом.
– Нечто в этом роде я и хотела тебе предложить. Заедешь за мной, я без машины?
В ответ радостно всхрапнули.
Я просто в восторге от своего старого приятеля. Надо же быть таким оптимистом и столько лет лелеять абсолютно несбыточные мечты!
Однако, и в этом нельзя ему отказать, Гарик настоящий друг.
Десяти минут не прошло, как мы уже сидели у него в кабинете, распивая периньон и мило беседуя.
Выслушав мое дело, Гарик вполне миролюбиво и без никаких обид констатировал:
– Ну, я так и знал. Меня снова используют не по назначению, а просто как источник информации.
– Гарик, ты знаешь, сколько сейчас отделочные материалы стоят? – задушевно, но со слезами в голосе спросила я. – А автозапчасти? А…
Он немедленно выдвинул контраргумент:
– Одно твое слово – и все это будет совершенно бесплатно.
Я горестно прикрыла лицо трепетными пальчиками:
– Куда катится этот мир, что даже ты, такой чуткий и умный, не можешь просто представить, как важно для такой женщины, как я, профессиональное самовыражение…
Гарик поднял руку:
– Вах. Или аминь. Излагай, что там у тебя.
– Я по поводу рук.
– А, да. Удружила ты мне, джаночка, не то слово. Показатели попортила.
– Я попортила – я и исправлюсь, – нежно посулила я.
– Та-а-а-ак? – он приглашающе похлопал по коленке.
– Я тебе имя твоей пострадавшей скажу.
– А, ну это тоже неплохо, хотя мое предложение было аппетитнее, – Гарик полез в сейф, достал материалы. – Ну и кто это?
Я показала ему фото в телефоне, Папазян присвистнул:
– Эва.
– Согласна. С вероятностью девяносто девять и девять десятых – Ольга Якобовна – или Яковлевна, если угодно, – Еккельн, двадцати лет, гражданка ФРГ, года два назад получившая российское гражданство. Соображаешь?
– Ага, обязательная дактилоскопия, точно, – кивнул он, – откуда инфа? Постой-постой, это не та самая Еккельн, той, что из горсовета? Дочка, внучка? Вообще не похожа, слушай.
– Тем не менее все свидетельствует именно об этом.
– Но никаких заявлений о пропаже вроде бы не поступало. Не последний человек в городе, не прошло бы незамеченным.
Я вкратце изложила факты, в том числе – не вдаваясь в детали и финансовые вопросы – пересказала разговор с Риммой.
– Н-да, дела… ну хорошо. Решу вопрос с дактилоскопией, конечно. Фото перешли, пригодится. Хотя, конечно, знать, чьи это фрагменты – еще не все. Это не освобождает нас от поисков всего остального – как минимум остальных деталей. Хотя, между нами, пока нет заявления от мамаши, мне лично нет смысла и шевелиться. И лишний раз не буду. Желаешь глянуть?
Я разобрала бумаги.
Из предварительного заключения эксперта следовал ряд очевидных и так ясных фактов – принадлежат женщине, отделение имело место около двух недель назад и т. п., – а также три факта, которые лично мне показались весьма значительными. Хотя я и так это видела, еще при первичном осмотре: правая кисть отделена холодным оружием, не исключено, что ножом, а левая – как совершенно точно определил умница Гарик – отрублена, скорее всего топором с полотном небольшой площади.
– Отпечатки-то раздобыть получится? – осведомилась я, изучая дактокарту.
Вот она, четвертая складочка на правом мизинце, даже обведенная красной пастой, как будто это можно не увидеть.
– Думаю, да, – ответил Гарик, разливая, – ты же говоришь, что девчонка гражданство оформляла, стало быть, должны быть ее данные в системе. Дня через два будет известно.
– А что с цацками на пальцах?
Гарик потер уже обросший подбородок. Вообще он редкий и весьма настырный оптимист: бреется до синевы каждое утро, зная, что к полднику все равно обрастет жесткой щетиной.
– С цацками сейчас.
Он снова канул в сейф, только на этот раз извлек, помимо очередной шоколадки, два опечатанных пакетика.
В одном находилось кольцо с левой кисти. Красивое, дорогое, как сообщил Гарик, в самом деле белое золото, вставки – бриллианты. Вещица несколько футуристична, лично я бы сказала, от нее несет дурновкусицей, и безлика. Ни надписей, ни подписей, немецкое клеймо с солнцем.
Кольцо с правой руки заинтересовало меня куда больше. Во-первых, на нем не было не только надписей, но и клейма. По ходу, это чистый хендмейд, причем по каким-то причинам изготовитель не счел даже нужным указать свое авторство. Во-вторых, пусть и очень приблизительно, кольцо это было явно мужским. И без того диаметр большой, а оно еще и разомкнутое и по форме нарочито грубое: три полосы – две потолще, одна потоньше, переплетенные между собой на манер каната. По всей длине тонкой «веревочки» были вкраплены мелкие капли, и к тому же, как я смогла разглядеть, эта тонкая состояла из крошечных серебряных завитков.
– Работа эксклюзив, мастерская, – заметила я, изучая его, – а что за камушки?
– Это тоже бриллианты, – поведал Гарик, – кому понадобилось в серебряную гайку их впаивать – совершенно неясно.
– Форма интересная.
– Да, любопытная.
– Смотри, вот тут третья капелька слева выпала.
