Без пяти минут одиннадцать телефон на столе у Мелкумяна зазвонил. Мы переглянулись. Ничего хорошего этот звонок не предвещал.
– Мелкумян, собирайтесь и бегом в дежурку! – взволнованным голосом велел дежурный по УВД.
– Мать его! – выругался напарник. – Нас-то что дергать? В райотделах опергруппы перевелись, что ли?
Дежурный по УВД действительно был не на шутку встревожен.
– Звонил наш бывший сотрудник Колесов Дмитрий Петрович. Ты, Эдик, должен его помнить, он в БХСС одно время работал. Так вот, он утверждает, что в соседней с ним квартире только что прозвучало два выстрела. Надо проверить. Не дай бог, факт подтвердится!
– А что, центральщики не могут съездить? Вдруг этому Колесову все померещилось? – недовольно пробурчал Мелкумян.
– Да ты что, мать твою, мелешь! – закричал дежурный. – А если это правда – стрельба в самый разгар праздника? Ты что, нас всех под монастырь подвести хочешь? Живо, ноги в руки и бегом на адрес! Бегом, ты понял?
– Как бегом, а машина где?
– Мелкумян, адрес находится от нас через три дома. Вы быстрым шагом там через пять минут будете. К тому же сегодня праздник, я поберегу машину на межгород. Ты все понял, Мелкумян? Как разведаешь обстановку, позвони.
Предполагаемое место происшествия оказалось кирпичным пятиэтажным домом постройки начала шестидесятых годов. У второго подъезда нас поджидал бодрый старичок с беспородной собачкой на поводке.
– Я живу в третьем подъезде, – поздоровавшись, пояснил он. – У меня за стенкой, вот здесь, в соседнем подъезде, дважды выстрелили из пистолета.
– Вы не могли ошибиться, Дмитрий Петрович? – дипломатично спросил Мелкумян.
– А ты сходи и проверь, ошибся я или нет, – язвительно ответил Колесов.
Квартира, где предположительно была стрельба, находилась на втором этаже. Окна выходили во двор. Дверь квартиры была закрыта.
– Как выйдут на пенсию, так им все что-то мерещится, – недовольно пробурчал Мелкумян, толкнул дверь… и она открылась.
– Андрюха, – прошептал он вмиг пересохшими губами, – у тебя ствол есть?
Я молча достал пистолет, передернул затвор и шагнул в квартиру. Мелкумян – следом.
Труп светловолосой девушки лежал посреди зала в луже крови. Даже в двух лужах, слившихся в одну: первая пуля пробила ей спину, вторая снесла половину черепа. Из обоих повреждений кровотечение к нашему приходу прекратилось.
Одета убитая была в домашний халат. При падении полы халата задрались кверху, обнажив стройные ровные ноги. Правая рука трупа была подмята туловищем, левая откинута в сторону.
– Ты видел? – зашипел Мелкумян, показывая рукой на труп.
– Что видел? – Я, словно предчувствуя необходимость действовать быстро, четко и слаженно, лихорадочно осматривал комнату. Если я хочу понять, что здесь произошло, то надо поторопиться, пока сюда не приехала половина городской милиции с прокурорами и криминалистами в придачу.
– Ты видел? – почти шепотом вновь спросил Мелкумян.
Только тут я понял, куда он тычет пальцем.
– Эдик, – стараясь сохранять спокойствие, сказал я, – тебе не мерещится. У нее шесть пальцев на левой руке. Шесть! Два мизинца.
Мелкумян схватился за лицо, прикрыв ладонью рот, дернулся всем телом, еле сдерживая подступившую к горлу рвоту.
– Эдик! – крикнул я. – Не вздумай здесь блевать, беги в ванную!
Напарник забежал в туалет и на несколько минут вышел из строя.
Я, стараясь ничего не упустить из виду, пошел по периметру комнаты.
Первое, что мне бросилось в глаза, была фотография на журнальном столике. Не мешкая ни секунды, я спрятал фотографию во внутренний карман кителя.
На этом же журнальном столике стояли телефон и пепельница, полная окурков. На лицевой панели телефона – табличка с его номером. Номер, естественно, тот, что вчера оставила Лебедева. В пепельнице было пять окурков: два – сигарет «БТ», остальные – «Родопи». Спичек в пепельнице было тоже две. Значит, человек, куривший «Родопи», прикуривал от зажигалки или прятал обгоревшие спички обратно в коробок (у меня брат так делает).
К выходу напарника из туалета я осмотрел первую комнату, гостиную, но больше ничего заслуживающего внимания не нашел.
– Ты, это, – Мелкумян рукавом кителя отер рот, – не топчись здесь. Здесь же место происшествия, следы затопчешь.
– Эдик, – воскликнул я, – да ты минуту назад собирался покойницу облевать, а мне сейчас прописные истины толковать взялся? Иди, звони в управление. У нас ЧП! Беги, объявляй тревогу, а я тут останусь, охранять.
После его ухода я бегло осмотрел вторую комнату и кухню. Ничего интересного.
«Теперь прикинем, что к чему. – Я обошел труп, встал в проеме между крохотной прихожей и залом. – Лебедева открыла входную дверь и побежала в дальнюю комнату. Убийца выстрелил ей в спину. Она упала. Он подошел и выстрелил ей в голову. Прошел мимо журнального столика с фотографией и вышел из квартиры».
Я вернулся к трупу. Встал примерно в то место, откуда стреляли Лебедевой в голову, развернулся и пошел к двери. Вывод: если убийца разворачивался через правое плечо, то он бы не заметил фотографию на столике, она бы оставалась у него сбоку, вне поля зрения.
В абсолютной тишине зазвонил телефон. Я вздрогнул от неожиданности. Все-таки неприятно находиться вдвоем с трупом в пустой квартире. Волей-неволей сердце сжимается от любых посторонних звуков, а тут – телефон!
«Я вчера звонил Лебедевой на этот телефон. Интересно, сохранился ли мой звонок на ГТС? Если да, то мне придется как-то объяснять, о чем я хотел поговорить с ней накануне ее убийства… Брать трубку или нет?»
Звонки прекратились.
– Андрей, ты гильзы не искал? – спросил вернувшийся в квартиру Мелкумян.
– Какие гильзы? Я тут стоял, у дверей. Никуда не проходил, ничего не трогал.
– Андрей, скажи мне, только честно, откуда ты знал, что у нее шесть пальцев? – очухавшийся после очищения желудка Мелкумян стал чрезмерно подозрительным.
– Эдик, у тебя сегодня мозги не работают? Ты наклонись и посчитай, сколько у нее пальцев на руке.
– Не надо врать! – взвизгнул он. – Ты сразу же сказал, что у нее шесть пальцев на левой руке, а не на обеих руках. Правую руку у нее не видно, но ты-то знал, что с ней все в порядке. Откуда?
В подъезде хлопнула входная дверь, сразу же стало шумно. К нам поднимались по лестнице несколько человек.
– Сейчас начнется! – успокоился Мелкумян. – Сейчас сюда приедут все на свете, кому сегодня делать нечего.
Первым в квартиру вошел высокий широкоплечий мужчина лет примерно пятидесяти, лысоватый, кареглазый, с тяжелой нижней челюстью. Полковник Николаенко. Я сегодня мельком видел его в областном УВД.
– Что здесь случилось? – Николаенко по-хозяйски прошел к убитой, наклонился и в ужасе отпрянул.
«Ого! – мелькнула мысль. – Он ожидал здесь увидеть кого угодно, только не Лену Лебедеву!»
Медленно выпрямившись, не поворачиваясь к нам лицом, полковник достал из заднего кармана брюк носовой платок, неспешно отер пот со лба.
