Три мужа для Кизи. Книга 3

Осторожно положила ладонь ему на плечо – отчаянно боялась гнева жуткого бога, но этой выгорающей от бессилия души супруга боялась намного больше. Муж посмотрел на меня, грустно улыбнувшись, сжал мою ладонь, но не сбросил со своего плеча.

У меня появилось странное чувство, что этот дэв сейчас улыбается. Почему-то взгляд подняла. Неизвестный бог сейчас и правда смотрел на меня и супруга и улыбался. Хотя только губами лишь. Глаза у него были ужасающе серьёзные. Чёрные глаза… с белками да на смуглой коже они очень выделялись сами по себе. Чёрные, старые одежды… украшения из железа и… и сапфир. Странное сочетание. Но…

И вдруг все осколки сложились в одну картину!

Осторожно вытянула руку из-под руки супруга – тот сразу же отпустил меня – и упала на колени возле мужа, ладони приветственно сложила, голову напугано опустила.

– Моё почтение, Шани дэв!

Не видела лица его, но показалось вдруг, что Воздающий плоды поступков мне улыбнулся.

Ибо кто как ни он, будучи дэвом, сыном великого бога Солнца, одевался при том скромно, да не требовал особого почтения к его положению, а силы направлял лишь на то, чтобы следовать обязанностям, возложенным на него Махадэвом: наказывать всех, кто адхармой запятнал свои души! И… и о взгляде его – видящем сквозь время и пространство – ходило немало историй. Да, в общем-то, в день своего рождения, на отца своего едва взглянув, он уже вызвал затмение! Хотя иногда говорили, что и отец в тот день что-то сделал не то. Вроде кричал, что такой страшный ребёнок не мог быть сыном сияющего солнца и, кажется, мать его в измене упрекнул. Но, впрочем, не моё это дело. Только…

Опять крики до нас донеслись.

– Да сколько можно?! – возмущённо подпрыгнул ворон.

– Теперь всё, – твёрдо сказал Воздающий плоды поступков. – Пойдём.

И не спеша, прихрамывая, сдвинулся в сторону собрания людей, где как будто кого-то мучили. И где, кажется, кто-то недавно упал с лошади. Кажется, один из сыновей того Шандара.

– Что… что же это? – напугано сжала плечо супруга.

– Он… кажется, он пришёл меня предупредить! – Садхир поднял на меня растерянные глаза. – Но… неужели, так важно, чтобы я лечил людей?..

– Видимо, так. Раз сам Шани дэв так советует, тебе и правда лучше не вмешиваться. Даже если… – голос мой дрогнул. – Они убивали твоих родных.

– Но… – Садхир вдруг сжал моё запястье, напугано.

Мне больно стало, но промолчала: меня лицо его напугало. Что ещё случилось? Что я ещё не знаю?..

– Ведь Поллав и те несчастные ушли куда-то в ту сторону! – отчаянно посмотрел на меня супруг.

– Ох, нет! – отчаянно зажала рот ладонью, свободной

– Пойдём! – осторожно сняв мою ладонь со своего плеча, но руки моей из пальцев осторожных не выпустив, молодой йог решительно поднялся, ступил в сторону – я за ним пошла – вдруг остановился. – Нет, тебе туда нельзя! Вдруг и на тебя нападут? Шандар… – голос его дрогнул. – Он никого не щадил! Боюсь, и сыновья его такие.

– Кажется, такие, – вздохнула. – Они там, кажется, кого-то мучают в лесу!

– Но только бы не тех людей! – муж сжал кулаки.

– И не Мохана, – грустно опустила голову.

Но сердце уже встревожено забилось.

– С Моханом Сиб. Он всё-таки воин, – Садхир осторожно погладил меня по плечу. – И не человек. А сыновья Шандара – люди.

– Думаешь, Сиб сможет его защитить?

– Очень надеюсь, – молодой мужчина вздохнул. – Семья Мохана и Поллава была добра к моей. Очень добра. Те последние дни… когда последние… то есть, я думал, последние… родственники были живы… с этими милыми музыкантами… дружелюбными… они были такие спокойные и светлые! Пугающе спокойные. После кровавых распрей. После преследования… – сжал кулаки. – Как они могли встать на сторону Шандара?! После всего, что он сделал?!

– Мой господин… – сжала его ладонь другой рукой. – Нам надо решить, куда идти теперь. Спасать ли тех родителей или… или…

– Пойдём, хотя бы проверим, добрались ли они до деревни!

– Но разве мы знаем дорогу до их деревни?!

– Нет, – он как-то усмехнулся, – но мы дойдём.

– Но… но как, Садхир?!

– Это… – он смутился. – Я не знаю, должен ли я…

– Я вам верю, – улыбнулась. – Если вы считаете, что можете найти туда дорогу, то пойдёмте. Да и… – смущённо улыбнулась. – Вы – мой муж. За вами я куда угодно пойду.

– Я не только твой муж, – молодой мужчина грустно улыбнулся.

– Я помню, о прабху. Но сейчас не время обсуждать это. То есть… – смущённо потупилась.

– Ты права, – Садхир легонько погладил меня по волосам.

Или поправил мою дупатту?

– Пойдём, – запястье моё осторожно сжал.

Увидев следы от прежней его хватки, нахмурился, легонько погладил кожу покрасневшую кончиками пальцев другой руки. Боль исчезла вмиг! Следы – чуть позже.

Но я пошла за ним, куда он увлекал меня, ничего больше не спрашивая.

– Вот вы где! – из-за деревьев выскочил Поллав.

За ним – напуганные родители пострадавшей девочки.

– Куда вы пропали? – тихо проворчал глава семьи. – Я боялся, вы попались этим охотникам. Они кого-то мучали из людей.

– Я рад, что вы им не попались! – обезоруживающе улыбнулся ему Садхир.

Старший брат только поморщился.

– Нам надо как-то пройти мимо них, – прошептал нам вайшью.

Или… коротковаты были его дхоти! Может, всё-таки, шудра?.. Да сейчас это не важно! Обойти бы суметь тех жестоких воинов! Даже Шани дэв нас предупредил, чтобы с ними не связывались. Уж ему-то виднее нас! Он, кажется, и о дарах Садхира осведомлён. И, тем более, увидеть сквозь лес мог. Сколько там воинов и слуг у сыновей того раджи.

– Пойдём туда? – средний муж показал в одну сторону.

– Там кустов нет! – возмутился наш провожатый. – Не укроемся! Нам надо идти левей! Пойдёмте!

Садхир нахмурился, но всё же пошёл за ним. Поллав помрачнел, на брата глядя. Но шикнул на меня и женщину, чтобы шли и молчали.

– Но те юноши… ваши… – робко начала напуганная родительница.

Так о дочери переживала, но запомнила, что и у нас двое в лесу остались!

– Её брат – хороший воин, – Садхир улыбнулся ей успокаивающе. – Но мы до них добежать не успеем. Да и… обузой им будем. Нам надо бежать. Успеть обойти этих охотников стороной. А то… как-то шумно у них. Как будто кричал кто-то замученный. Из людей.

– Говорят, сыновья какого-то раджи путешествуют в наших краях, – женщина рукою рот прикрыла напугано. – Говорят, никого не щадят за дерзость.

– Убили кого-то в городе. Но от стражников нашего раджи откупились, – супруг её нахмурился. – О, зачем их принесло в наши края? Но пойдёмте. Надо бежать.

Но далеко убежать мы не успели – поблизости заржала лошадь, заставляя нас нервно обернуться. Всадник показался, идущий за нею. Золотом ножны кинжала украшены, будто с тигриной морды выходит лезвие. Украшения золотые. Особо заметна роскошная и узорчатая золотая кайма по краю ярко-красной ткани, обвивавшей ноги. Роскошно вышита ткань синего пояса. По концу, свисающему спереди, поблёскивают даже россыпи сапфиров. Браслет и серьги золотые, с жемчугом и рубинами. Туфли парчовые, расшитые камнями драгоценными и нитями золотыми. Подбородок выбрит, усы густые, изящные. Он ещё в сторону напряжённо куда-то смотрел, лук сжимая. Но уже заметил нас кто-то из пеших воинов, сопровождавших его.

Старший брат вдруг пинком ноги сшиб с ног не ожидавшего такой подлости среднего, да ещё ступнёй ему на спину встал! Родители девочки пострадавшей шарахнулись от него напугано, глаза вытаращив.

– Не нужно мне твоих нотаций, о почтенный! – насмешливо усмехнулся глава семьи. – Я уж сам как-нибудь обойдусь. Своим умом.

Садхир дёрнулся возмущённо, но названный брат был слишком массивным. Вот чего ему стоило обиды свои при себе придержать? Или… сдать хотел Садхира охотникам?.. Но зачем?! Тем более, Шани дэв сказал, что Садхира родственников сгубили именно они!

– О! – ухмыльнулся молодой кшатрий, заметив меня. – Какую дивную лань мы нашли! – взглядом липким окинул меня с голов до ног, особенно задержавшись на груди.

Поллав напрягся, резко поворачиваясь ко мне.

– А что… – богатый юноша усмехнулся, резцы обнажая. – Здесь кто-то что-то возражает?

– Это не твоя жена! – старшего мужа трясло от ярости.

Брата при всех можно унижать, жену братьям в пользование можно отдать, но чужим – нельзя?.. Не понимаю я его мысли! Но этот тяжёлый взгляд на меня, будто примеривающийся, что с одежды сорвать в первую очередь… боюсь, что мнением моего супруга этот аристократ не поинтересуется. Ох, зачем Поллав вздумал мстить брату именно сейчас?!

– Унизивший брахмана откажется от денег? И женою не поделится? – на лице мерзкого кшатрия притворная грусть расползлась.

А слуги его вооружённые уже бежали вперёд, окружая нас. Ох, и супругов той девочки оттащили в сторону, грубо!

– Кто не уважает брахманов, тот уважает золото, – продолжал молодой воин.

И, с запястья сняв массивный золотой браслет, на котором блеснули в лучах солнца жутко огромные и мелкие кроваво-красные рубины-капли, швырнул к ногам Поллава.

– Одолжи свою красотку на несколько часов. Ласковой будет – с большею наградою уйдёт.

Шарахнулась от его воина, приближающегося ко мне. Но меня схватил за руку другой, подкравшийся сзади. И тот, от которого было убежала, руку вторую захватил.

– А не будет ласковою… – мрачно ухмыльнулся жуткий кшатрий. – И так сойдёт.

Подошёл ко мне медленно, взгляда от моего лица не отрывая. Пальцами двигая, словно уже вцепился в дупатту или мою юбку, чтобы содрать.

– Н-нет… – отступила было назад – и в спину мне уткнулось лезвие третьего воина, в мольбе посмотрела на приближающегося мучителя. – П-пощадите, мой господин!

– Вот именно, – тот засмеялся, приближаясь ещё ко мне, – я – господин, а ты – жалкая раба.

И что-то подсказало мне в глазах его – не убегу. А Поллав всё продолжал вжимать названного брата в землю. Так не вовремя на него напал, обиды вздумал припомнить! Или… мне отомстить захотел? Чтобы чужие руки меня хватали? Но… но как он мог?.. Совсем за распутную женщину меня считает?.. Но… но я всего лишь спала с братом его! И то потому лишь, что это он купил меня у дяди, чтобы сделать женою для себя и братьев своих! Это он виноват! Я не хотела стать женщиною разных мужчин!

– Вы… – голос мой дрожал, когда посмотрела в глаза Поллаву, напрягшемуся. – За что вы продали меня, мой господин?! – по щекам потекли слёзы.

Я помнила, что бывает, когда он хватал меня грубо. Но… почему он отдал меня и другим?.. Не его братьям?! Как он мог так меня унизить?!

Поллав напрягся. Дёрнулся возмущённо Садхир, кулаки сжавший. Кажется, муж средний решился нарушить совет бога. Или… предупреждение?.. Но Садхир ведь напал на Мохана, когда тот на брата его кинулся. И за меня вступался как мог. Кажется, средний муж не хотел позволить новое моё унижение.

Ждала, что главный мой мучитель ухмыльнётся торжествующе. Он в последнюю нашу ночь очень старался причинить мне побольше боли. Но, со взглядом его встретившись, растерянно застала: Поллав смотрел на меня с мукой. Потом, нахмурившись, на брата, распростёртого под его ногой, взгляд перевёл, отчаянный. Снова посмотрел на меня. Не в глаза. Но на лицо моё. На слёзы. Сжал кулаки. Взгляд потупил. Нет, на брата посмотрел. Словно выбирал мучительно: брата отпустить сейчас или отдать чужому мужчине меня. Но что он мстить вздумал так не вовремя?!

Старший муж посмотрел на подошедшего почти уже ко мне чужака. На кинжале за его поясом взгляд задержал. О, зачем он брата держит?! Ведь Садхир получил какие-то дары! Разнял его и Мохана! Может, мог бы вступиться…

Поллав на поверженного, пытающегося вырваться, названного брата взгляд перевёл. Снова на кинжал у воина. Лезвия мечей, массивных, широких, но с дугообразной выемкой большой на конце, с краями острыми, да лук в руках молодого распутника его почему-то не так цепляли. Садхир отчаянно вырвался. Да за что?..

Мускулистая рука сдёрнула с меня шаль. Закричала от испуга. Он, внимания не обратив, рванул на себя мой подол свободной рукой. И от мужей защиты не будет.

В последний раз посмотрела на главу семьи, но не с мольбой уже, с укором. Но он смотрел на подступившегося ко мне. На его кинжал.

Когда рука распутного воина дёрнула мою юбку, у меня помутнело в голове. От крика мужского очнулась.

Насильник отступил от меня, щёку порезанную накрывая правой рукой. А я… в руке своей его кинжал держала.

Но слуги его больно руки мои выкрутили, заставляя вскрикнуть от боли. Оружие выронила последнее своё. Последнюю защиту потеряла. Задрожала.

– Я ласковым хотел быть, – усмехнулся аристократ, – но, похоже, ты ласки моей не стоишь, – и прокричал: – Эй, братья! Идите сюда! Здесь премиленькое нашлось развлечение!

Снова заплакала, поняв, что пощады мне ни от кого не будет.

А мучитель ещё и юбку рванул, разрывая, обнажая мои ноги всем. Поллав только сжал зубы. Не дёрнулся даже защищать меня! Не попытался даже! И брата не выпустил!

А кшатрий жестокий меня пинком на землю сшиб – слуги успели руки отпустить. Теряя равновесие, ударившись локтями о землю больно, в юбке разорванной, обнажившей ноги, по которым прошёлся тяжёлый взгляд, я чувствовала себя ужасно. А мужчина торжествующе, с усмешкою поставил ногу мне на живот. Нажал ступнёй, заставляя вскрикнуть от боли. Улыбнулся довольно. А воины его подскочившие сжали мои руки, прижимая меня к земле.

Кажется, я кричала. Но бесполезно было кричать. Я от взгляда с насмешливого лица, склонившегося надо мной, замолкла. Так, кажется, замирает добыча раненная, завидев приближающегося к ней охотника. Не муж мне Поллав, а проклятие одно! Как он мог?.. Даже не пытался вступиться! Так… так просто принял украшение? Обменял мою честь на один только жалкий браслет?.. Разве стоят мои слёзы и честь моя этого куска золота? Разве стоит моя доброта этих холодных камней?! Разве… разве муж мой считает, что я и так уже грязная?.. Что спала с его братьями… только с одним… разве… это я выбрала стать женой троих?..

Воин задумчиво лицо моё погладил, заставляя дёрнуться, сжаться. Снова кошмары вспомнились, что сходили в ночи мои с рук старшего мужа. Прикосновение чужой руки мерзкое, пальцы влажные, что сбегали по шее, к груди.

Глаза закрыла, чтоб хотя бы не видеть мерзкое лицо.

Только прикосновения младшего мужа были сладкие. Только в один из дней прикосновения.

Застыла напугано, вспомнив вдруг, как ревновал меня Мохан к своим братьям. Сердился жутко, когда вечером я уходила с кем-то другим. Но только лишь с ними. Другим бы и не помыслил отдать меня. Он… он возненавидит меня после сегодняшнего дня?.. Он… тоже начнёт меня бить?..

Ладонь чужого мужчины сжалась на ткани чхоли, её подцепив, заставляя сжаться от прикосновения кончиков пальцев к моей груди. Он ткань натянул, желая разорвать её. Я отчаянно вскрикнула. Но руки мои держали. Было не укрыться. Было не ударить.

– Выпусти меня! – проорал разгневанный Садхир, услышавший очередной мой вскрик.

– Прости… – едва слышно сказал Поллав.

Но почему?.. Почему он так ко мне жесток?!

– Мою добычу не отдам! – ухмыльнулся сын раджи.

Снова потянула рука мерзкая ткань. Та уже затрещала, хотя ещё держалась, укрывая хотя б часть меня от позора. Слёзы опять заструились по моим щекам, но мучителя моего это не остановило. Ещё больше натянул ткань моей кофты, желая содрать с меня. О боги! Да за что же?..

Ужасный громкий рык заставил всех вздрогнуть. Даже воины, державшие меня, разжали пальцы. Выпрямился их хозяин. Резко села. Они… отступили от меня напугано. Нет… не от меня.

От Сиба с мечом, вышедшего из-за деревьев. Глаза его…

Как будто лес затянулся ночными сумерками на мгновение. И в них жёлтые глаза с чёрным, узким, вертикальным зрачком, смотревшие мрачно с лица юноши, выглядели особенно ярко. Светились. Но эта темнота…

Голову подняла и замерла растерянно. Солнце закрыло что-то круглое и тёмное. Лишь по краям его слегка подсвечивал золотистый ореол. Мир поглотила темнота.

Но мучитель мой не растерялся. Выхватил из рук слуги лук, у другого – стрелу из колчана. Я слышала, как пальцы его шуршат по оперению. Одну стрелу наложил на тетиву, другую…

Когда через несколько мгновений сползло жуткое покрывало с неба, обнажив ещё кусок сияющего диска дневного – и стало немного светлее вокруг – я с ужасом увидела безоружного Сиба, сжимающего окровавленную руку! Причём, несколько кровавых полос тянулось не по запястью и пальцам, а по разным частям руки. Асур попытался дёрнуть рукой, свирепо на противника взглянув, и не смог. Кажется, тот ему мышцы порезал наконечниками стрел. Чтобы рукой даже не мог пошевелить! Меч выпавший у его ног уже был заляпан каплями крови хозяина.

Ухмыльнувшись, человеческий воин наложил на тетиву своего огромного лука ещё одну стрелу. Сиб в сторону метнулся. Но стрела первую кровавую борозду по левой руке его прочертила лишь когда он присел, протянув левую руку к рукояти.

Брат успел только отскочить. Новая стрела пропорола левую руку в другой части. Он хотел руку в сторону дёрнуть… и новая стрела пробила ему ладонь, заставляя взвыть.

– Демон ты или человек мне совсем не важно, – усмехнулся противник его.

– Убери руки от неё! – прошипел Сиб, смотря на него исподлобья. Поморщившись, выдрал стрелу из ладони.

На миг опустила взгляд: сердце болезненно сжалось от вида плоти распоротой. Того единственного, кто пришёл меня защищать. О, только бы он ушёл! Только бы успел уйти! Если эти злодеи его убьют…

– Уж как-нибудь без тебя обойдусь, – был ответ. А руки кшатрия новую достали стрелу.

– Ух ты, демон! – сказал радостно молодой мужчина в роскошных синих дхоти с причудливою золотою каймой, в украшениях из золота и сапфиров, сжимавший тёмное древко с тёмным загнутым лезвием-клыком, по другую сторону маленьким слоном венчавшееся. – Ты и демона нам нашёл? О, ты умеешь выбирать развлечения, брат!

Поллав на новоприбывшего посмотрел. Нет, на Сиба, окружаемого новыми воинами врагов. От взгляда брата названного моего вздрогнул. Думала, взгляд потупит или дёрнется, но нет – смотрел лишь с мольбой. Но Садхира, вырывающегося отчаянно, всё ещё с земли не отпускал. Да что он?.. Как будто это способно спасти Садхиру жизнь!

На миг взгляды мои и старшего мужа пересеклись. Застыла растерянно, увидев слёзы в его глазах. Так… он не хотел меня отдавать?.. Но почему даже не вступился? Даже не попытался! Так дорога ему собственная жизнь?!

Поллав взгляд на брата поверженного своего перевёл. Снова с мольбой посмотрел на Сибасура.

– Демон, говорите? – с другой стороны от нас выехал всадник. – Оставьте-ка демона мне.

Лучник тем временем стрелу всадил под колено асуру, заставляя того от боли взвыть. Новую стрелу положил на тетиву. Теперь и убежать брат не сможет! О, Поллав, что же ты наделал! Если бы ты отпустил раньше Садхира, то он и Сиб могли бы…

Но старший муж взгляд мой ненавидящий выдержал. Словно уверен был в своей правоте. И снова дёрнувшегося брата удержал. Сжал кулаки. Зубы сжал. Но не выпустил.