соблазны не пленили их,
Девство до замужества хранили,
учились, читали и творили,
отдаваясь полностью мечтам,
Сбудутся ли они, увы, никто не скажет вам,
с корнем вырывающий тот ветер стих,
Столкнувшись с моралью непоколебимой,
нерасточимой на всякого рода пустяки.
Умерли, выросли,
пути обоих нелегки.
Кто в одиночестве,
кто в семье,
кто в царстве,
а кто вовне.
Нищий с протянутой рукой,
калека и бездомный,
богатый с кошельком скупым,
Видим рай и ломоть хлеба наяву,
а кто-то лишь во сне.
Создаем и разрушаем,
воюем, или выбираем мир,
быть как все, простым,
Или другим.
Представить невозможно,
сколько судеб,
увы, не прочитать,
не записать, утеряны, увы,
Они будут, и гроб на гробе будет стоять,
скромные кресты заменят рельефы валуны,
Памятники из камня мертвого сотворены.
Сотрутся надписи,
спросим – “А были ли мы?”
Жизнь сложна, если думать много,
но времени всё мало,
спрашиваем у часов – “Сколько, сколько?”
Лишь молчанием они ответят нам,
знает Тот, кто создал само время.
Умом моим безумным всё это не постичь,
не познать вас звезды неземные, только
Бы не проросло мое гнилое семя.
Маска эта больше не нужна,
красивы вы,
может быть красив и я,
Терпеливы,
вы любимы,
так может, и полюбите меня.
Олицетворение шута сойдет пеленою с глаз,
Представлю я себя на всеобщий показ.
Чудовище, иль человека,
уголь иль алмаз;
