– Депеша! – опять вытянулся перед Путилиным курьер.
– Им подай! – приказал Путилин. – Ну, докториус, вскрывай и читай!
«Начальнику сыскной полиции, его превосходительству Путилину. Сим доношу, что следовавшая за покойником дама в трауре бесследно исчезла из вагона 1-го класса, в котором ехала. Осталось несколько забытых ею вещей. Куда делась – неизвестно.
Начальник станции Z. и агент X.».
Телеграмма была отправлена со станции Боровенки. Время получения – 10 час. 38 мин. вечера.
– Что это значит? – обратился я к Путилину.
Путилин стоял бледный, со сжатыми от бешенства кулаками.
– Это значит только то, что ты вскроешь очень скоро новую депешу.
Действительно, через полчаса, а может, и больше нам подали новую депешу.
«Случилось необычайное происшествие. Обеспокоенный внезапным исчезновением дамы в трауре, я по приезде поезда на следующую станцию вошел в вагон, где стоял гроб. Дверь вагона была настежь открыта, крышка гроба – на полу. Покойник украден. Что делать?
Агент X.».
Я оторопел. Признаюсь откровенно, прочитанное ввергло меня в немалое изумление.
– Как покойник украден? – пролепетал я. – Кому же надо красть покойника?..
– Бывает… – усмехнулся Путилин, быстро набрасывая новый текст послания.
– Депеша! – опять выросла перед нами фигура курьера.
– Что ж, читай опять мою сегодняшнюю корреспонденцию! – бросил мне мой друг.
«Благодарю за то, что вы меня проводили. От вас, мой друг, я ожидал большей находчивости.
Искренно вас любящий Домбровский».
– Понял ты теперь или нет? – комкая в руках депешу, уставился на меня Путилин.
– Ровно ничего не понимаю… – вырвалось у меня.
Потайная дверь в кабинете Путилина отворилась. Перед нами стоял Юзефович.
– Ну?!
– Я привел его.
Дверь вновь отворилась, и в кабинет робко протиснулся невысокий человек в барашковом пальто-бекеше.
Странный заказчик
– Вы содержатель гробового заведения Панкратьев? – быстро спросил Путилин.
– Я, ваше превосходительство! – почтительно ответил он.
– Расскажите, как было дело!
– Случилось это четыре дня тому назад, – начал гробовщик. – Время было позднее, мастерская уже закрылась. Мы спешно заканчивали работу. Вдруг через черный вход входит господин, отлично одетый.
– Вы хозяин? – обратился он ко мне.
– Я-с. Чем могу служить?
– Я приехал заказать вам гроб.
– Хорошо-с. А к какому сроку вам требуется его изготовить?
– Да как успеете… – ответил поздний посетитель. – Я хорошо заплачу.
– А вам для кого гроб требуется, господин? – обрадованный посулом щедрой платы, спросил я.
– Для меня! – резко ответил он.
Я вздрогнул, а потом скоро сообразил: ну, конечно, шутит господин.
– Шутить изволите, хе-хе-хе, ваше сиятельство!
Он так и вперил в меня недовольный взгляд:
– Я, любезный, нисколько не шучу с вами! Вам нужна мерка? Так потрудитесь снять ее с меня. Не забудьте удлинить гроб, потому что, когда я умру, то, конечно, немного вытянусь.
Я-с, признаюсь, ваше превосходительство, нехорошо себя почувствовал, даже побелел весь, как потом мне рассказывали жена и подмастерье. Оторопь, жуть взяли меня. Первый раз в жизни приходилось мне снимать мерку с живого человека.
Однако, делать нечего, взял я трясущимися руками метр и стал измерять важного господина. Когда покончил с этим, он и говорит:
– Сейчас я вам объясню, какой я желаю гроб, а пока… нет ли у вас какого-нибудь готового, чтобы я мог кое-что сообразить?..
Я указал ему на гроб, который мы уже обтягивали глазетом[6 - Глазет является разновидностью сияющей парчи. Глазет выпускали в основном в светлых тонах – это безупречный белый, лазурно-голубой, пудрово-розовый или перламутрово-серый. Золотые или серебряные нити создавали дивные орнаменты или крупные, затейливые цветы необычных очертаний.].
Посетитель полез в него.
– Дайте подушку! – потребовал он.
– Агаша! давай подушку свою! – приказал я жене.
Та, со страхом, тихонько крестясь, подала мне подушку. Через секунду посетитель лежал, вытянувшись в гробу.
– Дайте крышку! – приказал он. – Прикройте меня ею!..
Поверите ли, как стал я закрывать гроб крышкой, аж зубы у меня защелкали. Что, думаю, за диво такое? Уж не перехватил ли я, грешным делом, лишнего сегодня с приятелем-гробовщиком в погребке, уж не снится ли мне страшный сон? Даже за нос свой, ваше превосходительство, себя ущипнул.
