ВЕНЧУР. Риск ради добычи

2-й день. Роковой

Сквозь пелену моросящего дождя золотом блестят купола храма, недавно воздвигнутого в Набережных Челнах. Современный город, расположенный на северо-востоке Татарстана, раскинулся на берегах широкой и глубокой Камы – самого крупного притока Волги. В Яр Чаллы, как называют город татары, мирно соседствуют многовековые культуры – татарская и русская, исламская и православная.

Раннее утро, в церкви царит тишина и покой. Всего несколько прихожан зашли помолиться перед началом рабочего дня. Пламя свечи, опалив поднесенный фитилек, разгорается, породив еще один огонек. Молодая женщина в накинутом на голову белом кружевном палантине, тяжело вздохнув, ставит зажженную свечку перед образом благоверного князя Александра Невского. Лена с грустью смотрит на огонь, на икону, затем, опустив раскосые зеленые глаза, крестится и шепчет, еле шевеля губами:

– Господи, обращаюсь к тебе с верою и молитвою. Позволь мне, рабе Твоей, душой принять все то, что несет мне день грядущий. Помилуй мя грешную. Повинна пред мужем моим. Утешь раба Твоего Антона, мужа моего. Вразуми и помоги ему, Господи. Дай силы ему. Научи его, Отец наш небесный, верить и надеяться, любить и прощать. Антон у меня неверующий, хотя и втайне крещеный своею бабушкой. Он порядочный, работящий и заслуживает лучшей доли. Пошли ему помощь Свою, Господи, защити его от напастей и всякого лиха. А мя, рабу Твою, накажи, ибо грешная я… Готова без ропота принять кару Твою, Боже.

Лена преклоняет голову перед образом, трижды осеняет себя крестным знамением, отходит в дальний угол и тихонько садится на скамейку. Она достает из сумочки батистовый платочек и аккуратно, чтобы не размазать тушь, утирает слезы. В храме все так же мирно и спокойно.

Лена оказалась в этой церкви не случайно – именно здесь сохранили икону прославленного полководца, шесть раз бывавшего в Золотой орде. Лена выбрала Александра Невского в небесные покровители мужа, потому что этого святого Антон считал дальновидным правителем, способным на компромиссы и сумевшим спасти Русь от полного разорения. Достав смартфон, Лена читает набранное в Телеграм письмо, попутно добавляя в текст новые слова и исправляя ошибки.

«Привет, Антон.

Вчера ты сказал, что твое возвращение снова откладывается. И мне снова придется передвигать дату отпуска и менять график приема врачей в клинике, опять нужно будет сдавать билеты на самолет и отменять бронь отеля. Мы не виделись уже два месяца. Я так больше не могу. Я устала. Наши отношения зашли в тупик. Я любила тебя, но ты остудил мои чувства.

Ты обещал, что надо потерпеть пару лет, что вложенные в ваш с Булатом проект занятые деньги принесут прибыль и процветание, и все будет на мази. Но вместо этого вы разорились! Булату простительно – он молодой, холостой, перспективный. А нам уже по тридцать два. К тому же мы с тобой уже год живем на мою зарплату. Скоро пять лет нашим отношениям, на которые я потратила свои лучшие годы. Я разочаровалась в твоих надеждах на светлое будущее и устала от твоей рациональности и вечной экономии.

Ты неделями пропадаешь в командировках, и я понимаю, что ты стараешься, трудишься, экономишь из-за ипотеки. Только неизвестно, ради семьи ты это делаешь или ради своих патентов – этой несбыточной мечты инженера, на которую ты тратишь времени и денег больше, чем на меня. И уж точно свой броневик ты любишь сильнее меня. Смешно сказать, но ты променял меня на железо!

Ради своего изобретения вы с Булатом жертвовали благополучием близких вам людей, экономили на них, а все, что зарабатывали, тратили на свою фирму. Да еще и в долги влезли! Если бы вы вообще ничего не делали, и то было бы выгоднее. Как психиатр ставлю вам обоим диагноз: синдром сверхценной идеи, прогноз негативный.

Пора признать – мы с тобой совершенно разные. Ты ради призрачного будущего готов на жертвы, а мне нужно настоящее – здесь и сейчас. Я с сожалением вспоминаю, как в самом начале нашего с тобой знакомства мама советовала мне не связываться с атеистом. Я, наивная, не послушалась, променяла молодость на призрачную надежду. За прошедший год я честно прошла все стадии принятия неизбежного – сомнение, злость, ломку, депрессию… Пришло время исправлять ошибки и принимать решение, пока не поздно.

Твои подозрения были не напрасны – у меня в самом деле роман. Мы полюбили друг друга. Я не могу и не хочу скрывать это и притворяться. Антон, прости, я долго терпела и играла роль любящей жены. Романтические чувства прошли. Позавчера случился выкидыш, завтра подаю на развод.

Да прибудет с тобой милость Божия».

Дочитав письмо и перекрестившись, Лена отправляет сообщение, выходит из храма, садится за руль потрепанного «БМВ», снимает с белокурой головы палантин и уезжает. В пелене моросящего дождя машина вливается в уличный поток, проезжает мимо мечети и теряется среди бесконечной вереницы других автомобилей. Горожане торопятся по своим делам. Одни едут на работу, а другие до ее начала спешат отвезти детей в школу или детсад.

Вдалеке над городом, где небо уже просветлело, появляется радуга. Проехав несколько кварталов, Лена паркует «БМВ» и заходит в четырехэтажное здание, над входом в которое располагается вывеска: «Психодиагностика».

***

Ссутулившийся над ноутбуком Денисов дописывает очередной отчет об испытаниях «Тайфуна», изредка переговариваясь с Булатом, который лежит на кровати, изучая занесенные в планшет данные тестирования бронемашины. Справа на панели задач Антон замечает значок Телеграм-канала о входящем сообщении. Он начинает читать, не веря своим глазам, кровь стучит в висках. Дочитав письмо, он глубоко вздыхает, встает, замахивается на ноутбук и со всей дури бьет кулаком по столу.

– Промазал! – шутит Булат, не ожидавший бурной эмоции от всегда уравновешенного друга. – Повтори!

– Это конец! Лена обвинила меня в том, что я люблю броневик больше нее! Да я за пять лет ни разу не изменил ей. Пишет, что случился выкидыш, и теперь она подает на развод. Вот дрянь! Говорит, что у нее появился другой, и что он ее любит. Мне намекали, так я не верил. Вот дрянь! Выбрала самого богатого из моих друзей, которому я еще и денег должен.

– Может, опять блефует? Ты четыре года подряд обещаешь ей поехать в свадебное путешествие.

Раненый в сердце Антон, путаясь в мыслях, мечется по комнате, как дикий зверь по клетке.

– Еще до свадьбы я купил тур в Египет! Но из-за теракта туда вообще запретили полеты на три года. Мы с ней тогда договорились – сначала купим квартиру. Я пустил все свои сбережения на первый взнос, с тех пор пашу на ипотеку! На путешествия денег не остается. Так еще и в долги влез ради патентов и создания компании. Она уже предупреждала, что из-за отсутствия денег на воспитание ребенка готова таблетками прервать беременность, хотя в душе против абортов.

– Может быть, сомневалась, от кого залетела? А может, ничего и не было? – задается вопросами Булат. – Или захотела проверить твою реакцию?

– Мы долго спорили о том, когда человечек получает право на жизнь – с момента зачатия или рождения? Пришли к согласию, что с появлением у плода мозга убивать его уже нельзя. Она отговаривала своих пациенток от абортов, выступала в клинике, убеждала, что для уменьшения количества абортов и решения демографической проблемы в стране достаточно ясли и детсады сделать бесплатными. Чтобы побыстрее заработать, я пообещал ей временно устроиться туда, где хорошо платят.

– Так вот почему ты так настойчиво уговаривал меня взяться за испытания у черта на куличках!

Антон перестает мерить комнату шагами и опускается на стул:

– Этот контракт и тебе поможет поправить дела.

– Из-за него ты рядом с броневиком с утра до вечера, а дома не был два месяца.

– У нас обязательства перед заводом, которые надо выполнять. Я ведь звал ее сюда, но она отказалась! Пишет, что ради своего изобретения мы с тобой готовы пожертвовать благополучием близких.

– Ты же при мне объяснял ей, – припоминает Булат, – что если внедрим наше устройство – разбогатеем, и она будет при финансах.

– Объяснял много раз. Бесполезно! У нее своя, женская логика.

– Снова переедешь к предкам?

– Я люблю родителей, но в моем возрасте жить с ними как-то неловко. Да мне теперь и в город-то возвращаться стыдно. А если увижу того козла, точно не сдержусь, побью, несмотря на последствия.

Булат понимающе смотрит на Антона и пытается утешить друга, используя метод от противного:

– А если бы она не призналась?

– Могла бы годами изменять мне, наивному, с моим же приятелем. Да, это было бы еще хуже!

– Вот! А если могло быть хуже, считай, что повезло.

– Ага… Мой тезка Чехов высказался мудрее – радуйся, что жена изменила тебе, а не отечеству.

Обматерив фото супруги, Антон удаляет его с экрана ноутбука и спускается в гараж. Встреченная лаем дворняги, одинокая фигура инженера на самокате быстро удаляется по пустынной улице унылого городка.

***

Руслан находит Саида, который втолковывает стоящим перед ним экипажам бронемашин стратегию и тактику борьбы с наркотрафиком. Капитан, дав задания экипажам, подходит к рядовому.

– Награду от ФСБ когда обмывать будем?

– Мы вчера с русскими обсудили план засады, – правдоподобно заливает Руслан. – Они сказали, что если ты будешь участвовать, то и они подумают.

– А что полковник?

– Я хотел сначала узнать твое мнение, а уже потом разговаривать с Бахромом.

– Ну, если русские решатся использовать свое чудовище, я с ними.

В ряду бронемашин стоит «Тайфун», чистый и влажный после мойки. Бодрый гладковыбритый Булат сидит за рулем и настраивает приложение на планшете. Хмурый взъерошенный Антон пытается проводами подсоединить клеммы мобильного осциллографа к электросети двигателя, но, поглощенный грустными мыслями, неосторожно стягивает прибор, и тот, упав в щель между дрожащим двигателем и броней корпуса, трескается. Денисов достает осциллограф, выхватывает из ящика с инструментами большой молоток и гневно колотит им по броне «Тайфуна», вымещая досаду. Звон ударов разносится по округе.

Руслан идет по направлению к штабу, слышит тревожное звучание брони, останавливается, размышляя, «по ком звонит колокол», поворачивается и, насвистывая тему из фильма «Убить Билла», подходит к броневику.

– Привет, инженеры!

– Привет, лингвист! – отзывается Булат.

– Бахром еще не определился, – Руслан домысливает отношение полковника к мутной затее. – А Саид сказал, что если вы решитесь, то он с нами.

– У меня тоже обстоятельства изменились, – грустно усмехается Антон. – Теперь мне надо добывать деньги на таблетки от депрессии.

– Давайте вместе уговорим полковника рискнуть, а то он пока весь в сомнениях… – Рядовой по своему трактует позицию командира.

– Мне надо встретиться с моими приятелями. Если они согласятся помочь, операция может стать вполне реальной. Тогда и поговорим с полковником.

– Только встречайся побыстрее. Как говорил вождь мирового пролетариата – сегодня еще рано, а завтра будет поздно! – Руслан коверкает цитату Ленина.

– Светить «Тайфун» пока не положено… Договорись с полковником, пусть он одолжит машину на несколько часов.

– Попытаюсь. Но ему надо сказать, куда и зачем вы поедете, иначе не даст.

– Скажи, что в Нурек, – уклончиво отвечает Антон.

– А, знаю… Там на горе российский комплекс оптико-электронного контроля космоса.

– Почти угадал, всезнайка.

Когда довольный Руслан отходит, Антон говорит:

– На эмоциях нельзя принимать важные решения, но времени нет.

– Я все-таки сомневаюсь, что Саид решится на такую затею… – озвучивает свое мнение Булат. – У него семья, дети.

Зачинщик, насвистывая привязавшийся мотив из фильма, возвращается к Саиду и самодовольно сообщает:

– Денисов собрался ехать в российский космический узел. По-моему, хочет получить данные по Джафару, посоветоваться с тамошним командиром и попросить, чтобы тот помог устроить засаду. Русские спрашивают, можешь ли ты дать машину, чтобы съездить в Нурек?

– Могу, – отвечает Саид. – Но лучше если бы я поехал вместе с ними, тогда не надо будет обращаться к полковнику и оформлять разрешение.

– Отлично, я передам русским. Но ты поторапливайся, они уже созрели.

***

Шоссе, по которому едет «Тигр», ведет на север страны. Проложенная таджиками и китайцами дорога, поднимаясь в горы, начинает петлять.

Булат с заднего сиденья поясняет сидящему за рулем капитану:

– Саид, при управлении полноприводными машинами лучше пользоваться обеими ногами. Когда поворачиваешь, нужно правой ногой сохранять крутящий момент, а левой дробно притормаживать. Выработаешь эту моторику в течение недели, а потом всю жизнь будешь надежнее контролировать сцепление колес с дорогой.

– Ты давно гоняешь?

– Отец работал на КамАЗе, дружил с Володей Чагиным. Когда экипаж Чагина впервые выиграл «Дакар», мне было пять лет. С тех пор я получал от отца подарки, связанные только с ралли. Он записал меня в секцию картинга и со всей своей татарской настойчивостью делал все, чтобы я стал чемпионом. О том же мечтал и я. А мама всегда переживала за меня, боялась, что разобьюсь. Мне не обязательно было хорошо учиться в школе – я должен был хорошо гонять на автодроме. Вместо художественной литературы читал про моторы и тормоза. Все шло неплохо. Погонял в армии на бронетранспортере, и в двадцать лет меня включили в команду Чагина, которого тогда уже называли Царем Дакара. Но в двадцать три, готовясь к рейду «Шелковый путь», я не вписался в поворот… После аварии отец перестал меня подгонять, а мама вообще просила остановиться. Вот уже два года подрабатываю инженером без высшего образования.

– Чтобы ты понимал, Саид, – вступается за напарника Антон, – я знаю много инженеров, но в движках раллийных грузовиков лучше всех разбирается Булат. Он чувствует двигатель и умеет его совершенствовать благодаря интуиции, знаниям и воображению.

– Вообще-то мне нравится, когда меня хвалят, – улыбаясь, реагирует Булат. – Но не в моем присутствии.

– Получим вознаграждение, – капитан смотрит на раллиста в зеркало заднего вида, – сделаешь себе чемпионский грузовик.

– Саид, как ты понимаешь, дело опасное, – предупреждает Антон. – Ты уверен, что готов участвовать?

– У меня жена, дети… Если вы получите награду, а я ее прозеваю – домой не пустят!

«Тигр» проезжает пожелтевшие поля с уже убранным урожаем и зеленые ухоженные сады с яблоневыми, абрикосовыми, персиковыми и грушевыми деревьями. Трудолюбивые дехкане собирают созревшие плоды в ящики, а деловые трактористы складывают их в прицепы.

Около полудня между нагретых солнцем гор показывается водная гладь. Современное скоростное шоссе проходит по склону между хребтом и водохранилищем. Грандиозная плотина перекрыла ущелье, а река Вахш, потеряв сток, до краев заполнила живой памирской водой все окружающие ее каньоны. Над зеркальной поверхностью остались островки вершин затопленных гор. Искусственное озеро гармонично вписалось в древний природный ландшафт.

– Вы знаете, что Нурекскую электростанцию строили двадцать лет? – спрашивает Саид. – К сожалению, при наборе водохранилища пришлось затопить Туткаул – стоянку древних людей времен мезолита. Там была целая индустрия по производству орудий труда из пластинчатых камней. Отец Руслана в молодости публиковал статьи в научных журналах про коллекции ножей, скребков и наконечников стрел из гальки, найденных тогда археологами. Когда наполнялось Нурекское водохранилище, пресмыкающиеся выплывали на берега. Мой отец тогда много змей наловил для серпентария, в котором из яда делали лекарство. По высоте Нурекская плотина как Эйфелева башня, она сорок лет была самой высокой в мире! Но пять лет назад в Китае построили плотину, специально превысив нашу на пять метров.

– У нас в Яр Чаллы на Каме тоже плотина приличная – длиной целых три километра, – вклинивается Булат. – Внутри нее – ГЭС, а сверху – железная дорога и шоссе.

– Но природную дамбу на нашей реке Бартанг превзойти невозможно, – продолжает рассказывать Саид. – Около ста двадцати лет назад после девятибалльного землетрясения из обломков горы образовался завал шириной три километра и высотой больше полукилометра. Перекрыв реку, он создал озеро Сарез, названное так в честь затопленного поселения.

«Тигр» останавливается у смотровой площадки рядом с небольшим рынком. Выйдя из машины, таджик, русский и татарин фотографируют поразительно красивую панораму горного моря. Антон покупает лепешки и приготовленный на мангале шашлык, а Саид – ароматные фрукты. Уложив еду в багажник, заговорщики продолжают путь.

Недалеко от шоссе рокочет транспортный вертолет Ми-26. Он подносит монтажникам ажурную вышку линии электропередач и, зависнув над землей, удерживает ее на весу. Несколько рабочих поворачивают вышку и ловко крепят ее на опоры.

Выйдя из машины, приятели фотографируют вертолет.

– Редкий снимок! – восхищается Булат. – Самая большая вертушка в мире над высочайшей плотиной!

– И еще здесь самый прозрачный воздух, поэтому вон у той вершины – дача нашего президента, – Саид показывает на гору. – Там он гостей принимает из разных стран. А рядом, вон там – российские телескопы. Они тоже принимают… сигналы из космоса.

Завершив работу, Ми-26 подлетает к берегу водохранилища и приземляется, вращение восьми лопастей огромного винта замедляется и затихает. Заговорщики подъезжают к вертолету, командир, пилот и штурман сходят на землю и обмениваются с гостями крепкими рукопожатиями.

– Рад видеть защитников редких животных! – командир приветливо улыбается и вручает Булату бронзовую фигурку джейрана. – Вот, жена передала подарок от Фонда дикой природы. Женщины в Киргизии и у нас объединились в борьбе против браконьеров и понемногу прижимают их.

– Спасибо, Петрович! – благодарит Булат, рассматривая статуэтку. – Передай дамам наше восхищение их упорством.

Пилот отдает Денисову коробку с гоночным дроном:

– Это, так сказать, взамен утраченного. Все признательны вам за помощь!

– Будем в тех краях, можем повторить, – улыбаясь, подмигивает командир, – если, конечно, не придется сильно отклоняться от маршрута.

Укрывшись от палящего солнца в тени вертолета, прибывшая делегация и летчики устраивают обеденный перерыв – прямо на земле расстилается брезент, все рассаживаются на нем и посередине раскладывают купленную на рынке еду. Получается настоящий походный дастархан.

На планшете Денисов показывает экипажу сообщение о вознаграждении:

– Вот, читайте. ФСБ за содействие в задержании террористов обещает заплатить пятьдесят миллионов долларов.

– Да, помню, было когда-то такое сообщение, – вспоминает командир вертолета.

– Есть сведения о том, по какой дороге спонсор этого теракта будет двигаться через два дня. Надо доставить туда «Тайфун» и несколько человек – это около пятнадцати тонн. Если примете участие в операции, то получите часть награды. Разделим ее на десять человек поровну. Каждому достанется по пять лимонов.

– А кто координатор операции? Министр?

– Если будет участвовать министр, награду получит министерство, а не мы, – отвечает Саид. – В курсе только полковник Бахром. Послезавтра надо быть на месте. Эта операция станет нашим частным однодневным предприятием.

– Венчурное, – с усмешкой уточняет Антон.

Летчики удивлены.

– И тебя не смущает, что это нарушение не только инструкций? – обращается командир к Антону. – Это вообще-то нарушение закона!

– Мы исходим из целесообразности.

– И нам на троих перепадет пятнадцать миллионов? – уточняет пилот.

– Долларов США! – подтверждает Саид.

– А за это вознаграждение мы сможем официально купить вертолет?

– Легко.

– И возить туристов на экскурсии сможем? – не отстает пилот.

– Запросто, – заверяет Саид.

– А как мы объясним, почему оказались в Афганистане? – сомневается штурман. – Нам такое никто не согласует.

Денисов выдает заготовленный ответ:

– Ваш Ми-26 и наш «Тайфун» создавались для десанта. Скажете, что я уговорил вас в нерабочее время провести тестовые испытания. Загрузили, полетели, но подвис чип матплаты навигатора, поэтому ночью залетели немного южнее. В общем, свалите все на меня!

– Звучит заманчиво… – задумывается командир. – Перед такой наградой трудно устоять, но и неприятностей в случае чего не оберешься. Даже если все сложится, работы лишимся.