Absoluta. Совесть и принципы
В пиццерии прямо у большого окна сидел охранник Митчелла. Вид у парня был скучающий, будто это он слушал сейчас Майкла, а не она.
– Папа, я почти уверена, что этот нанятый охранник мистера Митчелла следит за мной! – девушка посмотрела на отца и скрестила руки на груди. – Куда ни пойду – всюду он.
Майкл заметно напрягся, подбирая слова. Казалось, что он давно хотел что-то сказать Деметрии, но просто панически боялся завести разговор на эту тему. Сжав челюсти, он смотрел на парня у окна. Не прошло и пары секунд, как Майкл ответил тихим голосом, будто не совсем уверен в своих словах:
– Тебе не нужно его бояться.
– Я так и знала, что ты знаком с ним, – в голосе девушки слышался упрёк. – Почему ты соврал мне?
Майкла от ответа на этот вопрос, который явно испугал его не на шутку, спас стук в окно машины. Джейсон приветливо махал рукой, нагнувшись к окну. Мистер Уайт ещё раз попросил дочь не приходить поздно и выпустил Деми из машины.
Ветер был холодный, на небе собирались тучи, поэтому Джейсон скорее шёл в пиццерию, чтобы спрятаться от непогоды. Они с Деми прошли мимо темноволосого парня, который, не скрываясь, проводил их взглядом до столика.
В помещении было светло и тепло, так что девушка быстро сбросила куртку. Джейсон завёл разговор о поездке в колледж, но Деми старалась больше слушать, чем говорить, потому что её не покидало ощущение, что их подслушивают. В голове вертелась только одна мысль: нужно заставить Майкла объяснить его странное поведение в течение последних пары дней. В какой-то момент ей стало даже стыдно, что она не слушает молодого человека.
– Эй, ты меня слышишь? – Деметрия почувствовала, что к её руке прикоснулась тёплая ладонь, и тут же вернулась в реальность. Джейсон настороженно смотрел на неё. – Что с тобой?
– Прости, что ты говорил? – она потёрла глаза, как делают люди, чтобы заставить себя проснуться. А сама внутри оцепенела от осознания того, что почти всё время разговора она практически неотрывно смотрела на незнакомца за столиком у окна.
– Я спросил, куда ты поступаешь? – учтиво повторил парень. Официантка в черном фартуке поставила перед ними большую пепперони и два стакана газировки.
– Я остаюсь в Салеме, – ответила девушка. – А ты? – она глотнула газировки, надеясь, что это немного приведёт её в чувство, и очень постаралась внимательно смотреть на Аллена, чтобы теперь уже точно не потерять нить разговора.
– Очень надеюсь на Сан-Франциско, – пожал плечами Джейсон и откусил кусок пиццы. Прожевав, он добавил: – Не зря же я уже три года по семь часов в неделю изучаю биологию.
– Да, – улыбнулась Деми. – И в Сан-Франциско погода радует больше, чем в Салеме.
– На самом деле, это и было основной причиной при выборе колледжа, – пошутил парень. – Ты ведь не родилась здесь, верно? Вы с родителями приезжие?
Кажется, этот вопрос Деми никогда не задавали. Хотя она смутно припоминала, что много лет назад они с родителями вышли с самолёта, а потом в школе дети смотрели на неё с непониманием из-за её акцента. Но это было так давно, что девушка думала, будто это вообще было не с ней.
– Да, первые пять лет я жила в Италии, – кивнула Уайт. – Потом маме предложили работу здесь, и мы перебрались в Салем.
Джейсон попросил рассказать ему об Италии. Деметрия старалась припомнить какие-то детали, что-то особенное за эти пять лет, но детские воспоминания улетучились. Она никогда и не чувствовала себя не жительницей Салема. Хотя итальянская кухня оставалась у неё любимой до сих пор. Деми помнила какие-то неважные отрывки о прогулках с мамой в парке, о неожиданной поездке в Ватикан, которую ни с того ни с сего организовал Майкл. Но она была слишком мала, чтобы запомнить всё до мелочей.
Молодые люди просидели в пиццерии около полутора часов, после чего, услышав, как по окнам барабанит дождь, решили вызвать такси, и отправиться по домам. У них были планы прогуляться после обеда, но погода не задалась. Садясь на заднее сидение такси, Деми увидела, что парень с тёмными длинными волосами кутается в кожаный плащ, идя по тротуару.
Деметрия окликнула отца, переступив порог дома, но вышла только мама. В руках она держала чашку, и аромат бергамота заполнил комнату сразу.
– Папа в гараже, – ответила Элиза на невысказанный вопрос дочери. – У него спустило колесо. Идем, поможешь мне с ужином, – она коротко улыбнулась и покинула коридор.
На кухонном столе лежали вымытые овощи для салата, а мама занималась приготовлением креветок. Помыв руки, Деми принялась за овощи. Мать задавала вопросы о свидании, настаивая, что это было именно свидание. Девушка подумала, что мама специально пытается её смутить. Зелёные глаза Элизы смеялись, когда дочь неуверенно опускала голову.
– Ох, Деми, первая любовь всегда особенная, – отозвалась женщина, выуживая из кастрюли креветки.
– Никто не говорил про любовь, – девушка густо покраснела.
– Я твоя мать, – улыбнулась Элиза. – Я всегда замечу любое изменение в твоём голосе, – она отправила креветки в глубокую сковороду. – И о Джейсоне ты говоришь с такой нежностью, какую я никогда от тебя не слышала.
– Мам!
– Ладно, прости, – хохотнула женщина.
Пока мать накрывала на стол, Деми отправилась в душ. От влажности на улице она чувствовала себя вспотевшей, а волосы неприятно прилипали к шее. После бодрящего душа девушка принялась за сбор вещей в завтрашнюю поездку. Мама заранее напомнила, чтобы Деми взяла с собой водительские права. Их поиск занял большую часть времени.
Когда Элиза позвала дочь к столу, волосы Деметрии уже высохли. Кажется, она никогда так не стремилась в столовую. Сейчас она не хотела есть, она хотела только узнать у папы причины его странного поведения.
Майкл с улыбкой поинтересовался, как прошёл её день, как только Деми появилась на пороге. В этой улыбке ясно читалась надежда, что его дочь забыла о разговоре в машине. Не успела девушка закончить свой ответ на вопрос отца, как Майкл переключился на жену с расспросами о её работе, о последних новостях, сплетнях соседей. И всё это выглядело так неестественно, что Деми еле сдерживалась, чтобы не закричать: «Обратите на меня внимание!»
Весь ужин родители обсуждали что-то, что казалось девушке несущественным. Она всё никак не могла задать вопросы, которые интересовали именно её. Они всё говорили и говорили, будто заранее сговорились не замечать дочь. В конце концов, Деми не выдержала и, повысив голос, спросила:
– Кто такой этот охранник Митчелла?
Родители устремили взгляды на девушку и умолкли. Деми вскинула брови, ожидая хоть какого-нибудь ответа. Первым рот открыл отец, но тут же замешкался и решил промолчать. Элиза скользнула взглядом по мужу и уставилась в тарелку, проговорив: «Никто. Просто парень».
– Его зовут Бернард, – подхватил Майкл. – Я не знаю, почему ты так им интересуешься. И если тебе действительно интересно, то могла бы спросить у него, – отец пожал плечами и потянулся за салатом.
– Я пыталась спросить вчера, помнишь? – Деметрия с укором посмотрела на Майкла. – Ты отправил меня домой. Ты говорил со мной таким…
– Было холодно, – перебил её Майкл. – А ты выбежала на улицу так, будто на дворе июль.
Отец говорил так, будто не произошло ничего особенного, словно его интонация тогда, на улице, была естественной, а выражение лица привычным. Деми посмотрела на мать, которая тоже внимательно следила за Майклом. Через секунду девушка проговорила:
– Ты не стал бы так разговаривать со мной в обычной ситуации. Я знаю тебя, папа.
Майкл не успел ничего ответить, потому что слово взяла мать.
– Просто мы с папой знаем родителей этого парня, – женщина пожала плечами и, глубоко вдохнув, посмотрела на мужа в поисках поддержки. – Это не самые приятные люди. И папа переживал, что и от Бернарда не следует ждать ничего хорошего.
Деметрия недоверчиво прищурилась. Эти слова были бы абсурдны в устах любого человека, но слышать такое от родителей, которые всю жизнь ей внушали, что человек сам себе хозяин и всё зависит только от него, – просто как гром среди ясного неба.
Майкл заметил замешательство на лице дочери, поэтому вовремя отметил:
– Но я вспомнил, что дети не всегда являются зеркальным отражением своих родителей.
– Ты вспомнил, значит… – ошеломленно произнесла Деметрия, не веря своим ушам.
В следующую секунду Деми откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди, с подозрением глядя на своих родителей. Они же в свою очередь выглядели спокойными. Элиза попросила мужа передать ей миску с салатом таким тоном, точно за столом не состоялся напряженный и неестественный разговор.
– Значит, я не должна его бояться? – уточнила девушка, припомнив слова Майкла в машине этим днём.
– Не должна, – подтвердил отец. – Возможно, когда-нибудь он даже будет твоим другом, – Майкл пожал плечами. И на немой вопрос дочери сразу добавил: – Ну, знаешь, в жизни всякое может произойти.
Глава III. Дороги, которые мы выбираем
Деми не выспалась, потому что почти всю ночь на улице страшно гремело. Не было ни молнии, ни дождя. Только нескончаемый гром. И когда ранним утром, ещё до рассвета, Элиза пришла будить дочь, Деметрия с большим усилием поднялась с кровати.
Пока девушка завтракала, она видела, как отец несёт чемодан в гараж. Это было странно, но Деми подумала, что странность стала нормой для Майкла. Вдаваться в подробности, клещами вытаскивать хоть какие-то ответы из своих родителей, спорить с ними она не собиралась. Это утомительно и бесполезно.
Деми ехала в машине с отцом, а следом за ними, на другой машине, ехала мама, чтобы потом оставить свой чёрный седан на школьной парковке.
– Я всё равно не понимаю, почему я должна ехать, если не собираюсь поступать, – сказала Деметрия, хлопнув дверью папиной машины. В это время мать парковалась в самом конце стоянки.
Майкл обошёл машину и приобнял дочь за плечо, ласково улыбаясь.
– Посмотреть Гарвард, посетить открытые лекции будет не лишним, – заметил он. Деми только закатила глаза. К Уайтам подоспел Джейсон, с радостью сообщая, что уже занял для них с Деми места в автобусе. Майкл оценивающе взглянул на футболиста и с явным нежеланием протянул ему ладонь для рукопожатия. Аллен же смотрел на мистера Уайта с явно читаемым почтением в глазах.
На прощание мама крепко обняла дочь и в очередной раз повторила, что любит её. Элиза никак не отреагировала на слова Деми о том, что они увидятся вечером. Майкл же аккуратно убрал прядь чёрных волос дочери за ухо и, поцеловав её в лоб, напомнил:
– Решение только за тобой. Любое решение.
– Я уже решила: я не поступаю в Гарвард, – отозвалась девушка, и её папа усмехнулся. И в душу Деми закралась догадка, что в этом смешке совсем не было веселья.
По пути к автобусу девушка озиралась по сторонам. В конечном итоге она ощутила что-то странное, когда поняла, что нигде по близости не оказалось охранника мистера Митчелла. Уайт не смогла бы объяснить это чувство никому и никогда, даже самой себе. Но если бы её попросили дать эпитет этому чувству, она сказала бы – ноющее.
Как только Деметрия устроилась у окна, устало вздохнув, Джейсон обратился к ней с вопросом:
– Гиперопекающие родители? – он весело улыбнулся.
Девушка неуверенно пожала плечами, обдумывая свой ответ. Ведь в целом родители не такие…
– Знаешь, не всегда, – отозвалась Деми. – Если честно, они совершенно спокойны, если я куда-то ухожу или задерживаюсь вечером. На самом деле, они больше друзья, чем родители. Просто… – девушка усмехнулась своей мысли. – Пару раз в год у них бывает обострение родительской заботы.
За этот час с небольшим Деметрия выспалась на плече своего соседа по автобусному креслу. Джейсон всю дорогу старался почти не шевелиться, чтобы не будить её. А чтобы она не проснулась от разговоров, он вставил один наушник себе в ухо, другой – Деми.
Гарвард предстал перед ними во всей красе своего университетского музея: красное здание в шесть этажей с острой крышей. Он действительно был огромен и внушал благоговение. Салемские школьники с восхищением запрокинули головы, чтобы оценить всё величие этого старого строения.
Дул прохладный несильный ветер, поэтому салемцы распахнули пальто и куртки. Учителя внимательно следили за дисциплиной трех выпускных классов. Подростки переговаривались, вскрикивали от восторга, толкались, чтобы пробраться в первые ряды или просто стояли в стороне, делая вид, что их не заботит ничто из происходящего.
Из музея вышел ректор университета с пламенной речью о том, что школьникам вскоре предстоят выпускные экзамены, и как важно не ошибиться при выборе учебного заведения. Затем началась нудная, потому что всем хорошо известная, история Гарварда. А вот когда ректор, мисс Форман, начала рассказывать об учебных программах, правилах приёма и студенческих братствах и сестринствах, – стало очень интересно, и даже самые незаинтересованные школьники замолкли и внимательно слушали.
Мисс Форман пригласила салемцев посетить гарвардский музей естественной истории, и на лестнице Деми и Джейсона догнала воодушевленная Грейс. Она накручивала прядь волос на палец и приговаривала, что Гарвард – это мечта выпускника.
Экскурсовода школьникам никто не предоставил, и каждый устремился к экспонатам, которые были им интересны больше остальных. Деми остановилась у панели с видеороликами и с увлечением смотрела сюжеты о теории эволюции. Чтобы поступить на психолога, она должна знать биологию, и Уайт прекрасно об этом помнила.
Теория Чарльза Дарвина уже претерпела некоторые изменения, учёные уточнили или опровергли некоторые догадки. Так что же позволяет одной популяции выжить, когда другая бесследно исчезает? Генофонд или естественный отбор? Так ли важна наследственность, если речь идёт о выживании? Синтетическая теория эволюции твердит: жертва никогда не станет хищником, и рано или поздно, она погибнет. И это называется устойчивой наследственностью.
Философия, социология и литература тоже делит людей на сильных и слабых, на хищников и жертв. Значит ли это, что сила или слабость человеческого характера передаётся по наследству? И даёт ли это повод думать, что не так уж и важно хороший ты человек или плохой, потому что важна лишь сила?..
Деми часто задумывалась, насколько верна её теория о том, что все должны решать за себя и выбирать какую-то сторону. Хотя наука почему-то твердила, что нужно выбирать не сторону, а силу.
Школьники до обеда ходили по музею, после чего учителя рассадили их в автобус и повезли есть в ближайшее кафе.
Грейс фанатично твердила, что подаст документы в Гарвард, мол «попытка – не пытка». Деметрия повернулась к ней и сказала:
– Знаешь, Грейс… Я думаю, ты способна сделать всё, что можешь себе представить. Поэтому, если ты представляешь себя в Гарварде, ты должна подать документы.
– Ты серьёзно? – воодушевилась подруга. Получив утвердительный и уверенный кивок от Уайт, мисс Долтон мечтательно заулыбалась.
После обеда детям дали три часа на то, чтобы посетить те кампусы, которые их интересуют. Деми и ещё три выпускника старшей школы Салема своим ходом отправились на факультет социальных наук. Не самое большое здание с зеркальными вставками на территории кампуса привлекло внимание Уайт, и там она увидела, как молодые ребята веселятся: бросают друг другу мяч, что-то активно обсуждают; кто-то сидел прямо на траве, хотя было не очень тепло, а кто-то даже катался на велосипеде наперегонки. Может быть, Деми ошибалась, и в колледже всё же есть место для развлечений?
Дверь в учебное здание не оставалась закрытой надолго, оттуда постоянно кто-то выходил, держа в руках немаленькую стопку бумаг, или кто-то входил с самым деловым видом, какой только можно представить.
– Абитуриенты? – послышался сзади красивый мелодичный голос. Деми с одноклассниками обернулись. Позади них стояла высокая и красивая темнокожая девушка. Она была старше их, но не на много. Дружелюбно улыбаясь, она представилась: – Я Кристал. Второкурсница этого направления. Не пугайтесь, здесь не всегда такая суматоха, – она окинула взглядом улицу, где маячили люди. – Просто в конце недели презентация проектов.
– Здесь очень здорово, – отозвался парень из параллельного класса Деметрии. Кажется, его зовут Патрик. Но Деми не помнила точно. Он был в команде по баскетболу, поэтому они редко пересекались на тренировках. Но пару раз Уайт видела его идущим после уроков на занятия шахматного кружка.
– Да, – кивнула Кристал и, чуть подумав, спросила: – Может, проводить вас к кому-нибудь из преподавателей?
И она проводила. В кабинете их встретил очень веселый мужчина в белой рубашке и очках в чёрной оправе. У него была густая, но не длинная поседевшая борода, и когда салемцы вошли в кабинет, он хлопнул в ладоши, поднялся со стула и сказал:
– Новенькие!
Джошуа Либерман отложил документы и сел на край своего стола. Школьники заняли пустые места в аудитории и засыпали преподавателя своими вопросами. Их интересовало всё: стоимость обучения, время на написание курсовых работ, количество лекционных часов в семестре, оценка компетентности профессоров, ежегодная статистика поступающих и отчисленных и многое-многое другое.
– Да перестаньте, – отмахнулся мистер Либерман. – Вопрос на самом деле, всего один: хотите вы здесь учиться или нет? Потому что если хотите, то ничто вас не остановит.
Преподаватель был так мил и добр к абитуриентам из Салема, что проводил их в библиотеку факультета, всю дорогу до которой засыпал их своими вопросами об их городе. Существуют ли ведьмы? Как в этом году они отпраздновали Хэллоуин? А ваши родители не колдуны? И под конец своих вопросов он высказал своё субъективное мнение:
– Если честно, у нас мало студентов из Салема. – Профессор Либерман пожал плечами. – Наверное, потому что Гарвард – это не Хогватрс, – театрально вздохнув, он открыл перед школьниками дверь библиотеки.
Сказать по правде, библиотека была внушительная. Книги были расставлены не просто по алфавиту, а по направлениям: стеллажи для социологии, стеллажи для политологии и так далее. Здесь всё было обустроено для удобства студентов.
Царила просто идеальная тишина. Только иногда было слышно, как кто-то где-то переворачивает страницы. Атмосфера библиотеки завораживала: здесь рождаются и множатся знания.
Мистер Либерман тихо рассказывал абитуриентам о своих любимых книгах, о том, как он выстраивает свои лекционные занятия. Кажется, он был так воодушевлён новыми лицами, что его речь становилась похожа на агитацию к поступлению в Гарвард. Конечно, не все преподаватели так болеют за своё дело, но если бы все были такими, то не существовало бы ребёнка, который не мечтал бы о высшем образовании.
Они проговорили с преподавателем ещё не меньше часа, а потом отправились обратно к музею. В три часа, когда все собрались у автобусов, школьники отправились обратно в Салем. Деми ехала домой с мыслью, что отец был прав: если не поступать в Гарвард, то хотя бы просто увидеть его – необходимо.
По приезде обратно на стоянку у школы Уайт отправила сообщение матери о том, что она вернулась домой, и в конце подписала: «Спасибо, что заставила меня поехать. Это было здорово».
Деми согласилась подвезти Грейс до дома. И всю дорогу подруга восхищалась медицинским факультетом. А Деметрия в который раз напомнила ей, как сложно было и ей, и Майклу мириться с тем, что Элиза постоянно пропадает на работе. Но Грейс это не волновало. Она ещё в шестом классе поставила себе целью стать хирургом. «Она точно сильная, – подумала Деми и улыбнулась про себя. – Она выживет». Уточнив время завтрашней тренировки по черлидингу, Грейс выпорхнула из машины.
Уайт ненавидела ставить машину в гараж, и, увидев, что в гараже стоит папина машина, она обрадовалась: отец поставит мамину машину на место сам.
Звеня ключами, Деми быстро шагала к двери, но стоило ей подняться по ступенькам, она встала, как парализованная. Что-то было не так. Входная дверь была приоткрыта. Девушка повернула голову к окну гостиной и громко вдохнула от ужаса: оно было выбито.
С трудом переборов страх и панику, она вошла в дом. Гостиная перевернута вверх дном, даже диван перевернут! Практически повсюду было разбитое стекло, только непонятно откуда. Все тумбочки, шкафы и книги выдвинуты, валяются по полу, сломаны, разодраны. Деми дрожащим голосом звала родителей. Она понимала: их ограбили, но родители должны – просто обязаны! – быть в порядке. Девушка шла медленно. Она молилась, чтобы преступников больше не было в доме. Под ногами хрустели осколки. Деми пыталась передвигаться как можно тише, но ей казалось, что она так громко дышит, что даже зажала себе рот и нос ладонью. Сделав ещё несколько шагов по направлению к лестнице, она встала как вкопанная, боковым зрением увидев бесчувственное дело за диваном. Ей потребовалось около минуты ˗ (за эти секунды она попыталась убедить себя, что глаза её обманывают; старалась устоять на ногах, которые подкашивались, будто она беспробудная пьяница; и заставила себя снова начать дышать) – для того чтобы признать, что папа погиб.
Деми ватными ногами приблизилась к телу, отчаянно отрицая увиденное.
Она не закричала. Слёзы градом катились по щекам, но она не издала ни звука. Деми упала на колени и уткнулась лицом в грудь отца. Кто-то взвыл бы от отчаяния, кто-то в панике стал бы приговаривать что-то вроде: «Очнись, пожалуйста, очнись», но Уайт молчала. Только всхлипывания нарушали тишину, царящую в доме.
Кто-то другой на её месте решил бы, что время остановилось, но Деметрия знала, что время идёт, знала, что где-то есть ещё мама.
У неё не было сил встать и позвонить в полицию. Не было сил даже думать о том, что она должна сделать дальше.
От рубашки Майкла всё так же, привычно, пахло терпким одеколоном. Деми пыталась найти в себе силы хотя бы поднять голову, но желание сделать вид, что она, как и много лет назад, спит на руках отца, пересилило необходимость хотя бы найти маму. Внезапно наверху что-то скрипнуло. За миллисекунду Деми поняла, что это лестница. Что-то внутри у неё затрепетало от непонятной и щемящей радости.
– Мама? – с искренним облегчением прошептала девушка и подняла голову.
На верхней ступени стоял чужак. Мужчина лет тридцати с густыми белыми локонами и фарфоровой кожей смотрел вниз совершенно без эмоций. Его тонкие пальцы обхватывали перелила лестницы с такой силой, что даже снизу Деми видела, как белеют его костяшки. Он был высок и строен. Если бы Деми встретила его на улице, она решила, что он владелец какой-то преуспевающей адвокатской конторы, потому что вид у него был внушительный и деловой. Но сейчас Уайт в панике отползла в угол комнаты, шныряя глазами по гостиной в поисках чего-то, что могло бы помочь ей отбиться.
Мужчина спускался вниз медленно, но уверенно. Он не сводил глаз с девушки, которая решила, что ключи от машины, зажатые до сих пор у неё в ладони, вполне сгодятся для самозащиты. Хотя бы на пару ударов.
– Не бойся, – мягким голосом сказал белокурый чужак. Его тон мог бы быть согревающим, дарящим уют, если бы не обстоятельства. – Никто не причинит тебе вреда, Деметрия… – спустившись, он остановился, как бы давая понять, что не собирается делать девушке больно. Как будто он доказывал, что она в безопасности.
– Кто вы? – тихо спросила Деми. Теперь, когда мужчина стоял ближе, она могла разглядеть его глаза. И эти карие глаза с мутным бардовым оттенком напугали её до смерти.
– Я помогу тебе. Обещаю, – говорил он, но Уайт была в таком ужасе от его взгляда, что знала: ни при каких обстоятельствах она никуда не пойдёт с этим человеком, что бы он ни говорил. – Поверь мне.
– Чёрта с два! – насмешливо крикнул кто-то из-за спины незнакомца. Деми вздрогнула. Мужчина резко обернулся, и не прошло и секунды, как послышался звук разбитого стекла, а пугающего чужака поглотило пламя. В следующее мгновение от мужчины не осталось ничего, кроме следа сажи на паркете, где он стоял.
Деметрия вжалась в стену и закрыла лицо руками. В голове пульсировала мысль, что это просто сон. Этого не может быть. Человек не может просто так исчезнуть! Деми мысленно умоляла себя проснуться, но ничего не получалось. Сон продолжался. И когда она услышала, что кто-то к ней приближается, она выпрямилась, оторвала руки от лица и выпалила:
– Не подходи ко мне!
Бернард послушно замер. Уайт впервые заметила, что глаза у него тускло-голубые. И они не идут ни в какое сравнение с её – яркими – голубыми глазами. Молодой человек стоял на месте несколько секунд, внимательно глядя на Деми. В его взгляде не было сострадания. Казалось, он осматривает её только для того чтобы убедиться, что на ней нет повреждений.
– Позволь мне помочь тебе, – парень не сделал шага навстречу Деметрии, но протянул ей руку.
За долю секунды она вспомнила, каким угрюмым и нелюдимым показался ей Бернард при первой встрече; вспомнила, с каким подозрением к нему отнесся отец, а потом развеял все её сомнения словами, что она не должна его бояться. Деми не верила этому человеку, но верила своему отцу беспрекословно. И она позволила Бернарду взять её за руку. Деми почувствовала, что обожгла ладонь, когда он коснулся её пальцами, но не дёрнулась.