Мой суженый, мой ряженый
– Пусть идет. А мы от них смоемся.
– Куда?
– Сейчас узнаешь. – Он потянул ее за руку.
Она, смеясь, пошла за ним. Они свернули на лестницу.
– Учти, к вам в номер я не пойду, – предупредила Женя на всякий случай.
– Не в номер. – Он поднимался все выше, ведя ее за собой.
– Ты куда? Там уже крыша!
– Сейчас. – Женька в темноте нащупал что-то, немного повозился, потом рванул на себя невидимую дверную ручку.
На Женю пахнуло пылью и одновременно холодом. Она с удивлением оглядывала просторное помещение, похожее на спортзал. У стены высились брусья, сверху, с потолка спускался канат, в углу аккуратной стопкой лежали маты.
– Что это?
– Чердак. А раньше здесь спортом занимались, кажется. Заходи, не бойся. – Женька отступил, пропуская Женю вовнутрь.
Она вошла, осторожно ступая по замусоренному полу. Он закрыл дверь, наклонился, поднял валяющийся под ногами обрывок веревки, один конец привязал к ручке, а другой обмотал вокруг брусьев.
– Теперь сюда никто не войдет.
Они стояли друг против друга, оба неподвижные и неловкие, точно парализованные. Женя отлично понимала, зачем Карцев привел ее сюда. И вместе с тем он ничего не делал, точно дожидаясь, что она возьмет инициативу в свои руки.
Несмотря на яркую внешность и успех у противоположного пола, Женя не могла похвастаться богатым интимным опытом. У нее было лишь трое мужчин. Первый – физкультурник в ее школе, красавец и атлет, в которого Женя тайно, а потом и открыто была влюблена все старшие классы. В последний год он тоже заметил ее. У них вспыхнул бурный секретный роман: физрук был женат и имел ребенка. Незадолго до выпускного Женя решилась на близость – и очень скоро поняла, что любовью в их отношениях и не пахло. Они встречались еще несколько месяцев, а потом разошлись безо всякого сожаления.
После этого Женя стала разборчивей. Весь первый курс она с завидным упорством отшивала многочисленных воздыхателей. А летом в трудовом лагере влюбилась в очкарика Лешу. Тот был совсем не похож на Геркулеса-физрука – хлипкий и неспортивный, зато милый и улыбчивый. К тому же он прекрасно играл на гитаре и собирал для нее огромные охапки лютиков и васильков. С Лешей они дружили целых полтора года. Может быть, продолжали бы и дальше, но его родители уехали в Канаду и увезли сына с собой.
Он поначалу противился, хотел остаться, намеревался найти работу и стать самостоятельным, а потом сник. Обещал писать письма, но так и не прислал ни одного. Она страдала тайком от всех: от Любы, от матери. Даже стихи стала сочинять, правда, никому их не показывала.
Примерно в это время за ней стал ухаживать Лешин друг, Сергей. Женя, чтобы избавиться от тоски и разочарования, позволяла ему заботиться о себе, водить в кафе и театры, и вскоре как-то так получилось, что они стали любовниками. Сергей сделал ей предложение – он был старше на два года, заканчивал учебу и уже работал в перспективной фирме. Почему-то его настойчивость Женю испугала. Она представила себя рядом с ним: он непременно захочет, чтобы все делалось лишь по его усмотрению, и ей это не понравилось.
Короче говоря, Сергея Женя прогнала и осознала, что по большому счету пока никто ей не нужен: она с радостью готова посвятить себя учебе и карьере, но никак не мужчине, проявляющему деспотизм и собственнические замашки.
Это открытие принесло Жене невероятное облегчение. Теперь она смотрела как бы сквозь ребят, вившихся вокруг нее, точно мотыльки у абажура, заносчиво улыбалась, зимой и летом щеголяла в любимых джинсах и слыла самой недоступной девушкой на потоке.
…Однако все это осталось в прошлом. Сейчас Женя чувствовала, что ее опыт ничего не значит. Карцев не походил ни на одного из тех, кто когда-либо проявлял к ней интерес. Она не могла разгадать его, и в то же время ей казалось, что знает его лучше, чем он – себя. Она боялась его и не сомневалась, что он точно так же боится ее. А главное, на всем происходящем в данную минуту лежал отпечаток магии и волшебства: ведь Карцев был ее суженым, он появился в тот момент, когда Женя прочла заклинание…
Она улыбнулась, ступая на цыпочках, добралась до матов, села и тихо позвала:
– Жень, иди сюда.
Он послушно подошел.
– Сядь.
Женька сел, оставаясь прямым и скованным, точно военный на плацу. Женя ласково коснулась пальцами его щеки.
– Чего ты? Можно подумать, у тебя девушки никогда не было.
– Такой, как ты, нет. Одни шалавы.
– Расслабься, все женщины одинаковы.
Она прижалась к нему всем телом и неожиданно ощутила крепкие, упругие мышцы. Именно про таких говорят «семижильный». Поначалу он вел себя замороженно, но постепенно оттаял, движения его стали уверенными и даже властными.
Вокруг царил немой полумрак, причудливыми силуэтами рисовались спортивные снаряды. Жене стало казаться, что они вдали ото всех, на необитаемом острове. Ощущение было упоительным. Ничего подобного прежде она не испытывала.
…Стояла тишина, как в зачарованном царстве. Женя соскользнула на пол и подошла к исчерченному морозным узором окошку. Ее одежда осталась лежать на матах, но она не чувствовала ни стыда, ни холода, хотя по комнате гулял ветерок.
– Оденься, – сказал Женька, – простудишься.
– Не простужусь. – Женя беспечно махнула рукой и прижалась горячей щекой к ледяному стеклу. – Мне так хорошо. Кажется, я тебя люблю… Жень, может такое быть или нет?
– Не знаю. – Он смотрел на нее и улыбался.
Она хорошо видела его улыбку – глаза успели привыкнуть к темноте. Это было непривычно и удивительно: наблюдать, как Карцев улыбается.
– Может, – решила Женя.
Она вернулась к матам и легла рядом, устроив голову у него на груди.
– Нас, наверное, ищут.
– Ну и что? – равнодушно произнес Женька. – Пусть ищут.
Женя посмотрела ему в глаза.
– А ты сам ничего не хочешь мне сказать?
– Хочу.
– Тогда давай.
– Мы теперь всегда должны быть вместе, – проговорил Женька очень серьезным тоном. – Всегда.
Женя хихикнула.
– Напрасно смеешься. – Он легонько дернул ее за волосы.
– Да нет, – продолжая смеяться, сказала Женя. – Я нисколько не против. Согласна.
– Ты очень красивая. – Женька продолжал играть ее волосами, но уже не дергал их, а бережно гладил. – Очень. Я и не думал, что ты можешь обратить на меня внимание.
– Ты тоже не урод, – успокоила его Женя. – Только уж больно мрачный всегда. У тебя часто бывает плохое настроение?
– Настроение? А что это такое?
Она глянула на него с недоумением.
– Ну… я не знаю, как тебе объяснить. Это же все понимают. Настроение —… состояние души. Или радостное, светлое, или темное.
– Сомневаюсь, что у меня есть душа.
– Не дури. – Женя шутливо щелкнула его по лбу. – Душа есть у каждого. И перестань выпендриваться.
– Я не выпендриваюсь. Ты просто меня совсем не знаешь.
– А ты меня?
– И я тебя.
– Это плохо?
– Не знаю. Нет, наверное. Во всяком случае, для меня это не важно.
– А что для тебя важно?
– Чтобы ты меня поцеловала.
– Ясно. Так уж и быть. – Женя снова обвила руками его шею.
…Ночь текла, как песок в песочных часах – по крупинке, неотступно, неумолимо. Все меньше минут остается, все светлее становится за окном…
– Все, – шепнула Женя иссушенными губами. – Теперь, наверное, можно умереть. Или, на худой конец, поспать хотя бы полчаса.
– Здесь нельзя спать. – Женька осторожно приподнял ее за плечи. – Холодрыга. Получишь воспаление легких. – Он сунул ее вещи и посмотрел на часы. – Одевайся. До экскурсии еще два часа. Успеешь выспаться.
– Да… да… – Она не двигалась, пребывая в сладкой, ленивой истоме. Глаза у нее смыкались.
– Жень! – повторил Карцев настойчивей. – Очнись. Мы тут не навсегда поселились. У нас вечером поезд.
– Сейчас. – Она с усилием заставила себя встряхнуться и принялась натягивать одежду. Женька тоже оделся, моментально, как пожарный по тревоге, и теперь стоял рядом, внимательно и пристально глядя на нее.
– Как же я устала, – пожаловалась Женя, вставая с матов. – И ноги гудят от этих долбаных танцев. Повезло тебе, что ты вовремя ушел.
Он усмехнулся.
– Пошли.
Они отвязали веревку и вышли на лестничную площадку. В глаза ударил яркий дневной свет, который почти не проходил сквозь маленькое чердачное окошко. Женя охнула и пошатнулась.
– Тихо, тихо. Осторожно. – Женька ловко подхватил ее сзади, затем крепко взял под локоть, и они стали спускаться по ступенькам.
Она прижалась щекой к его плечу.
– Может быть, я просто пьяная?
– Пьяная, пьяная. От счастья.
– Прекрати издеваться! А то я над тобой тоже поиздеваюсь!
Они доковыляли до второго этажа.
– Ты в каком номере? – спросил Женька.
– В двести третьем.
– Это налево. Пойдем, я тебя провожу.
Он довел Женю до самой двери.
– Все. Ложись и спи. И помни, что я тебе сказал.
– Насчет того, чтобы всегда быть вместе?
Женька кивнул.
– Пока. До встречи.
Прежде чем она успела взяться за ручку двери, он отступил в сторону и исчез, точно испарился.
11
Женя, крадучись, переступила порог, изо всех сил стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Любу, однако та вовсе не спала. Подруга сидела на кровати, натянув одеяло до подбородка, и смотрела на нее уничтожающим взглядом.
– Ну и ну! Скажи, у тебя совесть имеется?
– А в чем, собственно, дело? – Женя с трудом доплелась до постели и рухнула на нее, как подкошенная.
– Она еще спрашивает! – Люба возмущенно покачала головой. – Ты где была?
– Какая тебе разница?
– Большая. – Люба скинула одеяло и оказалась полностью одетая: в длинном свитере и домашних лосинах в кокетливый желтый цветочек. – Я чуть с ума не сошла. Вернее, мы все, Настя, Светка, Санек. Думали, тебя маньяк утащил!
Женя почувствовала стыд и виновато улыбнулась.
– Любка, ну какой здесь может быть маньяк?
– Обыкновенный! А что прикажешь думать, если лучшая подруга, ни слова не говоря, пропадает на целую ночь? Хорошо, что нам Влад встретился полчаса назад и сказал, что Карцев тоже куда-то делся. Тут-то мы и смекнули, что к чему.
– Смекнули, и молодцы, – устало проговорила Женя и принялась расстегивать кофточку.
Она совсем не была готова к допросу, который учинила ей Люба. Меньше всего сейчас хотелось обсуждать с кем бы то ни было произошедшее между ней и Женькой. Но та, похоже, не собиралась униматься.
– Женюр, ты совсем ополоумела? Ты что… спала с ним? С этим…
– Перестань, – резко перебила Женя. – Не смей ничего говорить. Слышишь, я не хочу! – Она сняла джинсы и улеглась, отвернувшись к стенке.
Любка тут же подскочила к ее кровати.
– А как же Санек? Ты о нем подумала?
– Почему я должна о нем думать? Ты же знаешь, между нами ничего не было. Ничего.
– Дура! Он влюблен в тебя по уши!
– Я в этом не виновата. И ничего ему не обещала.
– А этому… этому обещала?
– У него, между прочим, есть имя.
– Да плевала я на него! – срывающимся голосом крикнула Люба. – Женюра, ты же сама себя опускаешь ниже плинтуса! Над тобой… над вами все смеяться будут.
Женя рывком повернулась к ней.
– Кто все? Ты? Девчонки из хора? Может быть, Лось? Мне нет дела, кто и что станет про меня говорить. Тебе ясно?
– Мне ясно, что ты спятила, – проговорила Люба с горькой усмешкой.
– Вот и замечательно. – Женя сладко зевнула. – А теперь дай мне поспать, сделай одолжение.
– Да бога ради. – Люба стремительно направилась к порогу и вышла из номера, демонстративно хлопнув дверью.
Женя снова повернулась к стене и закрыла глаза. Зря, наверное, она так нагрубила Любке. Однако та тоже хороша. Сама путается с кем попало и разрешения не спрашивает, а ее воспитывает. И за что она так ненавидит Женьку? Просто жуть, как будто он ей что-то плохое сделал.
Постепенно мысли в голове стали путаться. На нее навалился сон.
Ее разбудили приглушенные голоса. Их было несколько: один точно принадлежал Любе, два других, кажется, Насте и Нике.
– Спит, – тихо проговорила Люба над ее головой.
– Пусть спит. Не буди. – Это сказала Ника.
– Да ведь она не успеет ни позавтракать, ни собраться.
– Успеет.
– Ой, девчонки, я просто балдею! – со вздохом произнесла Люба. – Женюра и Карцев! Знали бы об этом в институте!
– Правда, странно, – поддержала ее Настя. – Я не замечала, чтобы между ними что-то было. Да и вообще, что она в нем нашла? Дурак набитый, да еще и хам.
– Девочки, вы не правы, – возразила Ника. – Мне Карцев очень даже нравится. И вовсе он не такой, как вы говорите.
– Не такой? – взвилась Люба. – Ты о нем у Вовика спроси. Он с ним в одном классе учился. Говорит, его все ненавидели. Все! И ребята, и учителя. Таких эгоистов поискать надо, для него люди – мусор.
Женя почувствовала, что больше не может этого выносить, и, открыв глаза, села на постели. Девчонки сразу притихли, сконфуженно глядя на нее.
– Не стыдно вам? – спокойно проговорила она, откидывая спутавшиеся со сна волосы. – Может, вы еще меня обсудите?
– Ну зачем ты так, Женюр? – растерянно протянула Люба. – Мы ведь ничего такого не хотели, просто…
– Вот что, – холодно перебила ее Женя. – Я уже один раз сказала тебе: перестань. Моя личная жизнь – не твоя забота. И не остального хора. Я сама разберусь.
– Ладно. О’кей, разбирайся. – Люба поднялась с кровати. Вид у нее был в высшей степени обиженный и ущемленный. – Потом вспомнишь мои слова, но поздно будет. И не забудь, у нас сейчас завтрак. Чао! – Она вышла за дверь.
Настя юркнула за ней, Ника слегка задержалась, глянула на Женю то ли с сожалением, то ли с завистью, а потом тоже вылетела прочь.
«Господи, – с неожиданной злостью подумала Женя, – почему бы всем не оставить меня в покое?»
Она наскоро приняла душ, оделась, застелила постель и спустилась в столовую. Первым, кто попался ей навстречу, был Санек. Он стоял у стены, понурившись. Жене показалось, он ждет ее. Она ощутила дикую неловкость и нежелание что-либо объяснять ему. Однако отступать было некуда. Женя, стиснув зубы, шагнула вперед. Санек поднял голову, и на его лице возникла вымученная улыбка.
– Доброе утро. С Новым годом.
– Спасибо, и тебя также.
Она хотела пройти мимо, но он мягко удержал ее за руку.
– Послушай, тебе не нужно чувствовать себя виноватой. Ты ведь мне все доступно объяснила. – В его голосе не было ни злости, ни осуждения, лишь спокойствие и мягкость.
У Жени защемило сердце. Она опустила глаза, чтобы не смотреть ему в лицо.
– Обещай мне только одно, – так же негромко и спокойно продолжал Санек, – мы, несмотря ни на что, останемся друзьями. Договорились?
– Договорились. – Женя кивнула и тут же увидела Карцева, выглядывающего из дверей столовой.
Ничего больше не сказав, она прошла мимо Санька и остановилась у порога.
– Ну как, выспалась? – спросил Женька, окидывая ее внимательным взглядом, точно проверяя, все ли на месте.
– Слегка. – Женя улыбнулась и взъерошила ему спадающую на лоб челку. – А ты?
– Я не спал.
– Почему?
– Не хотелось. Пойдем поедим. Я тебя ждал.
– Пошли. – Она оглянулась по сторонам и демонстративно взяла его под руку.
Они вошли в зал, будто жених и невеста – не хватало только свадебного марша, Женя сразу поймала на себе многочисленные любопытные взгляды. Она краем глаза покосилась на Женьку – тот был непрошибаем. «Правильно, – решила она. – И мне надо быть такой же, плевать на всех с Эйфелевой башни».
Все-таки ей было не по себе. Они дошли до середины зала и уселись за столом у окна. Женя чувствовала, как одеревенела спина. Аппетита не было. Она машинально взяла в руку вилку и принялась гонять по тарелке скользкий, желтый омлет. Женька насмешливо наблюдал за ней.
– Ты чего не ешь?
– Не хочется что-то.
– Расслабься, Женя. Все девушки одинаковы – очень любят своих подруг и норовят устроить им пакость при первой же возможности.
Женя невольно прыснула и от смеха уронила вилку. Женька смотрел на нее и самодовольно улыбался.
– Вот так-то лучше. А то сидишь, будто на электрическом стуле.
Женя и правда сразу почувствовала себя гораздо спокойней и уверенней. Она удобно устроилась за столом и проглотила, наконец, кусок омлета.
– Откуда ты узнал про подруг?
– Это бобику ясно.
– Почему? – Женя взглянула на него с любопытством. – И вообще – за что они тебя так не любят?
– Потому, наверное, что я не обращаю на них внимания, они мне по барабану, включая твою Чакину. Девушки такого не прощают.
– А я тебе тоже была по барабану? – кокетливо спросила Женя.
– Нет. Ты не такая, как они.
– А какая?
– Не знаю. Я не могу вот так, сразу ответить. И вообще, ты задаешь слишком много вопросов.
Женя посмотрела на него серьезно и пристально.
– Это потому, что мне нравится, как ты на них отвечаешь.
– Я ведь не отвечаю!
– Отвечаешь, – повторила она настойчиво. – Мне достаточно этих ответов.
На самом деле ей было достаточно одного его голоса. Она так долго мечтала, чтобы он поговорил с ней, и вот теперь ее мечты сбылись. Каждое его слово казалось исполненным какого-то значения, скрытого смысла. Или, может быть, Женя жестоко ошибалась?..
– А мне достаточно того, что ты сидишь рядом, – просто проговорил Женька.
Она наклонилась совсем близко к нему.
– Я уже соскучилась. Очень.
– Я тоже, очень.
Женя вдруг поняла: она совершенно позабыла о том, что кругом народ. Еще мгновение, и они бы вновь начали целоваться. У нее кружилась голова.
– Доедай, – велел Женька. – Мы и так опаздываем. Автобус уже стоит.
– Куда мы едем?
– На экскурсию по городу.
– Сядем вместе?
– А как же еще?
Женя кивнула и принялась доедать омлет. Потом она выпила стакан кофе с молоком и побежала в номер собираться.
Люба в дубленке и сапогах стояла у двери.
– Я пошла. Ключ на столике. Тебя ведь не надо ждать, я правильно поняла?
Женя молча кивнула. Люба накинула на плечо сумочку, подхватила чемодан и вышла.
«Неужели теперь она так и будет дуться? – с горечью подумала Женя, доставая из шкафа верхнюю одежду. – Как это глупо. И совсем не по-дружески».
Через пять минут зашел Женька.
– Ты готова?
– Да.
– Тогда идем.
Они взяли вещи, заперли номер и спустились во двор. Большинство мест в автобусе уже было занято. Женька прошелся по салону, в самом хвосте обернулся и помахал ей.
– Сюда.
Она протиснулась мимо девчонок, мимо Любки, старательно глядевшей в окно, мимо Санька – тот уткнулся в какую-то газету. В последнем ряду уже сидели Владик Сидоренко, Вовка Егоров и Глеб Сташук. Все трое, точно по команде, уставились на Женю. Карцев помог ей забраться на высокую ступеньку, а сел между ней и Сташуком.
– Тебе удобно?
– Нормально. Только эти… чего они смотрят? – Женя кивнула в сторону ребят.
– Сейчас перестанут, – спокойно проговорил он и оказался прав.
Через минуту парни уже вполголоса переговаривались между собой, начисто позабыв о находящейся по соседству скандальной паре.
– Все на месте? – спросил Лось в микрофон.
– Все! – заревели хористы.
– Едем.
Автобус мягко тронулся. Женька обнял ее и потихоньку привлек к себе.
– Как ты? Устала?
Она помотала головой и счастливо засмеялась.
– Нет. Мне очень хорошо. А ты не устал? Ведь вовсе не спал всю ночь.
– Я привык мало спать. Мне на работу к шести, вставать приходится в пять утра.
– На почту? – осторожно поинтересовалась Женя.
Он кивнул.
– Жень, а почему ты там работаешь? Столько мест есть нормальных.
– А это что, ненормальное? – Женька пожал плечами. – Меня оно устраивает. Относил свое, и весь день свободен. А главное, голову не нужно напрягать.
– Для тебя это главное?
– Да.
– А почему ты не пошел учиться после школы?
– Пошел. В колледж. – Его лицо приняло пренебрежительное выражение. – Напрасная трата времени.
– Да почему? – удивилась Женя.
– Мне учиться противопоказано. Я – умственно отсталый. Если тебя это напрягает, можешь пересесть, впереди есть свободное место. Одно. – Тон Женьки стал откровенно вызывающим, взгляд из доброжелательного превратился в колючий.
Женя почувствовала, что наступила на больную мозоль.
– Перестань, – попросила она мягко. – Ничего меня не напрягает. Я просто спросила. Просто из любопытства.
– Никогда не говори со мной ни об учебе, ни о работе. Я этого не переношу. – Женька продолжал щетиниться, точно рассерженный еж.
– Ладно, не буду. Только… – Женя едва заметно улыбнулась. – О чем же тогда нам говорить?
– Я вообще больше люблю молчать, – категорично произнес он.
– Хорошо, молчи.
Они посидели минут пять, ни слова не говоря. Затем Карцев обнял Женю покрепче, придвинулся к ее уху и шепотом спросил:
– Обиделась?
– Зачем? – Она усмехнулась. – На дураков не обижаются. Ты ведь именно таким хочешь казаться?
– Почему казаться?
– На самом деле ты вовсе не дурак, и мы оба это отлично знаем.
– Жень, – он осторожно провел пальцами по ее щеке, – если хочешь, поспи. Ехать долго.
– О’кей. – Она прислонила голову к его плечу и затихла.
Автобус мерно покачивался на рессорах. В салоне было тепло, даже душновато. Из динамиков лилась приглушенная музыка. Вскоре Женю действительно начала одолевать дремота. В полусне она почувствовала, как на нее клонится отяжелевшая голова Женьки – кажется, тот тоже не выдержал и уснул. Потом явь и вовсе стала уплывать, на ее месте возникли клочковатые видения, меняющиеся стремительно, как в калейдоскопе. Жене казалось, что они проснулись и целуются на виду у всего автобуса. Она вздрогнула и приоткрыла глаза – ничего такого не было: Женька мирно спал, касаясь головой ее виска. Да и большинство хористов дремали, укачанные длительной дорогой. Женя успокоилась, устроилась поудобней и снова провалилась в сладкое небытие.
Потом автобус вдруг резко встал. Послышались отдаленный шум, голоса. Кто-то громко произнес над самым ухом:
– Эй, Ромео и Джульетта! Приехали!
– Уже? Так быстро? – Женя потянулась и с улыбкой посмотрела на слегка ошалевшего со сна Карцева.
Тот потряс головой, стараясь сбросить с себя одурь.
– Между прочим, я тебя во сне видела.
– А я тебя. Мне снилось, что мы… – Он, недоговорив, усмехнулся.
Автобус стремительно пустел.
– Может, останемся здесь? – неожиданно предложил Женька. – Ну ее, эту экскурсию.
– Да ты что? – Женя решительно поднялась с кресла. – Нет, надо идти.
Он нехотя встал и зашагал к выходу. Она шла за ним, чувствуя, как ее непреодолимо тянет дотронуться до него, хотя бы взять за руку. Ей-богу, если бы не здравый смысл и стыд, она бы и готова была остаться в автобусе, в надежном укрытии за высокими спинками кресел.
Женька спрыгнул с подножки и подхватил ее в охапку, не опуская на землю. Она, смеясь, пыталась освободиться и не могла.
– Вот глупый! Тебе ж тяжело. Я много вешу.
– Не больше, чем ценные бандероли.
Женя поняла, откуда у него эти стальные бицепсы.
– Все равно, поставь на место!
– Так и быть. – Он наконец разжал руки, и она коснулась ботинками асфальта.
Над головой по-прежнему висело серо-багровое небо, вокруг был невероятный простор. Вдалеке мрачно чернел контур Петропавловки. На фоне черно-белого города ярким пятном выделялась туристическая группа, особенно экскурсовод в ядовито-желтой шапочке.
– Поскольку у нас всего полтора часа, экскурсия обзорная. В крепость заходить не будем, только постоим у ворот. Я расскажу о тех, кто томился в этих застенках.
– А то мы сами не знаем, – недовольно проговорил Женька. – Кому вообще нужны эти экскурсоводы?
– Ты не прав. – Женя взяла его под руку. – Идем, послушаем.
Они догнали группу, от которой прилично отстали, и остановились чуть поодаль.
– Крепость была заложена шестнадцатого мая тысяча семьсот третьего года на острове Люст-Эланд в дельте Невы. Она предназначалась для защиты земель, отвоеванных в ходе Северной войны со Швецией. Крепость строилась по плану, составленному при участии самого Петра. Согласно правилам…
Женя рассеянно смотрела на желтоголовую экскурсоводшу и думала, что она ужасно похожа на попугая – такая же маленькая и пестрая, с крохотными блестящими глазками. И говорит так же быстро, неразборчиво, налегая на шипящие.
– …В тысяча семьсот двенадцатом году на месте деревянной церкви Трезини заложили каменный собор. При жизни Петра возвели колокольню с высоким шпилем…
Карцев сзади легонько потянул Женю за рукав. Она обернулась.
– Ты что?
– Ничего. – Он глянул на нее невозмутимо и одновременно хитро.
– Ну и не мешай. – Женя хотела отвернуться, но Женька неожиданно сделал ей подсечку и усадил в снег.