Хроники Нового Света: Начало метаморфоз. Акт 1
Я с надеждой бросился навстречу медику, но на полпути приметил его потерянный взгляд, от которого стало жутко. Сердце забилось с невероятной скоростью, казалось, оно вот-вот вырвется из груди и разорвётся прямо в воздухе. По лицу хирурга было отчётливо ясно: хороших новостей нет. Доктор удивился, увидев нас в коридоре: видимо, думал, что у него есть время подобрать слова и заумные определения. Подойдя почти вплотную, он опустил глаза и немного замялся… а затем стиснул зубы и сжал кулаки.
– «Сэр, мне очень жаль», – эти слова, произнесённые полушёпотом, прогремели раскатами грома.
Оглушение. Вот, что я почувствовал. Плач Елены, возникший на заднем фоне, затихал, превращаясь в едва различимые отзвуки. Собственное дыхание стало для меня чем-то чуждым и мерзким. На задворках разума образовалась чёрная дыра, засасывающая память о тех вещах, которые человек ощущает при рождении… запахи, звуки… Я лишился всех чувств, выпрыгнул из пространства и ненадолго очутился в пустоте. Пустоте, созданной одним коротким предложением: «Сэр, мне очень жаль».
Гилберт обнял Елену; вздрагивая всем телом, она продолжала рыдать у него на груди. Я смотрел на врача и с трудом, словно малый ребёнок, пытающийся выдавить из себя первый в жизни слог, бросил одно короткое слово:
– Что?
– Простите, у него было внутреннее кровотечение. Пуля задела жизненно важные органы, мы не смогли ему помочь. Если бы вы добрались чуть быстрее… Мне очень жаль.
– Что значит «вам жаль»?! – закричал я во всю глотку. – Где мой брат?! Что вы с ним сделали?!
Хирург наконец посмотрел мне в глаза.
– Я понимаю вас… но и вы поймите: рана оказалась очень серьёзной. Мы приложили максимум усилий, но, к сожалению, чуда не произошло…
Ноги свело судорогой. Поддавшись неумолимой мощи гравитации, я рухнул на колени. Клыки тысячи змей пронзили мою кожу, впрыскивая яд, заполняющий собой каждую клетку тела. Отрава циркулировала по сосудам, не встречая никакого сопротивления на своём пути. Вот она – горечь утраты. Её издевательски-глумливое жадное воплощение пиршествовало моей плотью, наслаждаясь каждым ломтиком этой агонии.
Брайан Гилберт, человек, знавший Джеффа считанные часы, плакал. Он еле слышно ронял слёзы и крепко обнимал Елену, которая, утробно рыдая, выкрикивала его имя и умоляла солгать ей. Сказать, что всё это розыгрыш, неудачная шутка, подстроенная Палмером, который сейчас как ни в чём не бывало выйдет к нам. Терзающие крики буквально насквозь пронзили весь этаж. Я неистово завопил и со всего маха ударил кулаком по полу. Удар был настолько сильным, что от него на плитке осталось размазанное кровавое пятно. Увидев его, я врезал ещё раз. И ещё. Мне хотелось почувствовать боль, способную затмить агонию, но осколки кафеля, впивавшиеся мне в руку, ни на йоту не могли приблизиться к тому, что я чувствовал внутри себя. Врач опустился на колени и попытался успокоить меня, но я оттолкнул его в сторону и продолжил с криками колотить пол.
Брайан вскочил с дивана, чтобы прекратить мою истерику, но его действия прервала…
…лопнувшая лампа.
Гилберт и Елена задрали головы вверх, уставившись на неисправный источник света, я же тем временем оторвал взгляд от раздробленного напольного покрытия и посмотрел в дальнюю часть коридора… Мои глаза округлились от увиденного. Люминесцентные лампы, освещавшие операционное отделение, одна за одной выходили из строя. Помещение затонуло в каскаде глухих взрывов, напоминавших хлопки. Светильники разлетались на мелкие кусочки, разбрасывая вокруг осколки стекла, металлические детали и обшивку потолка. Она падала вниз рассыпчатым ливнем, вырисовывая белую линию на полу, очерчивая горизонт судьбы, что уготована грезящим во мраке, боязливом перед поборником света и знания. Я медленно оторвался от земли и на короткое мгновенье цикл разрушений прекратился; коридор всё ещё освещали два последних уцелевших продолжателя идей Томаса Эдисона. Хирург, стоявший напротив меня, обернулся. Он увидел, как дверь операционной распахнулась настежь и из палаты один за другим выскочили ошарашенные, напуганные до безумия медики.
– От чего они бегут? – насторожилась Елена.
Ответ последовал… незамедлительно.
Здание центрального госпиталя вместе с его обитателями поглотил раскатистый звенящий шум скачка напряжения. Проводка в стенах, тотчас расплавилась, пустив по всему коридору пузырящиеся узоры-трещины, объятые крохотными языками пламени. Всматриваясь в разрастающийся хаос, я почувствовал странное чужеродное тепло в районе бедра… бросив взгляд на карман пальто, я увидел, как телефон Брайана засветился ярко-оранжевым огнём, подобно раскалённому металлу. Он неторопливо прожигал себе путь наружу.
– Снимай его к чёртовой матери! – прокричал Гилберт, завидев клубы дыма, поднимавшиеся из кармана.
Ни секунды не медля, я выскочил из верхней одежды. Наша четвёрка, включая врача, неуклюже попятилась в сторону от источника опасности, и дойдя до предела, мобильник взорвался, разворотив пальто в клочья и оставив после себя дымящуюся опалённую дыру в полу. Через несколько секунд то же самое произошло и с сотовым Елены, который она оставила на диване.
Между тем, шум перенапряжения усилился: он стал настолько громким, что с лёгкостью повалил нас на землю. В безуспешных попытках спастись от убийственного звука мы заткнули уши и взвыли от боли. Душераздирающие крики людей с верхних этажей едва пробивались сквозь заслон рук и звуки выходящей из строя грохочущей техники. Резонирующий гул нарастал, становился всё громче и громче, неумолимо продолжая захватывать беззащитную электронику. Дребезжащий автомат с газировкой, расположенный напротив софы, одну за одной выстреливал жестяные банки, как снаряды. Они со скрежетом вылетали наружу, разбрызгивая своё содержимое в разные стороны – с ошеломительной силой врезалась в стену, входя в неё больше чем наполовину. Когда устройство раздачи напитков опустошило всю обойму, оно погрузилось в подобие эпилептического припадка и, достигнув его грани, покрылось багровым пламенем, издав предсмертный жалобный хрип.
Поняв, что прижатые к ушам ладони никак не спасут её от смертоносного шума горящего госпиталя, Елена подползла ко мне и взяла за руку. Вместе, сжавшись калачиком, мы приготовились к концу, и…
Всё прекратилось.
Звуки исчезли, искры пропали, а вместе с ним стихли и крики. Несмотря на противный звон в ушах, Гилберт осторожно поднялся на ноги и оглядел заполненное дымом тёмное помещение. Лучи солнца за окнами только начали пробиваться сквозь пелену ночи, но для ориентирования в пространстве их вполне хватало. Горящая электроника с ощутимым запозданием наконец спровоцировала работу системы пожаротушения – вода разбрызгивалась с потолка, стекая по стенам и нашим лицам. Я посмотрел на раскуроченную опалённую проводку и подумал, что сейчас из-за попавшей на неё жидкости случится замыкание, но ничего не произошло. Всё здание было обесточено.
Поднявшись следом за Брайаном, я помог встать Елене. Хирург оклемался последним; с трудом оторвавшись от пола, он оглядел нас двоих и уставился на мою израненную ладонь.
– Ваша рука…
– Рука? – прошептал я, обратив внимание на окровавленный кулак. – Ах, да… вроде ничего не сломал. Забудьте. Лучше ответьте кто-нибудь, что сейчас произошло?
Док хотел было что-то возразить, но неожиданно его остановил звук шаркающих ног. Он доносился из операционной палаты… Гилберт вытаращился в распахнутый дверной проём, а Елена прижалась к моей груди, вцепившись в здоровую руку. Тем временем шаги становились всё ближе, чётче и увереннее. Шарканье сменила ладная поступь, и нашим глазам предстал…
…Джеффри Алан Палмер – человек, вернувшийся с «той стороны».
Первое изменение, которое бросилось в глаза, – это отсутствие волос на голове моего друга. По его гладкой лысине барабанили сыплющиеся с потолка капли холодной воды, беспрепятственно скатывавшиеся вниз. Взору фирменных васильковых очей Джеффри вернулся присущий блеск, а кожа стала румяной от переполнявшей его жизни. Палмер пощупал живот, на котором не так давно кровоточило пулевое ранение и изумлённо разинул рот:
– Эээээ, старик… я походу бессмертный…
Мы заворожённо уставились на Палмера, неспособные выдавить и словечка, ибо нам явилось истинное чудо. Пирамида Хеопса, висячие сады Семирамиды, статуя Зевса в Олимпии, храм Артемиды Эфесской, мавзолей в Галикарнасе, Колосс Родосский и Александрийский маяк на фоне Джеффри Алана Палмера казались поделкой школьника для ежегодного конкурса юного изобретателя.
Почувствовав небывалый прилив сил, я рванул к моему брату, переключившему своё внимание с живота на лысую голову, и заговорил:
– Джефф, ты… ты жив! Как такое возможно?!
Дабы убедиться, что сознание Мэтта Саммерса не дало сбой, я прислонил руку к груди Палмера и к своему счастью ощутил биение сердца. Оно работало, как мотор, перекачивая жизненную энергию по телу воскресшего из мёртвых.
– Это что получается, я отдал волосы за жизнь? – задумчиво выдал Джефф, поглаживая лысину.
– Не знаю, но если так, то пропади они пропадом! Главное, что ты жив!
– Это невозможно… – вмешался врач, ошарашенно осматривая пациента с ног до головы. – Рана… она пропала… Как?! Господи, как?
– Мы не знаем… – ответил я, утирая слёзы окровавленной рукой.
Палмер обратил внимание сперва на неё, а затем и на окружавшую его разруху: раскуроченный автомат с газировкой, лопнувшие лампы, дыру в полу, увенчанную ошмётками пальто, и расплавившуюся проводку.
– Подождите… вся эта хрень из-за меня? Это я сделал?
– Это ещё предстоит выяснить, – промямлил врач.
И тут его словно прорвало:
– Кто-нибудь объяснит мне, что это за чертовщина?! Все эти разрушения, взрывы… Кто их устроил, и кто за всё это заплатит?! Вы трое знали, что это случится??? Вы знали, что… этот… Господи Иисусе! Вы знали, что мистер Палмер… как бы это выразиться… вернётся???
У хирурга началась настоящая истерика, и я его хорошо понимал. То, что мы увидели, не просто игнорировало законы земного мироздания, а, скорее, внаглую вытирало об них ноги. Я знал, что мои ответы доктора вряд ли устроят, но молчание в данном случае только усугубило бы ситуацию.
– Мы понятия не имели, что он воскреснет! Стал бы я приводить его сюда, если бы знал об этом?
– Быть может, и не стали бы, – не унимался док, активно жестикулируя, – но мне всё равно непонятно, что теперь делать?! Как реагировать?! И кто, мать вашу, заплатит за ущерб?!
– Я заплачу.
Джеффри, врач и я мгновенно перевели взгляд на зеленоглазого добровольца. Елена, стоявшая рядом с ним, сделала шаг в сторону и посмотрела на техасца так, будто увидела его впервые. В отличие от нас всех, Брайан Нолан Гилберт не казался растерянным, напряжённым или напуганным. Напротив, загадочный человек с безмятежной улыбкой смотрел на ошеломлённого врача со знанием дела, задумывая нечто неподдающееся осмыслению.
– Нет, мистер Гилберт, не нужно, – очнулась Елена.
– Дорогая, позвольте мне решать. Нет ничего страшного в трате денег. Они для того и существуют.
– Брайан, постойте! – настойчиво заявила мисс Райс. – Я не понимаю! Вы все тут спятили?! Перед нами только что воскрес человек, а вас интересует ремонт?! Грёбаные лампочки?! Что это сейчас было? Джефф, чёрт подери, на тебе ни царапины, а ты ведёшь себя, как ребёнок! Вся электроника в здании подохла к хренам собачьим, а вас, дорогой доктор, интересует возмещение ущерба?! Меня, к примеру, больше напрягает то, ПОЧЕМУ всё сгорело! Мы тут чуть не умерли!!! Человек, который, по вашим словам, скончался, стоит сейчас перед вами живой и невредимый. Ну… кроме волос… Хотя и к этому у меня тоже есть пара вопросов!
Выслушав тираду, Техасский Фокусник демонстративно вытащил ручку из внутреннего кармана жилетки, а следом – чековую книжку. Человек, по-видимому готовый ко всему на свете, шагнул в сторону врача и на ходу принялся заполнять чек.
– Мэттью, спускайтесь вниз к машине и ждите меня. Прихватите с собой господина Палмера и госпожу Райс. Я утрясу наши финансовые разногласия, решу вопрос конфиденциальности и сразу присоединюсь к вам. Обещаю, вы получите ответы на все возникшие вопросы.
Опять же повторюсь: Брайан Гилберт звучал очень убедительно. Формулировки, на первый взгляд казавшиеся приказными, на деле были столь непринуждённы и ласковы, словно нежное пение птиц заливалось в уши и одним своим звучанием внушало абсолютное доверие. Мэтт Саммерс не знал, что именно деловитый техасец предложит врачу, точнее, какую сумму… Да и как заставить молчать об увиденных событиях целую больницу?
Взяв в охапку Елену и Джеффа, я повёл их к машине нашего таинственного покровителя, не задавая вопросов.
По пути мы встретили ошарашенного охранника, который, увидев Джеффа, перекрестился, покрывшись холодной испариной. Палмер словил ещё как минимум парочку подобных реакций на первом этаже, а на улице перед нами предстал завершающий акт рассвета: солнце озарило улицы нежными лучами тепла и заодно вернуло Нью-Йорку потерянную этой ночью человечность. Вместе с ощущением возобновившейся жизни я почувствовал острую боль в руке и заметил вонзившийся между костяшками пальцев кусочек кафеля. Видимо, эмоции настолько захлестнули сознание, что я вовсе не ощущал его до этого момента.
Елена тотчас отреагировала:
– Господи, Мэтт! Что же ты наделал!
– Всё нормально, пальцы вроде на месте… только вот кожа немного стесалась, и кисть припухла. Думаю, ампутировать не придётся.
– Хватит, не шути так! – выкрикнула рыжеволосая бестия, ударив меня по плечу. – Как так можно вообще?
Пока моя принцесса отчитывала своего непутёвого принца, Джеффри разглядывал себя в зеркало на машине Гилберта. В основном чикагского мачо заботила непреднамеренная смена стиля – отсутствие волос на голове.
– Слушайте, по-моему, всё не так плохо. Мне даже идёт! Такой… необычный, интересный образ. А глаза! Как подчёркивает цвет глаз! Красота! И почему я раньше сам не додумался побриться?
– Боже!!! – завопила Елена и, указав пальцем на Джеффри, продолжила. – Ты меня поражаешь просто! Сдох полчаса назад, воскрес без пяти минут и стоишь, болтаешь о волосах? Серьёзно, Палмер?! Мальчики, вас вообще это не напрягает? У меня мозги в кашу превратились, я думала, умру сегодня! Мэтт, ты разбил себе руку из-за того, что твой лучший друг погиб, а теперь стоишь как ни в чём не бывало и молчишь?! Ты с нами вообще?
Нет, не с вами… Я пребывал в прострации с того момента, как увидел Джеффри. Он вернулся с того света и вдребезги разбил оказавшиеся столь хрупкими понятия «нормального» и «дозволенного». Единовременно всплыли мысли о героях из комиксов, воспоминания о второсортных, похожих друг на друга фантастических сериалах и неприятные ассоциации с убогими шоу лжеэкстарасенсов, в которых куча бездарных полоумных дегенератов строит из себя провидцев, магов и шаманов, выдавая кривые предсказания невпопад. В отличие от всего перечисленного, Джефф был настоящим. Я мог бы списать всё на посттравматический стресс, галлюцинации или сумасшествие, но проблема в том, что, помимо меня, возвращение Палмера видели минимум три человека. Плюс ещё с добрых два десятка лицезрели сопутствующие его воскрешению разрушения. Это не сон, не наваждение, нет… это объективная реальность.
– Кирк вызывает «Энтерпрайз»! – прокричала мисс Райс, наконец вернув меня в мир людей.
– А? Прости, милая, задумался. Сложно прийти в себя после случившегося. О чём ты говорила?
– Я прошу вас сфокусироваться! Одна часть меня благодарит бога за то, что ты жив, Джефф, но другая задаёт миллион вопросов. Воскреснешь ли ты ещё раз, если тебя убьют? Не умрёшь ли в любой момент? Что произошло в госпитале? И кто такой этот Брайан Гилберт? Зачем он нам помогает? Не поймите превратно, я благодарна… Он говорит, что всё объяснит… но откуда у него возьмутся ответы? И выполнит ли он вообще своё обещание?
– Ещё как выполню, – заявил Техасский Фокусник, вальяжно спускаясь по лестнице. – Простите, что так долго: нужно было убедиться, что в здании не осталось «утерянных концов».
– Вы мистер Гилберт, верно? – спросил Джеффри, протягивая руку.
– Да что вы всё заладили «мистер Гилберт» да «мистер Гилберт»? Зовите меня Брайаном, – заохал Брай, ответив рукопожатием. – Наш исключительный Джеффри Алан Палмер, как же приятно наконец по-настоящему с тобой познакомиться!
Здесь Елена вклинилась в разговор:
– Как раз насчёт исключительности… Вы сказали, что ответите на наши вопросы. Откуда у вас ответы?
– Дорогуша, давайте сперва найдём место, скрытое от любопытных глаз и ушей. Там я непременно всё расскажу. Куда поедем, можете выбрать сами.
– Тогда поедем домой, – решил я за всех. – Придём в норму… если теперь это слово применимо… И поговорим.
Зеленоглазый трикстер поправил хомбург и широко улыбнулся.
– Ну, вот и определились. Раз уже ты заговорил о норме, Мэттью, твою руку хорошо бы подлатать… Елена, у меня в машине есть аптечка, в ней осталось немного бинта и обеззараживающего раствора; пока будем ехать, позаботьтесь о благоверном.
Усевшись в машину, заднее сиденье которой всё ещё было запачкано кровью, мы поехали в нашу с Еленой квартиру. Пока любимая обрабатывала и забинтовывала мою пятерню, Джефф пытался выведать у Брайана хоть какую-нибудь информацию: расспрашивал его о врачах и подробностях своего воскрешения. К досаде Палмера, Гилберт сказал, что на все вопросы ответит только за кофе. Он вытащил из бардачка запасной мобильник, кому-то позвонил, продиктовал наш адрес и сказал собеседнику срочно приехать туда. Взволновавшись больше прежнего, я стал ёрзать на месте и хотел было поинтересоваться, кого именно позвал Брайан, однако фокусник молниеносно отреагировал на напряжённую физиономию в зеркале заднего вида и успокоил меня, заверив, что бояться нечего: он просто вызвал свою ассистентку.
Ситуация нагоняла неприятное чувство тревоги, но это никак не помешало Джеффу тараторить без умолку. Бессмертный господин то и дело сравнивал себя с Иисусом и шутил на тему божественной реинкарнации. Одно радовало: Палмер сохранял присущее ему чувство юмора. Он вспомнил про Зону 51 и ходившие вокруг неё легенды… больше всего лысика пугала перспектива ковыряющихся у него в заднице учёных, ревностно ищущих секрет вечной жизни. Может, ему и было весело, а вот нам – не очень. Ещё пару часов назад мы боялись, что потеряем Джеффри навсегда, а теперь по правую сторону от нас сидел человек, обдуривший саму смерть.
Добравшись до уютной квартиры и зайдя внутрь, я увидел разбросанные по полу вещи, а в спальне краем глаза приметил незаправленную постель – Елена той ночью летела к нам со всех ног.
Чуть позже наш квартет собрался на кухне. Хозяйка заварила кофе, и мы сели за стол. Три пары глаз пялились на Брайана Гилберта, ожидая момента истины. Таинственный человек, спасший нас этой ночью, немного отхлебнул горячего ароматного напитка, поправил воротник рубашки и принялся рассказывать, что к чему.
– Я занимаюсь этим «бизнесом» недавно, где-то в течение последних четырёх месяцев. Набираю труппу для открытия масштабного шоу. Скажу сразу: направление выбрано своеобразное… Этим словом в принципе можно охарактеризовать и людей, которым выпала честь влиться в коллектив. Пусть вас не смущает моё столь непродолжительное участие в данной сфере деятельности; на самом деле мне уже давно известно, что по земле шагают «одарённые». Вот именно таких я и ищу – индивидов с экстраординарными умениями. Представьте себе: они могут летать, передвигать предметы силой воли, изгибать своё тело в невиданные формы и так далее!
– Напоминает супергероев из комиксов, – вставил Палмер.
– Да, Джеффри. Это самая очевидная аналогия. Такие люди встречаются один на миллион. «Одарённых» слишком мало, чтобы создать полномасштабную общественную шумиху, но в последние годы случаев их появлений всё больше и больше. При этом некоторые даже не подозревают о своём даре. Один мой хороший друг высказал гипотезу, некую закономерность проявления этих способностей. Случившееся сегодня лишь подтверждает её состоятельность. Знаете, друзья, не буду лгать: я даже не предполагал, что найду кого-то здесь, в Нью-Йорке. С Большим Яблоком меня связывает чисто профессиональный интерес… Хотя, учитывая масштаб местного населения, я не удивлён, что встретил Джеффри.
– То есть он… «одарённый»? – спросил я, сделав большущий глоток кофе.
– Это максимально приземлённое классификационное обозначение. Не забивайте себе голову названиями, друзья. Моя ассистентка скоро приедет и покажет вам всё в режиме реального времени.
– Хорошо. Допустим, мы поверили во всю эту фантасмагорию, – оживилась Елена, – но что насчёт Джеффри? Что с его конкретным случаем?
Получив пищу для размышлений, Брай немного помялся и почесал подбородок. Отмерив ещё один скромный глоток, гид в мир непознанного начал свои рассуждения:
– Лично мне кажется, что у Джеффри весьма впечатляющие данные. Смею предположить: он бессмертен…
Глаза техасца перевелись на Палмера.
– Вероятнее всего, друг мой, каждый раз после смерти ваш организм будет активировать свой сокрытый потенциал для последующего воскрешения. Не будем углубляться в занудную псевдонаучную терминологию, просто признаем, что Джеффри – «Неубиваемый Человек». Мои поздравления, господин Палмер, из всех возможных способностей вы выхватили самую сочную и желанную. Конечно, нужно проверить эти предположения…
Елена тут же подскочила на ноги, хлопнув по столу ладонью:
– Вы что… собрались убивать его?! Опять?! Я не позволю устраивать макруху на моей кухне! А что, если вы не правы? Что, если он сейчас умрёт? Откуда вам всё это известно? И главный вопрос: кто вы?
– Я человек с опытом, – промолвил Гилберт, улыбнувшись. – Вы можете мне довериться. С вашим другом всё будет в полном порядке.
Следующее возражение мисс Райс мы уже не услышали – её прервал звонок в дверь. Не теряя ни секунды, я направился ко входу и разглядел на экране камер незнакомую девушку, по-видимому, ассистентку Гилберта.
– Брайан, вы говорили об этой девушке?
Гилберт ответил, не глядя:
– Да, да, именно о ней. Открывайте, Мэттью. Смелее.
– Хм… Вот так просто? Ладно… Вы, главное, без меня не начинайте, хорошо? Подожду нашу гостью в прихожей.
– Договорились, старик, – пообещал Палмер, присосавшись к чашке с кофе.
Менее чем через полминуты, услышав мелодичный стук, я открыл дверь и увидел перед собой просто волшебную красоту – высокую изящную девушку восточной наружности с безупречной оливковой кожей. Она внимательно оглядела меня карим взором. Я сделал то же самое, начав с поистине невероятных модельных ног с очаровательными тонкими щиколотками и аккуратными округлыми коленями, которые можно было хорошо разглядеть благодаря полупрозрачному подолу платья. Поднявшись немного выше и увидев волосы незнакомки, глаза спрингфилдского мальчишки дрогнули: чёрные упругие локоны тянулись до самой её тончайшей осиной талии, отбрасывая ослепительные блики света. Поверх платья на красавице идеально сидела укороченная кожаная куртка, вплотную прилегавшая к груди. Дойдя взглядом до уровня лица, я почувствовал, как моё сердце ёкнуло. Внимание моментально приковали слегка заострённые по уголкам, таинственно-притягательные зеркала бездонных глаз и брови шоколадного оттенка. Общую картину восточной сказки прекрасно дополняли прямой тонкий нос и ярко очерченные, словно карандашом, изящные губки, нижняя из которых была чуть пухлее верхней.
– Доброе утро. Вы, наверное, друг Брайана? – разлилась музыка её чарующего голоса.
Дабы не показаться чудным, я сразу представился:
– Да, Мэттью Саммерс. Рад познакомиться.
– Таннели Саат, взаимно.
Саат и я проследовали на кухню, где нас ожидали Елена, Джефф и Брайан. Завидев свою ассистентку, Гилберт обрадовался столь оперативному прибытию и обнял девушку. Она поздоровалась с остальными, вежливо отказалась от предложенного хозяйкой дома кофе и плавно включилась в начатую нами беседу.
– Таннели, Джеффри – тот самый уникум, про которого я говорил по телефону, – продолжил техасец. – Сегодня он буквально воскрес.
– Значит, ты у нас «Неубиваемый Человек»? – подметила Саат с игривой улыбкой на лице. – Брайан, я не перестаю удивляться твоей способности отыскивать таланты.
– В этот раз я ни при чём. Джеффри и Мэттью сами нашли меня. И, между прочим, мы с тобой думаем одинаково. Я тоже назвал нашего чудо-мальчика Неубиваемым Человеком.
Видя, как техасский фокусник и его ассистентка непринуждённо улыбаются и шутят, Елена почувствовала непомерную тяжесть на душе. Она не разделяла позитивный настрой парочки, и я её прекрасно понимаю. Уж слишком много всего за один раз… Жизнь, как по щелчку, кардинально сменила не только направление, но и тип своего движения. Если раньше она неторопливо плыла по течению, преодолевая скалистые пороги и огибая острые камни, то теперь, возымев крылья и горделивую осанку, взмыла в воздух с бешеной скоростью, оставив привычные принципы существования. Тяжело смириться с тем, что все твои знания – это не более чем наскальный рисунок, утративший актуальность в ту секунду, когда художник его закончил.