Сыщик Вийт и его невероятные расследования
Помощник его, конечно, не слышал.
У рычагов управления стоял машинист, граф Адам-Каетан Петрович Мйончинский. Рядом с ним прислонился плечом к стене его помощник. В тамбуре возился с углём кочегар.
Когда в будку ввалились нежданные гости, ни один из них даже бровью не повёл. Более того, взрыв паромобиля, похоже, тоже остался незамеченным.
Кочегар едва двигался. Медленно набирал на лопату немного брикетов обогащённого угля, с задержкой отправлял их в топку и снова замирал на несколько мгновений.
Фирс тронул его за руку. Кочегар вздрогнул и повернул голову, но глаза его оставались затуманенными. Даже устрашающий вид возникшего из ниоткуда человека, окровавленного, в угольной пыли, в разорванной одежде, не заставил его взволноваться. Он лишь снова уставился на свою лопату.
Фирс обернулся к Вийту, пожал плечами. Детектив вздохнул и пошёл по будке вперёд. Заглянул в лицо помощника машиниста. Тот спал, прислонившись к стене. Сыщик встряхнул его и получил в ответ лишь слабое шевеление.
Мйончинский прямой жердью торчал над рычагами управления у переднего окна. Глаза его были открыты. Он безотрывно смотрел вперёд.
Вийт направился было к нему, но тут юный граф совершил нечто невероятное – со всего маху ударил себя по щеке открытой ладонью. На его лице запылало алое пятно. Рядом с другими пятнами. Похоже, это была не первая пощёчина, призванная поддержать молодого графа в бодрствующем состоянии.
– Вы меня помните? Патерик! Несколько недель назад! Я полицейский чин барон Вийт! – проорал Ронислав Вакулович, наклонившись так, чтобы Мйончинский его видел.
Тот отшатнулся, вытаращив глаза.
– Вам в пунш подсыпали снотворное! – дедуктивист быстро осмотрел рычаги, регулировочные шнуры, чугунные бегунки и шестерёнки шкал. – Нужно прибавить скорости, чтобы спасти и Сташко! Где вентиль?
– А, это вы, барон… – сонно пробормотал молодой Мйончинский.
Тем временем Фирс в тамбуре открыл все трубы поддува, молча отобрал у кочегара лопату и принялся швырять брикеты угля в топку. Много, быстро, часто. Пламя снова и снова равнодушно принимало горючее. Казалось, оно совершенно не собиралось разгораться. Фирс не унимался. Кочегар некоторое время бездумно смотрел на него, а потом осел на пол.
Вийт, проследив взглядом за своим помощником, отодвинул в сторону Мйончинского, завернул вентиль пара, доведя стрелку шестерёнки почти до самой границы красной зоны.
Граф что-то закричал, но Вийт лишь успокаивающе махнул ему рукой.
Мйончинский не унимался. Он подскочил к детективу и попытался оттолкнуть его от рычагов управления. Если бы не сонливость, граф мог бы учинить задержку сыщику. Сейчас же, однако, он ничего с Вийтом поделать не мог.
– На вас действует снотворное! – крикнул дедуктивист. – Вы не можете ясно мыслить!
И Вийт подтолкнул студента к скамье.
Пламя в топке наконец разгорелось. Паровоз заметно прибавил ходу. Шестерёнка скорости провернулась уже на тридцать пять вёрст в час. Поля вокруг мелькали, будто во сне. Так, должно быть, проносится земля под ласточкой. Вийту пришлось держаться за поручень, чтобы не упасть.
Фирс тоже почувствовал ускорение. Он разогнулся, с удовлетворением вытер пот с лица, отчего поперёк кровавых царапин пролегли широкие угольные полосы, и тут же вернулся к своей лопате.
Впереди показался второй поворот. Вийт выпустил из котла пар, ослабил давление и потянул за тормозной шнур. Машина стала замедляться.
Мйончинский несколько успокоился. Он всё ещё ёрзал на скамье, но больше сыщика за руки не хватал.
Поворот стремительно надвигался. Колея, сворачивая, резко пошла в сторону, и локомотив понесло туда же, одновременно накреняя в противоположную сторону. Мелкие предметы покатились по полу. Люди, чтобы не упасть, ухватились за что могли. Ужасающий скрежет ударил по ушам.
– Я слышу! – вскричал Вийт с удивлением. – Я это слышу!
Поворот с каждым мгновением становился всё круче. Неумолимая сила инерции тащила смельчаков вбок. Приходилось держаться обеими руками.
Мйончинский выкарабкался из-под груды ветоши, на которую его бросило.
– К вам возвращается слух?! – что есть мочи заорал он в ухо Вийту. – Тогда слушайте: у нас отлетела крышка тендера! Всю дорогу из бака выплёскивается вода. В результате в котле не пар, а перегретый воздух!
– Что? – непонимающе прокричал ему в ответ Вийт.
Студент схватился за голову, но тут же взял себя в руки и снова принялся орать сыщику в ухо.
Поезд тем временем вырвался на ровный участок, последний отрезок гоночного пути, и понёсся вперёд, не зная преград, не ведая сомнений.
До состава Сташко оставалось с десяток саженей. Рвущиеся из его труб обильные клубы дыма закрывали плотным одеялом переднее стекло локомотива Мйончинского.
Дедуктивист стоял в проёме распахнутой двери будки. Его волосы трепал сильный встречный ветер, потоки дымной сажи били в его мужественное лицо, обрывки одежды развевались как флаги.
– Уже сейчас! – кричал Вийт. – Ещё немного, и я смогу перескочить к лёдщику!
Внезапный вопль позади заставил его обернуться. Оторвался от рычагов управления и граф. Фирс остановился с поднесённой к топке лопатой угля.
– Горим! – орал кочегар, указывая на стенки будки.
Отовсюду, где дерево соприкасалось с раскалённым котлом, валил дым.
– Я же говорил! – вскричал студент. – Вся вода вылилась!
Давно уже проснувшийся помощник машиниста бросился в тамбур, оттолкнул Фирса и принялся блокировать поддувы, перекрывать доступ воздуха в топку и задвигать заслонку.
– Поздно! – бормотал он лихорадочно. – Поздно!
Котёл мерцал тусклым багровым светом. Отовсюду били всё более обильные струи дыма.
Мйончинский до отказа выкрутил вентиль давления пара, выпуская перегретый воздух.
– Что вы делаете! – взбеленился Вийт. – Если мы не догоним Сташко, я не смогу остановить его локомотив! Они же там все сонные, на полной скорости врежутся в финиш!
На боковые окна вдруг надвинулась огромная чёрная тень. Поезд лёдщика перекрыл солнечный свет, в будке стало темно. Лишь в проёме распахнутой двери виднелся силуэт сыскного надзирателя.
Переднее стекло сразу же очистилось от дыма. Стали видны колеи, полные неиствовавших зрителей трибуны и опустившиеся почти к самой земле дирижабли хроникёров.
Тень от паровоза Сташко продолжала медленно сдвигаться назад, открывая одно боковое окно за другим, пока наконец полностью не исчезла, отстав.
– Как же мне туда перепрыгнуть?! – вскричал Вийт, растерянно глядя на отбойник локомотива лёдщика, несущийся уже в нескольких саженях позади.
– Да о чём вы, ваше высокоблагородие! – заорал помощник машиниста. – Они тормозят перед финишем даже вроде, неплохо тормозят, и нам тоже нужно, иначе это мы врежемся в трибуны!
Дедуктивист глянул вперёд, ужаснулся и бросился к Мйончинскому.
– Останавливай!
Молодой граф, оцепеневший было от открывшейся за передним стеклом картины, встрепенулся и тут же повис на тормозном шнуре.
Колёса локомотива разом застопорились. Раздался оглушительный визг. Людей со всего маху бросило вперёд. Детектив врезался в графа.
– Мы не успеем! – кричал Мйончинский. – Как же так получилось! – студент висел на тормозном шнуре всем своим весом. – Это из-за дыма, который перекрывал обзор! Я не понял, что мы уже настолько близко!
– И вы не о том, ваше сиятельство! – орал из тамбура помощник машиниста. – Сейчас не до сожалений! Мы горим!
Отовсюду вокруг багровеющего котла пробились открытые языки пламени. В одно мгновение они набрали силу, затрепетали, взвились к потолку, загудели. Будка наполнилась густым дымом, который чёрным шарфом повалил наружу через раскрытую Вийтом дверь.
Все надсадно кашляли. В тамбуре вообще стало невозможно дышать.
– Надо прыгать! – доносилось из дыма. – Сгорим!
– Надо прыгать! – кричал другой голос. – Разобьёмся о трибуны!
Сыщик ухватился за тормозной шнур и повис рядом с Мйончинским.
– Прыгайте! – орал он. – Все! Я останусь!
– Ну уж нет! – визжал граф. – Останусь я!
Гудящее пламя выплеснулось из тамбура.
– Что это за рычаг? – прокричал Фирс, указывая на чугунную палицу, торчавшую позади, у горящей стены.
– Ручной тормоз тендера, – ответил помощник машиниста. – Но он блокирует только одну колёсную пару!
Фирс сграбастал груду ветоши с пола, завернулся в неё, пополз в самый огонь. Отыскал рычаг. Что есть мочи потянул за него.
Локомотив опять дёрнуло. Из-под колёс посыпались снопы искр. Всех с новой силой бросило вперёд. Груда брикетов обогащённого угля, заготовленная в тамбуре для топки и уже охваченная огнём, полетела сияющим дождём в будку.
Тряпки вокруг головы Фирса занялись, и истопник нехотя отпустил тормоз. Лавируя среди катающихся по полу пылающих брикетов угля, он отступил к остальным.
Поезд дрожал, скользя на заблокированных колёсах, издавая немыслимый визг, всё более замедляясь, но никак не желая полностью остановиться.
Конец железнодорожного полотна приближался. Зрители первых рядов в панике сыпанули в разные стороны.
– Да прыгайте же! – истерично вопил Мйончинский.
И тут, издав особенно пронзительный скрежет, пылающий состав наконец встал. Лишь в шаге от заграждения, отделявшего обрыв колеи от трибун.
Всех вновь бросило. На этот раз – назад, в пламя.
Ревущий огонь охватил и локомотив, и тендер, и прицепной вагон с углём. Гигантский столб чёрного дыма бил в небо.
Один за другим из паровоза выпадали люди – студент Мйончинский, кочегар, помощник машиниста, Вийт, Фирс. Они скатывались по насыпи, с трудом поднимались на ноги и глядели на сияющий сноп огня, в центре которого угадывалась чёрная чугунная туша локомотива.
Трибуны вопили от восторга.
Фабрикант Таде, конечно, нашёл для героев приличную одежду, и теперь Вийт вновь блистал в судейской ложе, погружённый в восторженные перешёптывания и откровенные возгласы восхищения. Он нашёл оставшуюся на одном из столов с закусками драгоценную альбоку и теперь прижимал её к груди безмерно счастливый от обретённой пропажи.
После пережитого Вийта мучила жажда, и он подхватил с подноса бокал с родниковой водой.
– А ведь в фужере Сташко не было льда, – проговорил Фирс, задумчиво глядя на сверкающую, искрящуюся в солнечных лучах прозрачную жидкость.
– Да? – повернулся к нему сыскной надзиратель.
Рядом с Вийтом вдруг возник какой-то человечек. Своей серой неприметностью он сильно выделялся на фоне разряженной публики.
– Агент Остапенко, номер удостоверения сто четырнадцать, – еле слышно прошелестел мужчина. Глядел он куда-то в сторону. – Мы прибыли на дом к половому Агафоне Кутя и застали там личную охрану Таде. Они как раз допрашивали слугу. Мы Агафошку у них отобрали. Половой признался, что укладывал вещи, чтобы бежать. Вызвал извозчика. Под половицей обнаружены луддитские значки, такие же, как тот, что был найден здесь.
– Сейчас буду, сам с ним побеседую! – ответил Вийт, тоже глядя совсем в ином направлении.
К Рониславу Вакуловичу направлялась графиня-мать, и сыщик весь подобрался. Шпион незаметно растворился в толпе.
Старуха остановилась в нескольких шагах от Вийта, смерила его с ног до головы своим бесцветным взглядом и произнесла:
– Вы до сих пор полицейский? Но ведь прошёл уже месяц!
– Должен признать, так и есть! – развёл руками сыщик.
– Что ж, – пожала плечами графиня-мать, – бывает… – она пристально посмотрела на Вийта. – А вы знаете, что вы герой?
Анфир Житеславович вызвал победителя Гонок в центр залы.
Мйончинский поправил подпалённые отроческие усики и гордо прошествовал к Кубку.
– Невиданная скорость и небывалая зрелищность! – вскричал Таде. Глаза его сверкали. – Мужество, изобретательность и инженерный гений! Поздравляю с победой Адама-Каетана Петровича Мйончинского, студента!
Публика взорвалась аплодисментами. Бригада дагеротипистов принялась готовить снимок замершего рядом с трофеем героя.
– Не стоит ли отменить результаты Гонок, ведь экипажи были отравлены? – спросил выбившийся вперёд хроникёр, знаменитый Квитославный. – К тому же к финишу пришёл не паровоз, а его обгоревший остов! На трассе произошёл взрыв постороннего паромобиля! Да и к бригаде победителя уже после старта добавилось двое человек!
Таде наслаждался каждым словом в вопросе газетчика. Он явно воспринимал перечисление всех этих происшествий как комплимент.
– Какое зрелище, не правда ли! Какая интрига! – вскричал фабрикант, едва не подпрыгивая от возбуждения.
– Но нужно ведь отменить…
– Что касается условий соревнований, – перебил хроникёра Таде, – то они не делают скидку ни на какие обстоятельства. Впрочем, я с удовольствием приглашаю господина Сташко и синьора Корстини принять участие в Гонках в следующем году! Вне предварительных заездов! За год мы проложим ещё две колеи, и будет пять соревновантов!
Гости разразились одобрительными криками.
– Надеюсь, – добавил Анфир Житеславович с хитринкой в глазах, – в будущем году никто не добавит снотворное в традиционный напиток Гонок!
Все рассмеялись. Сташко развёл руками. Корстини с обольстительным изяществом многоопытного ферлакура поклонился.
И тут в толпе произошло какое-то движение. Публика притихла. В воцарившейся тишине отчётливо раздались уверенные шаги. Все взгляды обратились назад, люди стали расступаться, и в образовавшемся проходе показался стремительно шагающий к центру залы Вийт.
– Снотворное в кубиках льда всыпал в главный приз Гонок Сташко! – воскликнул сыщик на ходу.
– Но позвольте!.. – растерянно поднял голову Апрон Несторович.
– Не возражайте, – перебил его Ронислав Вакулович. – Это сделали именно вы! А как быть, если вы достигли отличной манёвренности, но не скорости! Пятьдесят тысяч и сей драгоценный Кубок стоят того, чтобы повозиться со снотворным!
– Что вы такое говорите, барон! – воскликнул Сташко. – Все знают, что это сделали луддиты!
– Сюда действительно проник луддит, – кивнул Вийт, – но он был своевременно обнаружен, а теперь схвачен. У полового Агафошки было намерение напугать публику значками, не более того. Не следует, кстати, забывать, что он бежал ещё до того, как начали готовить пунш. Никакой возможности отравить напиток у него не было. У него-то не было, а вот у вас – было!
– Но я пил из той же чаши! – проговорил лёдщик. Он обернулся к стоявшим по соседству гостям и повторил со слезами в голосе: – Я ведь тоже пил!
По зале пронёсся приглушённый шум. Гости заперешёптывались, оглядываясь на Вийта.
– Мы все видели, как пил Апрон Несторович! – воскликнула госпожа Квят. – Ещё и разбил осушённый до последней капли бокал!
– Действительно, Ронислав Вакулович… – извиняющимся тоном неуверенно промямлил Таде. Ему было неудобно за своего именитого гостя.
Дедуктивист усмехнулся и сделал шаг к лёдщику. Орлиный нос Вийта едва не уткнулся в нос Сташко. Огонь карих глаз пронзил ошарашенного преступника.
– Вы высыпали замороженную настойку мышника в Кубок и, пока она не растаяла, тут же, буквально в секунду, наполнили бокалы – свой и экипажа, – сказал сыщик. – При этом вы следили, чтобы в ваши сосуды лёд не попал. Таким образом, ваше питьё не содержало снотворного. Затем, давая отраве в чаше время растаять, вы устроили представление с выносом вёдер настоящего льда. Когда наконец остальные соревнованты зачерпнули в свои бокалы напиток, в нём уже было достаточно яда.
– Но с чего вы взяли! – вскричал Сташко. – Ведь нет никаких доводов!
– Надо признать, что сундук, в котором вы доставили снотворное, сразу же унесли, – пожал плечами Вийт, – а мешок, содержавший отравленный лёд, исчез…
– Ну вот видите… – с надеждой стал говорить Апрон Несторович.
– Но мы ведь найдём в вашем поместье и заготовленный мышник, и остатки настойки, и запас замороженной в лёд отравы, не так ли? – улыбнулся дедуктивист. – И в вашей дворне кто-нибудь да разговорится?
Сташко побледнел.
Руки его опустились.
Дагеротиписты, быстрее всех сообразившие, что произошло, тут же подхватили свой агрегат и с воплями бросились к Вийту.
А тем временем половые стройной цепочкой вносили под звуки скрипок подносы с замороженным какаовым питьём…
Сыщик Вийт и дело о древнем молоте Саниры,
или Глава 4, в которой из закрытой комнаты музея таинственным образом исчезает древний молот жестоких богинь Триполья. Мощь, которой нет названия, вырывается из глубин времён. Помогут ли и теперь сыскному надзирателю Вийту невероятное напряжение сил, находчивость и неслыханная наблюдательность?
Телеграф, стоявший в закутке читальной залы Большой библиотеки, зажужжал, заскрипел, задрожал. Многочисленные шестерёнки пришли в движение, заставляя вращаться сверкающие медные колёса. Спустя ещё мгновение, сопровождаемая мощной струёй пара, в массивный лоток вылетела металлическая капсула. Она ударилась о висевший тут же гонг, издав мелодичный гул, запрыгала, отскакивая от стенок, и, повертевшись, замерла на дне.
Старший архивариус в соответствующем мундире, при сабле и шпорах, сделал знак одному из книгохранителей, и тот, поправив форменную фуражку, чинно прошествовал к аппарату. Уже через минуту он появился в общей зале с чёрной дощечкой в руках. На ней мелом было написано: «Сыск. надзир. б-н ф. Вийт».
Фирс, друг детства и слуга детектива, оторвался от покоившегося перед ним медицинского трактата на латыни.
– Нам нужно скрыться? – спросил он сыщика.
– От этого не скроешься! – ответил тот, вздохнув.
Служитель библиотеки с табличкой в руках бесшумно скользил по центральному проходу читального зала. Он всматривался в посетителей, пытаясь найти знакомые каждому по газетным дагеротипам черты лица.
Имя Вийта заставляло головы поворачиваться вслед. Каждый хотел увидеть детектива.
Тот отложил подшивку спортивных листков и поднялся.
– О, господин надзиратель! – воскликнул книгохранитель, мгновенно просияв. – Вам послание!
Затихшая аудитория ахнула, увидев наконец дедуктивиста.
– Не может быть! – тихо, будто сам себе не веря, произнёс какой-то мужчина с моноклем. Он поднялся, чтобы лучше рассмотреть детектива. – Да, да, это он!
– Господин Вийт! – воззвал к сыщику некий пылкий юноша. – Мы все восхищены вашим гением!
Он зааплодировал, и эти аплодисменты были в единодушном порыве подхвачены остальными посетителями читальной залы. Отовсюду понёсся звук отодвигаемых кресел, тут и там стали подниматься люди. Приветственные возгласы, сопровождаемые овацией, сотрясли обшитые старинным морёным дубом стены Большой библиотеки. Огоньки в многочисленных газовых светильниках затрепетали.
Суровый старший архивариус не бросился наводить порядок. Он лишь вытянулся по стойке смирно и отдал честь.
Сыщик принял из рук зардевшегося служителя библиотеки конверт с телеграммой.
«Дорогой Вийт, – прочитал детектив, – в Музее раскопок и находок непонятное происшествие. Единственная надежда – на вас».
– Коляску? – спросил Фирс.
– И немедленно! – ответил Вийт.
Слуга, которого в давние времена называли бы «кучер», а в просвещённом двадцать первом веке гордо именовали «истопник», натянул на непослушные вихры английский кепи и бросился к выходу. При его умениях достаточно было лишь одного ведра обогащённого угля, чтобы довести до кипения воду в котле парового экипажа.
– Господа, господа… – бормотал оставшийся в зале Вийт. Он скромно кланялся рукоплещущим ему людям. – Ну зачем же так!..
К нему подскочил тот самый пылкий юноша, предложив для автографа газету «Чутки» с кричащим заголовком огромными буквами: «Наш Вийт вновь блестяще справился с расследованием! Загадка века разрешена!» Сразу под надписью располагался довольно чёткий дагеротип сыскного надзирателя.
Сыщик обмакнул собственное позолоченное перо в казённую чернильницу и начертал уверенным стремительным почерком: «Преступникам не спастись! Барон Р. В. фон Вийт».
К столу детектива немедленно бросились остальные посетители читальной залы. Кто предлагал для подписи всё ту же газету, кто – припрятанный в заветный медальон профиль, а кто и просто манжету…
Долг, однако, звал сыщика навстречу неизвестности.
Уже через пять минут Ронислав Вакулович прошествовал из высоченных массивных дверей библиотеки в яркое солнечное утро, утро, перемешанное с суетой неугомонного города Володимира, в непередаваемую смесь азота, кислорода и угольной пыли.
Ревущий пламенем топки паромобиль ожидал его.
Вийт плюхнулся на диван. Фирс пристроил лопату в специальный держатель, ловко взобрался на шест шофёра и потянул за шнур. По всей улице разнёсся предупреждающий гудок. Экипаж, окутавшись облаком пара, тронулся с места.
В считаные минуты махина разогналась до бешеных двадцати пяти вёрст в час и стремительно понеслась вперёд, сотрясаясь на каменной брусчатке, распугивая прохожих и чудом избегая столкновений с упряжными колясками.
Над головой сыщика в высоком голубом небе проплывал огромный дирижабль, на ветвях деревьев ныли птицы, из канав кричали водолазы.
Наслаждающийся великолепием родного города Ронислав Вакулович откинулся на обитую кожей бурундука спинку дивана. Рядом с ним лежал предусмотрительно оставленный Фирсом свежий выпуск «Чутков», тот самый, который Вийт столько раз сегодня подписал автографом. Сыскной надзиратель развернул газету и погрузился в чтение. Он и не подозревал, сколь таинственным, пугающим и непонятным окажется ожидавшее его происшествие.
Чудовищное здание Музея раскопок и находок окружал регулярный парк в английском стиле. Подъехать ко входу было невозможно, и последнюю часть пути Вийт и его верный Фирс, тащивший сумку с оружием, прошли пешком.
У парадной лестницы, однако, они наткнулись на шумную толпу. Бравый городовой, угнездившийся на верхней ступени, с трудом сдерживал возмущённых людей.
– Я служу здесь! – орал, перекрикивая всеобщий гам, раскрасневшийся пожилой господин в котелке. – Немедленно пропустите!
– Мы ещё неделю назад приобрели входные билеты! – стараясь сохранять спокойствие, веско говорил отец семейства. К нему жались жена и выводок детей.
Но городовой стоял непоколебимой скалой.
– Музей закрыт! – выкрикивал он. – Время возобновления работы будет объявлено! Разойтись!
Вийт в сопровождении невозмутимого Фирса пробился через толпу и попытался пройти мимо полицейского, но тот, не пропуская, решительно раскинул в стороны руки.
– Идите прочь, господа! – сказал он сурово. – Посещений сегодня не будет. Возвращайтесь завтра в обычное время!
– Но помилуйте, господин городовой… – начал было Ронислав Вакулович, но страж не хотел его слушать.
– С минуты на минуту сюда прибудет сам Вийт! – грозно вскричал он. – Не путайтесь под ногами!
Фирс наклонился к детективу:
– А я ведь говорил! Будь ты в мундире…
– Лучше подай моё удостоверение! – зашипел детектив. – Быстрее!
– В мундире, – невозмутимо ответствовал тот. – Удостоверение – в мундире.
Сыщик вспыхнул, но что он сказал своему помощнику, осталось неизвестным, поскольку именно в этот момент жалобно и пронзительно завопил стоявший рядом господин – в напиравшей толпе ему наступили на мозоль.
Детектив вновь поворотился к городовому:
– Милейший, я и есть Вийт!..
– Вон отсюда! – взревел полицейский, не глядя на назойливых господ.
Дедуктивист обречённо оглянулся на своего помощника. Тот стоял с каменным лицом, но к груди его теперь была прижата газета «Чутки». Дагеротипом на первой странице вперёд.
– Вот! – закричал, указывая на свой портрет, Вийт. – Глядите, господин постовой!
Полицейский раздражённо отмахнулся, но взгляд его всё же скользнул по снимку. Городовой замер, потом взял из рук Фирса газету.
– Так и есть, что ли? – недоверчиво спросил у истопника страж порядка. Он вертел дагеротип, поглядывая на сыщика.
– Так и есть, – кивнул слуга. – Это сыскной надзиратель барон Ронислав Вакулович фон Вийт, собственной персоной.
– Что-то вы больно молодые, – пробормотал охваченный сомнениями постовой, но всё же отдал честь и посторонился, открывая проход.
Из-за витражных окон в вестибюле царил разноцветный сумрак.