Посредник судьбы. Часть 2

Предисловие.

Оставшись в одиночестве лежать на больничной койке, я все размышлял, как один человек может всю жизнь преследовать другого. Ну не могут жизни двух посторонних людей постоянно пересекаться. Свет вокруг меня начал потихоньку темнеть.

«Это конец» – подумал я, но меня это не пугало. Я был уверен, что вскоре я получу ответы на свои вопросы, и наконец узнаю, почему же от меня прятали человека, который всю жизнь прожил бок о бок со мной. Все вокруг стало черным, и я провалился в эту черноту.

***

Все не так, как я себе представлял. Нет кабинета наставника. Есть только больница, по которой я расхаживаю. Я вижу таблички на кроватках новорожденных. Я всматриваюсь в дату. Мне должно быть уже пять лет. Я помню, как мама говорила, что перед смертью, вся жизнь проносится перед глазами. Но это точно не мое воспоминание. Я тут никогда не был. На одном из стульев я вижу знакомого мне человека. Но кто же это? Его глаза. Я их видел. Но где? Я их видел в момент первой эпилепсии, ответ сам приходит мне на ум.

Неожиданно, что-то обхватывает меня и тянет. Я полагаю, что сейчас перенесусь в другое время и, не сопротивляясь, подчиняюсь этой тяге. Мня втягивает в какое-то лысое существо. Я чувствую острую боль в ягодицах. Кто-то целенаправленно ударил меня по попе. Я пытаюсь кричать, чтоб меня отпустили. Но тело меня не слушается. Я лишь издаю звуки похожие на крик.

Входит уже знакомый мне мужчина. Он очень рад. Похоже, это мой новый отец. Он целует женщину, держащую меня на руках и говорит… говорит, что уже придумал как назвать меня. Я знаю это имя, я долгое время видел человека, носящее этот имя. И только перед смертью я его узнал. Все это время от меня прятали меня же самого. Как такое может быть? Я помню, что наставник мне говорил, что одновременно на земле могут жить до двенадцати я. Но для меня до сих пор это звучит как фантастика.

И все же я заново родился. Родился снова. Интересно, это дано мне, чтоб исправить все мои ошибки? А почему бы и нет? Как минимум я попробую это сделать, а сейчас… сейчас мне необходимо научится взаимодействовать с моим новым телом.

1

Как оказалось, привыкнуть к новому телу не так-то просто, я начал ходить в год с небольшим, а внятную речь освоил только к пяти годам. Не смотря на это, я уже в три года тайком от родителей пытался читать книги. Звучит странно, и все же так и было. Мне приходилось прятаться от них, чтоб не вызывать подозрения. Было очень сложно стараться не выделяться, уже тогда я понимал, как это важно. Я не хотел, чтоб мной заинтересовались какие-нибудь ученые или, еще хуже, военные.

Моя новая семья совсем не походила на предыдущую, хотя отец так же все время проводил на работе, и я его почти не видел, по выходным он выпивал. Мама тоже работала, но не полный рабочий день, так что с ней я проводил много времени. У меня было два старших брата. Один на два года старше, другой – на три. Мне приходилось донашивать за ними одежду, так как в этот раз моя семья не была настолько же состоятельной. Вот, пожалуй, и все что я могу сказать о ней.

Не буду описывать все тяготы своего проживания. И все же, как бы я не старался развлечь себя, самым тяжким испытанием была скука. Я с нетерпением ждал семи лет, надеясь, что в школе будет больше возможностей для моей реализации. Но в школе оказалось совсем не веселее, было довольно сложно спокойно сидеть и делать вид, что все для тебя в новинку. Особенно раздражало, когда на твои вопросы учитель отвечал что-нибудь вроде «подрастешь – поймешь» или «ты еще мал, чтоб этим интересоваться». В эти моменты очень хотелось поставить задравшего нос учителя на место, но я хорошо понимал, к чему это может привести, поэтому молча проглатывал обиду и старался поменьше задавать вопросов.

В мире был только один человек, способный объяснить мне, что со мной произошло, но как его найти я совершенно не имел представления. Квартиру, которую я знал, наверняка занимает сейчас кто-то другой. Мой земной наставник из прошлой жизни переедет туда только через семь лет. И эти семь лет мне необходимо прожить так, чтобы никто не заподозрил, что я не совсем обычный ребенок. Все-таки очень сложно в одиночку хранить тайну. Но я должен это делать, иначе ближайшие годы мне придется провести либо в психбольнице, либо в каком-то другом научно исследовательском заведении.

И все-таки в школе я нашел для себя хоть какое-то применение. Меня с самого рождения в новом теле тянуло на литературу, я уже говорил, что тайком от родителей читал книги, но помимо этого, временами, мне очень хотелось написать что-нибудь самому. В прошлой жизни я такого желания не испытывал. Этот факт еще раз подтверждал то, что мне было давно известно: каждый человек рождается с предрасположенностью к чему-то, и если это развивать, то человек вырастет и успешным, и счастливым. Так вот, проведя полгода в первом классе, я наткнулся на школьную газету, в ней же я нашел имя редактора и, не раздумывая, направился к нему. Единственное, что я не учел – это свой возраст.

– Ты, правда, хочешь писать статьи для школьной газеты? – вытаращив на меня глаза, сказал редактор, учащийся в десятом классе.

– Да, а в чем проблема? – не разделив его удивления, ответил я.

– Ну, так-то нет проблем, но ты же в первом классе учишься. Ведь так? – уже с меньшим удивлением продолжил он.

– Да… – слегка занервничав, ответил я, совсем про это забыв. – Но я с шести лет печатаю на компьютере, и увлекаюсь журналистикой. Можно же какую-нибудь колонку вести. Школа глазами первоклассника. Ну, или что-то подобное. У вас ведь не все статьи про мировую экономику.

– Ну, хорошо, – сдерживая смех, согласился он. – Это будет забавно. Давай так и сделаем, первая твоя статья пусть так и называется «Школа глазами первоклассника». Приноси, я прочту, и там уже решим, стоит ли ее публиковать или нет.

Так мы и договорились. Теперь у меня появилось хобби, а вместе с ним и надежды, что ближайшие шесть лет будут не такими уж и мучительными. Стараясь произвести впечатление на десятиклассника, я напечатал статью на десять страниц, я сам этого не хотел, но мысли текли рекой, и я никак не мог остановиться. Когда же он все это увидел, его улыбка исчезла с его лица. А когда он все это прочитал, он уже совсем по-другому стал на меня смотреть.

– Это ты писал? – спросил он, серьезно глядя на меня.

– Да, – растерявшись, ответил я, понимая, что пытаясь произвести на него впечатление, я сдал самого себя.

Если он это напечатает и подпишет моим именем, сразу появится множество вопросов, и мне не избежать повышенного внимания со стороны учителей.

– Мне мама помогала, – поняв свою ошибку, выдавил я из себя.

– Молодец твоя мама, а вот ты меня расстроил. Я не могу разместить это и не только из-за того, что тут десять страниц, а скорее из-за того, что это совсем не похоже на взгляд первоклассника, – серьезно произнес он. – У нас школьная газета, и статьи родителей мы не печатаем.

– Я исправлю, – неуверенно сказал я. – Теперь сам все сделаю. Мама просто не хотела, чтоб я ударил в грязь лицом, вот и решила мне помочь, а вышло все наоборот.

– Да уж. Лучшее – враг хорошего, – улыбнувшись, сказал он. – Ладно, даю тебе еще один шанс. Только на этот раз без мамы, ну и покомпактнее. Уж очень мне интересно, что из этого выйдет. У нас самый юный журналист из седьмого класса, а ты уже с первого хочешь начать печататься в газете.

Придя домой, я удалил большую часть статьи, а в оставшейся части все сложные слова заменил на более простые. Самому мне это совсем не нравилось, но теперь это больше было похоже на результат работы первоклассника. Редактор рассудил так же.

– Для первоклассника неплохо, – подбодрил он меня. – Будешь больше практиковаться, и мы из тебя первоклассного журналиста сделаем! Готов к толпам поклонниц?

– Нет. Может лучше без подписи статью выпускать? – неуверенно спросил я, понимая, что даже плохая статья первоклассника может привлечь много внимания.

– Ну, совсем без подписи нельзя, нужен хотя бы псевдоним. Есть что-нибудь на примете?

– Я не думал об этом никогда, – растерянно произнес я.

– Ну, тогда надо придумать какое-нибудь имя. Может, в интернете у тебя есть какой-то ник? – задумчиво говорил он. – А давай твой ник будет Достоевский. Нет, как-то слишком длинно. Горький. Тоже нет. Чехов. Ник Чехов. Как тебе? Сокращенно Ни.Чехов. Будешь писать, как твоя мама, будешь просто Чеховым. А пока с приставкой Ни.

При этих словах меня просто парализовало, я боялся, что сейчас он это заметит. Но он так был увлечен своими размышлениями и так горд тем, что придумал мне псевдоним, что, вероятно, даже не обратил бы внимания, если б сейчас в школе объявили пожарную тревогу. Хотя, я, пожалуй, тоже сейчас её мог не заметить. Я многие годы (в другой жизни) читал статьи, подписанные этим псевдонимом, каждый раз задумываясь, что бы это могло значить, какой смысл в него заложен. А в итоге, это всего лишь бурная фантазия редактора школьной газеты.

– Смотрю, ты поражен таким доверием с моей стороны, – продолжая улыбаться, сказал он. – Главное теперь – не зазнайся, и я уверен, что из тебя выйдет что-то толковое.

Мы разошлись по классам. С тех пор я стал каждую неделю приносить ему статьи на темы, которые он мне доверял. С каждым разом я все меньше старался, чтоб мои статьи были похожи на статьи первоклассника. Постепенно я и вовсе перестал об этом думать и писал так, как мне хотелось. Он больше меня не спрашивал, мои ли это статьи или мамины, видимо, все же решил, что он меня научил писать по-взрослому. А все мои статьи так и стали выходить с подписью Ни.Чехов.

2

Так мы жили довольно долго, менялось только то, что отец пил все больше и больше. Дошло то того, что когда мне исполнилось одиннадцать лет, он пьяный вышел на работу, и его уволили. Матери пришлось работать теперь полную смену, и мы стали видеться реже. За то теперь выпившего отца я видел каждый день, приходя из школы. Братьям, как мне казалось, было все равно, после школы они сразу шли гулять со своими друзьями, а мне сверстники надоедали и за время уроков, так что после школы видеть их совершенно не хотелось. Постепенно моя жизнь превратилась в кошмар.

Оставалось три года. Но я так и не смог продержаться. Моему терпению не хватило всего трех месяцев. Как-то я пришел домой после школы и увидел на диване спящего отца. Я осторожно подошел к нему и развернул его вытянутую руку так, чтоб мне были видны линии на ладони. Я даже представить не мог, насколько у него была тяжелая судьба. На мгновенье я засомневался, но вспомнив частые слезы матери, я толкнул его в плече пытаясь разбудить. Он открыл глаза и устало посмотрел на меня.

– Пап, надо серьезно поговорить, – твердо сказал я.

Он лишь устало мотнул головой, словно разрешая мне продолжить.

– То, что тебя когда-то бросила твоя возлюбленная ради другого, и ты, желая ей отомстить, женился на маме, не дает тебе права делать нас несчастными!!! – так же твердо продолжил я, глядя ему прямо в глаза.

В его глазах я увидел удивление.

– Откуда ты это… – невнятно проговорил он.

– Мне известно гораздо больше, чем ты думаешь. Я так же знаю, что ты раскаиваешься за это, но от твоих угрызений совести никому легче не становится. Исправлять свои ошибки нужно делами, а не алкоголем. Ты и так испортил маме жизнь, женившись на ней без любви, так еще и продолжаешь пить, делая ее жизнь невыносимой. А за одно и нашу. У тебя трое детей. Если ты и дальше так будешь продолжать, у тебя ничего не останется.

– Кто ты? – словно не узнавая во мне сына, со страхом сказал он.

– Я был твоим сыном, но я больше так не могу, я скоро уйду. Постарайся хотя бы сохранить остальных. Знаешь, что самое неприятное для меня… – я сделал небольшую паузу. – Если ты останешься один, я совершенно не буду тебя жалеть.

Он продолжал все так же удивленно смотреть на меня. Я понимал, что он всех нас любит. Но он просто не может себя простить, он наказывает себя алкоголем, не понимая, что еще больше он наказывает нас, тех, кто его окружает и ждет от него поддержки. Я пододвинул к нему недопитую бутылку водки. Сам же развернулся и пошел в свою комнату собирать вещи. Все решено. Больше я тут не задержусь. Я еще не знал, как сказать это маме, и все же я был уверен, она меня поймет и поддержит. Гораздо больше я переживал по другому вопросу: а что если мой земной наставник еще не переехал на квартиру, в которой я его посещал, где мне тогда его искать? Плана у меня не было, как не было и сил оставаться в этой квартире.

Вечером я встретил маму в прихожей и сразу сообщил, что у меня к ней серьезный разговор. Мы прошли на кухню. Братья еще гуляли на улице, а отец все также спал на диване, только уже допив то, что оставалось в бутылке.

– Мам, – начал я, решив сразу перейти к сути разговора. – Я должен уехать.

– Уже? – не слишком удивленно ответила она.

– Да, я больше так не могу, если я останусь, я сорвусь. Начну пить, курить, попробую наркотики. Меня ждет совсем другая жизнь и в другом месте, не тут. Я очень тебя люблю, и мне жаль с тобой расставаться, и все же я должен уйти.

Я видел, как глаза матери наполнились слезами, но удивления, которого я ожидал, на ее лице не было.

– Я всегда знала, что это когда-нибудь произойдет, и все же надеялась, что ты хотя бы до конца девятого класса будешь с нами.

– Знала? – удивленно переспросил я.

– Ты с детства был другим. Я видела, как ты уже в четыре года интересовался книгами, и я тебе старалась не мешать, боясь спугнуть. Если б я тебя не растила и не знала, что ты не обучался чтению, я бы определенно решила что ты читаешь. Твои братья в этом возрасте постоянно требовали внимания, за ними приходилось следить каждую минуту, ты же, наоборот, старался уединиться и заниматься своими делами. Я знаю, что в школе ты с первого класса пишешь статьи для школьной газеты. Ты все время шел своим путем, не обращая внимания ни на братьев, ни на одноклассников, ни на нас с отцом. И конечно, я понимала, что рано или поздно наши пути должны разойтись, но никак не думала, что это случится так скоро.

У нее по щекам текли слезы, и все же при этом ее голос был очень спокойным. Она даже не спрашивала, куда я собираюсь, что там буду делать? Пожалуй, весь этот разговор меня удивлял гораздо больше, чем ее.

– Мам, дай мне свою руку, – сказал я, стараясь не совершать ошибок из прошлой жизни, когда так и не успел попрощаться с отцом.

Она покорно протянула мне свою ладонь. Увидев ее линии, мне стало гораздо легче. Ее черная полоса заканчивалась. Ее ждала новая любовь, новые отношения. Мне на секунду стало жаль отца. И все же это был его выбор, судьба ему не предвещала одиночества, он сам к нему пришел, ну или, видимо, придет в ближайшее время.

– Мам, – улыбнувшись, сказал я. – Ты будешь счастлива. Я вижу это на твоей руке. Не бойся перемен, они приведут тебя к лучшему. Ты заслуживаешь большего. И ты его обязательно получишь.

– Я и так счастлива, что у меня есть такой сын, – улыбнулась она в ответ. – Мне большего и не надо. Твой отец – хороший человек, просто, у него сейчас трудное время. А семьи как раз и создаются, чтоб в трудные времена быть рядом. И я уверена, что к лучшему мы придем вместе с ним.

«Какая же она все-таки добрая и наивная» – с печалью подумал я.

– Мам, ты поможешь мне с билетом? У меня есть деньги, я откладывал. И все же мне еще нет четырнадцати, боюсь, что меня могут не пустить в поезд, – попросил я, желая поскорее сменить тему.

– Да, конечно, ведь если я не помогу, тебя же это не остановит, уж лучше я тебя сама провожу, чем тебе придется от меня сбегать. Только ты обещай звонить, – печально сказала она.

– Я обещаю, – грустно ответил я, понимая, что я бы ей звонил, даже если бы она не попросила.

Нужный мне поезд отходил через два часа. Я быстро дособирал вещи, и мы с мамой поехали на железнодорожный вокзал. В пути мне предстояло провести почти двадцать часов, а значит, уже завтра вечером я увижусь с земным наставником, и возможно получу ответы на многие мои вопросы. Ожидая длинного разговора, который, как мне казалось, мог бы продлиться всю ночь, я решил, что в поезде я просплю всю дорогу, ну или как минимум столько, сколько смогу.

3

Оказавшись в нужном мне городе, я быстро отыскал дом, в котором уже был не раз в прошлой жизни. Я быстро поднялся по лестнице на третий этаж, но вид двери, в которую мне предстояло войти, заставил меня заколебаться. Это была совсем не та дверь, которую я помнил. Я обошел все этажи в подъезде, рассчитывая отыскать дверь, засевшую в моей памяти. Это не принесло никаких результатов. Оставалось только стучаться в эту новую для меня дверь и надеяться на то, что хозяин, переехавший в эту квартиру не так давно, еще просто не успел ее поменять. Мысли о том, что я слишком рано приехал, и он все еще живет по старому, мне не известному, адресу, заставляли меня покрываться холодным потом.

Я постучался в дверь. Новая волна паники нахлынула на меня, я совершенно не думал о том, что я ему скажу при встрече. Почему он, вообще, должен меня выслушивать? Сказать ему, что был его приемным сыном в прошлой жизни? Он просто решит, что я сумасшедший, и вызовет полицию. Никто не открывал. Я постучался вновь, но уже не так уверенно, как в первый раз. За дверью по-прежнему было тихо. Я простоял возле двери около двадцати минут и, не дождавшись никакого ответа, вышел на улицу. На часах было семь вечера, поэтому я решил, что, возможно, его просто еще нет дома. Я уселся на скамейку, стоящую возле подъезда, и стал дожидаться его прихода.

Так я просидел до утра. Я был рад, что в поезде я выспался на несколько дней вперед, но вот то, что я трачу свое время совсем не так, как планировал, меня очень расстраивало. Теперь мысли, что наставник еще сюда не переехал, полностью заняли мою голову, и я уже не мог от них избавиться ни на минуту. Мне необходим план. Но какой? Если я пойду в полицию, меня, скорее всего, посадят на первый же поезд и отправят домой. Так рисковать я не мог. Нужно было самому что-то придумывать. Но как отыскать человека в целом городе?

Силы покидали меня, не только от наступившего голода, но и от того, что моя ситуация казалось мне патовой. И все же, если я пока ничего придумать не мог, то утолить голод было мне вполне по силам. Я отправился в ближайший магазин, купил булочку и йогурт. Для завтрака вполне себе ничего. Когда с голодом было покончено, а бутылка йогурта стала пустой, я направился к мусорному баку, чтоб её выкинуть. Возле бака я увидел лежавшую на земле газету с объявлениями.

«Примерно такими же газетами пользовался и я для поиска клиентов», – сразу пронеслась в голове мысль, вдохнувшая в меня оптимизм. Я без капли стеснения поднял газету, присел на ближайшую лавку и стал жадно изучать рекламные объявления. Большинство из них были связанны с ремонтом, и все же нашлось и три объявления от предсказателей, но два из них были размещены женщинами, а автор третьего объявления представлялся, как благородный потомственный колдун. В моей голове не укладывалась мысль о том, что мой земной наставник мог бы себя так позиционировать, так что я отнес газету обратно к мусорному баку. И все же мысль о том, что в газетах я смогу найти нужную мне информацию, казалась мне настолько очевидной и гениальной, что я даже корил себя за то, что не подумал об этом раньше.

С полной уверенностью в ожидающий меня успех, я отправился на поиски книжного магазина. Первый же опрошенный мною прохожий подробнейшим образом описал мне, как до него добраться. Книжный оказался в том же квартале, и спустя семь минут я уже узнавал у продавщицы, про местные газеты с объявлениями или же мистические журналы. Она тут же разложила передо мной множество изданий, по ее мнению, попадавших под мои описания. Увидев десятки газет и журналов, я почувствовал, что мой оптимизм резко поубавился. Я был уверен, что где-то в этой стопке обязательно есть объявление моего наставника. Но вот как его найти, не покупая всего этого, и не тратя уйму времени.

Я стал перебирать полученную стопку, решив довериться своей интуиции, то, что мне суждено встретиться с наставником, не вызывало у меня сомнений, а значит, на интуицию в данный момент можно было положиться. Но она мне не понадобилась. Перебрав примерно половину стопки, я наткнулся на журнал, с обложки которого на меня, улыбаясь, смотрел человек, которого я сейчас так отчаянно пытался найти. Не мешкая ни минуты, я заплатил за журнал и вышел из магазина.

«Если бы я двадцать лет занимался гаданием, возможно, и обо мне бы все стремились написать», – с восхищением думал я, листая журнал, даже не сойдя с крыльца магазина. Я быстро нашел нужный мне номер телефона. Надо звонить. Страх вновь овладел мной. Я боялся всего. Боялся, что он не захочет со мной встретиться. Боялся, что он отправит меня обратно к родителям. Боялся, что он не поверит. Боялся даже того, что просто, не смогу ему ничего сказать. И все же я проделал довольно длинный путь для человека, которому четырнадцать лет исполниться только через несколько месяцев.

– Здравствуйте, – с волнением сказал я, когда гудки в телефоне сменились на уставшее «Алле».

– Здравствуйте, – раздался знакомый голос из телефонной трубки.

– Мы можем встретиться? – сразу перешел я к делу.

– Я сейчас посмотрю свое расписание, возможно, на следующей неделе у меня будет для вас время, – раздался, совершенно не устраивающий меня ответ.

– Вы меня не поняли, я бы хотел встретиться сегодня, желательно прямо сейчас, – набравшись смелости, произнес я.

– Молодой человек, вы, похоже, не понимаете куда звоните. У меня очень много дел, и я не могу просто так все откладывать из-за прихоти какого-то подростка, – голос стал более серьезным.

– Я прекрасно понимаю, кому я звоню. Я знаю, чем вы занимаетесь и на кого работаете, и именно поэтому мне необходимо с вами встретиться, – сам удивляясь своей дерзости, заявил я.

– Вы, должно быть, шутите, вот уже двадцать лет я работаю на себя и не перед кем не отчитываюсь. Это какая-то глупая шутка, вы отвлекаете меня от серьезных дел, – уже менее уверенно ответил мне мой собеседник.

Я понимал, что еще одно необдуманное слово и он, просто, повесит трубку, и тогда дозвониться второй раз у меня уже не получится.

– Я тоже корректировал судьбы, помогая наставнику, – сказал я, осознавая, что для намеков уже нет времени.

В трубке повисло молчание. Я ждал, что же он предпримет, свой ход я уже сделал, больше ходить мне было не чем.

– Вы свободны сегодня в обед? – раздался голос, после продолжительной тишины.

– Да, конечно, я сегодня целый день свободен, – сказал я, стараясь скрыть свою радость.

– Тогда буду ждать вас в кафе…

Он назвал адрес и повесил трубку. Я в панике стал искать ручку, чтоб записать полученную информацию. И тут меня осенило, что я и в своем телефоне могу оставить заметку. Он появился у меня не так давно, и я все никак не мог привыкнуть к тому, что в нем есть множество функций. Единственное, что меня теперь смущало, это время обеда, о котором совсем забыл уточнить. И все же запланированных дел у меня не было, так что я мог себе позволить провести в кафе хоть целый день в ожидании встречи с наставником.

4

В кафе я пришел в половину двенадцатого, чтобы уж точно ничего не пропустить. Решив сильно не тратиться, я заказал себе только чай и стал ждать. К моему облегчению, мне не пришлось долго сидеть в одиночестве. В начале первого зашел мой земной наставник. Я с трудом сдерживал себя, чтоб не кинуться и не обнять его. Он прошел мимо меня и сел за свободный столик. Я на миг растерялся, но тут же вспомнил, что он-то меня еще ни разу не видел. Нервничая, я взял свой чай и пересел за его столик.

– Здравствуйте, это я вам звонил, – взволнованно произнес я, еще не зная, чего ожидать в ответ.

– Здравствуйте, – с читающимся в голосе разочарованием, произнес он, – И для чего вы заставили меня изменить свои планы на день? Разговаривая с вами по телефону, я еще немного сомневался, сейчас же, увидев вас, я полностью уверен, что это чья-то необдуманная шутка. Кто вас попросил мне позвонить?

– Никто не просил, – смущенно ответил я, – я сам вас нашел. Я вас знал в прошлой жизни.

– То, что вы мне говорите, не идет ни в какое сравнение с логикой. Учитывая ваш юный возраст, я вам все же объясню, почему это чья-то шутка и определенно глупая. Если вы меня знали в прошлой жизни, то и я вас должен был знать. Мне сейчас сорок восемь, вам, судя по всему, около четырнадцати. Еще возьмём десять лет на ваше перерождение, и получается, что я вас должен был знать до двадцати четырех. Ну и соответственно уже похоронить к этому возрасту. Я не помню, чтоб я с кем-то прощался в таком возрасте, но даже если учесть, что я что-то мог и забыть, то вы бы точно не могли сейчас утверждать, что знаете, чем, именно, я занимаюсь. Так как этой деятельностью я начал заниматься пятью годами позже вашей прогнозируемой гибели, – закончил он свои рассуждения.