Кольцо с секретом

Глава 28

Однако стоило мне прикрыть глаза, как раздался бодрый звонок. Я глянула на часы – батюшки, одиннадцать утра!

– Привет, соня! Почиваешь? А я вот у нашего подъезда, бодр и готов к свершениям, – отрапортовал Роман, – ты как, за ключами спустишься или мне подняться?

– Ой… слушай, я не дома.

– Да? – после мизерной, малюсенькой паузы вполне беззаботно переспросил он. – Ничего, давай подскочу, куда скажешь. Не в почтовый ящик же тебе ключи бросать. Заодно и домой подвезу. Ну, если некому, конечно.

– Да, это будет весьма кстати, – согласилась я, мельком взглянула в зеркало и ужаснулась.

Хорошо бы ему по дороге попасть хотя бы в пару пробок, тогда успею ликвидировать эту катастрофу.

Пробок, по ходу, было достаточно. Я успела вообще все и спустилась к поданной карете при полном параде, да еще во вчерашнем «студенческом» одеянии. И не без удовольствия и злорадства заметила, как у Романа загорелись глаза и задергались ноздри. Он так и заявил, прямо и по-мужски:

– Соседушка, ты прекрасна. Кто бы поведал, откуда в нашем навозе такой бриллиант.

Меня аж передернуло:

– Прошу тебя.

– Все, все, – он похлопал себя по губам, – дурак и шутки колхозные. Поехали.

– Ну вы как, разобрались с домашними делами? – спросила я как бы между прочим.

– А что такое? – не отрываясь от дороги, осведомился он.

– Как что, ты же говорил, что-то случилось…

– А, ты об этом. Да нет, ничего особенного, дамские фантазии.

«Отличная у них семья. Все у них хорошо, как у прекрасной маркизы. То ли Римма не посвятила его во все детали, то ли он в самом деле не видит ничего удивительного в отсутствии падчерицы».

– Так, двигатель тебе перебрали. Ты, кстати, не обращала внимания, на средних оборотах провалы были?

– Да, вроде бы что-то похожее.

– Тогда давай повнимательнее, не заправляйся лишь бы где. Этой тачке качественный бензин нужен. Питание и зажигание проверили, все в порядке, трапецию тебе тоже поменял, а то дворники скрипят, как телега.

«А ведь точно, меня сначала это так бесило, потом придышалась».

– Спасибо. Послушай, все-таки сколько я тебе должна?

– Ничего ты мне не должна.

– Я серьезно.

– Ну, и я серьезно. Прекращай, – отрезал он, – что мне, жалко девушке помочь?

Я вспомнила дела давно минувших дней и разбитую морду его дорогущего «мерса» – и успокоилась. В конце концов, да-да, нет-нет, а все, что кроме, – от лукавого. Мое дело предложить.

Ласточка красовалась у подъезда – чистенькая, умытая и даже отполированная. Честно, она выглядела лучше, чем в салоне.

– Принимай работу, я тут подожду.

– Да я тебе верю.

Он молча протянул ключи и встал на якорь.

Я прокатилась по району, выехала и немного похулиганила на трассе – великолепно! Что до салона, то, по всему судя, его не просто пропылесосили, но и почистили. Как бы не перетянули – до такой степени он посвежел.

– У меня нет слов, – совершенно чистосердечно призналась я, – поэтому я просто обязана тебя хотя бы кофейком напоить.

– А я вообще не против. Я ж столько лет голову ломал над тем, как к тебе на кофе напроситься, а оказалось, что надо было просто машину тебе починить.

– Вот хам, – беззлобно обозвалась я, – тогда уж и подарить, для начала.

– Ага, – сокрушенно согласился он, – я думал, но боялся, ты гордая, не примешь.

Ах ты…

– Пошли.

– Слушай, уютненько тут у тебя.

– Да, мне тоже нравится.

– …только бы вот уже обои поменять, – продолжил он, с видом заправского прораба проводя пальцем по стенам.

Честно, я начинаю прозревать – вот почему мне всегда хотелось ему леща отвесить.

Однако, как выяснилось, Роман еще мысль не закончил:

– У тебя вон там обои сваленные. Италия?

– Да, – осторожно согласилась я, пытаясь понять, к чему он клонит.

– Красивые. За пару дней переклею.

– Ты просто лютый работник.

– Присутствует.

– Тебе что, делать больше нечего?

Роман удивился.

– Делать-то? Много чего есть мне делать. А вот позволь спросить, что странного в том, чтобы молодой, красивой и одинокой соседке помочь обои переклеить?

Я чуть не поперхнулась. В самом деле, что?

Конечно, все это странно, один к одному, хотя и очень кстати. С какой-то стороны даже неэтично. Я-то и взялась за дело, предполагая получить деньги с его жены как раз для того, чтобы отремонтировать машину и освежить стены, а муж уже вылечил машину и приступает к реализации второй части моего желания. То есть я уже вроде как не наживаюсь на горе матери, могу спокойно заниматься делом чисто ради искусства, и на мне нет ни пятнышка.

Великолепно.

Впрочем, все-таки можно еще раз попытаться и помянуть деньги:

– Послушай, но это же все бесплатно не делают.

– Кто? – спросил он.

– Что «кто»?

– Кто не делает все бесплатно?

– Ну, все…

– Я-то не все, – мягко заметил Роман.

Практически безупречный логический вывод. Вот и попробуй опровергнуть.

– Давай кофе пить, и хватит об этом, – он выложил на стол пару упаковок сыра.

Битых часа два мы просидели за столом, точа лясы.

Роман в деталях рассказывал про то, как готовят сыр, который мы поглощаем – на минуточку, просто умопомрачительный, – про детали бизнес-идеи с экофермой, про то, что первая сотня москвичей уже клюнула. Вот с обществом «Молоко» дела шли очень даже не очень. Столько, оказывается, малоимущих тарасовцев, Римма настаивает на том, чтобы сливать им продукцию по бросовым ценам, почти даром, и противится всему, что может напоминать контроль. Что власти бездействуют (разве что подкидывают грант-другой – только на корма и опилки), про то, что при таких раскладах вскоре придется сворачиваться, тем более что Римму кинул один из инвесторов. Денег на покрытие разрыва нет, и налоговая требует доплатить чуть ли не под миллион недоимки, и про многое другое.

Было интересно. И сам он был мне до чертиков интересен. Куда больше, чем в детстве. Он до такой степени не был похож ни на кого из моего круга, до такой степени походил на настоящего, как говорят, человека дела, что его так и хотелось потыкать пальцем – уж не мираж ли.

Чего-то объяснял, для убедительности размахивая руками, чертил на бумажке схемы своих инновационных коровников или пастбищ, рассказывал про то, как внедрял интернет прямо на пастбищах, запускал дроны вместо пастухов… как говорится, будущее уже на пороге, а мы и не заметили. Правда, потом произошел глобальный сбой, и пришлось снова искать пастухов.

Человек рассказывал о деле своей жизни, сверкая глазами, и мне даже как-то завидно стало. Почему-то подумалось, что вот уже, уже в обозримом будущем мои профессиональные навыки станут никому не нужны, равно как и работа какого-нибудь айти-гения, а те, кто умеет разводить и пасти коров, делать вот такой вот сыр и убирать навоз, по-прежнему будут заниматься своим делом с огоньком и блеском в глазах.

А самое ужасное то, в чем стыдно было признаться: мне в его обществе ужасно хорошо, удивительно спокойно и аж в сон клонит…

– Все, все, не буду о животноводстве, – хохотнул он, легонько толкая меня в плечо и усаживая обратно на стул, – бедная, засыпает.

Потом, глянув на часы и спохватившись, Роман резко засобирался:

– Блин, что ж я тут рассиживаюсь. Еще ж грунтовки-шпатлевки, валики-кисточки, клей и прочую хрень закупить надо. Так, хозяйка, когда начинаем? Точнее, дома когда будешь?

– Погоди, погоди, я вряд ли смогу помочь, у меня работа, – переполошилась я, прикидывая в уме все то, что надо обдумать и сделать как раз сейчас, когда я сижу и бью балду. (И ужасаясь.)

– В смысле? – переспросил Роман. – Я и один поклею. Пару дней часов по пять – всего дел-то. Кормить меня не обязательно, особенно если нечем.

Я колебалась.

Велик был соблазн без денежных затрат осуществить ремонт, но стоять на мертвом якоре двое суток – вообще не вариант. Тем более теперь есть машина, и моя мобильность повысится в разы.

Он снова глянул на часы:

– Так, пока ты думаешь, метнусь по магазинам, потом жду твоего звонка с сообщением, когда сможешь меня снова в квартиру запустить.

Я только подумала о том, что вообще бы и не выпускала, будь моя воля, как пришло сообщение от Папазяна: «Джаночка, привет. Результаты экспертизы пришли, хочешь – подваливай» – и всякие игривости моментально вылетели из головы. Аж под ложечкой засосало от азарта и интереса:

– Послушай, давай я тебе ключи оставлю, ты сам и похозяйничаешь? А мне очень-очень надо, по работе.

– А что, давай, – согласился он, – тогда сегодня и начну. Побежали.

«Интересно, чашку он на столе оставит или донесет до раковины?»

Он перемыл всю посуду, вытер и установил в сушку.

Похоже, я влюбилась.

Глава 29

– Таня-джан, не мне тебя учить, но все-таки надо ложиться вовремя и хорошо бы к тому же высыпаться, – с ехидцей заметил Гарик.

– А в чем дело?

– Ты выглядишь, как всегда, блестяще, но какая-то усталая. Или эта зараза нервы вытрепала? Только намекни – я ей устрою.

– Не надо.

– А, и тебя разжалобила? Она может. «Вот, вернулась на родину, а тут такое»… Ну и вали на родину! Ишь. Это хорошо, что мужик крепкий попался, а если бы моторчик стуканул? Он в ящик, а мне труп оформляй.

– Тебя послушать, все трупы города на тебе.

– Да! – с вызовом ответил кэп. – Я незаменим! К тому же профессионал. Поэтому мне и достается больше других.

Я твердо заверила, что ни первый, ни второй, ни тем более третий тезисы вообще не оспариваю:

– Давай теперь ближе к телу.

– Не вопрос, – довольный Гарик выложил на стол бумаги.

Ох, ну и каракули. Есть вечные загадки: смысл человеческой жизни, кто убил Кеннеди и что это написал эксперт…

Вот сколько лет имею дело с ними, а ничего не меняется. Хоть за свой счет снабжай их всех ноутбуками и принтерами. Хотя, признаться, теперь уже нередко, как видишь, что от руки написано, почему-то сразу расслабляешься, вот, мол, специалист. Возможно, мне так не везет, но эксперты, которые что-то из себя представляют, по-прежнему от руки пишут. И я уже в состоянии разобрать практически любой почерк как печатное. А некоторые особо упрямые слова просто угадываю.

Итак, из нагороженной писанины следовало несколько выводов.

Прежде всего: да, ДНК-пробы конечностей и торса совпадают на 99,9 процента (иначе говоря, полностью). Время наступления смерти – примерно две с половиной – три недели назад. Ага, согласна. В воду попало уже мертвое тело – ну, это уже юмористы… пол и возраст, это неинтересно, и так понятно. На теле имеют место характерные повреждения – ох ты, в самом деле характерные. Успела-таки Ольга перед смертью удовольствие получить. И как-то уже совершенно неудивительно выглядели строчки о том, что следы соответствующей биологической жидкости обнаружены в целом везде. Сообщения Нинки также нашли подтверждение: в мышцах, желчи и стенках мочевого пузыря достаточно много этилового спирта. Что до раневого канала, то он с наибольшей долей вероятности возник в результате применения колющего холодного оружия.

– Гарик, скажи мне, как юрист и мужчина…

– О да, – отозвался Папазян, делая грудь колесом.

– Колющее оружие – это кинжал или все-таки кортик?

– Кортик, конечно, – без раздумий ответил он. И осекся: – Джаночка, это что получается: все это время у нас в том коттеджике орудие убийства висит?

Я мягко попеняла:

– Кэп, где твоя хваленая логика? Ну, допустим, висит и висит. Дальше-то что? Если его оставили висеть по совершении преступления – заметь, не выкинули куда подальше тотчас же, – то это явный нам знак: никаких следов там нет и быть не может. А характер раневого канала – доказательство, конечно, так ведь не более чем косвенное, и для грамотного адвоката вообще не проблема.

– Это верно, но все-таки надежнее изъять, – проворчал он.

– Гарик, тебе кортик нужен или убийца? – в лоб спросила я. – Отвечай сразу, чтобы два раза не бегать.

– А и то и другое можно?

– Сейчас – нет.

Гарик подумал и признал, что убийца его привлекает больше кортика. И побыстрее бы, а то братан и все такое…

«Ну, Таня, давай. Включай драматический талант на полную мощность», – подбодрила я себя и начала, изображая очаровательную нерешительность:

– Есть у меня одна идейка с психологией индивидуумов. Сулит полное и чистосердечное признание, но это как бы потребует…

– Первая часть мне нравится, вторая – не очень. Что конкретно потребует? – с подозрением подбодрил он.

– Небольшой психологический этюд, который потребует твоего непосредственного участия в полном облачении и при параде.

Папазян подумал, потом уточнил:

– Джаночка, ты ко мне относишься так же хорошо, как и я к тебе?

Я несколько удивилась и спросила, к чему он.

– К тому, что ты точно понимаешь, что в моих силах, что нет. И что мои будущие дети никак не должны иметь отца-уголовника.

Ну знаете ли, это уже наглость. Я возмутилась:

– Гарик! Что ты меня, первый год знаешь? Ну просто съездить, вручить повестки…

– Какие повестки? Куда?! Кому?!!

– Что так кипятиться? На опрос, конечно. На опрос, Гарик! Никаких номеров, явок, адресов, неразборчивая подпись и номер кабинета…

– Моего?!

– Да какого угодно! Главное, чтобы страшно было.

Гарик с подозрением прищурился, пронзил меня рентгеновским взглядом. Я честно хлопала ресницами, накрепко убедив себя в том, что совесть моя чиста, а цели – кристально честны.

Поджилки, правда, тряслись, а сердце стучало где-то в ушах.

«Неужели откажется? Неужели промах? Неужели сейчас скажет, что, мол, на фига мне все это?»

Однако мой друг кэп и тут оказался на высоте:

– В таком случае требую, чтобы ты рассказала мне все. Иначе на содействие не рассчитывай. Я должен видеть всю картину – это раз, и я не могу тебе позволить вляпаться в историю, из которой не выходят, а всплывают, – он постучал пальцем по стопке бумаг, – это два. Я тебя слушаю.

Фу-у-у-у, меня даже отпустило. Разумеется, я изложила свой замысел, уж с Гариком что темнить-то?

Выслушав, Папазян заметил, что в этом всем есть безумие, но благородное, то есть ради благородной цели, и ничего эдакого противозаконного (то есть чтобы было за что адвокату зацепиться) лично он не видит в упор.

– Только еще раз подумай, прежде чем с этой Ниной связываться, – напомнил он, видимо все еще не в состоянии простить ей потенциальный «глухарь».

Я попыталась его успокоить, заверив, что буду начеку, но других вариантов пока не вижу.

– Если из твоих целей исходить, то конечно, – нехотя согласился Гарик, – хотя я, честно сказать, предпочел бы иначе провести вечер пятницы, но ради великой цели… Ладно, где там мой домашний костюм вроде пижамы?

Уточнив время, место операции и быстренько согласовав общую концепцию, мы разошлись.

…Перевоплотившись в студентку, я съездила к Нине и, объяснив ситуацию, попросила содействия.

– То есть просто ткнуть пальцем? – помолчав, уточнила она.

– Да.

Она кивнула.

– Справишься? – уточнила я.

– Почему ж нет, – поежившись, ответила она, – тем более если по-другому никак нельзя. Нельзя ведь?

– Боюсь, что в нашей ситуации нет.

– Хорошо.

Что ж, будем считать, что первая часть плана в кармане. Она быстро собралась, и мы поехали.

По дороге до универа я, чтобы отвлечь Нину от предстоящего выхода, расспрашивала о всяких разных вещах, особенно об обустройстве их квест-особняка. Меня заинтересовали, помимо прочего, системы аудиотрансляции и спецэффекты – все эти задымления, раскаты грома и прочие штучки – а также экипировка.

Нина, заметно расслабившись, рассказывала всякие познавательные и поучительные истории, поведала о своем личном видении будущего этого бизнеса.

Я не смогла удержаться от улыбки. Вот уже второй раз за неполные сутки рядом со мной человек, захваченный своим делом. То, что Нине проституция как таковая ни к чему, было очевидно. Зато когда зашла речь о детских бродилках – о, как она изменилась! С какой страстью рассказывала о тонкостях сценариев, о том, как оформлять задания, как не мешать детям самим находить выходы из трудных ситуаций! Я не могла удержаться, чтобы не спросить:

– Ты сама-то кто по профессии?

Она смутилась:

– Вообще воспитатель. А еще инструктор по адаптивной физической культуре.

– А это что означает?

– Инвалиды, дети с синдромом Дауна, аутисты и прочее. Ну вот, а с ними, соответственно, надо по-другому выстраивать карту и локации…

И она продолжила объяснять, каким образом изобразить из подручных материалов искусственное пламя.

Нд-а-а-а… наверное, когда (или если?) моя профессия перестанет быть необходимой, вот еще один человек, который точно не останется без куска хлеба. Что-то с этим надо делать, еще диплом, что ли, получить?

А ну-ка, довольно рефлексии. Пока без моей профессии не обходятся, в том числе и эти как бы «вечные» фермеры и воспитатели!

Мы шикарно подкатили к универу. Правда, пока выбирала место на парковке, меня прохватил холодный пот: а ну как сегодня детишки решат подзабить на Ленкин французский?

Или, что того хуже – тут я просто обледенела внутренне, – подруга не смогла простить помаду на волосатой щеке своего любимчика и попросит очистить помещение?

– Вон они, – указала зоркая Нина.

Первая часть моих страхов, по ходу, развеивалась. Как славно!

На стоянку вплыл черный «Лексус», из которого вывалились два брата-акробата, Матвей и Рамзан. Последний, учтиво распахнув дверь, подал руку распрекрасной Майе.

Моя спутница указала и туда, где на горизонте маячило белое облако – это надвигалась на универ Белка в аномально огромном пуховике, и где-то в ее тени скрывался и Алик.

– Ну что, я пойду, а ты жди тут, – распорядилась я.

– Ага, – кивнула она.

Я заметила, что ее снова начинает трясти.

Ну что за человек! С таким богатым жизненным опытом, с такой, с позволения сказать, профессией – и такие нервы:

– Ни-и-ина! Приди, пожалуйста, в себя.

– Сейчас. У меня просто немного дрожат руки.

– Успокойся. Все, что тебе надо: дождаться господина капитана и совершить несколько нетрудных поступков. Не бойся. Заблокируй на всякий случай двери. Окна тонированные, никто тебя не увидит.

Мысленно утерев пот и пропустив всех их вперед, я отправилась ко входу.

Глава 30

И снова мне повезло: Ленки еще не было, а группа в аудитории – была, причем вся в сборе. Места на «камчатке» были все заняты, и Демидов приглашающе похлопал по стулу рядом с собой.

– Присаживайся, он тут специально для этого и поставлен.

– Благодарю, – чопорно отозвалась я, воспользовавшись приглашением.

Пока я проходила по ряду, Рамзан вежливо кивнул, Майя глянула – и отвела глаза, а вот острые голубые гляделки Вознесенского прошили насквозь. Белка была не в духе. Сидела, уткнувшись в конспекты.

Вошла суровая Ленка, по завершении необходимых ритуалов начался семинар. У Матвея явно были иные планы на ближайший академический час, и как мне было неловко его разочаровывать!

Возможно, он читал не те книжки или вообще не читал, а смотрел обучающие видео, но наводил мосты и осуществлял подкаты он старательно и традиционно.

Начал с классики:

– Голодная, наверное, после работы-то. Это тебе, – и выложил на стол шоколадку.

– Спасибо, – «смутилась» я, прибирая ее в сумочку.

Преданно взирая на препода, он умудрялся говорить любезности мне:

– Я почему-то безумно боялся, что больше тебя не увижу. А я ведь даже номера твоего не знаю…

Я неопределенно хмыкнула.

– Тебя подвезти сегодня?

– Я на машине.

– Жаль, – искренне расстроился он.

Прошло еще минут пять.

– Слушай, – снова начал он, – мы тут с ребятами сегодня на дачку собирались…

«Ах, какой неприятный сюрприз ждет тебя нынче!»

– Так я подумал, может, ты захочешь поддержать компанию. Ну, без глупостей, само собой…

Тут Ленка, возвысив голос, выдала красивую фразу, из которой лично я разобрала два слова «Демидов» и «лябуш».

– Что в переводе означает: заткнись, – прошипела Белка сзади.

Матвей, не поворачиваясь, показал ей средний палец, но все-таки замолчал, как бы собираясь с мыслями, намечая новые каналы коммуникации, темы для разговора…

«Отлично! Гораздо лучше, чем я ожидала. Только бы Папазян и Нина не подвели…»

В дверь постучали, сердце у меня в очередной раз екнуло.

В помещение проник Гарик – необычайно серьезный, челюсть вперед, такой внушительный и невероятно представительный в капитанском мундире.

– Добрый вечер, – сурово произнес он и невнятно представился, – мы на минутку.

– Пожалуйста-пожалуйста, – пролепетала Ленка.

Гарик безо всякого почтения втащил за локоть Нину, я не без удивления узрела на ее запястьях наручники. Выражение лица у нее было такое, как будто ей пообещали Багамы и мартини, а после ударили электрошоком.

«Ну Папазян, ну импровизатор!» – восхитилась я.

Его версия шоу была куда правдоподобнее и красочнее, нежели моя, первоначальная.

– Ну? – требовательно протянул он.

– Вот эти, трое, – тихо, но уверенно произнесла она, ткнув пальчиком.

– Демидов, Исламов, Вознесенский, уделите нам несколько минут вашего драгоценного времени, – изысканно-вежливо попросил Гарик.

В аудитории на несколько секунд повисла гробовая тишина, но три названных лица встали и без звука подчинились. Гарик пропустил их вперед, прикрыл дверь – и в этот момент раздался какой-то нутряной, душераздирающий полукрик-полувой: это Демидова, вскочив, натыкаясь на парты, брела в сторону выхода.

Она не бежала, не шла, а как-то шаталась из стороны в сторону по заданному направлению, издавая жуткие вопли.

Я успела увидеть побелевшие Ленкины глаза и как-то сразу поняла, что подруга вряд ли в ближайшее время подпишется на помощь следствию. В любом случае надо немедленно заткнуть Белку, иначе скандала не избежать.

Поднявшись и моментально собрав вещички, я поймала локоток этой истерички, и мы с ней быстро удалились в коридор. Ни Гарика, ни Нины, ни троих подопечных там уже не было, и я сильно надеялась, что все прошло гладко, все благополучно прибыли в отделение, где дружно дождутся моего прибытия.

Однако перед этим надо как-то привести в чувство это вопящее облако отчаяния.

Продолжая крепко удерживать Ирину, я увлекла ее в самое подходящее на данный момент место, то есть в туалет. Она, не дожидаясь подсказок, открыла кран и принялась жадно глотать ледяную воду, а потом вдруг рванула в кабинку. Послышались характерные звуки, ужасно громкие звуки рвоты.

– Ира, ты пришла в себя? – спросила я спустя несколько минут.

– Да, – ответила она и вышла.

После очередного сеанса умывания взгляд у нее стал более осмысленным.

Я извлекла из сумочки успокоительную таблетку:

– На́ вот, рассоси.

– Куда его повезли? – надтреснутым голосом прокаркала она. – Почему вечером? Что происходит? Он ни в чем не виноват!

«Ага, ничего объяснять-напоминать не надо, тем лучше».

– Погоди, погоди, не торопись. Прежде всего давай успокоимся, – стараясь говорить спокойно, добродушно, размеренно и при этом не бояться – знаете ли, уж больно страшно она выглядела! – увещевала я.

– Это все она, она, эта тварь, сука! А он не виноват, понимаете?

– Отпусти меня, пожалуйста, – попросила я, – если ты меня задушишь, я уже не смогу помочь ни тебе, ни ему.

– А вы можете? – продолжая хвататься руками, подхватила она.

– Пока не знаю. Все зависит от того, услышу ли я от тебя то, что очень хочу услышать.

– Все что угодно! – горячо пообещала она, не отпуская мои лацканы.

– Все что угодно мне не надо, – терпеливо объяснила я, – если ты не откажешься поехать со мной и поговорить спокойно…

В дверь уборной интеллигентно постучали. Вошла Майя, нагруженная сумками – тремя мужскими и двумя женскими:

– Меня прихватите, пожалуйста.

Я только руками развела.

Глава 31

– Джаночка, мы вас заждались, – поприветствовал Гарик, – детки в клетке, Нинка на квартире.

Он увидел Майю, поразился и галантно поклонился: