Собрание сочинений в одном томе

Валя потом, правда, все Ежицкиной матери рассказала, и та ее похвалила, сказав, что она прирожденный педагог.

А Романов Сергей, хоть тот полдник и пропустил, комароловку так и не изобрел. Наоборот, пока он сидел-мудрил, комары его самого искусали.

Сейчас Романову было 28 лет, он уже имел много патентов в очень важной секретной научной отрасли, защитил кандидатскую, и докторская шла к завершению.

Бывает же природа такой щедрой – и умный, и высокий, и красавец, и характер золотой. Только наука слишком сильно в плен затянула – ведь в его годы уже и жениться пора, ну хоть встречаться с кем-нибудь.

Не будет же Сергей с мамой обсуждать, что с кем-нибудь, бывает, встречается. В командировках, например. Он же нормальный, здоровый мужик. И зря мама так беспокоится, вот закончит новую большую работу и всерьез о личной жизни подумает.

* * *

Когда Романов подлетал к Москве, под крылом золотились деревья, небо было еще почти летним. Надо же, еще три часа назад – минус 28, а здесь – только начало любимой поры – осени.

Сергей никогда ничего не забывал – любой когда-то увиденный фильм или спектакль мог рассказать от начала до конца в подробностях, закрыв глаза, представить живописное полотно и описать в деталях, помнил номера телефонов всех знакомых наизусть, да вообще, что там телефоны, открой любимых его поэтов на любой странице – и любое стихотворение Сергей прочитает наизусть.

Ну и, конечно, не забыл Романов про свой приход в машбюро. Его даже совесть мучила – бедные девчонки работали, а он им денег не заплатил, не по своей, правда, вине.

У Романова было классное настроение – командировка хоть и затянулась, но результат удивил всех и был настолько успешным, что мог стать переворотом в науке.

* * *

Мама после первой радости – сын вернулся – опять принялась за свое:

– Ну ладно, Сереженька, наука – это замечательно, но и о личной жизни – и так далее.

Сергей маму обнял, ладно, подумаю завтра же.

Назавтра он купил огромный арбуз и пошел в машбюро долги раздавать.

Когда он появился, Ленка не сразу сообразила, кто пришел – ведь четыре месяца прошло, а он тогда и был-то две минуты. Томы на работе не было, она отпросилась с мышонком в зоопарк сходить.

А Ворона-Люда сразу Романова узнала и хотела было наговорить гадостей, но не успела. Романов арбуз положил, руки к сердцу прижал и улыбнулся.

– Виноват, без следа и следствия.

Деньги на стол положил – при нем считать неудобно, но на вид много. И попросил ножичек, арбуз разрезать.

– Ой, а мы работу порвали – спохватилась Ворона.

– Да не беспокойтесь, она уже и не нужна. – Романов лихо резал арбуз. – Давайте, девочки, попробуем – на вид хороший.

Надо же как бывает – откуда-то пришел, еще и как зовут не сказал, а как будто уже друг.

– Да, забыл представиться. Сергей Романов. А вас как величать?

Когда с арбузом было покончено, оказалось, что рабочий день закончился, и Ленке в институт в ту же сторону, что и Сергею домой.

А погода какая классная, и нельзя ли институт прогулять, и, смехом обещанье маме организовать срочно личную жизнь, и внезапный дождь, и подозренье, что именно с ним Ленка целовалась во сне, оказывается, было ненапрасным. И пол из-под ног, и голова кругом, и мама Сережина рада, и у Ленкиных родителей опасения про бабский коллектив оказались напрасными, а наоборот, зятек-то – почти доктор наук!

* * *

После декретного отпуска и рождения Димона Ленка в машбюро не вернулась. Сергей за изобретения получал хорошие деньги. Правда, в институте перевелась на заочное – как-никак у жены Профессора должно быть высшее образование.

Время отгораживает былое такой стеной, что сквозь нее иногда уже и не разглядишь, что там было. Люда-Ворона растворилась во времени. Это произошло бы и с Белой Мышью Томой, но Тома не давала совсем забыть о себе, иногда звонила Ленке, присылала по почте фотографии выросшего Мышонка Андрюшки и просила ее не забывать иногда дотрагиваться до фотографии ее сокровища.

* * *

Димон часто простужался, и чуть было не остался на второй год в третьем классе – по болезни, пропустил почти полгода. Ленка уже не знала, что с ним делать – и лечила, и закаляла, и берегла, как могла. Зимой фрукты и ягоды на рынке покупала, но они же в зимнее время какие-то ненастоящие.

В тот день Димон как раз перестал чихать, и Ленка решила ненадолго вывести его на улицу – погулять, тем более что выглянуло солнце, которого уже месяца два как не было видно. Она тащила за руку медленного Димона и искала ответы на его бесконечные вопросы. Откуда только он их берет, такие замысловатые и, говоря правду, интересные? Да как откуда? Папа-то у него кто? Профессор! Умница! Вот и Димон – умница.

Лена не любила утро, потому что это была разлучальная пора – Сережа уходил в свой институт, и до вечера Ленке предстояло скучать по нему и ждать, когда ключ повернется в замке и он окажется дома. Лена была счастливой женщиной, так она сама о себе думала, но когда кто-то из знакомых это замечал, старалась разговор увести – боялась, что кто-нибудь сглазит.

Она любила в муже все – голос, манеру говорить, его привычки, смех.

Когда он засыпал, Лена каждый раз гладила рукой ковшик из родинок-звездочек – формой он абсолютно повторял Большую Медведицу.

Иногда Ленку обдавала волна ревности, хотя никакого повода для этого Сергей не давал. Просто всегда из двоих кто-то один любит больше. И у Сережи с Леной Лена и была этим одним.

Несмотря на то что от февраля до настоящего тепла еще очень далеко, но, казалось, что небо взлетело уже на летнюю высоту – это все из-за неожиданного солнца.

Лена не сразу узнала в подошедшей к ней женщине свою старую школьную подругу Лиду. Лидушка была конопатой, мелкой, с каштановыми кудряшками, отстающей по всем предметам, активной участницей художественной самодеятельности школы.

Когда на выпускном вечере выдавали аттестаты зрелости, Лидушка сидела с мамой в последнем ряду школьного актового зала и плакала – ей, единственной из всех выпускников, аттестата не дали, оставив пересдавать химию на осень.

Вот учителя, не´люди какие-то. Да за одну самодеятельность надо было аттестат отличный выдать, а они, видите ли, за химию какую-то человеку жизнь портили.

Конечно, когда уже все поступили, кто в институт, кто на работу, а одна Наташка даже замуж успела выйти, Лида с химией расправилась и пристроилась в соседнюю парикмахерскую учиться на парикмахера.

Лена раза два у нее укладку делала и, между прочим, хорошо это у Лидушки получалось, вкус ощущался. Потом как-то в газете Лена случайно прочитала, что на международном конкурсе парикмахеров первое место заняла Лидия Латышева, и порадовалась за бывшую одноклассницу, но дороги их с тех пор так больше и не пересеклись. И вдруг раз – стоит, улыбается полноватая красивая блондинка, разодетая, как кинозвезда, на Ленку с Димоном смотрит радостно.

* * *

– Пойдем, пойдем, здесь же рядышком, кофейку, поболтаем, что слышно о Галке, Катьке, вообще – кого видишь, а тебе блондинкой лучше, а у меня Димон болеет все время, а с мужем повезло – и так о разном, ведь сто лет не виделись.

Часовая стрелка уже переместилась на целое деление, Димон пошел свой конструктор умный собирать, по капельке ликерчику в кофе, и разговор все ближе к женскому, таинственному.

– А как ты, Лидка, счастлива? Кто у тебя?

– Витьку помнишь? Он на один класс моложе был, когда я пела на концертах, он мне на пианино аккомпанировал? Ну черненький такой, длинный? Ну вот, вышла за него замуж, полгодика пожили, потом он к маме своей съехал, ничего не объяснил и к телефону просил не подзывать. И сам не звонил. Однажды мама его сказала, чтоб я больше Витюшу не беспокоила, потому что он решил свою жизнь искусству посвятить и от фортепиано не отрывается. А она, мама, в умной книжке прочитала, что человек на творчество и на секс тратит одни и те же клетки организма, а Витюше все клетки для искусства нужны.

Ну и пришлось аборт сделать, а Витька месяцев через пять позвонил и сказал, что на развод подал и они с мамой уезжают в Канаду, к отцу, который их бросил, когда Витька только родился, а теперь вдруг заскучал и к себе их зовет. Я даже на развод не пошла, так развели, без меня. А Витька про аборт не узнал. Правда, и в Канаду никакую не уехал – я его потом в магазине встретила, и он очень смутился и сказал, что отец их звать передумал. В магазине Витька был не один, а с некрасивой рыжеватой женщиной, явно старше его по возрасту. И у Витьки, и у рыжей были обручальные кольца.

Вот такие странные замужество и развод получились.

Я тогда как будто замерла – не ругались, когда фильмы обсуждали, всегда мнения сходились. Да вообще никаким разводом не пахло, и вдруг – бац!

Ну а потом были разные истории – примерно по одной в год. То я уходила, то меня бросали. И не думала ни о каком счастье, вся в парикмахерское дело ушла. А там, в парикмахерской, заведующая попалась классная. Присмотрелась она к моим работам, давай о международных конкурсах узнавать. И послала меня, и перевернулась вся моя жизнь. Да нет, не из-за того, что первое место заняла, а потому, что в самолете, когда из Парижа летела, с Сергеем познакомилась. Он с симпозиума возвращался. И рядом у него место было.

И так вышло, что в небесах я на этих самых небесах и оказалась, как только с ним глазами встретилась. И вот уже почти год любовь, да такая, что и не думала, что так бывает. И, веришь, ни о чем его расспрашивать не хочу. В самолете я заметила, что он газетой кольцо на пальце прикрывает, но больше кольца не видела. И живу от появления до появления Сергея, и чувствую, что он от меня домой уходить не хочет. Однажды только сказал, что очень мне благодарен, что я никаких вопросов ему не задаю.

Капни еще ликерчику, а кофе не надо.

Знаешь, Ленка, я такая счастливая! Не знаю, как потом будет, но сейчас мне только лежать рядышком, и гладить его волосы, и ковшик на плече, и больше ничего знать не хочу.

* * *

Не так уж много Ленка себе ликера наливала, чтоб комната вдруг закружилась вокруг нее, и стало жутко горячо в горле. Может, ослышалась, дурында ревнивая. Что на плече гладить?

– Да ковшик, у него родинки, как Большая Медведица, на плече выстроились, и когда он дремет, я по ним пальцем вожу, и счастлива.

Зачем, зачем ты пришла, Латышева Лидка, двоечница несчастная, самодеятельная звезда! Зачем? Чтоб разрушить все? Чтоб самой несчастной Ленку сделать? Специально, что ли, прикидывается? А сама за тем и явилась, чтоб Ленка обо всем узнала, и способ какой коварный изобрела, вроде случайно все произошло.

В голове стучало, начался озноб, лицо разгорелось. Ужас и бессилие – никогда таких чувств Лена не испытывала. И что-то вдруг окаменело внутри, и слова сказать не может, и слезы хоть бы полились – так нет, тоже как будто окаменели внутри глаз.

Лидушка щебетала что-то дальше, не замечая Ленкиного состояния, наверно, радовалась полученному результату. Лена уже, правда, ничего не слышала – какая-то пелена. И Лидка шевелит губами, только видно, что радуется.

Дальше все произошло сразу – в двери повернулся ключ – Сергей вернулся домой, и Лидка достала из сумочки фотографию.

Лена не успела ничего сказать, да и, пожалуй, не смогла бы, как перед ней оказалась фотография, и из тумана донесся Лидкин голос – вот он, смотри, мой Сергей.

Лене казалось, что она сходит с ума, когда сквозь пелену увидела на фото синее-синее небо, белую скамейку и сидящего на ней симпатичного немолодого мужчину с умными печальными глазами.

– Кто это? – выдохнула она.

– Да говорю же тебе, Сергей мой, самый лучший Сережка на свете.

* * *

– Ленок, ты дома, – спросил из коридора другой самый лучший Серега на свете. – Где мои тапочки?

– Приветик, папка, вот твои тапки, – в рифму пропел вынырнувший из конструктора Димон, повиснув у отца на шее.

Сергей, войдя в комнату, удивился тому, что увидел – Ленка, его единственная любимая женщина, рыдала, прижимая к себе фотографию какого-то незнакомого мужчины, а симпатичная женщина, сидевшая напротив, смотрела на нее, ничего не понимая.

* * *

– Сереж, между прочим, Лидка Латышева у нас в художественной самодеятельности звездой была, да она вообще звезда, и на международном конкурсе парикмахеров первое место заняла, и так я рада, что мы сегодня с ней встретились, – да, Лид? – и поболтали обо всем, и Димон уже не кашляет, и сегодня солнечно было, как весной, и давай еще ликерчика выпьем, – да, Лид?

Они сидели втроем на кухне, Сергей подливал девчонкам ликерчику и был рад, что Ленке хорошо, и подруга у нее тоже хорошая и счастливая.

Градусы делали свое дело, Лидка снова достала фотографию своего Сереженьки и предложила выпить за самых лучших Серег на свете – ее, Лидкиного, Сергея Петровича, и за Романова Сергея.

А они с Ленкой между двумя Сергеями, и можно любое желание загадывать.

А Ленка, тоже уже захмелевшая, Лидушкин тост поддержала, добавив, что желание только одно – чтоб так было всегда – между двумя Сергеями.

Димон спал, продолжая во сне складывать свой конструктор.

Часы пробили одиннадцать раз, а троим, сидевшим на кухне, совсем не хотелось расставаться. А за окнами вечер был, сверкали звезды.

Ночь разбилась на осколки…

Я вчера к себе на ужинПозвала подругу с мужем.Она замужем недавно и ужасно влюблена.Я с улыбкой дверь открыла,Увидала и застыла,И не ведала подруга, что наделала она.Не заметила подругаНаших взглядов друг на другаИ болтала увлеченно о каких-то пустяках.А шампанское искрилось,Что в душе моей творилось,Знал лишь ты и, сидя молча, сигарету мял в руках.Время быстро пролетело,Спать подруга захотела,И, прощаясь в коридоре, протянул мне руку ты.Гулко лифт за вами щелкнул,Ночь разбилась на осколки,На хрустальные осколки от несбывшейся мечты.

Белый катер

Солнце вздрогнет на закатеВ синий миг остатка дня.Ты уйдешь на белый катерИ уедешь от меня.На песок прибой накатит,Зачеркнет твой след волной.Белый катер, белый катерРазлучит тебя со мной.На белом катере, на белом катереПо морю синему гони, гони.Скажи, на что с тобой мы ночи тратили,На что мы тратили с тобою дни?Все проплакать – слез не хватит,Все сказать – не хватит слов.Ты ушел на белый катерИ увез мою любовь.Синих вод морская скатерть,Шепот волн – прощай, прощай.Белый катер, белый катер,Ты вернуться обещай.

Посерединке августа

Ты повесил на гвоздьБескозырочку белую,Бросил ты якоряУ моих берегов.Я теперь не пойму,Что такого я сделала,Что уплыл твой корабльИ исчезла любовь.Посерединке августаНа берегу осталась я.А ты увел свой парусникЗа дальние моря.Не вспоминай, пожалуйста,Про серединку августа,Когда зашкалит градусникВ начале января.Я забыть не могуТу походочку плавную,Волны сильных штормовВ глубине синих глаз.Я сейчас поняла,Что любовь – это главное,Только жаль, что онаНе сложилась у нас.Посерединке августаНа берегу осталась я.А ты увел свой парусникЗа дальние моря.Не вспоминай, пожалуйста,Про серединку августа,Когда зашкалит градусникВ начале января.Я на фото смотрюИ роняю слезиночки.Сколько ласковых словТы сказал мне тогда.Ненаглядной назвалИ своей половиночкой,Поматросил меняИ забыл навсегда.

Растворимый кофе

Сегодня что-то грустно мне,А к грусти не привыкла я.Включу негромко музыкуИ сигаретку выкурю.Хоть было все неправдою,Что ты наговорил,Но все равно я радуюсь,Что ты со мною был.Хоть ты не настоящий,Как растворимый кофе,Но действуешь бодряще,В любви ты суперпрофи.Считаю жизнь пропащей,Когда мы врозь, любимый,Хоть ты не настоящий,Как кофе растворимый.Ты не оставил адреса,Мой сладкий, засекреченный.Тебя искать отправлюсь яСегодня поздним вечером.У кофе растворимогоНеповторимый вкус.Тебя найду, любимый, яИ тут же растворюсь.

Лесные пожары

Солнце отпылало жарким шаромИ сгорело где-то в вышине.Те лесные давние пожарыСнова искрой вспыхнули во мне.Что со мной случилось, кто мне скажет,В сердце тлеет серая зола.Может, я на том пожаре страшномЖив остался, но сгорел дотла?Лесные пожары,Лесные пожары,Мне снятся и снятсяНочные кошмары.Сгорели осины,Обуглились ели,В стихии всесильнойЛишь мы уцелели.На рассвете мы с тобой проснемся,Ты не плачь, любимая моя.Никогда мы больше не вернемсяВ эти опаленные края.Только кто пожары в нас потушит?Мы навек остались в тех лесах.Искрами взлетают наши души,Догорая в темных небесах.

Брызги шампанского

Пенится опять шампанское,Бокалы вздрогнули в руках,Раздался нежный тонкий звук,Родная, верится, мы будем счастливы,Опять с тобою мы вдвоем —И нет разлук.Карие глаза горячиеТак нежно смотрят на меня,Как будто много лет назад.Родная, кажется, вся жизнь заплаченаЗа этот миг, за этот час,За этот взгляд.Мой путь к тебе, твой путь ко мнеПозаметали метели.Мы и в зимние вьюгиС тобой друг о другеЗабыть не сумели.Но пробил час,Звучит для насМотив забытого танго.На губах твоихЛунный свет затих,Танцуем танго для двоих.Ночь нежна,Так нежна.Танго звук,Нежность рук.Ночь нежна,Так нежна.Этой волшебной ночьюОдна на свете лишь ты мне нужна.Прогони все мысли грустные,Горчит шампанское немного на губах твоихОт слез.Родная, так взгляни, чтоб я почувствовал,Что все, о чем я так мечтал, сейчасСбылось.Встретятся ладони ласково,Огонь любви еще горит,Он в наших душах не погас,Родная, пенится опять шампанское,И никого не свете нету,Кроме нас.

В апельсиновом саду

(Моя поздняя радость)

Город мой заснежен,Я в нем одинок.Слышу в снах я грешныхШепот волн у ног.Остров в океане,Замок из песка,Ты мне так близка,Моя поздняя радость.Тот день был солнцем переполнен,И разбивались в брызги волны,В том апельсиновом садуВ растаявшем году.А мне не верится, что где-тоПрошло, сгорело наше лето,В том апельсиновом садуВ растаявшем году.(Но это лето не забылось,Лишь в уголок души забилосьВ том апельсиновом садуВ растаявшем году.)На часах песочныхПрежних дней отсчетСеребристой точкойТает самолет.Унесла наш замокВремени волна,Только в зимних снахМоя поздняя радость.

Возраст любви

Третий день за окномВетер листья кружит.А со мною третий день девочки не дружат.Как мне им объяснить,Что со мной случилось,Что я первая из них в мальчика влюбилась.Возраст любви, и Амур-пострелТут как тут,Рядышком.Возраст любви, и одна из стрелВ сердце попала вдруг.Возраст любви, он ко всем придет,Разве с ним справишься?Возраст любви не обойдет и моих подруг.Если я расскажу,Что мне ночью снится,То девчонки на меня перестанут злиться.А пока мой секретПусть секретом будет.А девчонки за спиной пусть жужжат-судят.

Голубой ангел

Когда насмешницей-судьбойЯ опечален безнадежно,Мой нежный ангел голубой,Явись ко мне в мой сон тревожный.Явись, крылом меня коснись,Чтоб сердца струны зазвучали.Не торопись обратно ввысь,Не оставляй меня в печали.Не оставляй меня в тиши,Согрей меня своим дыханьем,В пустынный сад моей душиОпять придут воспоминанья.И, очарован ворожбой,Я быть хочу твоею тенью.Мой нежный ангел голубой,Мое желанное виденье.

Давай поженимся!

В черных лужах листья кружитВечер мокрый во дворе.Вышло так, что все подружкиВышли замуж в сентябре.Говорят они при встречеСлово новое – семья.Но одна в осенний вечерПод дождем гуляю я.Я вижу свет в твоем окне,Ты руки тянешь не ко мне,Не для меня зажег свечу,А я ведь тоже так хочу.Хочу, чтоб ты других забыл,Хочу, чтоб ты меня любил,Хочу, чтоб мне сказал слова —Давай поженимся, давай!У меня на сердце ранаПо ночам огнем горит.В восемнадцать замуж рано —Так мне мама говорит.Сохнут слезы на подушке,Снова ночь прошла без сна.Вышли замуж все подружки,Только я хожу одна.

В день, когда ты ушла

В день, когда ты ушла,Снег засыпал дорогу у дома,По которой моглаТы еще возвратиться назад.В день, когда ты ушла,Стало все по-другому.Намело сединыВ золотой облетающий сад.В день, когда ты ушла,Еще долго шаги раздавались.Это эхо твоеНе хотело мой дом покидать.В день, когда ты ушла,Твое имя осталосьСреди горьких рябинВ облетевшем саду зимовать.В день, когда ты ушла,От меня улетела синица.Я ловил журавля,А синицу не смог удержать.День, когда ты ушла,Больше не повторится.Снег метет за окном.И от холода ветки дрожат.

Зимнее танго

Мы сидели друг напротив друга,Золотилось легкое вино.За окном скулила песни вьюга,И лазутчик-холод полз в окно.Ты ко мне пришел дорогой длинной,Ей, казалось, не было конца.Отогрел холодный вечер зимнийНаши одинокие сердца.Это было так странно —В небе зимнее тангоПод мелодию грустиТанцевала звезда.Это было так странно,Это зимнее тангоНас с тобой не отпуститНикуда, никогда.Проведи холодною ладоньюПо щеке пылающей моей.Ты так долго был мне посторонним,Ты так быстро стал мне всех родней.Что случилось с зеркалом, не знаю,Разве врать умеют зеркала?На меня глядит совсем другая,А не та, которой я была.

Зажигалка

Гости пили, говорили,Танцевали и курили.Громко музыка играла, заглушая голоса.Ты пришел незваным гостем,Говорил смешные тосты.Ты поднес мне зажигалку, наши встретились глаза.Говорила мне гадалка,Чтоб боялась я огня.Зажигалка, зажигалка,Ты дотла сожгла меня.Говорила мне гадалка,Я не слушала, смеясь.Зажигалка, зажигалка,Как я больно обожглась!Расходились гости к ночи,Кто и с кем. Не помню точно.Было дымно, было жарко, а меня бросало в дрожь.Я сказать боялась слово,Прикурить ты дал мне снова,А рука моя дрожала, я боялась, ты уйдешь.Говорила мне гадалка,Чтоб боялась я огня.Зажигалка, зажигалка,Ты дотла сожгла меня.Говорила мне гадалка,Я не слушала, смеясь.Зажигалка, зажигалка,Как я больно обожглась!За окном явились тени,Пол поплыл, качнулись стены.Закатилась зажигалка, я гнала все мысли прочь.Я не знала, кем ты станешь,С кем предашь и как обманешь,Как потом я буду плакать, проклиная эту ночь.

Исход

Солнце жгучим шаромНестерпимым жаромВ небе полыхало,Землю обжигало.Землю обжигало.По пескам сыпучим,Жаждою измучен,Босиком, в лохмотьях,Шел народ к свободе.Шолом, уставший,Шолом, страдавший,Не потерявший лучшее, народ.Живи спокойно,Живи достойно,И знай – не может вечным быть исход.Кто судьбу пророчит?Дни сменяли ночи.К ночи жар остынет,Нет конца пустыне.Впереди идущийЗнал сердца и души.Вел и вел народ онОт рабов к свободе.Шолом, уставший,Шолом, страдавший,Не потерявший лучшее, народ.Живи спокойно,Живи достойно,И знай – не может вечным быть исход.Под звездою желтойСколько лет прошел ты?Мой народ печальныйИ многострадальный.И смывало гореМраморное море.Ты пришел в желанныйКрай обетованный.

И стар, и млад

В небе вечернем зажжется звезда,Свет свой подарит вселенной.Прямо с афиши, волнуясь всегда,Звезды выходят на сцену.Кто-то в кулисах замрет не дыша,Смотрит восторженным взглядом.Через секунду он сделает шагИ со звездой встанет рядом.И стар и млад, и стар и млад,Имен известных звездопадИ начинающий талант,И каждый здесь друг другу рад.Ударь по струнам, музыкант,Пусть струны радостно звучат,И каждый здесь друг другу рад —И стар и млад.Если ты стар и от славы устал,Если ты сыт и не беден,Тем помоги, кто выходит на старт,Чтобы пробиться к победе.Если ты млад, если в сердце азарт,Если к успеху стремишься,Смело бери этот первый свой стартИ в суперстар превратишься.

Зимний вечер

Фонари качают свет над улицей,Снежный вечер путает следы.Что гадать на «сбудется – не сбудется»?Ведь, как будет, знаешь только ты.Дотронься теплыми ладонями,Согрей меня среди зимы.Друг другу мы не посторонние,Друг другу не чужие мы.На стекле мороз рисует кружево,Сердце так устало без любви.Ты забудь обиды все ненужныеИ меня, как раньше, позови.Дотронься теплыми ладонями,Согрей меня среди зимы.Друг другу мы не посторонние,Друг другу не чужие мы.Посмотри в окно свое морозное,И прочтешь на выпавшем снегу:Приходи, ведь все вернуть не поздно нам,Без тебя я просто не могу.

Коварство и любовь

Сводя с ума уснувший сад,Цвели полночные левкои.Иду на ощупь, наугадТуда, где были мы с тобою.Туда, где все тобой дышалоВ недолгих наших нежных днях,Ничто беды не предвещалоИ не печалило меня.В мой край волшебных снов ворвались злые тучи,Опали лепестки причудливых цветов,Коварство и любовь так часто неразлучны,Коварство и любовь, коварство и любовь.Я знаю, некого винитьЗа ту минуту отрешенья.Судьбы причудливая нитьОборвалась при натяженье.О, как я болен был тобою,Об этом я не ведал сам.Пусть расплачусь за это болью,Я благодарен небесам.

Кепочка

Говорила мне в юности девочка,Так задумчиво глядя в окно,Что моя хулиганская кепочкаНе дает ей покоя давно.Что она совершенно не учитсяИ зачет не сдала до сих пор,Что ее заставляет так мучитьсяЛегкомысленный этот убор.Ах, кепочка ты, кепочка,Да нет тебе цены.У нас в России в кепочкахГуляют пацаны.Ах, кепочка ты, кепочка,Фасончик высший класс.Носите, люди, кепочки.Кто в кепках, тот за нас!Мне хотелось ответить ей: деточка,Ты подумай немножко сама.Ведь моя залихватская кепочкаУже стольких сводила с ума!Но на тополе хрустнула веточка,Белый цвет полетел по двору,И я снял перед девочкой кепочкуИ надел ее только к утру.