Оксана поморщилась:
– Ты меньше слушай чужие мнения, а делай выводы сам после прочтения.
– Ладно, спасибо, – поблагодарил Гендальев, – слушайте, это по-хорошему я должен был вам что-то подарить, вы уж извините меня!
Опер Александр руки-кувалды, снова похлопал его по плечу.
– Ты это, заканчивай х… нести, братское сердце!
От этих слов Гендальев рассмеялся. Его смех подхватила и Оксана.
– Да, – сквозь хохот, сказала она, – Саша может, когда надо сказать верно, это уж у него не отнять.
Отсмеявшись, Виктор спросил:
– Так это что, сегодня свадьба? То есть, сейчас то, что мы делаем это свадьба ваша?
На этот раз первым расхохотался Александр.
– Ну, типа да! – согласился он, когда новый взрыв смеха стих.
– Очень оригинально, – утирая слёзы веселья, отметил Виктор.
– Слушай, ну а если серьёзно, то зачем нужна эта свадьба? – сказала Оксана. – Собрать толпу, пустить в унитаз кучу денег и потом подсчитывать сколько отбилось?
– А потом через пару лет развестись, – подвёл итог Александр.
– Ну да! А как же ещё? Нет, мы не из таких. Познакомились мы, как ты ушёл в армию, то бишь уже три года вместе. Завтра оплатим пошлину, поставим штампы, а в отпуск поедем куда-нибудь к морю.
Виктор задумчиво покрутил чашку чая на столе.
– Наверное, так и правильно, – сказал он.
– Правильно всегда то, что ты сам считаешь правильным. Хотя не факт, что спустя время ты будешь продолжать считать так же, – сказала Оксана.
– В любом случае в нашей ситуации мы, по крайней мере, не будем клоунами, – резюмировал Александр.
– Да уж верно, не будете, – согласился Виктор.
Какое-то время они молча ели, потом разговор продолжился. Александр рассказал немного о себе, не делая попыток придать красноречия своему рассказу, суть которого сводилась примерно к следующему: «выучился и работал, родители умерли, брата застрелили бандиты при исполнении служебных обязанностей, не стоит соболезновать, это было давно».
Потом Гендальев ещё раз подивился их скромной «свадьбе» и Оксана снова напомнила ему, что они с Александром не клоуны. Потом они стали собираться и пожелали на прощание Виктору читать Набокова, а он неловко улыбнулся и сказал «Совет да любовь», на что получил саркастичную улыбку сестры. Потом Александр пожал ему руку, и они уехали.
Было десять часов вечера и, оставшись один, Виктор с грустью достал телефон. Как и следовало ожидать, Соня ничего не писала и не звонила. Внезапно на него накатила вчерашняя ревность, он снова отчётливо вспомнил этот комментарий в соцсети от Армена Закромяна, как бишь он там написал ей? Ааа, чёрт, что-то в этом было не то. Он нажал кнопку включения компьютера, но как только система загрузилась, передумал и выключил.
«Лучше просто позвоню», подумал он, набирая Соне.
Аппарат абонента выключен, или находится вне зоны действия сети.
Он в сердцах швырнул мобильник на диван. Взгляд его остановился на книге, что принесла Оксана.
Гендальев уселся на диван и стал читать.
***
Он бежал по коридору где-то в огромном здании. То и дело из-за угла на него нападали странные существа, не то крысы размером с кошку, не то кошки с крысиной мордой. Гендальев ловко их бил и они разлетались разноцветными звёздочками. Все эти странные существа были жалкими, и победить их не составляло труда, потому что он, Гендальев, сильнее. Так почему же ему так страшно? И что такое за ним гонится, от чего он так отчаянно бежит? Неужели он не сможет одолеть это, если остановится и примет бой?
Нет, не сможет, он точно знает, что нет, не стоит даже пробовать. Сзади слышится устрашающий рёв, страх пронизывает до костей, он отчаянно бежит, но видит, что так и не сдвинулся с места. Впереди маячит спасительное окно. Прыгнуть! Выпрыгнуть! Лучше в окно, чем столкнуться с тем, что гонится.
Он подбегает к окну, но оно исчезает. Вместо него новый коридор, он снова бежит от того, что его преследует. Открытая дверь! Слава богу! Гендальев стремительно залетает в комнату. Тьма.
Страха больше нет, страшное позади. Что-то было там такое, в прошлом, он уже не помнит что. Он сидит на берегу озера и смотрит, как в воде плещутся утки. Как прекрасно! Вот это жизнь, думает Гендальев, вот оно, настоящее счастье!
Но вот он снова в здании. Озеро с утками и всё, что было до того, осталось в прошлом, он снова ничего не помнит. Есть только сейчас. Есть это здание с ковровыми дорожками и открытая двустворчатая дверь. Он входит.
В комнате никого нет, лишь ещё одна дверь в другую комнату, за которой слышатся какие-то звуки. Он идёт туда. Что это?
Комната без мебели, лишь грязный стол посредине и на этом столе оргия. Женщину облокотили животом на столешницу, сзади её размеренно имеет мужчина, держась за ягодицы. Спереди стоит другой мужчина, и женщина делает ему минет. Оба они двигаются в синхронном ритме, словно рабочие, пилящие дерево двуручной пилой.
Вдруг Гендальев узнаёт всех троих. Тот что спереди – директор Сочный, тот что сзади – Полуоткатов, а женщина… женщина это Соня Щёчкина! Его Соня Щёчкина!
«Что такое!» – кричит Гендальев.
Сочный и Полуоткатов, продолжая своё дело, одновременно поворачивают к нему лица.
Полуоткатов подносит палец к губам и вытягивает их трубочкой: тсс.
Сочный вскидывает руку вперёд и орёт «Зиг Хайль!»
Их движения становятся более быстрыми, они ускоряются, имея Соню Щёчкину с двух сторон быстрее, быстрее, быстрее.
Гендальев видит, как постепенно Соня Щёчкина срастается со своими любовниками. Сочный и Полуоткатов двигаются настолько быстро, что движение уже незаметно. Они срастаются, они срастаются все втроём! Чёрт! Чёрт! Гендальев открывает рот, но не может закричать!
Что это? Они превратились в сиамских близнецов. Одна половина близнецов – Полуоткатов, другая – Сочный, а Соня, ох бедная Соня, от неё осталось лишь одно лицо. Лицо её перевернулось макушкой вниз и застыло в области гениталий сиамских близнецов Сочный-Полуоткатов.
«Ты меня не любишь!» – канючит перевёрнутое лицо Сони Щёчкиной.
Вдруг между головами сиамских близнецов появляется Григорий Распутин в монашеской рясе и говорит голосом опера Александра:
– Совет да любовь!
Перевёрнутая голова Сони Щёчкиной улыбается похотливой улыбкой и вываливает изо рта длинный, покрытый струпьями язык.
– Сгааааа – шипит Соня.
– Сга-сга. Сга-сга. Сга-сга-сга-сга…
Будильник! Боже, будильник!
