Лорды Протектората: Барон Аквилла

– Удачной охоты, – последняя реплика Великого Инквизитора также не добавляла оптимизма.

***

За обсидиановой дверью с золоченой вязью «Lasciate ogni speranza, voi ch’entrate» оказался небольшой кабинет, основную часть которого занимал стол владельца казино, в вольтеровском кресле спиной к окну помещался он сам – высокий блондин со светло-зелеными глазами, лет сорока. На подоконнике сидел как видно его личный телохранитель, похожий на приведшего Аквиллу секьюрити как брат близнец, с той только разницей, что его бакенбарды были иссиня черными. Без отдельного приглашения наш барон присел на стул напротив мэтра Дрейко.

– Чем обязан, сыскарь Аквилла, находящийся под подозрением и расследующий государственные тайны? – спросил мэтр.

– А вы достаточно осведомлены обо мне, думаю, что и то зачем я прибыл вам известно, – ответил барон.

– Восстановить ваше доброе имя я не в силах, – сухо ответил мэтр и прибавил, – Все мы под горпрокуратурой ходим.

– Не думаю, что вы намекали бы на связь моего расследования со светлейшим именем господина городского прокурора без веских доказательств, таких как, например, видеозапись встречи Светлейшего с маньяком или его кукловодом, а может – бухгалтерской книги, в которой отмечены перемещения денег из вашего заведения в прокуратуру, – сказал барон.

На секунду повисла пауза, которую нарушил Дрейко:

– А какую ставку вы можете поставить, отчаянный игрок? – и зрачки мэтра сузились от предвкушения.

– Принимают ли в вашем казино настолько высокие ставки – как жизнь? – не моргнув глазом, ответил Аквилла.

– Ха, эта ставка моя любимая, хоть и самая распространенная, которую  в казино мира Величайший-из-Крупье принимает на черное, красное и на зеро. Да, он – крупье – только принимает эту ставку, но сама она – в руках того, кто могущественнее всех, того, чье имя Случай. Правда, есть ставка, превосходящая жизнь и это – судьба. Готовы ли вы, сударь, поставить на банк свою судьбу? – по щекам Дрейко внезапно растекся нездоровый румянец.

– Извините, я не понял, что вы выставляете взамен? – решил на всякий пожарный уточнить Аквилла.

–Как насчет этого? – и из глубин стола  мэтр извлек толстый гроссбух, открыл его на случайной странице и показал сыскарю. У того аж заныло под ложечкой, когда он увидел ровный разграфленные столбцы, с суммами в рублях, евро и долларах, а также подписями, кто отпустил и кто принял, при этом в графе приемке предварительно стояли подписи Медянцева, как посредника, а затем заверяющие получение конечными адресатами подписи различных лиц горпрокуратуры с расшифровками фамилий. Такой удачи и такой бюрократии от коррупционеров сыскарь никак не ожидал.

– По рукам, – только и смог выдавить барон – его дыхание даже слегка перехватило. Да и потом – ему чертовски везло в тот день в двух предыдущих залах, как не испытать удачу еще разок?

Мэтр неторопливо открыл один из ящиков стола и достал оттуда позолоченный Смит-Вессон и один патрон к нему.

– Думаю правила русской рулетки вам не надо разъяснять?

– А вы до безумия последовательны, но причем тут ставка в судьбу? – задумчиво спросил Аквилдла, открывая барабан револьвера и помещая туда боеприпас.

– Это вы поймете чуть позже, – сказал Дрейко, наблюдая как барон провел барабаном револьвера себе по левому предплечью.

Уж очень легко барон прислонил холодную сталь дула к виску, то ли он чересчур надеялся на колдовство Магистров, которое ему обещали как опору и защиту в Ордене, то ли слишком опьянился своей удачей в предыдущих залах, а может ему и правда было все равно жив он или мертв. Но щелчок спущенного курка не вызвал в нем даже выдоха облегчения, он только передал револьвер мэтру Дрейко, смотря на того холодным взглядом. Тот провел барабаном револьвера себе по правой руке. «Так он левша,» – вдруг сообразил Аквилла, вспомнил о странной гематоме на правой щеке 34-ого, но крикнуть «Подождите! У меня есть пара вопросов!» он не успел. Дрейко нажал на курок и оглушительный треск выстрела вместе со вспышкой вынесли мозг мэтра на стену, и в тот же миг секъюрити за спиной мэтра и секъюрити за спиной барона встали на колени, согнулись в поклонах до земли и произнесли загадочную фразу:

– Долгая жизнь тебе, Великий Дракон!

После чего буквально обратились в золотые статуи. Потолок и стены маленького кабинета раздвинулись – раздались в стороны. Мгновенье и барон оказался в пещере, освещаемой тусклым светом факелов, в шахматном порядке расположенных по стенам пещеры, пол которой устилали золотые монеты, слитки, статуи. А перед Аквиллой оказался труп мэтра, дергающийся в неистовых конвульсиях. Через несколько секунд труп разорвался на клочки, а на его месте оказался огромный покрытый золотой чешуей дракон, четыре когтистые лапы которого погружались по колени в золотые монеты, а два чешуйчатых крыла стояли торчком на его спине.

– Ну здравствуй, охотник за сокровищами и удачей, – оскалилось чудовище, говоря человеческим голосом, – Ты ведь знаешь, что победитель дракона сам становится драконом?

– Эта драконья мудрость не относится к истинным героям рода людского! – нашел в себе силы не растеряться Аквилла.

– Самодовольный болван, отведай моих клыков! – проревело чудовище и его голова на неожиданно длинной шее понеслась к барону. Барон молниеносно ударил в верхние зубы дракона своей левой рукой, но отдернуть ее не успел, когда от удара драконья башка затормозила и из глаз ее посыпались искры, но тем не менее громадная пасть сомкнулась, барон слегка удивился, что металлический протез принесенный ему Шлейхелем выдержал подобный прикус. Дракон услышал металлический скрежет вместо крика боли и замер в изумлении – оторопел.

– Вот из чего сделаны настоящие герои! – гаркнул Аквилла и, метнув свою правую пятерню впился в драконий глаз. Адский рев потряс всю пещеру, чудище замотало головой, задергалось всем телом, но Аквилла крепко держался левым автопротезом за драконий клык, а правой рукой за глазное яблоко твари. Наконец, при особо сильном махе башки чудовища, что-то мерзко хлюпнуло-хрустнуло, и Аквилла, пролетев полпещеры, рухнул на какое-то барахло, к счастью, это оказались персидские ковры, и он ничего не поломал. Очередной рев чудовища потряс пещеру, Аквилла взглянул на свои руки, ощутив влагу правой ладонью и увидел в левой руке – клык, а в правой что-то отдаленно похожее на драконье глазное яблоко.

– Отведай огня, Смертный! – взревело чудище и взвилось под потолок пещеры.

У Аквиллы перед глазами мгновенно пронесся весь курс настойчиво отрицаемых им магических занятий у Великих Магистров, барон насадил зрачок дракона на его же клык, от чего тот стал искриться. Тем временем дракон под самым сводом пещеры разинул свою пасть и выдохнул в сторону барона целое облако огня.  Но Аквилла не собирался так просто сгорать, искрящимся клыком он в мгновенье ока изобразил перед собой двойную свастику со спиралью в кольце первых фаланг, оставшуюся висеть в воздухе искрящимся узором, затем свел руки в молитвенном движении перед собой и приложил татуировку на пальце к центру узора. В тот же миг раздался подземный гул, перекрывший рев чудовища, гул, с которым камни пещеры и золото пещеры поднялись в воздух, встали стеной и нерушимым мчащимся к дракону валом смяли огненное облако и накрыли чудовище.

– Будь ты проклят, Аквилла! – был последний взвизг монстра, чьи кости уже начали ломаться под прессом камней.

***

Аквилла моргнул. Вместо пещеры, полной золотом, перед его взором вновь предстал кабинет начальника казино. Напротив него с вышибленными мозгами развалился в кресле мэтр Дрейко. На окне с головой, разбитой упавшим с потолка кирпичом, лежал секьюрити, чьи иссиня черные бакенбарды успели окраситься красным. Все здание трясло и лихорадило, по стенам достаточно быстро шли трещины. Вскочив, Аквилла схватил со стола конторскую книгу и бросился к выходу. Он перепрыгнул через лежащего навзничь второго секьюрити также с раскроенной кирпичом головой, распахнул дверь и помчался через разрушающуюся залу с рулетками. Пробежав – пропрыгав через игральные столы, Аквилла мчался к двери красного дерева, миновав центральный столик менял, у которого все еще находилось несколько сумасшедших игроков, набивавших карманы золочеными жетонами.

– Спасайтесь, кретины, вы тут совсем с ума что ли посходили!? – рявкнул им барон.

И, о чудо, они оглянулулись, взвыли как стая собак и кинулись вслед за Аквиллой. Бар Острослова не только рушился, но и начал гореть, что можно было заметить по клубам дыма, вырывающимся из подсобки. Судя по тому, что улыбающейся маски ни над проходом, ни за стойкой не было, старина Острослов успел ретироваться. На эти наблюдения у Аквиллы ушло половина драгоценной секунды, так что он выбегал из здания последним, когда от подземных толчков у Сокровищницы в буквальном смысле слова стены заходили ходуном. Не успел Аквилла добежать до противоположной стороны улицы как адский грохот и облако пыли, окутав его, доходчиво сообщили, что казино Сокровищницы, от крыши до самого своего основания разрушилось, рухнуло, можно сказать, под тяжестью своих пороков. Поблуждав в толпе, выбежавшей из Сокровищницы и прилегающих к ней домов, Аквилла нашел Веселенького.

– Ну что? – был многозначительный вопрос бароны к оперу.

Веселенький посмотрел на него дикими глазами, несколько раз открыл и закрыл рот, после чего все-таки пришел в себя и, показав на невесть откуда взявшуюся спортивную сумку, сказал:

– Сорвал куш. Десяток жестких дисков с записями. Архив за полтора года в суматохе смог вынести. Вся охрана в первые минут лишилась голов. Мистика какая-то.

– Это ничего, в нашей жизни еще не такое бывает. Я вот тоже куш сорвал – конторская книга коррупционных связей городской прокуратуры по линии казино-Медянцев-карманы-коррупционеров. Поехали, что ли, с этим добром к нашему районному прокурору, он человек честный, порадуем старика.

И они стали отходить по улице Амстердамских комиссаров в сторону оставленной машины Веселенького. Но тут их движение затормозилось.

– Не так быстро, Юрий, – тут перед ними появился человек со стеклянным протезом вместо глаза.

– Твой знакомый? – слегка растерялся Веселенький.

Но Ворон не дал Аквилле ответить:

– Кровь Самурры – на тебе! ДА Я ТЕБЯ НА ЛОСКУТЫ ЗА НЕГО ПОРЕЖУ!

И головорез кинулся на барона, выхватив из-под плаща кортик. Первый удар Аквилла отбил металлическим  протезом, от второго увернулся, но тут к счастью вмешался опер – от его пинка под коленку Ворон на мгновенье замешкался, а тут и барон подоспел – своим металлическим кулаком так двинул тому в подбородок, что Ворон рухнул в нокдаун. Возится с ним сейчас не было времени, да и не хотелось, так что вместе с Веселеньким Аквилла помчался к машине. Запрыгнули в нее и шустренько поехали, когда внезапно господин барон обнаружил, что на заднем сиденье все это время сидела фигура в темно-зеленом плаще и черной маской медведицы на лице. То ли Веселенький был слишком шокирован от и без того сверхъестественных сущностей и полтергейстов, творящихся перед ним только что, то ли на всех магистров очень сильное заклинание незаметности. Ну а может на них просто без их желания никто не обращает внимания.

– Да, Великий Магистр Арти? – спросил Аквилла предательски дрогнувшим голосом.

– Ты молодец, барон. Не успел получить первое испытание, как уже его прошел. Но и второе испытание не ждет – собственно поэтому я здесь.

Их авто мчалось через кварталы мрачных готических зданий и не менее мрачных ампирских высоток причудливо сочетающихся друг с другом. На удивление несмотря на час пик на улицах не было людно, да и машин почти не было.

– Если вы будете каждый раз при своих испытаниях мне дороги от пробок расчищать, то я согласен их хоть каждый день получать, – постарался пошутить Аквилла.

– Ты божий дар с яичницей не смешивай, человек и птица, – в тон барону ответила Магистр Арти, надо сказать, что только когда в голосе Арти просыпались игривые нотки, барон вспоминал, что этот Магистр – все-таки женщина. Наверное, женщина.

– При чем тут яичница? – механически спросил Аквилла, внезапно задумавшись – человек все таки этот Магистр или нет.

– А при том, что отсутствие пробок – это просто твое везение сейчас, думаешь если б у тебя сегодня не был счастливый день, одолел бы ты Великого Золотого Дракона? Но не об этом речь. А речь сейчас о твоем втором испытании – ты должен разоблачить Великого  Змея. Даю подсказку – к нему можно подобраться через его змеевку. И еще – возьми вот это – пригодиться.

И Арти вручила барону маленький ключ из нефрита. Скривив губы в усмешке, Аквилла спросил:

– Нефритовый ключ от яшмовых врат змеевки?

Внезапно Магистр Арти рассмеялась, вот уж не ожидал барон настолько человеческих эмоций от практически сверхчеловека.

– Да ну вас мужиков, все одно на уме! Спать тебе с ней незачем, у тебя своя милая есть, зря мы ее что ли в свое время тебе добывали, – и с этими словами Магистр Арти покинула машину так же неожиданно, как появилась в ней, благо Веселенький как раз стоял на светофоре.

– Ты чего? Все нервничаешь из-за того типа с ножом? Хотя и правда что то слишком часто они на твоем пути появляются, – осторожно спросил опер.

– Да нет, с чего ты взял? – попытался непринужденно ответить сыскарь.

– Потому что ты уже 10 минут сосредоточенно молчишь и смотришь в зеркало заднего вида, – сказал вновь мрачный как всегда товарищ Веселенький.

– Да нет, ничего. Ты это… домой меня сперва подкинь, –  попросил Аквилла и на всякий случай засунул руку в карман, в котором нащупался маленький ключ.

Веселенький кивнул и, к радости барона, не произнес ни единого слова до конца поездки.

Глава 6. Встреча с Тенью

Приняв душ и смыв с себя цементную пыль Сокровищницы, Аквилла сидел на кухне и пил чай. Он размышлял о рухнувшем казино, добром десятке трупов, появившихся под завалами из-за его действий, возможном психическом расстройстве, из-за которого он видел дракона, связи казино с Медянцевым и скорой речи на совещании силовиков у прокурора Вышинского. Да так заразмышлялся, что не услышал мягких шагов подошедшей к нему девушки, пока та не закрыла ему глаза ладошками, а ее волосы не коснулись лица барона. Сыскарь вдохнул и растерялся, мягкий и теплый запах с тонким, едва уловимым оттенком фиалок говорил о том, что на кухне находилась его любимая – Екатерина… Он дотронулся до сухих, вечно обветренных кистей своей милой, спустил кисти к своим губам и поцеловал любимые руки. Повернулся, обнял и прижался к груди Екатерины. Она погладила его по волосам, положила ему руку на левое плечо и отстранила Аквиллу немного назад. Они посмотрели друг другу в глаза, ее губы нежно улыбались, а глаза сияли. Он поднялся, приник к ее скуластому лицу и слился с ней во французском поцелуе. Ладонь Аквиллы коснулась ее груди, она обняла его за плечи, он взял Екатерину на руки и отнес на кровать. Конечно, странно, что несмотря на пестуемую и лелеемую подозрительность сыскарь не задал себе (да и, собственно, ей тоже) ряд вопросов: что делает Екатерина во Второпрестольной, как она узнала его место дислокации, как она попала к нему в квартиру, почему она нисколько не изменилась за два года разлуки, почему она не удивлена тем, что Юрий жив, хотя должен быть мертв, и чем вызван ее любовный порыв? И в какой момент ему нужно порвать Марией?  Но этими вопросами Аквилла озадачился только, когда Екатерина ушла в душ. И отсутствие внятных ответов на эти вопросы дико напугало барона. Он встал, подошел к зеркалу, висящему на стене.

– Я же не схожу с ума, правда? – спросил он у зеркала, прижавшись к нему любом, вдруг его отражение высунулось из зеркала, схватило его за плечи и стало трясти бедолагу, при этом крича ему в лицо:

– Конечно, ты нисколько не сходишь с ума! Это не ты в свое время умер и разговаривал со странным божеством – столпом света по имени Лорд, не ты был воскрешен Екатериной с помощью сигарного дыма, не ты общался с помощью зеркала как по Скайпу, не ты получил механический протез вместо руки, не ты общаешься с неизвестными в масках и балахонах, невидимых для окружающих, и исполняешь отдаваемые ими приказы, не ты наколдовал проклятие, от которого были выпущены кишки у Самурры, не ты сражался в пещере с Драконом, владевшим находящимся в центре Второпрестольной казино, и уж точно нет ничего странного в том, что с тобой сейчас спала любовь всей твоей жизни, которую раньше ты даже взасос не целовал. С тобой все нормально, парень, ТЫ В ПОЛНОМ ПОРЯДКЕ!

Наконец, Аквилла вырвался из хватки своего двойника и схватил табуретку, намереваясь метнуть ее в зеркало, но его остановило две мысли: первая – разбитое зеркало – это очень плохая примета, а вторую-  он тут же озвучил:

– А почему это ты не упомянул о Его Божественной Тени?

– О черт, подловил! – выругался образ в зеркале, обращаясь на глазах барона в темный силуэт и затем, развернувшись, уже молча убегая в глубь отражения в зеркале, впрочем Аквиллу это уже не могло смутить. Видимо дала о себе знать магическая подготовка в Ордене. Как что-то само собой разумеющееся, он прокусил подушечку большого пальца и кровью на зеркале нарисовал символ Неведомого, стоило ему начать перечеркивать ее, как тень впопыхах вернулась обратно и, упав на колени, стала молить:

– Не надо, пожалуйста, не губи, я только шутил и то не по своей воле, а исполняя Его указание, Его Волю. А так то я – парень очень даже неплохой, сметливый, способный…

– И что ты можешь мне предложить? – спросил Аквилла.

– Пригожусь, службу исполню тебе, – проговорила Тень, и почему то Юрий поверил ей (может потому что она смутновато, но весьма сильно походила на него самого?). Барон достал табакерку с ночного столика, открыл и сказал Тени:

– Полезай, будешь со мной для надежности, но помни, у меня служба простой не будет.

И Тень исчезла в табакерке.

«Не покурить мне теперь трубку… обидно,» – подумал сыскарь.

– Чего это ты там сам с собой беседы беседуешь, кабель? – раздался голос Марии из ванны.

И тут озарение пришло к Аквилле: у Марии тоже есть магистерское кольцо, но в отличии от баронского, похоже оно было заговорено на соблазнение образом первой любви. Как говорится: «Элементарно, Ватсон», просто не надо забывать в каком мире живете, господин сыскарь, и какое безумие творится вокруг, если ты идешь по путям Неведомого. И внутренне, расслабившись, сыскарь пошел под душ к Марии. Ну, а табакерку – закинул перед тем к себе в сумку. У барона был еще почти час до совещания, назначенного в районной прокуратуре.

***

В актовом зале районной прокуратуры, когда туда вошли Аквилла и Веселенький, за круглым столом уже сидел: прокурор, начальник сыска, глава специального отряда ополчения, Инквизитор и двое оперативников – как их звали барон вспомнил не сразу, но вспомнил – Илья и Котовский. Прокурор бросил вошедшим краткое «Садитесь» и указал на два места между начальником сыска и главой спецназа. Аквилла и Веселенький сели, но совещание не началось, пока представители органов не закончили беседовать друг с другом по всевозможным текущим вопросам, так что сыскарь с опером успели выпить по чашке кофе, покурить и еще выпить по полчашки. Наконец, Илья, потянувшись, спросил у прокурора:

– А зачем, собственно, вы собрали всех нас?

– Наш сбор вызван явной необходимостью, о которой я предлагаю доложить почтенному сыскарю Аквилле, – ответил прокурор и выразительно посмотрел на барона. Во взгляде его читалось ожидание, что сыскарь набрал достаточно для чего то заслуживающего шестой степени государственной тайны.

Аквилла прокашлялся и заговорил:

– Расследуя кладбищенское изнасилование по делу Шамалина, нашей аналитической командой были установлены схожие эпизоды, из чего следовало соучастие в этих преступлениях магнетизера высокого ранга, проверяя на причастность к делу аналитика Медянцева, ход расследования совпал с оперативной разработкой оперуполномоченного Веселенького, следуя по звеньям преступной цепочки, мы оказались в подпольном казино Сокровищница и буквально за секунды до ее обрушения, мы сумели спасти оттуда ценнейшие доказательства коррупционных связей, отмыва нелегальных доходов казино через аналитическую контору Медянцева с откатом значительной доли в прокуратуру города, а также достоверно установили факт связи аналитика с владельцем казино и тянущейся продолжительное время серии тяжких преступлений – убийствами, изнасилованиями, похищениями. В связи с изложенным, предлагаю провести наступательную операцию по Медянцеву, получить от него признание и на основе его показаний на коррупционеров начать крупномасштабную зачистку верхушки властей города, для для чего потребуется силы оперативных подразделений, санкции Инквизиции и массированная поддержка спецназа.

Мерный голос Аквиллы и вес слов, которые он говорил, а также деловой тон сыскаря ввели собрание в состояние некоего гипнотического оцепенения. То, о чем большинство присутствующих старалось не говорить вслух даже беседуя наедине с самими собой, было высказано так ясно и определенно, что это с одной стороны было шоком, а с другой (и это читалось по лицам), принцип «были бы факты, а привлечь можно кого угодно» составлял сущность каждого из сидящих за этим столом – да, прокурор знал кого пригласить на совещание, кто – настоящий законник, а кто – трясущийся за свою шкуру шакал.

Установившуюся было тишину нарушил начальник сыска:

– А какие есть конкретные доказательства? И какие вы предлагаете меры включить в операцию?

Совещание отошло от осознания масштабности задачи по свержению и привлечению к уголовной ответственности бюрократической верхушки Второпрестольной и переключилось на детали. Веселенький начал предъявлять трофеи из Сокровищницы.

Глава 7. Дуэль со Змеем

Аквилла повернул перстень эмблемой вовнутрь ладони, выдохнул и вошел в роскошный и просторный парадный кабинет аналитика, тот сидел за внушительных размеров столом, на котором помещалось примерно восемь огромных мониторов, и микрофон.

– Не ожидал увидеть вас так скоро, господин сыскарь, – встретил Аквиллу Медянцев подозрительным взглядом, но даже его проницательным глазам было не под силу одолеть чары Магистров – он видел только маску встревоженного человека.

– Увы, не случилось ничего из ряда во выходящего после нашей встречи, – ответил ему Аквилла вслух, а про себя подумал «Разве, что я Дракона одолел».