«Желание, охватившее нас обоих, разгорается все сильнее…» – думаю я, взирая ему вслед.
* * *Близится позднее время. Солнце давно уже ушло в закат, давая озеру передышку на ночь. Эти красивые переливы водного пространства всегда вдохновляют меня, так и хочется написать что-нибудь, восхищаясь просторами…
Но перед этим, пока Джексон доделывает сюрприз, нужно написать своим «начальникам». Я отправляю сообщение Даниэлю и маме о том, что приеду домой поздно, чтобы они не сидели в ожидании меня. Даже, если одежда не высохнет, домой я обязана вернуться. Иначе – беды не миновать.
Быть в халате перед Джексоном не совсем комфортно. Хотя в прошлом между нами были близкие отношения, и каждый из нас был ознакомлен с телами друг друга, но все-таки это было так давно, и всё уже кардинально изменилось.
Пока я разглагольствую сама с собой, я и не замечаю, как Джексон появляется рядом. От неожиданного его прихода, я вздрагиваю.
– Милана, все готово! Как там наша пицца? – громко спрашивает Джексон, ну или мне показалось, что громко.
Черт. Она вылетела у меня с головы.
– М-м-м, думаю, что аромат нежного сыра «Моцарелла» и свежих томатов говорит нам о готовности пиццы, – испуганно предполагаю я.
Еще бы пару минут, и она сгорела. Съели бы тогда. Но только друг друга.
«Милана, думай, о чем думаешь».
– Я сейчас всё сделаю сам, ты можешь обжечься. – Заботится. Приятно это чувствовать. – Достанешь поднос? Он в нижнем ящике рядом с холодильником.
– Да, конечно.
Я следую тому, что мне сообщает Джексон. Мне приятно, что большую часть приготовления еды он берет на себя. А я просто стою или сижу и внаглую пялюсь на его тело… Возможно, есть доля правды в фразе: «Лучший способ избавиться от соблазна – поддаться ему». Но не в моем случае. Этого нельзя допустить.
Джексон красивым образом накладывает кусочки пиццы на поднос, и я иду за ним в то место, в котором мы будем кушать долгожданный, приготовленный нами, ужин. Мы поднимаемся по лестнице.
«Неужели мы пойдём в комнату?» – пробегает с ужасом мысль в моей голове.
– Джексон, а куда мы идём?
– Милана, твоё любопытство с годами только увеличило свои обороты? – Он смеется и бросает на меня нежный взгляд.
– Джексон, – закатываю я глаза, – я серьёзно.
– Третьего раза я не потерплю… – возбуждающе произносит он.
Что? Ему не нравится, что меня раздражают его подколы или то, что я закатываю глаза по привычке, в случае проявления недовольства?
– Что? – недоумеваю я.
– Позже узнаешь.
Мое сердце уходит в пятки, когда я от Джексона слышу такие «фразочки». Пройдя спальную комнату, я выдыхаю. Но мое воображение продолжает подсовывать картины, которые точно сведут меня с ума.
– А сейчас ты должна закрыть глаза! – мягко указывает Джексон.
– Снова? – улыбаюсь я.
– Да, чтобы сюрприз состоялся. Я подам тебе руку, чтобы помочь подняться кое-куда.
Я киваю. Рука Джексона касается моей, и он нежно, поддерживая меня за талию, оказывает мне помощь, чтобы переместиться, по ощущениям, на поверхность, выше второго этажа. Мышцы в глубине живота сладостно сжимаются от этих прикосновений.
– Можно открывать? – с нетерпением выкрикиваю я, желая увидеть сокровенное место, в котором мы находимся.
– Да, теперь можно.
Я открываю глаза и замираю. Перед нами – открытая веранда. У меня подкашиваются ноги. От вида на звёздное небо, я изумляюсь и цепенею… От этих неповторимых и чарующих, фееричных и незабываемых просторов, я хочу сейчас же расцеловать Джексона, отблагодарив за то, что… Боже. Это… это… это…
– Неземная красота… – еле выговариваю я, осматривая это чудесное место, сияющую панораму бесчисленных огней. – Я бы многое отдала за то, чтобы жить в таком доме, имея веранду… – Мои глаза на мокром месте от того, что я чувствую сейчас. – Это же настоящий подарок – вдохновение для писателя, когда, сидя здесь, в любое время дня и ночи, можно писать, среди этих видов на озеро, лес, звезды… – Обезумевшая увиденным, проговариваю вслух свои мысли.
– Я счастлив видеть твою улыбку… – Джексон широко улыбается, а его глаза загораются ярким блеском.
– Джексон, это… это… – Я прислоняю руки к лицу, не переставая восхищаться.
Я давно не чувствовала того, что ощущаю сейчас.
По моим глазам стекают слезы, слезы удивления, счастья. Эмоции переполняют мое тело. Я в восторге, я не ожидала…
– Джексон, спасибо те… – Слезы подрывают мою речь.
– Милана, ты же плачешь. – Он становится напротив меня. Его губы находятся мучительно близко. – Я довёл тебя до слез? Прости меня, малышка.
Он проводит кончиками пальцев под моими глазами.
– Джексон… – плачу я еще больше от того, насколько приятны его прикосновения, так как этого не должно быть. Я не могу этого испытывать. Растерянная, я пытаюсь успокоить сбившееся дыхание.
– Малышка моя, – с глубокой нежностью лепечет Джексон. – Прошу, скажи, что мне сделать, чтобы ты успокоилась?..
– Джексон, ты сделал меня такой счастливой за эти часы, чего не было со мной все эти годы… – с моих губ срываются искренние слова. – Твоя забота, твои сюрпризы сегодня для меня настолько ценны. – Я не сдерживаю слез и эмоций. – Я… – Я не знаю, что происходит со мной. Я не отдаю себе отчета во всем, что я делаю, когда нахожусь близко с этим человеком.
– Малышка… Я поражён тем, как ты отреагировала на мой сюрприз и… – Он озабочен моим состоянием.
– Это лучший сюрприз во всей Вселенной, – вытирая слезы, безудержно стекающие по моим щекам, проговариваю я.
Джексон мягко прижимает меня к себе. По моей спине ползет холодок – либо от страха, либо от того, что в мое тело поступает тепло от испытываемого восторга, либо от возбужденного предвкушения, о котором мне запрещено думать. Эти объятия светлее солнца. Я так нуждалась в них. Я утыкаюсь ему в грудь и – черт – я, кажется, сама сияю огнями. И вот так, в теплых и родных объятиях, мы стоим и смотрим на звёзды, на мои любимые звезды во Вселенной, которым я посвящаю свои стихи и которые неразрывно связывают меня с близким человеком – дедушкой.
– Я помню твою любовь к этим крупицам соли, рассыпанным по ночному небу, – Джексон цитирует строку из моего стихотворения, – но к такой твоей реакции, я не был готов… – потрясается он, качнув головой. – Знай, что… – Я замираю, ожидая, что он хочет сказать. – Для меня это безумное счастье видеть тебя такой.
– Джексон, спасибо тебе за всё, за всё, что делал и делаешь для меня. – Он нежно-нежно гладит меня по волосам. Голова идет кругом от этой ласки.
– Ну ты же моя сестрёнка?.. – как будто голосом из детства, выдает Джексон.
– А ты – мой братик!
– Но у сестрёнки скоро взорвется пузо, как бомба замедленного действия, которое очень желает есть, поэтому, как и всегда, идём пробовать мою, уже холодную, пиццу! – Как же забавно исходит от него слово «мою».
Я смеюсь, отпрянув от объятий, так как и не заметила в порыве чувств, как сильно прижалась к нему.
– Джексон, а как же тесто, которое делала я?
– Хорошо, наша, – меняет задорно он.
– Другое дело!
– И сразу заулыбалась, малышка.
– Дя! – мило вскрикиваю я. – Идём!
Мы помещаемся на мягкий, обитый бархатом, бордового цвета диван, стоящий посередине звездной территории, и кладем между нами поднос с едой.
– Я подумал, что бокал испанского белого сладкого вина не помешает нашим разговорам? – предлагает с осторожностью Джексон, зная то, как я отношусь к алкоголю.
Учитывая сегодняшний, мой невероятно эмоциональный день и с учетом того, что завтра у меня выходной, я решаю принять предложение Джексона. Это поможет немного расслабиться и смело разузнать обстоятельства жизни родной песчинки.
– Да, с радостью… – неуверенно бросаю я, чувствуя на себе его острый взгляд.
– Не ожидал услышать твой положительный ответ. – Он разливает напиток по двум хрустальным бокалам.
Кто же ожидал? Я тоже не ожидала.
– Просто в моей жизни нет места алкоголю, только лишь в исключительных случаях, – объясняю незамедлительно я, с каждой секундой теряя рассудок.
– Это тот самый исключительный случай? – Джексон анализирует, фильтрует каждое мое слово.
– Да, – хихикаю тихо я.
– Ну что, кто из нас начнёт первым?
Я смотрю на него недоумевающим взглядом.
– Что начнёт?
– Кушать пиццу и рассказывать истории о своей новой жизни?
Я удивляюсь. Он почти всё знает обо мне. Что ещё он хочет узнать?
– Может быть, ты? – мягко настаиваю я.
– Давай-ка ты. Ты же испытываешь аппетит.
Он ловит меня на мысли. Каким же дотошным он стал. Ранее был гораздо проще.
Джексон отдает мне налитый бокал вина, и мы медленно стукаемся, обжигая друг друга безумными взглядами и без слов делаем небольшие глотки. Он внимательно смотрит на меня поверх кромки бокала.
Я тянусь за кусочком пиццы, запах от которой невообразимо божественный. Впервые я ем пиццу, запивая её, весьма эстетично, вином, от которого у меня уже покруживается голова.
– Что я могу рассказать о себе? – проговариваю я вслух, сама того не осознавая. А ведь я и не соглашалась на то, что начну первой. – Первый год в Мадриде был самым трудным. Я не только осваивала азы модельной сферы, но и поддерживала маму, чтобы та пришла в себя после того, что произошло со всеми нами. Мне было тяжело видеть ее опустошенной, безнадежно рыдающей круглыми сутками… Каждый день она говорила себе слова о том, что ее жизнь разорвалась, и она не находит больше в ней смысла… – со вздохом, рассказываю я.
Джексон внимательно слушает, не притрагиваясь к еде, за исключением бокала с вином, который словно прилип к его ладони.
– А знаешь, я понимаю твою маму. Это же то же самое, что когда-то было со мной. Вспомни, как я переживал, после разлуки с отцом. Я места себе не находил. Я думал, будучи ребёнком, что моя жизнь закончилась… – стонет он, перебирая в памяти не самые лучшие моменты жизни.
– Да… – киваю с грустью я. – Я помню, как тебе было трудно; как я делала всё, чтобы было тогда в моих силах, дабы ты был счастлив…
Я помню, как сочинила в его честь прозу. И отрывок вертится в голове:
«…Его отец ушел не попрощавшись,
Оставил мальчика на кон судьбы,
Я так переживала, что он один остался,
С надеждой каждый день молила: «Пожалуйста, Всевышний, помоги».
– За что я тебе благодарен… И не забыл об этом. – Его глаза изучают мои. – В том числе, что ты помогла мне сблизиться с отцом. – Джексон накрывает рукой мою руку, лежащую на коленях. Моя душа озаряется светом и безграничным теплом, выключая разум и включая огонек сердца.
– Меня не за что благодарить, и ты это знаешь… – уверяю с нежностью его я, взирая на наши соединенные руки.
Он медленно отстраняется, почувствовав мое смущение, заявляя:
– Милана, продолжай дальше.
Я борюсь, с трудом, но борюсь с подступающим головокружением.
– Затем, благодаря родителям Ритчелл, мама все-таки проявила интерес к работе бухгалтера в Испании и стала забывать о своей боли. Ну как забывать. Забыть невозможно, – встречаюсь с его зелеными глазами, которые не перестают смотреть на меня, – возможно, лишь приглушить на время боль, занимаясь рутинной деятельностью.
– А что отец?
Я тяжело вздыхаю и выдыхаю.
– Папа всё это время писал, да и сейчас, пишет. Он хочет нас увидеть, поговорить, загладить свою вину. Папа раскаивается во всем…
– А ты, что думаешь по этому поводу? – Он подливает нам в бокалы одурманивающий напиток.
Эх…
– Знаю, что человек заслуживает второй шанс, но… – Больно говорить об этом. Я проглатываю полбокала вина, понимая, что это действие не прекратит в одночасье существование моей боли, только на мгновение.
Я смотрю вдаль на загоревшуюся в небе звезду.
– Милана, но он же твой отец… – говорит мне Джексон словами, которые я ему сообщала тогда, когда он встретил своего отца, но не мог простить его за причиненные обиды. – Он человек, а, значит, ему свойственно ошибаться. Если он встречался с моей мамой, это не говорит о том, что он не любит тебя… Он признал же, что был неправ. И…
– Да, Джексон, – обрываю рассержено я его, что он защищает моего отца, – однако папа столько принёс нам боли с мамой. Мне так обидно за неё, даже не за себя. Но ведь, если бы не его предательство, и мы бы с тобой не расставались… – Десять градусов алкоголя уже дают о себе знать. Сейчас я сама призналась, что мне глубоко жаль, что мы расстались с Джексоном. Я прикусываю губу, словно создаю себе укол за то, что случайно выбросила на воздух лишнее.
– Мы сами сдались. Мы сами виноваты. И ты прикусываешь губу. – Джексон делает секундную паузу. Мои глаза темнеют от страха, а в висках громом отдаются удары сердца. – Точнее, я виноват, – резко втягивает он воздух. Я стараюсь дышать, приподняв голову, любуясь звездным небом. – Я перестал бороться за любовь, за самое дорогое в своей жизни и опустил руки. – Страстность взгляда усиливает его слова. – Я думал, что наше расставание пойдёт нам на пользу, но я ошибался…
Наши взгляды с Джексоном сливаются в нечто единое.
– Джексон, но ведь я причинила тебе боль…
Я обманывала его, украдкой проводя какое-то время с Питером, своим родным братом, с которым мы, оказывается, разделяем общего биологического отца. До сих пор тяжело в это поверить.
– Каждый из нас причинил боль каждому. – Его губы снова приближаются, но пока мы только касаемся дыхания каждого. – Лучше любить и потерять, чем не любить вовсе…
Красивая мысль Джексона уносит меня далеко-далеко. «Лучше любить и потерять, чем не любить вовсе…»
Я задумываюсь и на минуту отхожу от реальности происходящего.
– Согласна? – ободряет он меня вопросом.
– Возможно, – нейтрально отвечаю я, не переставая думать о словах Джексона.
«Я думал, что наше расставание пойдёт нам на пользу, но я ошибался…»
Я считала аналогичным образом. Но на практике, то бишь в жизни, это не получило запланированного конструктивного результата. Мы отдалились. Вот и весь итог нашего расставания.
Не в силах сосредоточиться после всех трепещущих фраз, я беру ещё один кусок нашего кулинарного творения, заглушая, подбрасывающие мне сознанием, моменты прошлых лет.
– Милана, у меня тоже все было негладко. – Рассуждает Джексон. Я настораживаюсь и внимаю каждую его фразу. – После твоего отъезда, я не общался с матерью несколько месяцев, уехав в Нью-Йорк с отцом. Мы занялись бизнес-проектом, и я так вцепился в него, чтобы не думать о тебе… – тяжело произносит он, – и забыть все, что произошло с нами тем летом. Но я не смог. Воспоминания время от времени возвращались ко мне.
«Мы занялись бизнес-проектом, и я так вцепился в него, чтобы не думать о тебе…»
Во мне происходят неизъяснимые токи звезд, пронизывающие спину. Я умираю от желания броситься к нему после его слов. Горячее желание начинает разливаться по животу, вопреки всем убеждениям, всем обязательствам, стоящим передо мной.
Слушая его, я переполняюсь чувством свободы, которое отмечала в себе ранее при общении с ним. Было время, когда мы друг другу рассказывали гораздо больше, чем родителям, когда мы делились внутренними переживаниями, зная, что поймем каждого.
– Но мы не звонили друг другу… – вставляю я в его речь факт, который полностью зависел от нас, не от предательства наших родителей. Мы смело могли продолжить поддерживать общение даже на расстоянии.
– Да… – стонет он. – Я думал, что у тебя другая жизнь, в которой нет места для меня и для прошлого. Да я и сейчас так думаю. И эта встреча… – Джексон берет паузу, отчего у меня перехватывает дыхание. Он ставит бокал на поднос и стягивает пальцами веки закрытых глаз к переносице и несколько раз глубоко вздыхает. – Я не ожидал тебя встретить. Я знал, что, приезжая в Мадрид, ты где-то рядом, но не догадывался, не предполагал, что ты так близко. Надежды были пусты, так как у тебя парень… Узнав об этом, я сдался окончательно, хотя… – размышляет он, – Питера в своё время и это не останавливало.
Я ошеломленно покачиваю головой. Значит, он все же хотел встретиться со мной? Но откуда он узнал про Даниэля? И почему не стал бороться, даже при мысли, что у меня есть парень? Ах да, Белла. По времени они дольше встречаются, чем мы с Даниэлем. Хотя Джексон ни одного слова про неё не сказал. Получается, что Белла формально занимает место девушки Джексона? Или нет? Я ничего не понимаю.
– Да, Питер боролся, – верно подмечаю я. – Возможно, он нам своим примером многое показал, открыл глаза…
– Как вы с ним вообще поддерживали общение после всего?
Мы незаметно переходим к обсуждению темы, в которой главная роль отдается нашему с Джексоном брату – Питеру.
– Мы общались несколько месяцев, но ему тяжело было признать, что я даже не друг ему, а сестра… Это такой удар был для него. Но со временем, ограничивая общение до минимума, то есть только в рамках поздравлений каждого с праздниками, мы смогли найти способности общаться с каждым, но поверхностно… а потом и вовсе перестали. – Питер Моррис. Брат. Как он пережил всё это? – И как я могла не догадаться, что мои чувства к нему пронизаны той самой братской любовью?
– Да уж… Сложно представить. Я с ним очень редко общаюсь. Всё время в делах.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Добрый вечер (исп.)
2
Люблю тебя (исп).
3
Я готов умереть за твой поцелуй (исп.).
4
Ты замечательный парень (исп.).
5
Бедная (исп.).
6
Ты всегда можешь положиться на меня (исп.).
7
Никогда не сдавайся (исп.).
8
Я хочу тебя (исп.).
9
Прости, не могу (исп.).
10
Каждое утро (исп.).
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги