Три мужа для Кизи. Книга 3

– Ом Намах Шивайя… – Ом Намах Шивайя… Ом Намах Шивайя… – повторял Садхир. Сидя с закрытыми глазами, он ни на что не отвлекался.

– Ом Намах Шивайя… – опомнившись, повторила за ним.

Существо как будто всё ещё присутствовало в лесу. Но… стало ещё легче.

Или ему нравится, когда мы молимся о благе других?.. Но, впрочем, не время отвлекаться, Кизи!

– Ом Намах Шивайя… – повторял Садхир.

И я ушла следом за его голосом, забывая обо всём кроме слов молитвы и одного единственного желания: помочь той несчастной семье.

– Жена! О, жена! – выхватил нас из молитвенного настроя чей-то отчаянный, чужой мужской голос.

Дёрнувшись, женщина возле меня резко повернулась. Нет, вовсе вскочила, юбкой прошуршав по земле и задев подолом моё плечо, к пришедшему кинулась.

– О, прабху, как она?..

– Совсем плоха! – отчаянный был ответ. – Хвала богам, что я вообще тебя нашёл!

Поллав поднялся, повернулся к ним. Мохан. Я поднялась и повернулась после того, как это сделал Садхир. А он ещё несколько раз мантру повторил. Видимо, чтобы нужное число раз прозвучало. Только потом встал. Я уже отвлеклась, взволнованная, плачем за моей спиной. Но поднялась и повернулась к плакавшим только за ним.

– Какое же счастье, что я тебя нашёл! – повторил мужчина, седовласый уже, в коротких дхоти грязных, обнимая заплаканную женщину.

Муж, наверное. Да, он же сказал.

– Нам надо идти! – сказал он тут же. – Чтобы хоть попрощаться успеть! Сестра старосты сказала… нашего старосты… что девочка совсем слаба… Что до утра и не доживёт.

Мать задрожала, напуганная. Расплакалась.

А у меня всё оборвалось внутри. Словно… словно уже было всё равно. Той, о чьём выздоровлении мы молились.

– Пойдём, жена, – мужчина объятия разжал, схватил её за руку, – пойдём! Успеешь хоть проститься!

– Но… но как так?! – вскричала она в горе.

– Но хотя бы проститься… хотя бы так…

Он уводил её. Поллав отчаянно смотрел на них. Словно мы его жену не смогли спасти. Или… словно он и не надеялся. Нет, повернулся, на брата среднего посмотрел. Потерянный. Всё-таки, надеялся.

И женщина вдруг остановилась, мужа вынудив остановиться.

– О, почтенный! – руку от пальцев мужа освободив, ладони умоляюще сложила, повернувшись к Садхиру. – Не поможете ли вы вашими молитвами и в нашем скромном доме. И… – голос её дрогнул. – И не придёте ли вы к нам на похороны?

Садхир вздрогнул. Напрягся весь.

Шумно вдохнув, Поллав ладонь положил ему на плечо – и муж с женой растерянно за жестом тем проследили – и глухо сказал:

– Помоги им… о почтенный!

– Я… – молодой мужчина смутился.

– У них денег нет, чтобы позвать кого-то.

– А муж её не даст! – женщина опять расплакалась. – Он и местному-то брахману запретил явиться! – всхлипнула, задрожала вся. – Сказал, сама она виновата!

Садхир нахмурился. Но всё ещё колебался. Ему, шудре, не хотелось, видимо, притворяться брахманом, врать другим. Даже если бы это помогло унять чьё-то горе.

– Помогите… о почтенный! – Поллав сам вдруг сложил ладони, смотря на него.

Глава семьи почему-то настаивал на этом обмане. Странно, жестокий и расчётливый старший муж хотел кому-то помочь. На обман ради этого хотел пойти. Хотя та женщина первая приняла моего среднего мужа за молодого брахмана. Да и… вот любил он носить в свободное от выступлений время украшения из священной рудракши! Вот, даже серьги надел из священных плодов!

– Может, это твой путь – им помочь, – тихо сказал вдруг Мохан.

Странно, и он хочет обмануть этих людей? Но вдруг в деревне их раскроют обман?.. Ведь это грех, обманывать других! Тем более, страшный грех – врать, что ты брахман. Да ещё и шудре: и вовсе неслыханно! Зачем они настаивают, чтобы Садхир соврал? И… и вдруг в деревне его раскроют?

А женщина и муж её на колени вдруг повалились, сложив ладони, головы склонили. Нет, поклонились до земли.

Шумно выдохнув, молодой мужчина решился:

– Хорошо. Пойдём. Я сделаю всё, что могу.

– Только… – мужчина смущённо выпрямился, но всё ещё не поднимался с колен. – Только оплатить вам мы… мы мало что сумеем…

– Вы станете мне платить, чтобы я сделал доброе дело? – нахмурился Садхир. – И какое же это дело после того будет доброе?

– Да… это… – мужчина смутился, глаза забегали, а у жены – уже засияли надеждой и благодарностью. – Да, так положено…

– Пойдёмте лучше, – проворчал молодой йог, – сейчас нам нужно думать о другом. И время дороги лучше потратить на молитвы, а не болтовню.

– Да, господин! – отец несчастный торопливо поднялся. – Как скажете, господин. Спасибо, господин! О, пусть вас берегут боги за вашу доброту!

– Пусть вас берегут боги! – вторила ему жена.

Значит, средний муж решил, что мгновения спокойствия и благодарность для родителей пострадавшей девочки или даже – уже умирающей – стоят греха обмана, который он возьмёт на свою душу. Раз он так решил – это его дело. Только…

– Я пойду с тобой, – твёрдо сказал Поллав, на мужчину чужого покосился, – помогу, если что.

– Ох, спасибо! – тот улыбнулся, ладони сложив. – Вы и так нам уже помогли… в то время…

– Не время для разговоров, – проворчал он, кажется, смутившись от его похвал.

Странно, почему жестокий Поллав так рвётся кому-то помогать? Ведь вроде эти люди бедны и выгоды там нет никакой. А глава нашей семьи любит выгоду.

– А ты куда? – окликнул Поллав меня, резко.

– Тоже помочь хочу, – смущённо опустила взгляд.

– Без тебя обойдёмся, – проворчал старший муж.

– Но эта женщина… и дочь её… женщинам должна помогать женщина! Вам же нельзя касаться тела чужой женщины!

– Да, таковы приличия, – согласился отец пострадавшей, ладони благодарно сложил. – Благодарю вас, о любезная!

– Но… – Поллав сердито на телегу с инструментами и прочими вещами посмотрел.

– Сиб, вот тебе и возможность доказать нам свою преданность! – улыбнулся средний муж, к брату моему названному повернувшись.

– Зачем вы мне? – тот проворчал. – Я помогать хочу только сестре!

– А вот и докажешь, что мы можем доверять тебе, – почему-то сразу же согласился с молодым йогом глава семьи.

Или просто потому, что торопился: почему-то случившееся в чужой семье занимало его. Он… там в кого-то влюбился? Или просто сочувствует? Но… но разве мог Поллав сочувствовать без какой-либо выгоды?..

– Ом Намах Шивайя… – затянул Садхир, поворачиваясь к нашему лагерю спиной, тем показал, что разговор считает законченным.

Мохан и Сиб, чьего мнения не спросили, возмущённо переглянулись. Ох, как бы ни подрались тут!

– Те инструменты – помощники наши верные в зарабатывании на еду, – добавил серьёзно Поллав, мрачно на брата моего смотря названного, – и основа благополучия твоей сестры. Если и правда беспокоишься, как бы ей жилось лучше – береги их, – на Мохана покосился. – И ты уж постарайся промолчать, попугай болтливый!

Попугай сине-жёлтый, большой с дерева возмущённо вякнул. Мол, до глубины души обидели! Оскорбили, мол! Ещё не улетел?..

Тут и глава семьи развернулся. За удаляющимися родителями пострадавшей девочки пошёл. И я, дупатту пониже на лицо натянув, пошла за ним. Страшно было младшего мужа и брата вместе оставлять – они сильно сцепились уже, вон все в царапинах и ушибах, у Мохана клок волос торчит надорванных – но желание помочь несчастной чужой семье меня сейчас привлекло больше желания остаться и контролировать упрямство драчунов молодых. Да и… должны же они научиться контролировать себя самих! Хоть когда-нибудь!

– Не волнуйся, у реки они не убились, – шепнул мне Поллав вдруг, мельком посмотрев на меня.

– Тут приятнее, – Сиб осклабился. – Земля такая мягкая…

Со взглядом старшего мужчины столкнувшись, добавил, ухмыльнувшись:

– Да не волнуйся: я не собираюсь умирать прежде моих врагов.

Поллав шумно выдохнул. Но всё-таки их оставил одних. Имущество наше охранять. Даже странно. С чего вдруг он такой вдруг доверчивый? Или случившееся в деревне его зацепило сильней? Но чем?..

Женщина, правда, на миг обернулась, сложив ладони, поклонилась Сибасуру:

– Благодарю за помощь, мой господин! – и побежала догонять супруга.

Кшатрий даже смутился от этой благодарности. Взгляд смущённо потупил. Нет. В миг следующий голову поднял, чтобы мрачно так, многозначительно эдак ухмыльнуться моему младшему мужу, мол, ещё немного погоди – и будешь полностью в моей власти.

Я грустно вздохнула. Ну, что они такие упрямые? Оба!

Сиб, на меня покосившись, вздохнул. Как будто хотел извиниться. Но ничего не сказал. Но, ладно, хотя бы прямо сразу на бинкара не бросился – и на том спасибо. Но… но всё-таки оба вернулись от реки! Живые! Хотя и не очень целые. Да хранят их боги!

Мне показалось, что нечто жуткое и могущественное в лесу на миг повернулось в нашу сторону, внимательно на нас смотрело.

Что это?.. Хотя… если там не человек, то, может, правильно Садхир предложил разделиться? С нами йог молодой, который заслужил какие-то благословения в долгих и упорных своих аскезах. А с имуществом, да, главнее, с Моханом останется асур молодой. Воин. Да, впрочем, может, и к лучшему, что нелюдь? За Мохана мне так как-то спокойнее будет.

Да и… вот ведь, мне приснился сон, что Сиб даже у Ванады помочь мне требовал. И сон, где он куда-то долго шёл, не останавливаясь, страшно изранил ноги. И раны заживающие были на ногах его, когда он сегодня к нам пришёл! Значит, верный был сон, что он за меня перед Ванадой вступился! Просто… ну, с чего он поранил ноги, ступни и выше, как ни от долгой дороги? И дорога долгая его была в моём сне. И во сне он зашёл к танцовщице из храма. И он в разговоре сегодня упомянул, что в храме странном был. Или что-то странное видел?

– Ом Намах Шивайя… – повторил в очередной раз Садхир, выведя меня из задумчивости.

Спасибо ему, что напоминал о цели нашего пути! Мы шли, чтобы помочь другим!

Ладони сложив, тоже стала взывать к богу Триады.

Супруги указывали путь. Точнее, отец пострадавшей шёл впереди, а жена – на шаг позади, чуть сбоку от него, всхлипывая, нервно кутаясь в простенькую дупатту.

Вдруг где-то в стороне конь заржал напугано. И почти сразу дёрнулся мужской вопль напуганный. Вскрики других. Мужчин.

Торжествующе каркнул сверху ворон.

Остановившись, взгляд растерянный подняла.

Одна единственная птица кружилась над лесом. Как ночь чёрная. Предвестник беды.

Что-то двинулось в пространстве слева. И снова я ощутила на миг тот захватывающий ужас, когда стояла на мокрых камнях, и будто именно на меня падал водопад. Что-то сильное было совсем рядом. Очень близко от меня сейчас.

Робко обернулась.

У старого дерева, облокотившись об него, мужчина стоял. Смотрящий в даль. Это от него шло такое странное ощущение мощи.

Чёрные глаза, волосы чёрные, длинные, усы длинные изящные, как у людей благородных, да подбородок выбрит, кожа тёмная. Высокий и худой. Чёрные дхоти и пояс с них, через плечо концом другим ткани перекинутый. Чёрный плащ. Одежда старая и потрёпанная. Обувь старая и в пыли. Два кинжала за поясом, в ножнах обыкновенных. На запястьях и предплечьях браслеты железные. И, в противоречие с этим простым одеянием – яркий большой сапфир на железном обруче, обвивавшем голову.

– Получилось! – прокричал ворон, опускаясь ему на плечо. – Он с лошади упал!

– Это только начало, – серьёзно произнёс странный мужчина.

Но без злорадства произнёс.

– Но почему именно младший его сын? – птица нетерпеливо на плече его подпрыгнула, хвостом дёрнула. – Когда уже за папашу возьмёмся?!

– Он самый благоразумный.

– Он?! – ворон аж подпрыгнул от возмущения, толкнул хозяина в затылок крылом. – Да ты ещё Раху младенцем невинным назови!

– Он – самый благоразумный на фоне остальных сыновей Шандара, – невозмутимо уточнил мужчина, продолжая вглядываться между деревьев. – Может, ему хватит одного падения.

Там всё ещё шумели и кричали возмущённо и напугано. А, нет, совсем молодой голос от боли закричал. Наблюдатель нахмурился.

– Да давно уже пора прибить всю их семейку! – спутник не утерпел его пернатый.

– Но он меньше сделал остальных, – мужчина произнёс невозмутимо.

– Да ну! Он ещё наверстает! – проворчал ворон. – Уж я на эту семейку насмотрелся!

– Для этого сына начнём с предупреждения, – отрезал его хозяин.

– Но папаша-то… папаша! – птица подпрыгнула опять возмущённо. – Тошно на них смотреть уже! Может… – замер с надеждой. – Наводнение?..

– Люди пострадают невинные, – отрезал хозяин.

Они… так рассуждают, будто даже наводнение – в их власти!

Мне не по себе стало, плечи растёрла невольно, замёрзшие. И чувство было, будто заглянула на что-то запретное, куда смотреть не должна была.

– Тогда… пожар во дворце? – деловито предложил ворон. – Хватит уже Шандару цепляться за материальное. Тем более, не его.

Чуть помолчав, мужчина странный головой задумчиво качнул. Уточнил:

– Но время надо подобрать.

– Ночью? – пернатый его собеседник ещё более воодушевился.

– Нет, – холодно оборвал его надежды хозяин, – люди не успеют вскочить.

– Ну, так и этот гад…

– Пострадают невинные! – отрезал мужчина, даже кулаки сжал.

– Да это… – сказал ворон уже тише, потоптался на плече его смущённо, предложил уже тихо, без воодушевления: – Тогда на празднике? Мол, недолго ему осталось пировать?

– Возможно… – хозяин его мрачный головой задумчиво качнул. – Тем более, что скоро поменяются положения планет. Раху, дающий ему силы, ослабеет.

– А у кого в царстве Шандара планеты станут сильными? – ворон опять воодушевился.

– Нет, – отрезал хозяин, всё так же неотрывно смотря куда-то между деревьев, туда, где уже крики стихли.

В какой-то миг пальцы его руки дрогнули, опять сжались в кулаки.

– Опять они?.. – проворчал пернатый спутник. – Да пора уже с ними кончать!

– В своё время, – оборвал его хозяин.

– Ну да! Ну да! – согласился ворон. – Но ракшас этот мерзкий… да почему они там слабаки все такие? Что, они сами его задушить не могут? Ведь и благословений у него особых нет! И тело обычное! Слабое тело, а столько шума!

– Тебя это удивляет? – хозяин всё-таки улыбнулся.

Но так, что мне, смотревшей на них со стороны, захотелось всем богам известным молиться, чтобы только не стать той, на кого он смотрит с такою усмешкою.

– Нет! Но до чего гад мерзкий! Тошнит меня от него! Слушай… а можно я слетаю к нему? Покаркаю над дворцом? Может, чего и накаркаю?.. Ох, да неужели у них своих смельчаков не хватает? Ведь свои же кшатрии есть!

– Не такие подлые, – сухо заметил мужчина.

– Скажешь, добрые? – ворон подпрыгнул возмущённо.

Может, когтями проткнул плащ и кожу царапал, но хозяин внимания не обратил.

– В своё время я к ним приду. Но начнём с Шандара, – мужчина сказал задумчиво.

– Да давно уже пора! – не унималась его птица.

И обсуждали они некого Шандара, кажется, раджу какого-то, столь серьёзно, словно и правда могли ему навредить. Хотя при обсуждении методов – и пожар, и наводнение, и проклятия ворона – смутило меня, что мужчина не хотел зацепить случайных людей.

Вот вроде будь это демон – их просто власть должна интересовать! Как бы больше существ поработить, подчиняться заставить. И методы действенные. Не переживал бы так, чтобы не навредить невинными. Но, всё-таки, странный воин и птица обсуждали месть очень серьёзно. Спокойно. Словно не в первой было.

– А может… столкнуть с ним сына Джагдиша и сына Шакала? – предложил ворон. – Одного люди боятся. Другого – демоны.

– Сын Шакала ни во что вмешиваться не собирается, – чуть помолчав, мужчина спросил уже строго: – А не ты ли Махадэву предложил столкнуть их меж собой?

– Да я… – птиц смущённо затоптался на плече его, но хозяин при неудовольствии его особо возмущения не выказал, продолжал что-то рассматривать между деревьев впереди, серьёзно. – Да я… как бы… да я что-то такое каркнул как-то раз… но разве бы Махадэв стал что-то говорить сыну Джагдиша, если бы сам не хотел?..

Мужчина невольно пальцы сжал в кулак. Ворон, бдительно за ним смотревший, замолк и напрягся. Он разжал – и птица задумчиво шевельнула хвостом.

– Но ты сказал, что Махадэв что-то сказал сыну Джагдиша?

– Только что в борьбе против Шандара ему хорошо может помочь сын Шакала.

Э… а откуда обычной птице знать волю самого Махадэва?.. Тем более, разве может обычный ворон высказывать мнение великому богу?!

Дыхание затаив, разглядывала странную пару: ворона и… вряд ли то существо в чёрных одеждах было простым человеком. Но и дэвы не носили чёрные одежды: демоны обычно. Да и кожа его была слишком тёмной! Тёмнокожими бывали демоны. Чешуёю, шерстью не покрытые.

– Вообще, было бы правильно, если бы оба воина выступили против Шандара, – серьёзно произнёс хозяин странной птицы.

– Да вот плевать сыну Шакала на власть и богатство! И… и, кажется, брат ему всю историю рассказал. Но он и после ни на палец не сдвинулся к царству Шандара! Ну, каково?! Да ракшасы там ржут над ним!

– Ему, кажется, плевать на их мнение? – усмехнулся мужчина. Одобрительно.

– Да… – ворон подпрыгнул возмущённо, потом в мою сторону голову вдруг повернул.

Я сжалась напугано, отступив от них. Но… но как убежать теперь? Ведь болтливый спутник этого мрачного существа меня уже заметил! И вряд ли смолчит. Но… но жутко стало от мысли, что этот кшатрий сейчас повернётся и посмотрит на меня. Не оружия, не гнева его я боялась больше всего, а почему-то – взгляда его.

– Погоди… она как будто нас видит! – возмущённо нахохлился ворон.

– И слышит, – невозмутимо уточнил его хозяин.

– Но! – собеседник пернатый аж подпрыгнул возмущённо.

Так, что крыльями взмахнув и оторвавшись на миг от плеча его, промахнулся уже сесть. Скатился, истошно крича, по плащу его, от испуга когтями не успев зацепиться, прямо к его ногам.

Тут мужчина, вообще под ноги себе не глядя, переступил через него – вообще не зацепив своего спутника – и с нового места уже медленно повернулся ко мне.

Я застыла. Я почему-то уверена была, что от взгляда его не убежать.

Но взгляда его ждала как самого ужасного, что вообще могло быть в жизни.

Он наконец уже повернулся ко мне, неспешно. И пронзительные чёрные глаза взглянули на меня. Мне холодно стало от этого пристального взгляда, который как будто видел меня насквозь, всё моё прошлое и все мои чаяния. Было странное чувство, что одним только взглядом он способен разрушить всю мою жизнь. Если только захочет.

– Моё почтение, дэв!

Сил не было обернуться. Но, похоже, к нам подошёл Садхир. И… приветствовал незнакомца. Может, пытался взгляд его ужасный забрать на себя. Но… ох, а если и с Садхиром что-то ужасное случится из-за этого взгляда?! Лучше пусть со мной! Муж и так уже много заступался за меня!

Странный бог вдруг улыбнулся.

– Что… и он слышал?! – возмутился ворон за его спиной.

Но я не смотрела уже на птицу болтливую. Я глаз не могла отвести от лица и взгляда дэва, смотрящего на нас. Просто его глаза… я вдруг перестала бояться его. Взгляд его ощутимо потеплел. Просто стал серьёзным. Хотя ощущение этой мощи его не ушло. Это какой-то великий бог был передо мной.

Мужчина неторопливо голову повернул уже к моему супругу. Он как будто вообще никуда не торопился. И то, что мы двое – простые люди – случайно подслушали разговор дэва и его спутника, разговор, который нам услышать было не положено, почему-то не разгневало его.

– А ты долго ещё намерен прятаться за музыкой, Садхир?

– А что я ещё могу! – мой муж потерянно опустил голову. Плечи. Сгорбился даже.

– Не все твои родственники умерли, – спокойно уточнил явившийся нам бог.

– Не все? – музыкант радостно поднял голову.

– Семья деда и его второго племянника всё ещё живут в том же царстве. Да и… – дэв вдруг улыбнулся, дружелюбно, хотя чёрные глаза с его смуглого лица смотрели по-прежнему серьёзно и пронзительно. – И Кири спаслась. Да, впрочем, вам уже Махадэв на то намекал.

– Кири? – оживился Садхир. Но вздрогнул вдруг, сжались кулаки. – Но… вы сказали, что они там… как им удалось выжить?!

– Сказали, что Шандар был прав. Во всём.

Моего супруга передёрнуло. Так… он тоже имел какое-то отношение к царству того самого Шандара, которого ворон всё ругал, сыновья которого были неблагочестивыми?.. Этот… этот бог поэтому позволил нам увидеть его и услышать их разговор?.. И… и если мой муж так бурно среагировал на упоминание Шандара и то, что родственники его выжили, встав на того сторону – но всё же выжили – выходит, тот раджа чем-то навредил и его семье?..

Что-то похолодело у меня внутри.

Ведь Мохан упомянул, что когда впервые увидел Садхира и его семью – они ужасно выглядели. Он это запомнил на года, хотя тогда ему было около четырёх вроде. И… и они даже съели предложенную им еду, хотя ребёнок ужасно её сделал. Садхир сказал, что той милости не забудет. Но… и Садхир был лишь названным братом Мохана и Поллава. Его родителей, как и их родителей, убили те разбойники. Сёстры их пострадали тогда. Да и… кажется, других братьев и сестёр Мохана и Поллава убили в тот день. Или даже… и других братьев и сестёр Садхира, если с родителями вместе бежали!

Но… что за ужасным человеком должен был быть раджа Шандар, что весть о том, что родственники перешли на его сторону, так ужаснула Садхира? Больше, чем радость от известии, что кому-то из его родных удалось выжить!

И… и зачем этот бог рассказал это Садхиру? Прежде, чем тот сам мог от путешественников или торговцев узнать! Или даже помешал ему остаться в неведении!

– Ты прилично играешь, – добавил незнакомец, на мужа моего глядя серьёзно. – Но ведь за все твои аскезы ты получил дары.

– Я… могу немного, – мужчина молодой смутился.

Ворон выглянул из-за ноги хозяина, уже с большим любопытством разглядывая моего супруга.

– Ты можешь лечить людей. И тебе это нравится, – строго дэв произнёс.

Словно намекал, что именно это и надо от Садхира людям. Или… не только людям?..

– Но… – мужчина сглотнул, потом признался огорчённо: – Но эту девушку… к который мы идём… я ведь не смогу её вылечить! Её… – шумно выдохнул. – Её уже ничто не спасёт!

Но почему он в этом так уверен?!

Но вдруг молодой йог упал на колени.

– Разве что вы попросите Шукрачарью исцелить её…

– Она была лишь нерасторопна, – дэв нахмурился. – Но уже поздно, Садхир. Вы можете поддержать лишь мать её.

Такое ощущение, будто он видит сквозь пространство и время!

– И сегодня одной душе положено плакать, – грустно добавил странный бог, посмотрев в сторону.

Кажется, туда, где скрылись родители несчастной девочки и Поллав.

– Но почему?! – Садхир вдруг заплакал, голову опустил убито. – Вы говорите, что я получил благословение лечить. Меня позвали ей помочь… позвали первый раз… но я ничего не могу изменить?! – глаза негодующие поднял, коленопреклонённый, но гневно в глаза богу неумолимому взглянул. – Почему?!

– Одна душа сегодня должна плакать, – твёрдо повторил бог.

– Но… – голос молодого йога дрогнул. – Но мы…

– Вам просто смотреть. Вы двое вообще случайно сегодня сюда попали. Вы ничего не сможете изменить.

И говорил эту ужасную весть спокойно! Да как он может?!

Мужчина перевёл взгляд пристальный на меня. Замерла напуганная под его серьёзным взглядом.

Закричали где-то в стороне. Отчаянно. Молодой вскрик. Мужской.

Бог медленно повернулся в ту сторону. И… из глаз его сорвались две молнии, скрылись между деревьев. Через несколько мгновений раздалось отчаянное ржание лошадей. Крики людей. Треск дерева сломанного. Истошный женский крик.

– Давно пора! – радостно крикнул ворон, взлетел ему на плечо. – Или… то не сынок Шандара?

– Сын… Шандара?.. – Садхир невольно сжал кулаки. – Он… он тут?!

– Их тут три. Но не все, – спокойно ответил мрачный бог, потом медленно к нам повернулся, нет, к моему супругу. – Ты, конечно, можешь попробовать сегодня отомстить. Но ты уже обещал быть в другом месте.

– Но… – молодого йога трясло.

– Вообще, не твоё это дело – убивать, – строго произнёс странный дэв. – Ты две жизни служил, чтобы иметь возможность помогать другим. Ты получил дар исцелять. Но против сыновей Шандара ты сегодня не выстоишь. У них слишком много воинов. И сами они – воины умелые.

– Но… – молодой йог отчаянно куснул губу.

– А если ты многих убьёшь – а они будут прикрываться слугами – то в следующий раз я приду уже к тебе.

Он вроде произнёс спокойно, но мой супруг вздрогнул. И у меня внутри что-то оборвалось.

– Не совершай ошибки, Садхир, – твёрдо потребовал мужчина, которого он назвал богом, но одетый при этом слишком мрачно для дэва. – Ты и так уже заляпал свою душу. Ты – не воин.

– Но… – молодого мужчину трясло. – Но если я ничего не могу изменить…