Как не обидеть дракона
– Да! – вскричал Паалатон. – Мы срочно должны сообщить об этом императору: вы и я!
«Пойти к императору, когда тот от стыда может приказать казнить и меня, и оставшегося свидетеля? Нет, спасибо».
– Предоставьте это мне, – сказал Ках вслух. – Пришло время тайных ходов и переговоров с императором при помощи Храма. Нас ведь постоянно прослушивают эти Белые.
– Маги, – подтвердил Паалатон. – Хорошо, я жду вас тут. Передайте императору, что мне нужны средства и время для восстановления Ордена. Его обманули. Я лично должен сообщить его величеству, почему допуск Гильдии в Кумр – роковая ошибка.
– Это невозможно, – Ках театрально пригорюнился.
– Я не попаду к императору ни завтра, ни послезавтра, ни даже через неделю. Интриги, придворные, бюрократия, сами понимаете. Знаете что?
– Да? – спросил озадаченный Паалатон.
– Снимите номер в гостинице и поживите там пару недель. Я за вами пришлю. Я найду вас. И передам ответ от императора. Думаю, две недели не приведут нас к краху. Гильдия уже здесь – хуже не станет. Но держитесь настороже: маги повсюду!
Паалатону ничего не оставалось, как нехотя согласиться. Он очень устал и понимал, что предпринимать какие-то действия сегодня было бы ошибкой. Ках дал ему небольшой мешочек с золотыми монетами, которого хватило бы на месяц-другой даже самому привередливому рыцарю, и отпустил.
– Черыш, – сказал он секретарю, – нужно сделать так, чтобы этот человек исчез из Кумра. Я про столицу империи, а не про империю. Но мирно. И нужно, чтобы он оставался в поле моего зрения. Он мне понадобится скоро, но не раньше чем через год. Ясно? Он должен получить какое-то поручение, от которого не сможет отказаться. Что-то связанное с борьбой с магами, но ничего серьёзного или опасного. Это понятно?
– Да, господин министр. Я подключу к этому делу Храм.
Не возражаете?
– Вы умный человек – действуйте.
И ещё один мешочек с золотыми покинул выдвижной ящик министерского столика.
Уже на пороге Черыш обернулся.
– Простите, министр, – сказал он. – Но почему эти люди вообще ушли под землю сразу после победы?
Ках задумался на мгновение, а потом улыбнулся, отвечая:
– Видите ли, мой дорогой, для некоторых людей война важнее победы. Победа переводит нас в ранг героев вчерашних дней (красивая фраза, я пошлю её в Новое Фаншо одному музыканту – уверен, он напишет на неё стихи и музыку), а никто не хотел бы быть записанным в герои вчерашних дней… В изоляции геройство можно растянуть во времени, как и при шизофрении…
Черыш покинул помещение. Ках некоторое время подумал, потом перешёл в подсобную комнатушку. После того как он закрыл дверь и несколько раз проверил надёжность щеколды, он направился к стоящему на полу сундуку, распахнул его крышку и извлёк наружу небольшой деревянный посох, который явно был предназначен для существа в два раза меньше ростом, чем министр.
Набалдашником он три раза прикоснулся к стене и резко обернулся. Вовремя. Рядом с ним возникла маленькая фигура в жёлтой куртке: капюшон натянут на голову, из-под капюшона торчит длинный нос и ярко светятся два хищных зелёных глаза.
– Приветствую тебя, мастер, – произнёс Ках, становясь на колени. Он делал это не для того, чтобы унизиться перед гномом, а для того, чтобы говорить с ним на равных – глаза в глаза. – Прости, я не могу превратиться снова и встретить тебя так, как это полагается твоему ученику. Превращение занимает много времени, а у нас его нет.
– К лешему формальности, – ответил тот, кого назвали мастером. – Зачем ты вызвал меня сюда? Я занят. Мы считаем деньги за последний месяц.
– О деньгах и речь, – возразил Ках. – Я только что встретил того, кого люди называют Паалатоном Ваальсеном, а его настоящее имя… Это то имя, которое мы, гномы, не можем произнести и не умереть. Или не убить.
Гном сбросил капюшон. Его голова: непричёсанные длинные волосы, цепкие глаза, слишком большой рот, мощный подбородок – всё это явилось миру, и во всём этом чувствовалось торжество.
– Он умрёт, – заявил мастер. – Он обязательно умрёт.
Но надеюсь, ты его не убил?
– Я не мог… Когда я узнал его, вокруг было слишком много Серых.
– Ещё рано, – гном потрепал своего ученика по щеке.
– Ещё очень рано. Всему своё время. Молодец, ты верно служишь горам Иргольда.
Яркая вспышка – снова наброшен капюшон, и фигура исчезла из комнаты, как будто её и не было. Министр Ках положил посох в сундук и вернулся к своим обычным рабочим делам.
Бегом в центр. Миновав очередной вонючий переулок, магоборец осмелился осмотреться. Даже в тесноте построек башня выглядывала практически отовсюду.
Увидев её, Паалатон не сдержал внутренней дрожи. Неподвижно застыв посреди улицы Старых Пекарей, он сопротивлялся чувству подавляющего страха, которое вопреки его желанию всё глубже проникало в сознание.
Маги… Уже два года он готовился под землёй с ними бороться, потерял отца (хотя по-настоящему он с ним так и не сошёлся), а вот пришла беда, и он – как ребёнок у доски перед строгим учителем.
«А вот и площадь».
Здесь по-прежнему царило волнение. Обыватели, которым не удалось поприсутствовать при воздвижении здания, теперь решили нанести визит в центр, чтобы лично оценить чудо-строение из расплавленной пыли и мусора.
– Выше Дворца страданий!
– Потрясающе! Красиво!
– Величественно!
Паалатон не прислушивался: мотивация толпы его ничуть не интересовала. Он прошёл мимо зевак прямо ко входу в башню. Рыцарь почти достиг цели и собрал все силы в кулак, готовясь прорываться сквозь охрану, как внезапно наткнулся на невидимое препятствие. Что-то откинуло непрошенного гостя в сторону, будто воздух перед зданием был противной кашей из пенок и комков. Пришлось сделать шаг назад.
Сзади раздался смех и знакомый голос:
– Куда прёшь, деревенщина? Магистры, дурачина, барьер поставили, чтобы…
Магистрами в Кумре называли любых учёных, изобретателей, магов – всех, чьи действия были непонятны простому люду.
Паалатон обернулся. Смех принадлежал тому самому толстому человеку, который пытался спасти его от стражников несколько часов назад.
– А, это ты? Иди-ка сюда.
Встретившись с ним глазами, бедолага осёкся, приглашение и манящий палец проигнорировал и второй раз за день, вопреки старой хохме о чести, предъявил рыцарю свой тыл. Всё по науке – даже сумку обронил, чтобы не замедляла.
– Ещё раз увижу, придушу!
Вокруг строения кипела работа, входили и выходили люди. Проплывали предметы мебели, грузчики тащили книги, картины, ковры, элементы интерьера и быта.
Всё пиршество вкуса двигалось по коридору, образованному шеренгами гвардейцев. Паалатон отошёл и стал наблюдать. К вечеру он понял, что попытки осчастливить своим появлением тех, кто был за барьером, обречены на провал. Два или три посетителя за вечер сумели просочиться внутрь: видимо, у них нашлись пропуска.
Среди баловней судьбы выделялись солидный господин и молодой аристократ (видно по повадкам) – его спутник или ученик. Похоже, у них имелась возможность поговорить с Белыми, правда, только коротко: их сразу выставили за барьер.
Не отдавая себе отчёта зачем, Паалатон задумал проследить за ними. Путь оказался недолгим: пройдя через толпу, парочка скрылась за дверьми «Императорского гостиного дома». Паалатон вернулся к бессмысленным наблюдениям.
На следующий день всё повторилось. Вокруг башни кипела та же суета.
Стояла невыносимая жара. К полудню улицы почти опустели. Верны присяге были лишь гвардия да колдуны, которым, похоже, наплевать на то, как старается светило. Гроссмейстер вспотел.
Закрепив за собой территорию вплотную к барьеру (для чего пришлось сломать несколько носов и вывернуть несколько рук местной публике), рыцарь всё ещё не знал, что делать дальше.
Единственное, что приходило в голову, – поймать момент, когда кто-то проскочит в здание, и пристроиться за ним, возможно, взять в заложники. А там уже найти начальника, объявить войну и пуститься на поиски новых солдат. Не ахти какой план, но лучше, чем ничего. Могут и отпустить.
– Слушайте, мастер, нам же ясно доложили, что заняты, а сегодня… – как сквозь сон долетел до слуха юный голос, который раздражённо перебили.
– Помолчи, молод ещё. И не лезь ползуче в дела деловые, что не понимаешь.
«Вчерашние, – вспомнил Паалатон. – А что, если?..» Свежая идея захватила полностью, и даже тот факт,
что придётся отдать с трудом завоёванную позицию вновь прибывшим зевакам, не стал на пути мечты.
«В принципе, должно сработать, – рассуждал воин, внимательно следя за стариком и юношей. – Да и что я теряю? В крайнем случае шею. Дед, хоть зуб давай, маг опытный, а этот как есть лопух».
Ученик: «А почему больших магов называют мастерами?»
Учитель: «Потому что они создают новую реальность».
Ученик: «А люди могут быть мастерами?»
Учитель: «Конечно, насколько старая реальность им позволит».
Мир Фэнби
Империя Кумр
Столица империи город Кумр
Молодой маг целый день бродил по улицам, точнее по одной улице. И хотя он изучил её вдоль и поперёк, а пригородные буржуа уже издали узнавали любопытного провинциала, юноша всё-таки не решался сойти с проторённой тропы и пуститься в авантюру открытия новых кварталов. В гостиницу возвращаться не хотелось. Мастер пока что не удостоился аудиенции в Гильдии магов, был раздражителен и старался выместить зло на окружающих, а поскольку окружал старого нарцисса один Лиас, то… Куда лучше занять себя прогулками. Вечерело. Лучи предзакатного солнца по-новому раскрасили фасады и черепичные крыши домов. Улица постепенно пустела, но юноша предчувствовал: вскоре она заполнится. Честные граждане, прохаживающиеся в светлое время, поплетутся к семьям, и те, кто правит бал ночью, воскреснут из небытия.
– Эй, ваше благородство, – послышался грубоватый голос.
– Да, ты, то есть вы, угу, – повторили сбоку, когда, оглядевшись по сторонам, Лиас начал поворачиваться на зов.
– Не желаете посмотреть на девушек? – гнусавил показавшийся из узкого прохода между домами малопривлекательного вида верзила. На белого ученика он произвёл сложное, большей частью отталкивающее впечатление. – Девушки у нас самые лучшие, молоденькие – на всё готовы ради такого красавца!
Лиас, конечно, не собирался смотреть ни на каких девушек, тем более на тех, что дарили любовь за плату… Но, с другой стороны, в Гиосе у него было крайне мало опыта с противоположным полом, а возраст и здоровое мужское любопытство брали своё. Поэтому юноша не проследовал мимо странного незнакомца, а, кивнув, небрежно, как подобает, произнёс:
– Я не буду покупать твои услуги. Мне нечем платить.
– Первый раз бесплатно, – заверил человек из переулка и отступил назад в темноту. – Можете просто посмотреть, а потом сговоримся.
Лиас робко приблизился и остановился, не заходя в теснину домов, чтобы в случае неожиданности в мгновение ока вернуться в зону эфемерной защиты толпы.
Ему показалось, что кто-то внимательно следит за ним сзади. Но оглядываться Лиас не решился: счёл ниже своего достоинства.
– Я только посмотрю, – твёрдо заявил он в ответ на манящее движение грязной руки.
Её владелец нехорошо ухмыльнулся, и в тот же миг резкий толчок в спину («Всё-таки был сообщник, зря не оглянулся») вогнал Лиаса в промежуток между домами.
Отсчёт невольных шагов ещё продолжался, когда верзила подножкой направил его в другую сторону. Значительную часть пути после этого Лиас преодолел кувырком, вплоть до того момента, когда его недружелюбно поприветствовала стена. От сильного удара потемнело в глазах. Цепляясь за неровную холодную поверхность стены, он медленно поднялся и с трудом различил плывущие из просвета фигуры.
– Ты того…
– Не вздумай орать. Ты это хотел сказать, Галс? – возник ещё один тембр. В руках у сообщника был самострел.
– Заорёшь, – красноречивый жест, – и всё. Ясно?
В непривычной роли жертвы маг попытался говорить настолько жалобно, насколько было возможно.
– Что вам? У меня нет денег. Но мой мастер… Обладатель самострела коротко бросил:
– Раздевайся.
Лиас затравленно огляделся. Стены. Неровная слева, такая же справа, и позади – тупик. Расстояние – больше двух симов. Бандиты заняли позицию бок о бок и полностью перегораживали спасительный проход.
– Сначала кинжал, – предупредил негодяй с самострелом. Отодвинувшись назад, он внимательно следил за Лиасом.
Маг вздохнул и качнул головой в знак того, что подчиняется неизбежности. Рука скользнула в пустоту, и тотчас же он принял решение. Падая на колени, юноша схватился за эфес.
На что Лиас рассчитывал, неизвестно – скорее всего, на возможность нанести укол снизу… Так или иначе, он ошибся. За последние пару лет тот, кого называли Тродом, не раз бывал в переделках. Ему доводилось отбивать острые контратаки, поэтому нехитрый боевой приём не мог сбить его с толку. И не сбил.
Обратив внимание, что ноги жертвы стали подгибаться, второй бандит сместил оружие и, целясь в правое плечо, нажал на спуск.
Лиас услышал щелчок, и время застыло. Продолжая попытки извлечь меч из ножен, он определил опасность. Кажется, что-то заныло около носа… Сознание вздрогнуло, и горячая волна Силы лениво всколыхнулась, обличая в реальность неслышный приказ: «Ветер! Сюда! Весь, какой можно!»
Брынзь!
Металлический наконечник стрелы, отклонённый от своего пути внезапно поднявшимся ветром, вонзился в стену. Бандит удивлённо уставился на сломанное древко, которое снесло в сторону от цели.
Переваривая мысль: «Откуда взялся такой ветрюга?», незадачливый лучник едва успел среагировать на выпад Лиаса.
– У-у… сволочь!
Лиас уже сделал шаг к свободе, когда на его пути возник Галс. Опять выпад кинжалом – и снова бесполезно! Бандит легко отклонился и, перехватив руку Лиаса, заехал ему в висок. Теряя связь с миром, Лиас почувствовал: в рёбра стучится что-то твёрдое. «Кастет или жёсткая перчатка», – успел он подумать, прежде чем опрокинулся на землю.
Страшная боль не позволила отключиться совсем. Лиас сумел открыть глаза и увидел: кто-то из двоих готовился нанести последний удар.
Всё дальнейшее он воспринимал так, словно показывали картинки в театре силуэтов.
Свистящий звук резанул глухую тишину переулка, и бандит с кинжалом, нелепо сопя, плавно осел, а затем грузное тело шмякнулось на камни. Затем послышались звуки быстро удаляющихся шагов – скорее всего, кто-то бегом покидал место происшествия. Хотелось повернуться на шум, но немного запоздавший обморок вынудил его окончательно потерять интерес к происходящему.
Мир Фэнби Империя
Кумр Графство Гиос
Министру путешествий Каху.
Письмо от госпожи Айены (до замужества – девица Соль)
«Министру Каху.
Ваша светлость, прошу прощения, мои обороты речи вряд ли достойны Ваших глаз и ушей. Я простая крестьянка из Гиоса, писать мне помогает писарь Неуаейен, за что я ему особо благодарна.
Буду кратка. На Ваш основной вопрос я отвечаю: нет, мой брат меня не насиловал. Если бы он вернулся домой, я бы обняла его и приласкала: в детстве он был моей защитой и опорой. Когда мне было тринадцать лет, мои родители отлучились на несколько часов.
Неожиданно ко мне в дом ворвались соседские мальчишки. Я не буду писать их имён: все имена я называла судьям – это не помогло, а я до сих пор живу рядом с этими людьми. И они не помнят, что произошло. Это звучит странно, но я в этом совершенно уверена. Они не помнят, как меня насиловали. Их даже наказывать не за что.
Моя беда – это только моя беда и ничья вина…
Как сумасшедшие, не говоря ни слова, они набросились на меня, сорвали с меня одежды и всунули мне в рот кляп. Было очень больно. И я не хочу это больше вспоминать.
Самое страшное, однако, началось после. Как я ни втолковывала судьям, гвардейцам, писцам – никто мне не верил. Они смотрели на меня стеклянными глазами. Я называю им имена убийц, а они пишут: «Атцель». Нашлись свидетели, хотя я была одна дома!
Но и свидетели совершенно уверены, что это видели! Они считают меня больной, да и я сама считаю себя больной.
Те ребята теперь выросли и ведут себя так, словно ничего не произошло, они не злятся даже на меня, а жалеют! Один из них предложил мне выйти за него замуж, хотя, как он сказал, вины его нет.
Весь суд я повторяла то, что пишу Вам, но судьи со стеклянными глазами, свидетели, которые не могли ничего видеть, но говорили совершенно искренне, насильники – все просто игнорировали мои слова, слёзы, крики и вопли. Так приговор и вынесли.
Естественно, что подавать протест в суд Гиоса у меня нет возможности – я страшно бедна. А Атцель всё равно сбежал. Поэтому я рада, что хотя бы он жив и здоров. Если вы его найдёте, то передайте ему, что я жду его.
И последнее. Я не верю больше в правосудие. Но, может быть, мне стоит верить в чудеса? Ваше письмо – оно же к чему-то?
Помогите мне.
Ваша преданная».
Мир Фэнби
Империя Кумр
Столица империи город Кумр
Он лежал на чём-то мягком. Было удобно – частые холодные капли воды, исправно поступавшие сверху, нарушили состояние болезненного покоя. Лиас мотнул головой и разрешил векам подняться.
Справа от кровати вежливо кашлянул высокий темноволосый юноша. Одной рукой незнакомец держал ведро, а другой, подставив её под струю, направлял влагу на проснувшегося.
– Наконец-то!
«В плену или спасён?» – прыгали слова в голове Лиаса. Разбудивший его человек не казался опасным.
– Я послал за Мартой, целительницей, она скоро придёт…
«Короткое же имя у целительницы», – удивился Лиас, но надо было что-то отвечать по делу, и, наверное, быстро…
– Спасибо, – получилось в полголоса. – Кто вы?
– Граф Паалатон Ваальсен. Служу фансийской короне. А с кем имею честь?
– Лиас Ильсор – будущий маг.
– Будущий? – улыбнулся граф.
Он поставил ведро на пол. Облитый выразительно скользнул взглядом по своему телу.
– Если бы я уже был Посвящённым, то лучше бы получилось дать отпор.
Рыцарь засмеялся. Лиасу показалось непривычным, что можно так мягко и в то же время искренне веселиться. Собеседники Лиаса в жизни до камня либо нарочито растягивали рты по уши, либо кудахтали, как испуганные куры. Последнее относилось даже к Этчеверрии.
Дверь заскрипела.
– Входите!
Шаркая ногами и кряхтя, на пороге появилась колоритная, не первой молодости женщина в цветастом балахоне, которая бросала во все стороны уничижительные взоры, словно заранее презирала и комнату, и всех в ней квартирующих.
«Ведьма, – подумал Лиас. – Не поймёшь, то ли влюбит, как раба, то ли отравит».
– Этот, что ли, больной? – поинтересовалась вошедшая, указав на мага и, не дожидаясь подтверждений, торопливо подошла к его кровати.
– Не помираю вроде, – неуверенно проговорил «больной».
– Оценивать своё здоровье – привилегия колдунов, не покушайся на неё. – Паалатон был уже серьёзен. – Человеку не дано пророчествовать.
– Ерунда! – с фанатичной убеждённостью заявила ведьма, успевшая обнюхать пациента. – Абсолютные истины всегда попахивают дерьмом.
– Раздевайтесь! – велела она Лиасу, пытавшемуся ей что-то возразить.
И тут же – Паалатону:
– И вы не стойте! Помогайте. Ему трудно, разве незаметно?
Толку от вас, как золота от гномов!
Вдвоём ведьма и её ассистент быстро стащили с юноши плащ, камзол и рубаху, которые, несмотря на приключения в грязи, остались совершенно чистыми. Пятьдесят семь золотых Этчеверрии явно не пропали даром.
После процедуры старуха уселась на край кровати и принялась плавно водить руками над потемневшими следами ударов.
– Да, давно я не занималась ничем сладким с таким красавцем. Молодость, молодость…
С этими словами она прикоснулась к рёбрам Лиаса, на что пациент ответил слабым криком с поправкой на стеснительность.
– Лучше ори – так правильнее. Теперь… – порывшись в складках балахона, ведьма извлекла маленький бутылёк. – Противно, но если хочешь, чтобы срослось сегодня, то выпьешь.
Содержимое бутылька превзошло самые жуткие ожидания – оно прыгало во рту, било в нёбо и пряталось под языком, не давая себя проглотить. Ничего гаже Лиас отродясь не пробовал. Давясь, он кое-как осилил большую часть лекарства. Прочее удалось протолкнуть внутрь минут за пятнадцать – невероятными вращениями языка.
Однако ломота сразу испарилась.
– А от ушибов – извольте, – при появлении нового сосуда пациент вздрогнул.
Целительница тут же осуждающе затараторила:
– Ай-ай-ай, ваше благородие, вы привередливые. Желаете скоро, без томления, так ещё и пить не соглашаетесь… Вам к хорошему лекарю нужно, а не за половину лиры к древней Марте. Глотайте, глотайте.
– Не могу я это проглотить, – печально сообщил маг, но его никто не слушал.
Пришлось пить – помогло воспоминание о «безболезненном» врачевании Этчеверрии и, откровенно говоря, негативное отношение к предложению Марты «порезвиться».
Граф Ваальсен смеялся.
– Здорово, – одобрила Марта. – А сейчас спите, через пару часов всё пройдёт.
Женщина достала ещё склянку и, поводив ею перед носом пациента, велела спать. Через сон Лиас услышал пару странных фраз.
– Появился тут, – говорила Марта, – и говорит:
«Орнитолога мне подавай». Хочу, говорит, драконов изучать. Деньги даёт – подскажи, мол. Я ему толкую: науками у нас только в академии занимаются… А он мне: «Да разве то науки…» Птиц он изучает… А драконы – птицы… В общем, отправила я его в Бэлтон – поступать. Умора: я – и отправила поступать…
Проснулся маг как раз перед восходом. Язык, набегавшийся вчера в погоне за непослушными каплями бабкиной микстуры, казалось, вот-вот выпрыгнет изо рта.
– А, дырка в Круге!
Произнеся это страшное кумрийское проклятие, молодой человек взвыл и некоторое время лежал тихо, стараясь безразличием победить недуг.
Светлеющая за окном мгла скупо делилась с помещением рассеянным призрачным светом. Лиас на удивление легко поднялся (видимо, подействовало-таки зелье) и направился к ближайшей двери. Скрипнуло. Ванная. Ещё дверь – не открылась. А вот третья, последняя, неожиданно легко поддалась. За нею находилась комната, раза в два меньше отведённой больному. Посреди возвышалась большая кровать графа. Тихо ступая, маг подошёл к нему вплотную.
В тот миг, когда Лиас попытался получше рассмотреть спящего и наклонился, тот резко повернулся, и прямо у горла юноши застыла полоска стали. Секунд десять Ваальсен глядел на гостя жутким, убийственно холодным взглядом, а затем, окончательно придя в себя ото сна, опустил оружие, сел на кровать и недовольно буркнул:
– Никогда так не делай.
– Прости! – возразил Лиас.
Он отступил на шаг и продолжал рассматривать своего спасителя: стройный, чуть выше среднего роста брюнет с густыми волнистыми волосами и правильными чертами лица, пожалуй, был его ровесником, во всяком случае выглядел не старше.
– Не подкрадывайся, если я сплю, – пояснил гроссмейстер погибшего Ордена. – Кстати, ты не против перейти на ты?
– Хорошо, Паалатон… Но…
– Что – «но»?
– Ты ведь из Гиоса? – голос выдал удивление. – И ты моего возраста. Откуда у тебя в имени столько букв?
Паалатон весело рассмеялся.
– Да, у нас в Гиосе ещё соблюдают глупые тонкости провинциального этикета, – заметил он. – И раз тебя зовут Лиас, то есть в твоём имени четыре буквы, ты либо выходец из народа, что отпадает, либо младший сын мелкопоместного аристократа. Угадал?
«Сын мелкопоместного аристократа» покраснел и молча кивнул.
– Да не дуйся. Я тоже из Гиоса, правда, давно туда не заезжал. Но так уж получилось, что мой дворянский род имеет серьёзные заслуги перед Кумром, поэтому и букв больше, чем обычно. Нет ничего страшного в попытках определить качество человека по количеству букв. Поживёшь в столице год-второй – поймёшь: иногда четыре буквы стоят гораздо дороже семи. На всякий случай: в империи все эти правила не действуют, самого императора зовут всего лишь Руин.
Граф усмехнулся, но на этот раз веселье отдавало неподдельной горечью философа.
– Ладно, пойдём завтракать. Заодно побеседуем по душам.
– Постой, мне надо сообщить учителю, что со мной всё в порядке, – спохватился маг.
Он сообразил, что мастер его не видел почти сутки и наверняка встревожен, а тревоги Этчеверрии даром не проходят.
– Поедим, тогда в путь, – возразил Паалатон. – А ещё лучше отправим посыльного. Кстати, ты же вроде умный парень. Ты не в курсе, что такое орнитология?