Больше чем кросс

– Это как во сне, – продолжал человек-тень, неподвижно глядя так же перед собой издав короткий смешок, – хочешь кричать, но нет голоса, хочешь бежать, но нет сил…

Вокруг темнело с каждой минутой. Прежде ясное летнее небо заволокло так, что луна не проглядывала, хотя обычно в это время она начинала уже светить. Весь небосвод обложило черным плотным куполом. На фоне сумеречного леса и тяжелого вокруг воздуха тень на мотоцикле становилась ярче, а черты понятнее. Он узнал его еще до этого момента, по зеленому пластику байка, но теперь он ясно видел человека перед собой.

– Так и в жизни, – продолжало ожившее приведение, как проявленная только что фотопленка, – хочешь послать все к черту, а не можешь…

Мужчина был неподвижен. Все его тело сковало, а обессиленные руки болтались вдоль, как будто ватные. Он попытался что-то сказать:

– Я не… Послушай…

– Ведь так?! – говоривший резко повысил голос и обернулся на мужчину, – так?! Тебе ли не знать!

– Я не хотел… – тяжело вырвалось на выдохе у мужчины.

– И я не хотел! – заорал мотоциклист, сверкая синими глазами, в которых отражались молнии. Разряды и раскаты вот-вот должны были вырваться из набухших океаном чернеющих туч.

Наполированный пластик на мотоцикле угрожающе сверкнул, а наездник с одного движения вскочил на байк. Тень склонила голову набок, пытаясь разглядеть человека возле пары тоненьких, сломленных от порывов ветра берез.

Контуры лица мотоциклиста, становились все четче и четче, в то время как вся надетая на нем экипировка превращалась в грязно-салатовое пятно, похожее на неумело разведенную палитру акварели для детского творчества. Глаза гневно улыбались, а рот из только что скривившейся улыбки превращался в черную быстро расходящеюся дыру. Он еще раз дернул ногой рычаг, чтобы завести мотоцикл. Мотор взревел и выпустил всю энергию, которая так не хотела освобождаться несколько минут назад. Человек-тень навалился всем своим весом на руль и начал газовать на месте, выпуская клубы запекшегося дыма из раскалившейся выхлопной трубы и ошметки земли из-под узких колес…

Небо разорвало. Потоки дождя хлынули вниз, разрезая напряженный воздух. Мотоцикл подался вперед и с ревом рухнул в глубокой овраг, где расстилалась по поверхности почвы темнота и страх.

Холодные капли хлестали мужчину по лицу, приводя его в чувства. Осознавая, что произошло, он подбежал к обрыву, пытаясь найти глазами знакомые очертания, но услышал лишь затихающий звук далекого колокольчика.

– Нет… Нет… – нервно повторял он, – все не так… не так… нет…

– Тише, тише, все хорошо… – услышал он сквозь сон голос.

– Нет… Все не так, – мужчина открыл глаза. На краю сидела жена и гладила по залитой по́том щеке.

– Ты чего скулишь? – спросила она.

– Да я … Это просто сон… Кошмарит просто… – неразборчиво пролепетал он, приподнимаясь с дивана и облокачиваясь на его спинку боком.

– Ты уснул здесь. Под телевизор. Я не стала тебя тревожить.

– А сколько времени?

– Второй час.

Он вопросительно поднял бровь, она добавила:

– Ночи естественно.

– Понял. Я в норме, правда, – он натянуто улыбнулся.

– Я вижу. Принесу тебе стакан воды.

Женщина вышла из зала. На кухне послышался шум открытого крана. Он поднес руки к лицу и медленно провел по нему открытыми ладонями, будто умываясь. «Потоки воды» – представил он, – «как пару минут назад все так же приводят меня в чувство».

Она вернулась. Не ней был тонкий атласный халат изумрудного цвета, внутри которого проглядывала короткая клетчатая ночная рубашка в тон. Она, как и прежде, села на край дивана и подала стакан.

Он протянул руку и щедро хлебнул:

– Спасибо.

– Тебе снилось, что-то связанное с …

– Нет, – резко перебил ее муж, – не бери в голову.

– Просто я подумала…

– Не надо надумывать. Я даже не помню, что именно мне снилось, – соврал он и попытался улыбнуться, – просто кошмар только и всего.

– Хорошо. Я знаю, нам всем сейчас не просто. Этот переезд… И вся эта давняя история… Ты плохо спишь в последнее время, да и не только… В этом виновата только я, прости.

– О чем ты говоришь, Ника? – он взял ее за руку. – Глупости какие. Просто я немного загружен, вот и все.

– Нет, дело не в этом. – Она уткнулась на свои ладони, – в последнее время я поняла, как много ты для меня сделал. За своей болью, я не заметила главного. Тебя. Только теперь я понимаю, как много тебе пришлось преодолеть, чтобы добиться всего того, что у нас есть сейчас. Я вела себя глупо. Прости. Я буду стараться исправиться.

– Милая, все в порядке, – улыбнулся он.

– Нет, не все в порядке, – она подняла глаза, – но я буду стараться этот порядок наладить. И начну с завтрашнего дня. Завтра я сама схожу в наш бывший дом, забрать кое-какие вещи, и сама же поставлю жирную точку на том этапе… Ну ты понимаешь. Кстати, здесь мне нравится больше, несмотря на отсутствие дополнительных квадратных метров и уютного уголка для уединения.

Он обнял Нику и поцеловал в щеку:

– Идем спать. Я тебя люблю.

– Не так быстро, ковбой, – уголки ее губ приподнялись в улыбке, – на все нужно время. Даже на это.

6

– Кирилина! – раздался властный голос на всю четыреста седьмую. Я оторвалась от задания и подняла голову.

– Да, да, ты! Встань.

Ко мне направлялся преподаватель. Сегодня я его видела в первый раз, и не хотела с ним встретиться снова. Суровый взгляд и внешность самого важного человека этого учебного заведения производили на меня не лучшие впечатления. Лет сорока, брюнет, со стрижкой «так меня подстригла мама», был одет в классические серые брюки с идеально ровными стрелками и рубашку на размер больше в плечах. Несмотря на достаточно лёгкую походку, он шел, заполняя собой каждую клетку пространства аудитории, куда нас посадили писать государственный экзамен. Вся учебная коллегия из четырёх человек, за исключением грозного надсмотрщика, посчитала нужным выйти на пару минут попить чай и дать хоть какой-то шанс нам, неумелым студентам, на положительную оценку. Но не тут-то было.

– Что там у тебя? – спросил преподаватель глубже надвинув на нос очки, с достаточно толстой оправой.

– Где?

– На столе. Подними бланк ответа.

Я подчинилась. Подняла все листы на парте и демонстративно их потрясла.

– Допустим, – недовольно сказал он, —а разговариваешь ты с кем, или у тебя наушники? Собери волосы.

В одно движение я завязала конский хвост, резинку для волос я носила на руке как браслет.

– Так … – выдохнул препод сквозь зубы, – но как-то же ты списываешь?!

Недоумевая я наморщила лоб:

– С чего вы взяли, что я вообще списываю?

– Ну как же, – он был невозмутим, – сидишь бубнишь себе под нос, я же вижу!

– Вообще-то, я так рассуждаю, – оправдывалась я, – мне так легче.

– Допустим… Почему тогда ты пишешь обратным концом ручки по листу? – Он не успокаивался, – ты так тоже рассуждаешь?

– Нет, так я считаю в столбик простые примеры, визуально. Чтобы не занимать лишнее место на черновике. Потому что…

– Тебе так легче, я понял, садись.

Он развернулся на сто восемьдесят градусов, направился к столу для экзаменаторов и на ходу кинул через плечо:

– Я буду предельно внимателен к тебе.

«Да кто бы сомневался», – подумала я и села.

Его глаза сверлили меня неустанно. Он пил воду – смотрел в мою сторону, он подходил к другим студентам – боковое зрение так же работало на меня, и даже когда он писал через каждые десять минут время на доске, которое отводилось до окончания экзамена, что несказанно раздражало, он окидывал аудиторию взглядом в поисках меня. До звонка оставалось пятьдесят минут.

Все мы сдали варианты билетов с ответами и покинули аудиторию. Лизка почти сразу схватила меня под руку и потащила пить горячий шоколад из только что заполненного кофейного аппарата.

– Мерзкий тип, – бросила она на ходу. – Нам повезло, что он у нас еще пары никакие не вел, иначе бы и до экзаменов не дожили. Так хоть баллов хватает за семестр.

– Ну, так-то да, – согласилась я. – Может он лекции интересно ведёт, кто знает…

Лиза поглядела на меня, скорчила гримасу и нажала на автомате третью кнопку второго ряда.

– Да, подруга, – я сжала руки в замок где-то в области живота, – самое время летом пить горячее, я бы лучше мороженое съела.

– Ты не понимаешь, – ответила Лиза, запихивая очередную десятирублёвую монету в щелку, – я, когда думаю, мне постоянно хочется сладкого.

– А думаешь ты, по-видимому, не часто, – я улыбнулась.

– Да иди ты!

– Да я шучу, Лизи! – я попыталась потрепать подругу за щеку. – Это и не удивительно. Этот факт научно доказан. Когда много думаешь организм энергетически истощается, а лучше всего восстановить баланс и выработать серотонин отлично поможет…

– Шоколад и бананы, бла-бла-бла… – закончила Лизка, – Да, да. Ты мне говоришь это не в первый раз, – она взяла готовый напиток с аппарата и сделала глоток, – кстати, не знаешь, что так же здорово восстанавливает память?

– Что-то из продуктов я могу перечислить, – я задумалась, – например, брокколи, морковь, грецкий орех… Там присутствует вещество… Как его…

– Все-все стоп, – подруга подняла ладошку в соответствующем жесте, – сохранись на этом моменте. Когда придёшь домой, обязательно съешь все то, что ты мне перечислила, и больше не рассказывай мне про пользу шоколада. Я так перестану его любить и начну тебя таскать на переменах в палатку за шаурмой.

На первый этаж потихоньку начал стекаться народ из других групп. В это время госы были назначены не только у нашей группы, но и ещё как минимум у половины потока. Два аппарата: один с горячими напитками, другой с холодными бутылочными и лёгкими перекусами спасали всех студентов горно-строительного факультета.

– Девчули, привет, – подлетел Санек с автодорог и чмокнул нас по очереди в щеки, – что за спор, а драки нет?

– Кира планирует провести лекцию о здоровой и нужной организму пище, – отозвалась Лиза и швырнула пустой стакан в рядом стоящую урну.

Не то, чтобы я была ярым сторонником правильного питания, скорее я придерживалась правила – все хорошо в меру. Газированным напиткам предпочитала минералку, а магазинным чипсам и сухарям бородинские гренки с чесноком самостоятельно приготовленные в духовке.

– Это хорошо, – Саня начал мучать соседний аппарат, засовывая полтинник в купюроприемник, – я вот сейчас возьму Колу. Готов выслушать лекцию начиная с фразы «как ты пьёшь эту дрянь».

– Почему же? – отозвалась я. – В этой газировке есть и польза.

Ребята одновременно оглянулись на меня.

– Серьезно! – продолжала я, глядя то на одного, то на другого. – Кола отлично убирает накипь в чайниках.

Результаты экзаменов были готовы где-то через час. За разговорами и бурном обсуждении совпадающих друг с другом вариантов мы не заметили, как пролетело время. Судя по ответам местного ботана́ Вовчика, с которым у меня были одинаковые задания, надежда на сдачу имелась.

Голова от напряжения и легкого нервоза начала побаливать, но мои мысли были заняты другим – мне очень хотелось домой. Мне хотелось непринужденно поболтать с сестрой, потискать и побесить крестника, почесать собаку за ухом и по пузику, а также навестить двухколесного друга в гараже. На этих выходных Рома обещался пробыть дома больше обычного, и я надеялась, что немного времени на обучение вождению на новом для меня виде транспорта у него тоже найдется. Я так часто думала об этом, что пару ночей не могла нормально спать, стабильно сомневаясь в своих силах относительно байка. Меня даже кошмарило.

Всех студентов собрали в ту же аудиторию и объявили результаты. Вся группа сдала, настроение у всех подскочило в разы. Побросав зачетки куратору на стол, все мы толпой вывалились из пятого учебного корпуса на улицу. Галина Ивановна была понимающим преподавателем, поэтому не стала задерживать народ, ссылаясь на то, что расставит отметки каждому в спокойной обстановке на кафедре. Несмотря на возраст, где-то за шестьдесят, она, за все пять лет, была нам ближе всех.

Примечания