Он закрыл дверь и с готовностью закивал, мол, да, он согласен, ветер действительно галимый. Машина тронулась.
– Протри очки свои, все мокрые вон, – скомандовал Полуоткатов.
– Ах, да, – хохотнул Виктор. – Да уж привык пока стоял. Он достал платок из мокрых брюк и протёр толстые стёкла.
– Зачем на улице то стоял? Я же сказал: позвоню, как подъеду, – упрекнул Семён Вадимович, хотя такого он не говорил.
Не дожидаясь ответа, начальник продолжил:
– Ладно, слушай, Витя, у нас важное дело есть по предприятию. Мне нужна будет твоя помощь. Ты слышал, наверное, про Куропаткиных?
– Те, что отравились колбасой и в суд подали на нас? Конечно, слышал.
– Да-да, – нетерпеливо сказал начальник. – В общем, завтра в первой половине дня надо будет кое-что сделать. Что именно, я тебе расскажу чуть позже, а сейчас мы едем в областной суд, зайти к одному крупному судье.
Он замолчал, ожидая, что Витя издаст какой-то звук, подтверждающий принятие этой части информации.
– Ага, – сказал Витя.
Полуоткатов кивнул:
– Значит, ты сейчас со мной будешь на встрече и твоя задача молчать, а лишь сказать судье: «здравствуйте, Вениамин Рустамович» и, когда будем уходить: «до свидания Вениамин Рустамович». Сказать надо именно так, чтобы он запомнил твой голос. Это на всякий случай нужно, для чего, потом сам поймёшь, сейчас только слушай. Всё остальное время ты просто сидишь рядом со мной и молчишь. Всё понятно?
– Да, всё понятно, – подтвердил Виктор.
– Хорошо, пока это всё.
И давая понять, что начинать молчать нужно прямо сейчас, Полуоткатов прибавил громкость на проигрывателе.
Салон наполнил гаденький голосок: хоп мусорок, не шей мне срок, машинки зингера иголочка сломалась…
Они миновали большой перекрёсток и пост ГАИ.
Всех понятых, по-олу блатных, да и тебя б… мусор, я в гробу видала, – продолжал свою дивную историю голос из колонок.
Гендальев думал о предстоящем визите. Странно, ведь областной суд занимал верхнюю ступень судейской иерархии в регионе. А дело Куропаткиных пока ещё рассматривалось только в районном. То есть дело, конечно, наверняка попадёт позже в областной, но это уже будет следующая инстанция и рассмотрение там будет в порядке обжалования, когда проигравшая сторона подаст апелляцию.
Ну да ни его ума это дело, начальству виднее.
Чтоб кандражка долбанула прокурора подлеца, – пропели колонки.
Они выехали на центральную площадь, посредине которой возвышался большой, испачканный птичьим помётом, памятник. Квадратом, напротив друг друга стояли здания областной администрации, полиции, ФСБ и областного суда.
Проехав немного дальше, Полуоткатов остановился на обочине и включил аварийные сигналы. Парковочное место искать было некогда.
– Так ещё раз, Витя, – сказал он. – «Здравствуйте, Вениамин Рустамович», «до свиданья Вениамин Рустамович», всё понял?
– Да, Семён Вадимович!
– Хорошо и вот ещё что. В какой-то момент в кабинет зайдёт помощник судьи, запомни как он выглядит, тебе завтра надо будет с ним встретиться.
Сказав это, Полуоткатов взял с заднего сиденья красивый кожаный портфель и открыл дверь.
– Это оставь, – брезгливо указал он на жалкий портфельчик Гендальева. – Паспорт только возьми для вратаря.
Гендальев послушно вытащил из портфеля паспорт и сунул во внутренний карман куртки. Вратарями Полуоткатов называл судебных приставов, проверяющих на входе документы. Вероятно, за их задачу сторожить «ворота». Подошло бы, наверное, больше привратник, хотя… Привратники стояли на воротах в замок, в твердыню. А здание суда вряд ли подходило под характеристику «твердыня», ведь твёрдого здесь ничего не было, одни лишь раздутые эго маленьких людей, ежедневно компенсирующих дозы полученного от своих властелинов унижения на тех, кто в данный момент от них зависел.
Полуоткатов раскрыл над головой большой чёрный зонт и быстрым шагом направился к зданию. Гендальев семенил рядом.
Зайдя в суд, он, не здороваясь, показал приставу удостоверение. Что это было за удостоверение, Гендальев не знал, но у него такого не было, и он привычным движением раскрыл свой паспорт.
– Он со мной, – заявил Полуоткатов и судебный пристав не стал вчитываться в документ.
– Проходите, – сказал «вратарь».
Здесь всё было гораздо богаче, нежели в убогом арбитражном суде. На полу стоптанные, но всё ещё красные, ковровые дорожки, никаких неприятных запахов, хорошо работала вентиляция. Кабинеты судей отгораживали массивные деревянные двери. (Может всё-таки замок?)
– За мной, – скомандовал Полуоткатов.
Они поднялись по величественной мраморной лестнице на третий этаж и миновали ещё один коридор.
Остановившись у двустворчатой двери, начальник посмотрел на часы, и уверенно постучался.
– Войдите, – раздался приглушённый голос.
Многозначительно посмотрев на Гендальева, Полуоткатов открыл дверь, и они вошли.
Это был просторный кабинет с огромным окном, флагом и гербом на стене. Перед окном стоял громадный дубовый стол, за которым сидел толстый лысый человек.
– Приветствую, – сказал Полуоткатов и направился прямо к столу.
– Здравствуйте, Вениамин Рустамович, – сказал Гендальев, чувствуя, как ноги становятся ватными.
Его снова обуял этот дикий, иррациональный страх. Наверное, так же древние люди когда-то боялись саблезубых тигров, притаившихся в темноте.
Лицо Вениамина Рустамовича напоминало каменное изваяние. Этот человек явно страдал ожирением, что, похоже, его совсем не волновало.
Величественно кивнув головой, он произнёс трубным голосом.
– Присаживайтесь. Слушаю вас.
Полуоткатов ни на секунду не расставаясь со своей развязной манерой, взял один из массивных стульев, стоящих у стены и сел перед судьёй. Гендальев не нашёл в себе силы повторить такую наглость и уселся на краешек другого стула, там где он стоял.
– Вениамин Рустамович, моя фамилия Полуоткатов, я представляю интересы мясокомбината. У нас в районном суде сейчас рассматривается дело по иску Куропаткиных. Дело резонансное, и мы бы хотели посоветоваться по некоторым стратегическим вопросам.
Вениамин Рустамович слушал не перебивая. Сложив кончики пальцев домиком, он внимательно смотрел на очередного клоуна, пришедшего узнать цифру.
Семён Вадимович продолжал бубнить, как заправский аферист.
