Любой нормальный человек сказал бы: сообщить о своей находке.
Ненавижу нормальных людей! Ограниченных, как белые мыши, своим ничтожно малым опытом в стеклянной банке благополучного существования – ни шагу ни вправо, ни влево; всегда имеющих наготове правильные ответы, которые они суют тебе под нос, как десятирублевую монету нищему, с таким видом, словно осчастливили его тысячной купюрой.
Правда в том, что как только здесь появится следователь, меня возьмут вместе с Кириллом. Плевать все хотели на мой лепет о непричастности. Пробьют богатую биографию Дины Чернавиной – и добро пожаловать в знакомый мир! Убила с любовником его бывшую жену, рассчитывая на долю от продажи загородного дома или что там у них.
Над головой тоскливо прокричала птица, словно лишилась и птенцов, и гнезда.
Некуда мне деться с Озерного хутора. Бежать – без машины, без денег? Меня будут разыскивать как соучастницу.
Черт бы побрал Настю! Позволила себя убить как последняя курица!
Беда в том, что я не могла позволить ей гнить на склоне. Нормальные люди были правы.
Я встала. Пора идти на базу. Вот же бедняги – еще и им не хватало такой рекламы!
Сбегая вниз по тропе, я в последнюю секунду вновь свернула к Настиному коттеджу. У меня возникла идея: я сделаю вид, будто обнаружила тело только что. Завизжу так, чтобы услышали рыбаки и родители Стеши с Егором на дальнем берегу – вон они, сидят в своих креслах-качалках, неподвижные, как восковые фигуры.
Нужно только придумать повод, объясняющий, зачем я отправилась к Настиному дому. Может быть, что-то случайно забросила в заросли? Ключи? Да, хорошая мысль.
Я начала мысленно проговаривать свою фальшивую историю – и остановилась как вкопанная.
Распахнутая прежде дверь коттеджа была плотно закрыта. Машина исчезла.
Что за фокусы?
Быстро обойдя коттедж, я сбежала вниз, цепляясь за колючие ветки можжевельника. Тела не было.
Ни тела, ни «авиаторов».
Я очень спокойно и неторопливо огляделась, проверяя, на том ли месте нахожусь. Ветки вокруг не были примяты. Ни углублений на земле, ни следов… Ничего, совершенно ничего не говорило о том, что час назад здесь убили человека.
В книжках герои, столкнувшиеся с чем-то необъяснимым, начинают подозревать себя в психическом расстройстве. Никогда этого не понимала. Или ты уверен, что находишься в своем уме, или нет. С моими мозгами все было в порядке.
Здесь лежало тело. Теперь оно исчезло. Пока я мучилась угрызениями совести, кто-то унес его и замаскировал следы.
Под можжевельником обнаружилась моя засохшая желтая ветка. Один из рыбаков в лодке встал и смотрел в мою сторону; я помахала ему веткой, широко оскалившись, и он взмахнул в ответ своей панамой.
Шторы были задернуты. Я точно помнила, что когда была здесь в первый раз, на меня смотрели глубокие провалы окон. После этого запертая дверь уже не могла меня удивить. Коттедж выглядел покинутым.
Когда я вернулась, Кирилл на кухне гремел посудой.
– Мясо свежее привезли! – крикнул он, высунувшись на секунду в коридор. – Индюшатину! Ты заметила, что в Карелии индюшатина страшно популярна? Кстати, если тебя интересует, из нее получится бефстроганов. Юхимовна предлагала котлеты, но мне они надоели. А тебе?
– И мне, – сказала я и улыбнулась.
Кирилл поцеловал меня в лоб.
– Чем занималась? Я думал, ты будешь дрыхнуть до полудня.
– Порисовала немного, прогулялась, познакомилась с обитателями восьмого коттеджа.
– Как они, вменяемые?
Я пожала плечами.
– В таких местах вменяемым считается тот, кто не мешает жить соседу.
Кирилл засмеялся.
– Кстати о соседях! – Я переместилась так, чтобы видеть его лицо. – Настя уехала, что ли? Я зашла к ней попросить утюг, а все закрыто.
– Понятия не имею.
Нет, он не изменился в лице. И стук ножа по разделочной доске остался таким же равномерным, как был. Я поймала его дружелюбный открытый взгляд, сказала, что поваляюсь с книжкой, и сбежала.
Мне нужно было хорошенько подумать.
Сыщики
– Как ты узнал, что девица на дереве? – спросил Сергей.
Илюшин ухмыльнулся:
– Видел из окна, как она забиралась. Утром поднялся раньше тебя, побрел в туалет, смотрю в окно: ба, красотка лезет по стволу, как обезьяна. Вскарабкалась с такой скоростью, будто всю жизнь бегала по пальмам за кокосами.
– И ничего мне не сказал?
– Может, я надеялся, что она спрыгнет тебе на голову. Но занятная барышня, согласись?
Бабкин хмыкнул. Да уж, занятная. Подальше бы держаться от таких барышень.
Ей удалось поразить его дважды за короткое время. Во-первых, когда она исполнила акробатический номер, спускаясь с черемухи. Это было эффектно, сказал потом Макар, и Сергею оставалось только кивнуть. Может, девчонка из цирковых?
А второй раз он опешил, когда она, спрыгнув, потопталась на месте и вдруг как-то… уменьшилась. То ли голову вжала в плечи, то ли ссутулилась – Сергей не успел отследить, – но только с нее одним махом слетело лет пять. Некоторые его знакомые дамы за такую способность отдали бы многое. До сих пор единственным человеком, способным проделать такой фокус, был только Макар.
Теперь перед ними стояла бледненькая девчушка лет семнадцати: трогательно-беззащитный взгляд, обиженно припухшие губы. На лице написан испуг. «Дяденьки, не бейте!»
И только когда она коротко и неожиданно хмуро зыркнула на засмеявшегося Илюшина, все встало на свои места.
«Недостаточно ты, малышка, отработала трюк», – злорадно подумал Бабкин.
– Надеюсь, за этой не собираешься ухлестывать? – Он забрал у Илюшина турку, в которой тот пытался сварить какую-то бурду, и вылил в раковину. – Девчонка – стреляный воробей, хоть и прикидывается наивной.
Тот пожал плечами.
– Не в моем вкусе. К тому же она с бойфрендом.
– Ты, я так понимаю, навострил лыжи к прекрасной Анастасии? – флегматично поинтересовался Бабкин, наблюдая, как Макар ищет свежую футболку. – Кофе на тебя не варить?
