– Конечно! Ведь это же Дикий космос. Сюда запрещено залетать. А после того как мы с Роалом попали в аварию, правила ужесточились. Теперь даже на посещение приграничной зоны нужно специальное разрешение. Но Совет Мудрых уже почти полностью одобрил план Роала по моему спасению. Остались некоторые формальности…
– А-а-а, – с усмешкой протянул Эдуард, – и у вас бюрократия. Так что ж твой Роал не ускорит процесс? Дал бы на лапу кому следует, глядишь, уже бы забрал свою ненаглядную жёнушку…
– Ты имеешь в виду взятку? У нас так не принято, – ответила Евгения, пожав плечами. – Есть законы и правила, установленные Советом Мудрых, они обязательны к исполнению. Но ты злишься, Эдик, я чувствую это.
– Ещё бы мне не злиться, когда моя законная жена целых три месяца твердит о каком-то муже, который собирается транспортировать её на другую планету! Женя, признайся, у тебя кто-то есть, а вся эта космическая чепуха только для того, чтобы прикрыть твой уход от меня. Ну! Кого ты себе завела? Кто он? – В запале муж схватил Евгению за руку.
– Ты делаешь мне больно! – воскликнула женщина, вырываясь от Эдуарда. – Ты сам начал этот разговор! Поверь, Эдик, если бы я хоть что-то помнила из своей прошлой жизни, когда мы встретились, я бы никогда не вышла за тебя замуж! – Она быстро прошла в дом, и вскоре муж услышал, как хлопнула дверь её мастерской.
Наутро Эдуард чувствовал себя разбитым и опустошённым. Он позвонил доктору Лембольду и рассказал ему о вчерашней сцене.
– Ай-яй-яй, дорогой мой Эдуард Александрович, – укорял его психиатр, – я же просил вас вести себя осмотрительно…
– Да устал я, Вениамин Борисович, устал, – оправдывался Эдик. – Может, вы ей всё-таки пропишете какие-нибудь таблетки или уколы?
– Ещё не время, дорогой мой, – успокаивал доктор. – У нас с Евгенией Владимировной установилось полное доверие. Во время наших встреч она ничего от меня не скрывает. Я у неё сейчас единственный человек, который, как она думает, абсолютно верит ей. Поэтому я не могу прописать медикаменты – таким образом я покажу, что считаю её больной. Не переживайте, думается мне, что кризис уже не за горами. Когда её «космический муж» не прилетит за ней – вот тогда и медикаменты в ход пойдут. А пока наберитесь терпения и просто наблюдайте. Но если заметите хоть какие-то изменения – сразу же звоните!
Через несколько дней, вернувшись домой после очередного интервью, Эдуард увидел, что мастерская открыта. Он потихоньку подошёл к двери и заглянул внутрь – Евгения рисовала новую картину и что-то тихо напевала. Она начала рисовать эту картину месяц назад, хотя Эдуард уже года полтора вёл себя безупречно. Никаких интрижек – избирательная кампания обязывала быть осмотрительным.
– Привет! – устало поздоровался он, присаживаясь на диванчик в комнате.
Жена обернулась к нему с улыбкой:
– Добрый вечер, Эдик! А меня хорошая новость!
Эдуард напрягся. В последнее время новости не радовали его. Что же на этот раз?
– Завтра в полночь я покину Землю!
– Это действительно новость, – Эдуард тяжело вздохнул. – Не уверен, что хорошая. Прилетит твой космический муж? Ты нас познакомишь?
– Нет, он не сможет прилететь, – вполне серьёзно ответила Евгения, вытирая кисти. – Совет Мудрых не позволил ему пересекать границу Дикого космоса. Он будет ждать меня на корабле. За мной прилетит транспортировочный модуль.
– Женя, неужели ты правда хочешь улететь? – Эдуард решил «подыграть» жене, сделать вид, что верит ей. – Неужели этот Роал так много значит для тебя?
– Конечно, Эдик! – воскликнула она. – Ведь мы с ним одно целое. Это всё равно что спрашивать, много ли для тебя значит твоя левая нога и рука вместе с половиной сердца и души. Ты даже не представляешь, как он себя чувствовал эти годы, когда наша связь была нарушена. Словно мёртв наполовину!
При этих словах Эдуарда слегка передёрнуло, но он не сдавался:
– А наша старушка Земля? Ведь замечательная же планета! Леса, моря, горы и океаны! Неужели ты не будешь скучать по ней?
– Знаешь, Эдик, я буду счастлива выбраться из этого кошмарного мира. – Евгения в задумчивости покачала головой. – Леса, моря, горы и океаны – всё это было бы прекрасным, если бы не люди, населяющие Землю!
– Вот как! – удивился Эдуард. – Чем же люди тебе не нравятся?
– А тебе нравятся? Тебе нравятся ваши человеческие качества – злость, подлость, жажда власти и денег? Вы только и делаете, что обманываете друг друга. Лицемерие повсюду! Вы устанавливаете законы, чтобы нарушать их! Но самое страшное – для вас убийство себе подобных – это обычное дело, так, пустяк. Конечно, я знаю, – остановила она жестом мужа, который хотел ей возразить, – что, согласно законам, убийство считается преступлением, и часто убийцы несут наказание. Отдельно взятые люди. Но при этом вы постоянно терзаете эту планету, разжигая страшные разрушительные войны! Десятки тысяч, сотни тысяч, миллионы убитых, но вы не можете остановиться! Даже ваши женщины, с одной стороны, беззаветно любят своих детей, а с другой – безжалостно уничтожают их прямо в утробе с молчаливого согласия и одобрения мужчин! А на Меоте убийство – это самое страшное преступление, и нет оправдания тому, кто совершил его!
– И что, у вас не бывает убийств? – насмешливо спросил Эдуард.
– К сожалению, бывают отдельные случаи, – со вздохом ответила Евгения.
– И как вы наказываете убийц? Казните их?
– Конечно нет! – воскликнула Евгения. – Наше правосудие пользуется другими методами. Такие преступники навсегда изгоняются с Меоты. Их имена вносятся в книгу Злодеяний против Жизни, и они высылаются в Дикий космос без права возвращения.
– Жестоко, – Эдуард покачал головой, а потом вопросительно взглянул на Евгению. – Женя, а ты когда-нибудь любила меня?
– Этот же вопрос я могла бы задать тебе, Эдик.
– Я тебя всегда любил и продолжаю любить!
– Вот даже сейчас ты обманываешь не только меня, но и себя. – Евгения грустно улыбнулась. – Я была для тебя удачным приобретением, способствующим идти к намеченным целям. Как это у вас, у бизнесменов, говорится – прибыльная инвестиция. Нет, конечно, не спорю, я всегда была очень привлекательной женщиной в твоих глазах… Но со временем, пусть и ненадолго, тебя привлекали и другие. – Она обвела многозначительным взглядом комнату, заполненную картинами.
– Ты для меня – единственная, а то, что было с остальными – несерьёзно, – насупился Эдуард.
– Так не бывает, милый Эдик. Во всяком случае, у меня дома. Там, единственная – до самой смерти!
– Да, – вздохнул Эдуард, прерывая повисшую паузу после слов Евгении, – жаль, что у нас с тобой нет детей. Может, тогда всё было бы по-другому.
– Милый Эдик, я тоже раньше об этом жалела, – сказала Евгения, присаживаясь рядом с ним на диванчик, – а теперь понимаю, что у нас с тобой и не могло быть детей. Дети у меотянок рождаются только от второй половины, а иначе и быть не может. – Она взяла мужа за руку. – Ты не вспоминай обо мне плохо, Эдик. Я надеюсь, что ты быстро утешишься после моего отлёта. У тебя хорошие взрослые сыновья от первого брака, настоящие дети своего отца. Они прекрасно справляются с бизнесом, который ты передал им. У тебя бурная политическая жизнь, надеюсь, ты принесёшь реальную пользу людям, если они выберут тебя мэром. А всё это, – она обвела взглядом картины, заполняющие комнату, – я оставляю тебе в память о твоей бывшей жене Евгении, рождённой под именем Шели.
– Женя! Женя! Что ты говоришь?! – в волнении вскочил Эдуард и выбежал из комнаты, стараясь скрыть от жены невольно выступившие слёзы.
На следующее утро он позвонил доктору Лембольду и всё ему рассказал. Психиатр встревожился не на шутку:
– Вы говорите сегодня в полночь? А вот это уже проблема!
– Вениамин Борисович, – похолодел Эдуард. – Вы думаете, она и правда может улететь на другую планету?
– Да что это с вами, дорогой мой?! – с удивлением воскликнул доктор Лембольд. – Какая другая планета?! Вы что, «Секретных материалов» насмотрелись? Я же психиатр, а не уфолог! Я объяснял вам, Эдуард Александрович, что в далёкой молодости в её жизни произошло что-то нехорошее, и мозг выставил свою собственную защиту для психики – придуманный мир на другой планете. Куда она улетит? Вы что, совсем не понимаете? В полночь она задумала уйти из жизни! И моя задача, как профессионала, помешать осуществлению этого! Это кризис, а потом начнётся выздоровление. Сегодня же вечером под любым предлогом привозите её в мой частный загородный санаторий!
– Вы думаете, она планирует самоубийство? – ещё не веря своим ушам, переспросил Эдуард. – Может, она просто хочет сбежать? Не лучше ли будет запереть её в комнате под охраной?
– Ни в коем случае! – заявил доктор Лембольд. – Вы же не хотите, чтобы её заболевание прогрессировало? А что касается побега – из моего санатория ещё никто никогда не сбегал.
– У вас там всё закрыто решётками, как в тюрьме? – встревоженно спросил Эдуард.
– Да что вы! Санаторий исключительно по классу вип! Уютная домашняя обстановка! – засмеялся доктор. – Просто он находится за городом, в лесу. Нет ни одного жилья в радиусе пяти километров. А периметр обнесён высоким забором, постоянно дежурит несколько вооружённых охранников и ведётся видеонаблюдение. Лечение особых клиентов проходит в конфиденциальной обстановке. Я вам сброшу карту, как доехать, и буду ждать вечером.
Ближе к вечеру Эдуард предложил жене поужинать в ресторане, и она охотно согласилась. Во время ужина и после Евгения была задумчива и рассеянна и не сразу сообразила, что в сумерках машина подкатила к незнакомой территории, огороженной каменным пятиметровым забором с массивными воротами.
– Где мы? – удивлённо спросила она мужа, но из открывшейся калитки в воротах уже радостно спешил навстречу доктор Лембольд.
– Дорогая Евгения Владимировна, добро пожаловать под мой гостеприимный кров! Простите, что не предупредил, но я очень рассчитываю, что этой ночью вы составите мне компанию за чашечкой чая. Посидим вместе, побеседуем. – Психиатр услужливо помог Евгении выйти из машины.
Эдуард боялся, что Евгения устроит сцену, но она казалась абсолютно спокойной. Доктор Лембольд нравился ей, как чуткий и отзывчивый человек, она всегда была с ним откровенна и доверяла ему.
– А вы, Эдуард Александрович, спокойно отправляйтесь домой. Вы устали, у вас много дел. А за супругу не беспокойтесь – она в надёжных руках. Завтра утром она сама позвонит вам!
