Absoluta. Совесть и принципы

Глава IV. Метрика

Первое, о чём она подумала, когда проснулась: «Не хочу ехать в Гарвард». Но, с трудом разомкнув отяжелевшие веки, Деми поняла, что находится не в своей комнате. Это была незнакомая комната с отвратительным железным столом у окна и совершенно безвкусным плетённым креслом. Даже запах в этой комнате был какой-то совсем чужой. Она не могла понять, чем пахнет, но в памяти отрывками всплывала архитектура Ватикана.

Кто-то предложил ей стакан воды. Промочив горло, Деми привстала на локтях и осмотрелась. Комната большая и очень светлая. Настолько светлая, что режет глаза, хотя, возможно, это не от света, а от головной боли. В плетённое кресло сел Бернард, поставив локти себе на колени.

Деми стала вспоминать произошедшее за день. В конце концов, она встретилась взглядом с молодым мужчиной в кресле. Девушка смахнула с щеки слезу без всяких слов, и Бернард понимающе кивнул.

Уайт глубоко вздохнула, собралась с мыслями и задала самый насущный вопрос:

– Кто это сделал?

– Демоны, – с поразительной простотой ответил Бернард. Деми не успела закричать, что ей сейчас не до шуток или загадок, или метафор… Темноволосый парень тихо ответил на её мысленные крики: – Я абсолютно серьёзно. Люди не сгорают от склянки с водой, правда? Люди оставляют следы на телах своих жертв. Ты видела причину смерти Майкла?

Деми только мотала головой. Внутренний голос твердил ей, что это абсурд. Но она всё это видела своими глазами: незнакомца поглотило пламя, когда разбилось стекло; папа не выглядел живым, но на нём не было ни царапины.

– Майкл не рассказывал тебе о своей работе? – с удивлением спросил Бернард.

Годами она слышала рассказы про ведьм и демонов. Про вечную борьбу добра и зла. Но кто сказал, что это не детская сказка? Отец исследовал историю салемских ведьм на протяжении нескольких лет, но разве это не выдумка?

– Если честно, нам не стоит здесь задерживаться, – проговорил парень, поднявшись на ноги. – Мы должны найти метрику и покинуть город как можно быстрее.

– Что найти? – треснувшим голосом переспросила девушка.

– Книгу о твоём роде, – спокойно отозвался Бернард, помогая Деми подняться. – Мы с Митчеллом обыскали весь дом, но ничего не нашли. Где Майкл мог хранить её?

Абсурд. Это всё происходит не с ней. Не может этого быть! Люди не сгорают от стекла. Люди не появляются из ниоткуда в поисках какой-то книги, о которой она никогда не слышала. Люди не умирают без единой возможности определить причину смерти. В конце концов, люди не ведут себя так спокойно при человеке, который только что потерял родителей!

– Кто ты такой? – с подозрением спросила Деми, всеми силами сдерживая дрожь в голосе.

– Бернард Мортем. Твой единственный шанс выбраться отсюда живой.

Ни одной эмоции невозможно было различить в его голосе. Он был как будто не способен реально оценивать ситуацию и состояние Деметрии сейчас. Её застрясло от мысли, что он не может и никогда не сможет понять эти чувства.

Уайт резко встала с дивана и покинула дом. Она не хотела находиться в одной комнате с Бернардом.

Перейдя дорогу, она увидела, что с её домом, кажется, ничего не произошло. Окна были целы, гараж закрыт. Деми вошла в гостиную и перед её глазами встала самая кошмарная картина, которую она запомнит на всю свою жизнь: пустота. В доме не было ничего, что напоминало бы о родителях или о ней.

Девушка прислонилась к стене, которая больше не хранила на себе семейные снимки.

У Деми не было ощущения, что её семью, её саму пытаются стереть из жизни. Она знала, что так и есть.

Из кухни вышел мистер Митчелл и протянул ей небольшой завязанный мешочек.

– Тебе это пригодится, – сказал он. – Высших демонов это не остановит, но на наёмников подействует. У твоих родителей были большие запасы этих зелий. Мне даже не пришлось варить новые.

– У моих родителей? – переспросила она. – У моих зелья?.. Что вы несёте? – Уайт зашлась в истерике: неконтролируемый смех сквозь слёзы, взгляд на мистера Митчелла, как на человека умолишённого. – Мой папа историк, он думал, что оккультизм – это реальность. Но мама-то врач! – она говорила так, будто сама себе напоминает, как всё было на самом деле.

– Они в моём склепе, – мужчина сочувствующе смотрел на Деми и впервые не казался ей чудаковатым. Он прикоснулся к плечущей девушке. – Подумай о себе, милочка. Тебе нужно найти метрику и бежать из этого города. – Митчелл аккуратно погладил её по плечу. – Береги себя.

Она не знала, что такое метрика. И уж тем более не знала, где её искать. Девушка сползла вниз по стене, сжимая в руке бархатный мешочек со склянками. В голове не было никаких мыслей. Совершенная пустота. Сейчас Деми не думала буквально ни о чём, даже о родителях. Она осматривала пустую гостиную, не ощущая себя дома. Этот мир казался таким же пустым, как и эта комната. Пустой мир. И Деми в нём совсем одна.

Уайт скользила взглядом по гостиной. Она заставляла себя думать, но ничего не выходило: как будто она напрочь забыла, что такое мыслить. И вот Деми наткнулась на подсказку. Ключи на каминной полке заставили её встать на ноги и начать что-то делать.

Папины ключи. Она вскочила и помчалась в машину.

Пока она ждала, чтобы дверь гаража открылась, в машину залез Бернард.

– Куда бы ты ни отправилась, тебе не следует делать это одной, – сказал он, пристёгиваясь. Он посмотрел на неё уверенно, и, наверное, частичка этого чувства передалась и ей.

До музея они доехали меньше чем за полчаса. Деми жала на газ, когда ещё горел жёлтый. Впервые в своей жизни она обгоняла машины. Бернард не спросил её, куда они едут, как будто доверял ей, и у него не было никаких сомнений на счёт того, что она знает, что делает.

В Музее Салемских Ведьм не было никого, кроме старого охранника Джона, который пялился в маленький экран телевизора на своём посту.

Соврав, что она забыла у отца свой доклад по истории, Деми со своим новым знакомым поднялась в кабинет Майкла.

Всё было так, как она помнила: на столе куча сваленных бумаг, в которых разобраться мог только папа; на окне всего один замиокулькас, а на тумбочке у стены несколько грязных кружек после неопределённого количества кофе.

Один за другим Деми проверяла шкафы стола, тумбу, полки в поисках чего-то, чего никогда не видела. Она была уверена: папа не оставил бы её ни с чем. А это значит, что она найдёт эту метрику, чем бы она ни была.

Несколько минут спустя она просто села на полу, закрыв лицо своими ладонями. Никто не дал ей времени прийти в себя. Никто не дал ей осознать произошедшее. Как вдруг:

– Ты знаешь код? – вдруг спросил Бернард.

Деметрия подняла голову, не видящими глазами глядя куда-то поверх плеча мужчины.

Он снял со стены картину с пейзажем винодельни Орчард-Хайтс. Небольшая дверь сейфа не была знакома Деми, но это не значит, что она не знала код… Девушка так и сидела у стены.

– Эй, – он подскочил к ней и дотронулся пальцами до её подбородка. Снова стало жарко. Бернард резко одёрнул руку. – Я всё понимаю, но если ты не возьмёшь себя в руки, то всем нам… будет плохо. Так что, давай как-нибудь в чувство приди.

Она позволила себя отвести к находке. Она доверилась.

Но код от сейфа она не знала. Деми аккуратно, как будто проводит хирургическую операцию коснулась косела сейфа. Мамин день рождения. Её день рождения.

Это был не тот код.

Дверь кабинета распахнулась, и на пороге встал мужчина в таком же чёрном одеянии, как и тот, который встретил Деметрию дома. Бернард не замешкался: он достал из кармана склянку, и в следующую же секунду человека поглотило пламя.

– Открой сейф! – приказным тоном сказал он и рванул за дверь.

Шум на лестнице не давал сосредоточиться. А день рождения Деми не был кодом.

– Если бы я была папой… – шептала девушка, не сводя глаз с дверцы сейфа. – Если бы я была папой… О чем не догадается никто, кроме моего ребёнка?

В кабинет ввалились двое и тут же, будто сговорившись, заставили дверь письменным столом и тумбой. Деми удивлённо смотрела на вспотевшего Джейсона. На его щеке красовался свежий тонкий порез. Не успела Уайт вымолвить и слова, как Бернард выпалил:

– Код!

– Я не знаю кода! Ни одна дата не подходит! – огрызнулась девушка, но вернула своё внимание сейфу. Она должна знать. Она просто должна вспомнить о том, что Майкл мог упоминать вскользь.

Бернард ринулся открывать окно, в то время как дверь в кабинет уже порядком открылась под натиском нечеловеческих сил.

– О чём папа никогда бы не забыл?.. – шёпотом спрашивала она, глядя на дверцу. Ответ пришёл как бы сам собой, когда Деми посмотрела на фото, упавшее со стола. Папа никогда не забывал о своей сестре.

День рождения Офелии. Мысли метались со страшной скоростью: великая и славная, благородная и справедливая Офелия. Она была на уровне богини во всех сказках. И тут девушке пришлось припомнить просто дату рождения этой всемогущей… Деми нужно было за пару секунд припомнить все сказки отца. Какая-то доля секунды и сейф щёлкнул, открываясь; с следующий же миг Уайт уже повернулась на тихий стон Джейсона.

Дверь распахнулась с такой силой, что Джейсон оказался у противоположной стены. Бернард схватил с пола папин серебряный нож для бумаги с резьбой на рукояти и кинул его в грудь первому же наёмнику. Деми поняла, о ком говорил её новый знакомый: эти существа немедленно сгорали.

– Хватай книгу и беги! – крикнул Джейсон, вскакивая на ноги. В сейфе ничего не было, кроме маленького клочка бумаги. Деми схватила его и осмотрелась в поисках пути отхода. Но бежать ей было некуда: у двери столпились демоны, которых с большим трудом удерживал Аллен.

– Прыгаем! – послышалась сзади. Только Деми обернулась, как за окном исчез Бернард. Она подбежала к окну, посмотрела вниз, и была поражена тем, что Мортем, выпрямившись, стоит на земле без единой царапины. Девушка взглянула на Джейсона, который только что ударил мужчину вдвое больше себя головой о дверной косяк.

– Прыгай, Деми! – крикнул он и бросил склянку в демона, который начал подниматься на ноги. Деметрия не могла просто так бросить здесь Аллена одного. Кто знает, сколько там на подходе ещё этих тварей? Что, если один он не справится? – Прыгай!

– Я не могу, – мотнула головой девушка.

– Чёрт возьми! – кричал Бернард с улицы. – Прыгай!

Деми не успела ничего осознать, она рефлекторно достала склянку и сжала её в руке, внезапно в дверях появилась немолодая женщина со светлыми волосами. Она била в спину демонов небольшим серебряным ножом. Одного за другим. Их тут же поглощало яркое пламя, и они исчезали. Деметрия замерла на месте, не в силах пошевелиться. В глазах Джейсона она читала понимание. Он ещё раз сказал ей убираться отсюда, и девушка послушно забралась на подоконник.

Второй этаж казался выше, когда ей предстояло прыгать.

– Уайт, прыгай, чёрт подери! – кричал Бернард снизу. Деми отрицательно помотала голой. Ей было страшно. – Уайт! – Девушка закрыла глаза от ужаса. – Я поймаю тебя. Я обещаю. Я тебя поймаю! – сейчас она распознала нотки мольбы в голосе парня. Впервые его голос не был бесцветен и холоден. – Доверься мне.

Набрав в лёгкие побольше воздуха, как перед прыжком в воду, Деми зажмурилась и шагнула вниз. В следующую секунду, почувствовав горячие руки и грудь, она позволила себе выдохнуть. Мортем немедленно поставил её на ноги, как будто просто выполнил элемент в черлидинге, а шоу должно продолжаться.

Деми посмотрела на Бернарда, но перед глазами всё плыло.

Происходящее сегодня просто выбивало её из колеи. Это не похоже на дурной сон, к сожалению. Всё это взаправду. Демоны существуют, и они гонятся за ней.

Это были они. Они, как черти, рвались в кабинет отца. Они в адском пламени грели от склянок и серебра. Спину покрыли мурашки. Голова закружилась. Уайт чувствовала, что земля уходит из-под ног. Она прикладывала максимум усилий, чтобы её не вырвало. Деметрия слышала, как где-то очень далеко звучит голос Мортема. Кажется, он зовёт её, но у девушки такой страшный гул в ушах, что она с трудом различает звуки.

Деми пошатнулась и сжала кулаки. В ладони хрустнула бумага. Уайт постаралась взять себя в руки и развернула клочок бумаги. На нём мелкими буквами (сразу видно: папина рука) было написано одно слово: «Багажник».

Пока она пыталась сосредоточиться или хотя бы сдвинуться с места, Бернард уже открывал багажник маминой машины.

– Она здесь, – парень вытащил наружу старую, потрёпанную книгу в кожаном переплете коричневого цвета. Деми только внутри удивилась, что весь сыр-бор из-за этой непримечательной книжки, но внешне не подала вида: она так и стояла неподвижно, мечтая только снова не упасть в обморок.

Уайт помнила, что Бернард усадил её на пассажирское сидение и всучил в руки Метрику. Но как она уснула, и когда они выехали из Салема – она не знала.

Глава V. Смена места действия

Они были прекрасны.

Когда Деми плакала, мама и папа сразу брали её на руки, говорили с ней, играли.

Майкл смешил её, когда Деметрия расстраивалась из-за мелких неудач. Элиза проводила целые ночи с малышкой, когда Деми снились кошмары.

Они возили её в Диснейленд. Они устраивали лучшие дни рождения для неё. На соревнованиях черлиденга именно мама и папа кричали громче всех, что Деми лучшая.

И когда было совсем плохо, они всё равно были на стороне своей дочери. И когда она с ними не соглашалась, родители злились, но любили её. Беспрекословно. Когда она, ощущая свою слабость, своё бессилие, в слезах говорила, что лучше бы её не было, – мама и папа обнимали её, целовали, плакали вместе с ней.

И если бы Деми спросили: «Где безопасно?», она бы сказала, что с мамой и папой.

Деми проснулась от звука громкого гудка проезжающей мимо фуры. Свет от фар на тёмной дороге бил по глазам. На коленях лежала кожаная книга, и, когда Мортем включил свет в салоне, Деметрия смогла рассмотреть её лучше.

Первые несколько страниц были очень старыми: пергамент местами разодран и опалён; кожа вытерлась, будто ей уже не одна сотня лет; чем дальше страницы – тем новее они выглядят, и сразу становится ясно, что их вклеивали специально. Казалось, что стоит неудачно положить метрику на стол, и она рассыплется прахом.

По словам Бернарда, эта книга хранит историю рода Уайтов. Деми только хотела открыть первую страницу, как вдруг её водитель подал голос:

– Ты в порядке? Здесь недалеко есть закусочная, тебе стоит поесть.

Девушка вспомнила, что у неё в кармане всего около двадцати долларов, а её дом абсолютно пуст. Да и сама она явно уже не в Салеме. А родители… Никого нет. Чувство брошенности породило панику, которая, видимо, отразилась на лице Деми, потому что Мортем поспешил её успокоить:

– Твои родители собрали целый чемодан. Там одежда, наличные и кредитки. Думаю, на какое-то время этого тебе хватит.

Чёрный кофе в этой придорожной закусочной оказался на редкость отвратительным. Зато от этого ужасного привкуса Уайт быстро проснулась.

Глядя, как её попутчик с аппетитом уплетает сгоревшее на гриле мясо, она думала: есть ли у этого человека хоть какие-то чувства? Он же ведёт себя совершенно нормально, будто не происходило несколько часов назад ничего странного и страшного. У неё было так много вопросов, и Деми знала, что сейчас получить ответы она может только от Бернарда. Только она понятия не имела, с чего начать.

Поэтому она открыла метрику на первой странице.

«Лаура Кайтелер (22 января 1328 г. – 5 марта 1346 г.) – дочь ирландки Элис Кайтелер (ведьма) и Инкуба. Родилась в Лондоне, умерла в Килкенни, Ирландия. Темноволосая. Имеет незаконнорождённого сына.

Симон Девидсон (13 ноября 1345 г. – 9 мая 1377 г.) – сын Лауры Кайтелер (смешение крови демона и ведьмы) и Девида Девидсона (смертного). Родился в Дублине. Темноволосый. Похож на свою мать (на этом месте рука автора будто дёрнулась). Женился на англичанке, имеет сына. Умер в Монпелье, Франция (этот почерк уже сильно отличался от того, что был в самом начале).

Генри Девидсон (19 июля 1365 г. – 1 января 1396 г.) – сын Симона и Элейн Девидсон, родился в Лондоне, вырос во Франции. Женат на ведьме Катрин де Лафар, которая родила ему сына. Светлоглазый, темноволосый. Убит демонами в Монпелье.

Ноэль Девидсон (22 января 1387 г. – 5 марта 1420 г.) – сын Генри Девидсона, родился в Монпелье. После смерти отца сбежал в Германию. Там женился на смертной. Внешность характерная для потомков Лауры Кайтелер. Имеет сына. Погиб от рук демонов в Дортмунде».

Уайт заметила, что почерки меняются с каждым новым абзацем. Но она не понимала, кто и зачем начал эту книгу. Деми перевернула ещё пару страниц, не читая их. Следующее имя:

«Аарон Девидсон (30 июня 1544 г. – 14 мая 1585 г.) – сын Джона Девидсона, родился в Лондоне, где прожил до самой смерти. Женился на Маргарет Стоун, которая родила ему сына: Аарона Девидсона младшего, в 1568 году».

Наконец, Уайт не выдержала:

– Эта книга мне ни о чём не говорит! – она резко её захлопнула и демонстративно отодвинула от себя. Мортем исподлобья глянул на девушку, но больше никакой ответной реакции она не получила. Прождав несколько секунд, Деметрия поняла, что её спутник не собирается сейчас отвечать на её вопросы. Бернард снова обратил своё внимание на сгоревшее мясо, которое, видимо, занимало его больше, чем недоумение и паника девушки.

Они просидели в закусочной не больше получаса, но каждый раз, когда открывалась дверь, Мортем заметно напрягался и внимательно изучал глазами пришедшего. У Деми создавалось неприятное ощущение, что они беглецы, которые нарушили закон, и теперь вынуждены быть начеку и остерегаться всех, кто попадается им на пути. Ей несколько раз пришлось напомнить себе, что она не преступница и не совершила ничего плохого, чтобы это ощущение притупилось.

До места назначения после лёгкого перекуса они добирались около двух часов. Из окна машины девушка увидела побережье и множество огней ночного города. Небоскрёбы, огромное количество машин в ночное время и… Empire State Building.

Деметрия никогда не была в Нью-Йорке. Сейчас она лишь вздыхала, думая: «Если бы я приехала сюда при других обстоятельствах…» Город был великолепен, и с этим согласится каждый, кто приезжал сюда. Но сегодня Деми не могла насладиться ни красотой, ни атмосферой.

В конце концов, Бернард остановил машину у высокого дома из серого камня, у которого была подземная парковка. Парковщику он сказал только номер квартиры (как поняла девушка) и протянул наличные.

– Добро пожаловать на Парк-авеню, – произнёс Мортем, пропуская Уайт в лифт.

Двери лифта распахнулись, когда стрелка, указывающая пройденные этажи, остановилась на цифре 30. Перед Деми появилась огромная чёрно-белая комната (человек, разбирающийся в пентхаусах, назвал бы это залом). Здесь не было ничего лишнего, и всё смотрелось так гармонично и при этом роскошно, что девушка засомневалась – на нужную ли кнопку в лифте нажал её спутник. Но Мортем по-хозяйски зашёл внутрь и скинул кожаный плащ. Он не потрудился найти вешалку, а просто кинул одежду на спинку белого (нет, всё же белоснежного) дивана и скрылся из виду в считанные секунды, не проронив ни слова. Деметрию даже передёрнуло от мысли, что в этом самом плаще он в Салеме прошёлся под дождём… Ведь вряд ли за два дня он успел отдать его в химчистку и вернуть себе.

Слева от дивана стоял большой цветок в глубоком и широком керамическом горшке.

Неуверенно она прошла в комнату. Все стены были белыми, кроме той, что представляла собой одно большущее окно. Деми аккуратно положила на чёрный журнальный столик метрику. Её пальцы сами собой пробежались по поверхности столешницы. Она была холодной не от того, что в доме давно никого не было, а потому что это был камень. Столик из чёрного гранита! У девушки перехватило дыхание: она не может быть здесь на самом деле.

К камину был повёрнут чёрный рояль, рядом с которым стояла белая скульптура льва, борющегося со змеёй. Над камином висела картина, на которой были изображены четыре девушки в белом: на них были также белые шляпы-вьетнамки. И одна из них держала букет из красных цветов. Эти цветы были единственным ярким пятном в этой комнате.

Деми так залюбовалась картиной, что не заметила, как в комнату вернулся Мортем. Когда она обернулась, то увидела, что он сидит на диване, закинув ногу на ногу, и держит в руке блюдо с виноградом.

– Нгуен Тхань Бинь, – сказал Бернард, ничего не уточняя. Хотя это и не помешало Деметрии понять, что он назвал ей имя художника.

Подойдя к дивану, Уайт осторожно присела на подлокотник, боясь испачкать обивку.

– Ты здесь живёшь? – спросила она тихо, чувствуя, что вопрос глупый. Если бы не жил, вряд ли привёз бы её сюда.

– Последние пару лет, – покивал Бернард, протягивая девушке виноград. Деми отказалась. Мортем поставил блюдо на стол. – Твоя комната на втором этаже. Первая дверь справа.

Деметрия поднялась на ноги. Она уже готова была подняться наверх по этой чёрной лестнице, но посмотрела на Бернарда и набралась смелости заговорить с ним без стеснения.

– Ты ведь понимаешь, что у меня много вопросов, на которые ты должен мне ответить?

– Утро вечера мудренее, Уайт, – отозвался он. – Тебе лучше поспать.

Комната, которую предоставил девушке Мортем, напоминала шоколад. Стены были обиты деревянными панелями, в углу стояла круглая кровать, застеленная бельём цвета тёмного шоколада. Над кроватью висел золотой бра в форме тонкого ветвистого дерева. У стены напротив стоял тяжёлый дубовый стол, над которым расположились полки: на них стояли какие-то статуэтки, шкатулки и вазочка с сухими лепестками.

Деми присела на банкетку охристого цвета и вцепилась ногтями в её кожаную обивку. Она зажмурилась, уговаривая свой разум перестать показывать ей, как на повторе, картины сегодняшнего дня. Или уже вчерашнего – она не знала точно.

Сняв куртку, Уайт заметила, что в комнате есть ещё одна дверь. Оказалось, что за ней скрывается довольно внушительная гардеробная. Сейчас она была пуста, если не учитывать стопку полотенец и махровых халатов. Из гардеробной же ещё одна дверь вела в ванную комнату. Деми не понимала, зачем некоторые люди ставят в одной комнате сразу и ванну, и душевую кабину, но оценила размах.

После быстрого душа девушка уснула прямо поверх покрывала в махровом халате. К сожалению, сон её был недолог. Она резко приподнялась в кровати, вся в холодном поту, после того, как подсознание подбросило ей в сновидение мёртвое тело отца.

Несколько секунд после неожиданного пробуждения, она была уверена, что сон был просто сном, без каких-либо мотивов реальности. Деми осмотрелась и поняла, что она не в своей комнате. Комок в горле с трудом позволял ей дышать. В конце концов, девушка не выдержала и, обняв подушку, заплакала.

Глава VI. Неуязвимая

До самого утра Деми уже не сомкнула глаз. На рассвете она стала изучать свою комнату, поэтому нашла в столе книгу Шам Эя Цикона, которую начала читать, не особенно вникая в суть дела. Всё, что она читала, казалось настолько абсурдным и даже смешным, что Уайт даже и не думала относиться серьёзно к подобному чтиву. Развивать силу воли ежедневно в одно и то же время споласкивая руки! Нелепица.

В дверь постучали. Девушка решила, что это Бернард, но послышался тихий женский голос:

– Мисс, ваши вещи принесли. Могу я войти?

Открыв дверь спальни, Деметрия увидела женщину средних лет в чёрно-белой униформе. Рядом с ней стоял чемодан, а в руках она держала сумку, с которой Уайт ездила в Гарвард.

Девушка пропустила женщину в комнату.

– Мистер Мортем ожидает вас внизу, – сообщила горничная, проходя в гардеробную. Когда Деми открыла чемодан, она достала первое, что попалось ей под руку: голубую водолазку и чёрные джинсы. Девушка забрала волосы в хвост, не переживая, что он вышел не очень-то аккуратным.

Спускаясь вниз, Деметрия услышала приятный и звонкий женский смех. Этот смех напоминал постановочный, как в фильмах, потому что Уайт плохо представляла, что кто-то на самом деле может смеяться настолько красиво. Но когда в столовой она увидела источник этого звука, сомнений не оставалось: это не притворство. Такая обворожительная женщина не могла смеяться, как все другие девушки.